Рубин и Янтарь

НЕ БЕЧЕНО

Стемнело. На небе, видневшемся в проеме над кронами деревьев, проступили первые звезды, а после из-за соседней скалы показался и почти полный диск луны. Все еще непривычным жестом молодой мужчина заправил за ухо короткую прядь волос, посеребренных ночным светилом и, устроившись на ступенях, ведущих в сад, лениво отогнал кружащихся вокруг масляной лампы мотыльков. Положив на колени выцветшую папку, Сирил достал принесенную с собой тростинку, а после расщепил ее ножом и не спеша заточил. Удовлетворенно вздохнув, он ненадолго отложил изготовленное перо и уже почти не морщась от резкого запаха местных чернил открыл небольшую глиняную склянку. Чистая бумага подошла к концу, а теперь заканчивались и оставленные ему Эвоном листы с набросками, на обратной стороне которых Сирил писал последние месяцы, впрочем, Эвон обещал прислать ему еще пару новых альбомов со следующей партией писем и оставалось только дождаться их. Бережно отложив исписанные листы, хранящие рисунки мага, Сирил чертыхнулся, пытаясь разобрать корявые строки последних заметок, и задумчиво посмотрел на свою обезображенную рубцами ладонь. Помедлив еще пару мгновений, он обмакнул в чернила тростниковое перо и в который раз сжал его плохо слушающимися, будто одеревеневшими, пальцами. «Тридцатая луна. Двадцать пятый день. Сегодня… Все было так же, как и вчера. Разве что с утра ко мне поднимался Сваран. Как и всю неделю до этого из-за местных празднований никто не ест мяса и не разжигает очаг. Завтра же будет пир, который завершит все это. Я снова буду сидеть на нем подле Равиндры. Пить. Есть. Слушать бесконечные речи… знать бы еще о чем, иметь возможность говорить… Но от посланника Индры это не требуется. Мне нужно просто быть там и… молчать…» Печально улыбнувшись, Сирил ненароком посадил кляксу, но не обратив на это ни малейшего внимания, вновь поднес к бумаге перо. «Иногда мне кажется, что скоро я совсем потеряю дар речи… Почти никто здесь не считает нужным даже пытаться говорить со мной – я лишь символ, та же вещь, что и раньше. Вот только теперь меня нельзя положить в погребальный костер. Конечно, иногда Равиндра удостаивает меня короткой аудиенции, но это бывает так редко… Да и мы все также с трудом понимаем друг друга. Порой меня навещает Лалит, но и с ним наше общение ограничивается только самыми простыми фразами и недолгими совместными прогулками в пределах города. Я по-прежнему пишу почти каждый день. Как могу стараюсь использовать руку, но, похоже, чувствительность пальцев не восстановится уже никогда. Не знаю, может, оставить эти попытки и снова начать писать левой рукой – получается медленнее, но зато разборчивее. А, впрочем, это не так важно, ведь я пишу для себя… Пожалуй, именно они, эти короткие или длинные ежедневные заметки и не позволили мне до сих пор сойти с ума. Они и письма, что я перечитал уже столько раз, что выучил каждое слово наизусть…» «…Наша свадьба с Грейс прошла хорошо. Вы бы видели ее подвенечное платье! Грейс просто сияла в нем! Поздравить нас собралась вся деревня – ее родители, сестры с мужьями и детьми, друзья семьи и соседи. С утра зарядил дождь, и я уже боялся, что он испортит нам все торжество, но вскоре, как отец Джонсон обвенчал нас и мы вышли из церкви, распогодилось…» «…В следующем году мы с семьей, наконец, возвращаемся в Индию. После переворота, устроенного сторонниками отца, дядя поспешно бежал, но почти сразу был схвачен и повешен. Так что мне пора бы вспомнить, каково это быть наследным принцем и подготовиться ко встрече со своими бедными кузинами, на одной из которых я должен был жениться…» «…Я уже писал тебе, что мы с Бертраном продолжаем работу над артефактом. Так вот, несмотря на все еще большое количество требуемого льда, он начинает пользоваться спросом. Мы продали уже три рабочих экземпляра и в прошлом месяце получили заказы еще на пять, в том числе и от маркиза Флоранса. Он снова посетил очередную презентацию вместе с женой и детьми. Лорд Артур прекрасно говорит…» «…А еще на неделе произошло престранное событие, мне принесли письмо от Кроу, в котором он написал, что-то про вышедшее время и Триединого… а тремя днями позже я, заходя в Министерство, встретил Баррингтона-Хейга и он, не поверишь, рассказал о том, что Сессил спешно уехал из страны, не поставив в известность даже грандмагистра Редхилла... Уму непостижимо… Есть в этом что-то зловещее…» Всплыли в голове Сирила отдельные строки и он, едва заметно улыбнувшись, вновь вернулся к своим записям. «Время тянется так медленно, что кажется почти осязаемым. Я изучил город, все окрестности и демонов, что изредка попадались мне. В основном здесь обитают воздушные духи, предпочитающие в качестве укрытия кроны определенных местных деревьев. Сегодня вновь видел одного из них на том же самом месте. Он явно отличается от своих собратьев, живущих в Англии, однако это все, что я могу о нем сказать. Остается надеяться, что в этот раз мне повезет и ингредиенты, отправленные Гилбертом, доедут в целости, тогда я наконец смогу приготовить состав для идентификации и описать то, что видел здесь… Впрочем, есть кое-что поважнее, а я отчего-то все тяну время, пишу о мелочах, вместо того, чтобы сразу перейти к делу…» Посерьезнев, Сирил ощутимо сгорбился, а после решительно обмакнул в чернила перо. «Все эти два с половиной года, едва только я сумел объединить найденного демона памяти со своим хранителем, я искал воспоминания о том дне и событиях, предшествовавших ему и, наконец… нашел. После мне было необходимо все обдумать и отыскать ответ на еще один вопрос, связанный с бегством Ханны и Мелиссы, и прошлой ночью я увидел недостающий фрагмент. Пришло время записать все это, а затем подготовить письмо для леди Осхиль…» Оправив начавший тонуть в масле фитиль, Сирил ненадолго замер и, закинув голову, уставился на небо, вновь погрузившись в воспоминания человека, жившего более ста тридцати лет назад. *** Из-за ширмы, делившей на две части небольшую комнату, насквозь пропахшую лекарствами, раздался громкий продолжительный кашель, и Бэзил, оставив доктора Вейла наедине с больным, молчаливо покинул помещение, а после тихо прикрыл за собой дверь. Не пытаясь прислушиваться к звукам, доносящимся изнутри, он прислонился к стене и некоторое время стоял, задумчиво теребя выбившиеся из косы темные с проседью пряди, но вот он вздрогнул и, стараясь справиться с волнением, сделал несколько шагов по коридору. Все мысли Бэзила занимал демон, живущий в слуге. Впрочем, нет… Было и кое-что еще. Сожаление. «Возможно, все же следовало изгнать демона из тела Мейсона, - размышлял Бэзил, пытаясь унять порой возникающее чувство вины. – Что если ему становится все хуже именно из-за одержимости? Может, стоит сделать это именно сейчас? Но ведь никто не знает, поможет ли это…» Послышались шаги, дверь отворилась, и вскоре к Бэзилу вышел невысокий лысеющий мужчина средних лет. Сняв тонкую повязку, прикрывавшую нос и рот, доктор Вейл мрачно покачал головой: - У меня для вас плохие новости, милорд. Мне очень жаль, но скорее всего ваш слуга не доживет и до утра… «Как поведет себя этот странный демон, лишившись носителя?» - невольно подумал Бэзил, но, отогнав эти мысли, испытал неподдельную горечь потери. Оливер Мейсон – слуга, которого он знал вот уже много лет с ранней юности. Человек, которому он всегда мог доверить любые свои дела и в ком никогда не сомневался и теперь… он умрет? В груди болезненно кольнуло, но Бэзил ничем не выдал своих чувств, лишь вновь обратился к врачу, не желая сдаваться: - Если нужны еще какие-то лекарства, вы можете рассчитывать… - не договорил он, увидев, как сожаление коснулось уже немолодого лица врача. Вейл вздохнул и вновь покачал головой: - Нет, милорд. Вы можете быть уверены, что сделали для своего слуги все возможное, то, что мало кто когда-либо делал для своих слуг. Болезни не подвластны даже целителям, хотя они могут помочь умирающим от ран. Боюсь, вылечить Мейсона не в человеческих силах. Сейчас – его может спасти только чудо… - Благодарю вас за откровенность, доктор Вейл. *** «Даже, когда Мейсон уже лежал при смерти, лорд Блэквуд не желал прекращать наблюдение за демоном… - едва заметно нахмурился Сирил, вновь обмакивая в чернила перо. – Однако он не убивал Оливера, как опасалась леди Осхиль, искренне сожалел о его смерти и, похоже, сделал все что мог для его спасения. Если только и правда, эта странная одержимость не сказалась на здоровье Мейсона, но этого уже не узнать. Однако леди Осхиль была права в другом – после ее отъезда в Камберленд лорд Блэквуд вместе с Марией и лордом Стоквортом продолжил исследования и добился в них определенных успехов…» *** Сегодняшняя встреча обещала стать другой. Едва Генри в сопровождении Оливера широкими шагами вошел в его кабинет, Бэзил понял, что у зятя есть для него долгожданные новости. Об этом говорило излишне бледное вытянутое лицо с высокими скулами, подрагивающие уголки губ и чрезмерно блестящие светлые глаза. По знаку Бэзила Мейсон оставил их. Проводив слугу долгим задумчивым взглядом, лорд Стокворт дождался пока Оливер закроет дверь, и только лишь после опустился в предложенное кресло, а затем, сложив руки перед собой, напряженно переплел пальцы. Сев напротив, Бэзил терпеливо ждал, не торопя зятя, которого он хорошо знал вот уже много лет. Талантливый творец. Магистр Внутреннего круга. Человек, который вошел в его семью и которому он отдал свою старшую дочь. А еще тот, кто сумел создать демона подчинения, частицы которого наполняли все семь зачарованных перстней. - С Мейсоном все по-прежнему? – наконец, негромко спросил лорд Стокворт, нарушив повисшую тишину. – Надеюсь, очередная сепарация демона за столь короткий срок не навредила ему? - Конечно, зрение Марии не сравнится с даром Осхиль… - покачал Бэзил головой, испытав досаду. – Но дочь считает, что демон в Оливере остался неизменным, хотя и метался все последние дни. - Хорошо, - качнул головой его собеседник и, помедлив еще мгновение, все же признался: - Я приехал, чтобы кое-что вам показать. Замолчав, лорд Стокворт достал из небольшого кожаного кошеля, висящего на поясе, деревянный футляр и, раскрыв его, положил на стол перед Бэзилом крупный ярко светящийся сапфир. Пытливо взглянув на него, грандмагистр перевел взволнованный взгляд на лицо собеседника, отчаянно желая и все еще не смея поверить в успех: - Вы уверены? - торопливо спросил он и, протянув руку, жадно схватил лежащий камень, а после долго рассматривал его, поднеся к глазам. - Да, смею заверить, это его полное подобие. Вне всяких сомнений, - сдержанно отозвался лорд Стокворт, склонив голову. - Последняя сепарация оказалась удачной. Частица демона Мейсона выжила и начала расти. Еще несколько месяцев и, полагаю, мы, наконец, получим второй рабочий экземпляр. - Но это же… прекрасно! – невольно воскликнул Бэзил, мысленно рисуя дальнейшие перспективы. – Если голосование пройдет так, как мы этого ожидаем, и мы обретем долгожданную независимость… Генри, вы войдете в историю! Вы хоть понимаете это? - Но… что вы предлагаете делать с ним дальше? – спросил лорд Стокворт, будто, не услышав его последних слов. - Разумеется, мы продолжим эксперимент. Как только заготовка вырастет в полноценного демона, нам понадобится новый живой носитель. Нужно убедиться, что то, что произошло с Оливером, не было случайным… - И как вы хотите сделать это? – не дослушав до конца, настойчиво продолжил лорд Стокворт, чуть прищурив глаза. – Помещая демона на Мейсона, вы не могли знать, что он умрет, однако его смерть пришлась так кстати… «Он осуждает меня…» - внезапно осознал Бэзил и, отложив камень, пристально присмотрелся к лицу собеседника, отмечая каждый напрягшийся мускул. В воцарившейся тишине отчетливо зазвучало тиканье стоящих на каминной полке часов и шумное дыхание лорда Стокворта, чей взгляд сейчас показался Бэзилу переполненным множеством сомнений. - Что ж… - наконец, твердо произнес он, не отводя глаз. - Мне понятны ваши колебания и немой укор. Вы правы, Генри… В те несколько часов, после смерти Оливера и до того, как приехала леди Осхиль, я больше думал о носимом им демоне, чем о нем самом и его осиротевшей семье. Да.. и еще раз да, все так и было, вот вам моя исповедь. И не смотрите на меня так. Его смерть послужила подспорьем… Если хотите, началом великого дела, хотя я ее и не желал. Будьте покойны, ни на миг не помышлял о том, как было бы… удобно для наших с вами исследований, если бы она случилась… эта печальная смерть. Но вот как повернулось, Генри, она случилась! И оказалась на руку всем нам. Благодаря ей мы совершили уникальное открытие – теперь мы знаем, что возможно создали демона, не просто продлевающего жизнь, а способного вернуть к ней уже умершего! Едва заметно вздрогнув, лорд Стокворт первым опустил взгляд и медленно проговорил, продолжая неотрывно смотреть на сияющий камень: - Все так, но… Когда вы впервые посвятили меня в свой замысел, я поддержал вас. Я вырастил демона подчинения, веря, что цель, к которой вы стремитесь, достаточно благородна и может оправдать подобное. Но вот уже почти год… С того самого дня, когда вы рассказали мне о смерти Мейсона и его странной одержимости, а после попросили любым способом создать точно такого же демона, я постоянно думаю о том, не совершаем ли мы ошибку? Вы хотите продолжать эти исследования, хотите повторить то, что произошло, но вправе ли мы делать это? Вправе ли касаться таких божественных сфер, как жизнь и смерть? Вправе ли вторгаться в Промысел… Бога? «Вот оно… Мне следовало догадаться…» - Вы, Генри, поистине богобоязненный и добродетельный человек, иного бы я не потерпел рядом со своей дочерью… - чуть качнул головой Бэзил и, ненадолго задумавшись, продолжил: - Вы верно говорите, вторгаться в Божественный Промысел человека побуждает его неумная гордыня. Его заносчивость, желание заглянуть за черту, докопаться до скрытых истин, чтобы сравняться с Ним.. или даже стать подобным Ему. Но разве нами движет гордыня? Разве мы с вами желаем сравняться, разве мы вторгаемся? Нами движет совсем иное… Наши помыслы с тем, о чем вы говорите, не имеют решительно ничего общего, Генри! Наши изыскания - лишь естественное, то есть природное продолжение чистой жажды познания и жажды творения, а откуда в нас эта жажда, как если не от самого Творца? Это дар, заложенный им в каждое его создание, и тот, кто этим даром пользуется, не может быть Ему противным... Это по Его воле в наших руках оказался ключ от величайшей тайны в мире! Через три месяца мы обретем независимость от Конклава, и сможем все силы Ордена бросить на эти исследования, всех до последнего человека! Мы легко найдем носителей, уж в ком в ком, а в несчастных чахоточных и всевозможных доходягах нет недостатка, Генри. Их не счесть… и те из них, кого мы подыщем... кого мы, так сказать, отберем, те будут благодарить Бога за такую свою удачу... и спасение. - Спасение, говорите? - Да, именно, спасение! Если демон вновь вернет к жизни хоть кого-то из них, хоть еще одного человека, это будет уже великое торжество, великая победа над смертью. Но на этом мы не остановимся, мы должны продолжать исследования, должны, если вам угодно, копать, в определенную сторону, ведь в перспективе это даст нам гораздо больше, чем эту разовую победу. - И что же это нам даст? – тихо произнес лорд Стокворт, завороженно слушая грандмагистра. - Настоящую победу. Как бы мне ни хотелось в это верить, но Мейсон уже не тот человек, которым был. Он исполнителен и прилежен, но он не помнит прежнего себя, лишь то недолгое время, что демон был в нем. А еще он совсем утратил волю. Леди Осхиль была права - Оливер вернулся к жизни только в некотором смысле. Теперь он – сосуд для демона. Однако это поправимо. Такой «сосуд» сейчас все равно что пуст, но раньше он вмещал в себя гораздо больше, ведь в нем жил человек… И я убежден, что его можно наполнить вновь. Наполнить тем же самым, что в нем и должно быть. Если мы сумеем объединить это поразительное создание с родовым демоном кого-то из нас, то ожившее тело не будет пустым. Мы получим полноценного человека со своей личностью, чувствами и памятью. Родовой демон хранит все это, а слившись с подобным демоном и обретя тело, чем же еще он станет, как не душой? На миг замерев, лорд Стокворт медленно поднял голову, встретившись с грандмагистром взглядом, и долго смотрел на него, не произнося ни слова. «Неужели, мне придется искать и нового творца?» - внимательно вглядываясь в светлые глаза, с неудовольствием подумал Бэзил, вспоминая холодный наполненный осуждением взгляд других светлых глаз, чья обладательница покинула его почти год назад. Но вот лицо лорда Стокворта разгладилось, он глубоко вдохнул и медленно проговорил: - Я не думал об этом, милорд. Вы правы – все мы лишь орудия в руках Триединого. Он испытывает нас. Дарует возможности, а затем заставляет колебаться и задаваться бесконечными вопросами о том, как поступить, но в действительности желает, чтобы мы совершили верный выбор и исполнили его волю, несмотря ни на что. Вы развеяли мои сомнения, но… Вы в который раз упомянули леди Осхиль. Она более других знала о ваших изысканиях и все же отвергла их. Не боитесь ли вы продолжать работу с лордом Халваром? Что если он захочет поделиться с кем-нибудь тем, что уже узнал... и слухи дойдут до Конклава. Я не раз говорил об этом и повторю вновь, из всех, посвященных в это дело, драконий лорд самое ненадежное звено. Он иноземец, цели его нам до конца не ясны, но хуже того – у нас вовсе нет никаких рычагов давления на него. «Он продолжит начатое дело…» - на миг испытав облегчение, Бэзил, поднявшись, наполнил вином два бокала, а после вновь обратился к собеседнику: - Нам следует выпить за ваш успех. За то, что вы сумели воссоздать этого уникального демона! Что же до дракона - грандмагистр Каннингхем поручился за него. Он уверен в лояльности Халвара. Я же в свою очередь, также успел убедиться в том, что он не разделяет взглядов своей невесты и как никто другой желает дальнейших исследований, пусть даже почти ничего не знает о них. Да и вы не правы, Генри, насчет рычагов. У нас есть огромный рычаг, которым лорд Халвар сам себя принудит хранить верность нашему делу – это его болезненная... даже фанатичная жадность до новых знаний. Он не станет предателем. По крайней мере, не сейчас, когда на кону возможность победить саму смерть. Мне искренне жаль, что леди Осхиль покинула нас, но ее заблуждения и страхи принадлежат только ей и не дают мне права судить за них всех, кто с ней связан. - Я всегда придерживался похожих взглядов и надеюсь, что вы не ошибаетесь, - огладив аккуратные усы, лорд Стокворт отхлебнул вина и, забрав светящийся камень, бережно убрал его в принесенную с собой шкатулку: - Что ж, мне пора, не терпится вернуться к работе... И вот еще что – когда вы собираетесь посвятить в замысел вашу жену и леди Ханну? Она подает большие надежды как творец и уже в недалеком будущем могла бы помочь мне. На миг подняв темно-синие глаза, Бэзил также сделал глоток вина, ощутив внутри смутное беспокойство, но лицо зятя казалось спокойным, а все следы сомнений покинули его, сменившись искренним интересом. - Я не хочу торопиться с этим, Генри, - наконец, вздохнув, ответил Бэзил, отставляя тонкостенный бокал. – Я расскажу им все, но позже. И уж точно после Конклава. Сперва нужно понять, что всех нас ждет. Вновь склонив голову, лорд Стокворт поднялся: - Да. Вы правы. Полагаю, так будет лучше всего. *** «Лорд Блэквуд считал, что ожившее тело Мейсона было пустой оболочкой, лишенной души, и не подозревал, что создал нечто куда большее, - задумчиво улыбнулся Сирил, припомнив рассказ леди Осхиль о дальнейшей судьбе Оливера. – Спустя годы Мейсон смог полюбить, стать мужем и отцом и более почти ничем не отличался от обычного человека… Впрочем, лорд Блэквуд не мог знать этого, как и того, что разговор с лордом Стоквортом повлиял на очень и очень многое…» *** Облаченные в длинные церемониальные мантии разных цветов люди постепенно заполнили прямоугольный зал Совета. Вежливо приветствуя друг друга, они не спеша занимали длинные скамьи, расположенные в два яруса по трем сторонам небольшого помещения, находящегося в самой старой части здания Министерства. Стены старинного зала были обшиты деревянными панелями, в неглубоких резных нишах стояли каменные статуи и бюсты выдающихся магов времен первого созыва Высочайшего Конклава, а с низкого кессонного потолка свисали четыре массивные люстры. Первый ряд скамей принадлежал тринадцати грандмагистрам, второй - предназначался для избранных членов Внутренних кругов каждого Ордена, а прямо за ним, отделенная невысокой деревянной балюстрадой проходила узкая галерея, отведенная для приглашенных гостей и слуг. В центре зала возвышалась восьмиугольная кафедра для оратора, а четвертую стену помещения украшала арка-портал с деревянным балдахином, сохранившаяся со времен Магистериума. Прямо под ней особняком стояло обычно пустующее кресло, предназначавшееся для правящего монарха, обнесенное такой же невысокой балюстрадой, что отделяла и скамью, расположенную уровнем ниже. Ее традиционно занимал глава Конклава и Великие герцоги. Войдя одним из первых, Бэзил склонил голову, приветствуя Главу Конклава и Великих герцогов, а после перевел взгляд на группу вошедших следом магистров, выделив среди них одетых в черно-красное людей. Поздоровавшись с лордом Стоквортом, чье лицо сегодня показалось Бэзилу осунувшимся и излишне бледным, он обменялся теплой улыбкой со старшей дочерью, на правах гостьи поднявшейся на верхнюю галерею, а затем велел сопровождающему его Мейсону также проследовать туда. Поочередно протянув ладонь лорду Шэлдону и сэру Джозефу Тайлеру, Бэзил мысленно отметил темнеющий перстень подчинения на руке каждого из них и лишь после, опустился на предназначенное ему место. Вскоре в зал вошел и еще один почетный гость Конклава – лорд Халвар Лакс в сопровождении облаченного в золотую мантию лорда Каннингхэма, что также выглядел крайне взволнованным и невольно нахмурился, найдя глазами Бэзила. Обменявшись с каждым из них напряженным взглядом, Бэзил поглубже вдохнул и сильнее сжал губы. «Все решится сегодня. Все…» - Шестнадцатый день пятого месяца тысяча пятьсот семьдесят шестого года. Триста одиннадцатый Высочайший Конклав тринадцати Орденов объявляется открытым. Высочайший Конклав возглавляют… - зазвучал размеренный голос Распорядителя, но Бэзил почти не вслушивался в заученные наизусть за прошедшие годы слова. – …От ордена Огня сэр Освальд Фриман – грандмагистр Ордена, лорд Эрроу – магистр Внутреннего круга, сэр Деррик… - пытаясь унять собственное нетерпение он чуть сильнее сжал пальцы на сложенном вдвое листе с прошением и поглубже вдохнул. - Старший секретарь Высочайшего Конклава – сэр Джеральд Фейн. Распорядитель Высочайшего Конклава – лорд Гилмор. Едва распорядитель закончил положенное началу совета вступление и, покинув кафедру, направился на свое место, Бэзил взглядом привлек его внимание, а после поднял руку и передал немолодому сухопарому мужчине подготовленную бумагу. Под шепот собравшихся распорядитель пробежал глазами несколько коротких строк и с поклоном вручил прошение Бэзила Главе Конклава. Еще несколько мгновений старик в темно-серой мантии украшенной шитьем, прищурившись, что-то тихо обсуждал с сидящими по левую и правую руку от него Великими герцогами, но вот он подозвал распорядителя и тот, вернувшись на кафедру громко объявил: - По настоянию грандмагистра ордена Демонологии лорда Блэквуда-Ардена вне установленной очередности будет рассмотрено совместное прошение от лица Внутренних кругов орденов Демонологии и Мастеров. Совместное прошение будет удовлетворено или отклонено большинством голосов при помощи открытого неотложного голосования тринадцати глав и трех Великих Герцогов. Грандмагистру ордена Демонологии лорду Блэквуду-Ардену дозволяется занять место на кафедре и обратиться к Высочайшему Конклаву. Довольно быстро и даже небрежно покончив с приветствием главы Конклава, Великих Герцогов, грандмагистров и магистров, присутствующих в зале, Бэзил на миг замолчал, обведя взглядом всех собравшихся, на чьих лицах застыло нетерпение, и, приведя мысли в порядок, не спеша продолжил: - Я, грандмагистр ордена Демонологии, лорд Николас Бэзил Блэквуд-Арден и лорд Кристиан Вильям Каннингхем, грандмагистр ордена Мастеров, обращаемся к Высочайшему Конклаву. Мой голос выражает единогласное и добровольное решение Внутренних кругов, представляя таким образом желание каждого члена, включая внешние круги и еще обучающихся неофитов, числом триста пятьдесят семь человек. Мы уведомляем Высочайший Конклав, что к нашему глубочайшему и искреннему сожалению мы более не видим возможности оставаться в Кругу тринадцати Орденов, выполнять доверенные нам работы и далее следовать возложенным на нас обязательствам. Ордена Демонологии и Мастеров желают скорейшего выхода из состава Высочайшего Конклава. На миг в зале повисла тишина, но почти сразу же на смену ей пришел нарастающий ропот и тихие возгласы сидящих магистров и стоящих на галерее приглашенных гостей и слуг, что все как один напряженно замерли, не сводя глаз с застывшего перед ними грандмагистра. Глубоко вдохнув, Бэзил чуть сильнее сжал губы, но более ничем не выдал своего волнения. Еще раз окинув взглядом всех присутствующих, он остановился на главе Конклава и с вызовом присмотрелся к его перечеркнутому морщинами лицу, обрамленному почти полностью седыми волосами. Нахмурившись, глава Конклава властно поднял руку и призвал собравшихся к молчанию, а после, склонив голову, исподлобья взглянул на Бэзила. «Он под влиянием перстня… Все трое… Они поддержат нас», - выдержав тяжелый взгляд, мысленно успокоил себя Бэзил. - Высочайший Конклав выслушал ваше прошение, - наконец, заговорил глава Конклава. – Однако я, пользуясь властью, вверенной мне Короной и тринадцатью грандмагистрами, в том числе и вами, лорд Блэквуд, если вы запамятовали, - насмешливо прибавил он, - отказываю в проведении обсуждения по вашему прошению и отклоняю его без голосования. Дело в том, что буквально накануне появились обстоятельства, сделавшие невозможным ваше дальнейшее пребывание во главе Внутреннего круга ордена Демонологии, а, следовательно, - старчески кряхтя, продолжил он, язвительно улыбнувшись, - и лишает ваш голос какого бы то ни было права говорить за триста пятьдесят семь названных вами человек, включая Внешние круги и неофитов… - Какие же, ваша Светлость? - Лорд Николас Бэзил Блэквуд-Арден, вы обвиняетесь в нарушении устава собственного Ордена, в попытке манипулировать членами Конклава, в том числе лицами королевской крови, и как следствие в государственной измене. Вам есть, что ответить на это, милорд? Вновь поднявшийся ропот волной прокатился по всем собравшимся, исказив страхом несколько лиц. Стоящая на галерее Габриэлла побелела как полотно и, что-то беззвучно шепча, с мольбой уставилась на застывшего как изваяние Бэзила. Впрочем, он лишь мельком взглянул на дочь, быстро пробежав взглядом по всем, кому доверял. «Кто? Кто предал нас?» - билась в голове единственная мысль. - Это очень серьезные обвинения, Ваша Светлость, - наконец, вновь переведя взгляд на главу Конклава, как можно спокойнее произнес Бэзил. – Я… хочу знать – что дает вам право выдвинуть их? - Разумеется. Вы правы, милорд. Обвинения очень серьезны. Они могут стоить вам не только места грандмагистра, но и жизни. Если полученные мною сведения верны, лорд Каннингхэм действовал с вами заодно, но именно благодаря вам было создано это пристанище для мерзкой твари! - гневно произнес глава Конклава и, поднявшись, показал собравшимся раскрытую ладонь, на которой темнел массивный перстень. – Это демон, сотворенный с единственной целью – завладевать и подчинять волю! – повысив голос, продолжил он, клокоча от злости. - Именно он был применен против меня, а также герцога Ричмонда и герцога Кливленда! Время будто застыло, а звук бьющегося в груди сердца на миг заглушил тихие возгласы и нарастающий ропот собравшихся. - Я отвечу на обвинения, но прежде, хотел бы услышать, Ваша Светлость, имя того, кто принес вам эти сведения, - настойчиво повторил Бэзил. - Полагаю, я и так его узнаю, так пусть же и все присутствующие в этом зале узнают его… Сейчас. «Кто из них? Каннингхэм? Шелдон? Тайлер? Халвар?» Словно не слыша его вопрос, глава Конклава, положил перстень на перила перед собой и медленно продолжил: - Однако и это еще не все. Создав эту мерзость, вы не только посягнули на данную нам свыше свободу воли. Ослепленные своей гордыней, вы пошли дальше и вторглись в святая-святых, затронув саму душу человека, - замолчав, он подался вперед и, перевесившись через балюстраду, гневно прибавил: - Ваш слуга, тот, что стоит сейчас на галерее рядом с вашей дочерью.. Мейсон, кажется… Умер прошлой весной! Вы станете и это отрицать?! – гомон в зале мгновенно стих, сменившись полной тишиной, в которой особенно отчетливо прозвучали последние слова главы Конклава: - Это… чему у меня нет названия. Вы посмели привести это сюда, и теперь оно как ни в чем ни бывало стоит среди нас! Скверное подобие человека, еще одна оболочка для той твари, что вы вырастили в своих подземельях, грандмагистр! «Халвар? Или…» - остекленевшие глаза, обведя замерших в ужасе собравшихся, остановились на одном особенно бледном лице и потухших светлых глазах, в которых в этот раз не было ни тени сомнения. - Простите, милорд, - поднявшись, медленно проговорил лорд Стокворт. – Но вы зашли слишком далеко. Кто-то должен был остановить вас. - Генри, ты… Как ты мог?! – обычно рассудительный голос Габриэллы стал неприятно визгливым и наполненным страхом. – Отец верил тебе! Я верила тебе! - Ты постоянно твердила, что тебя саму пугает эта… тварь! Через тебя Триединый пытался достучаться до меня, и я наконец прозрел! Можешь быть покойна – я уничтожил все связанное с ней. Да простит меня Бог, что я вообще ее создал! «Вы, Генри, поистине богобоязненный и добродетельный человек… - стиснув зубы, вспомнил Бэзил собственные слова. – Вот оно… Как можно было быть столь слепым, чтобы под собственным носом не разглядеть, что у него на уме!» - Довольно, - вновь властно поднял руку глава Конклава. – Зал совета – не место для семейных сцен. Лорд Николас Бэзил Блэквуд-Арден, вы до сих пор ничего не ответили на все обвинения в ваш адрес. Боюсь, ваше молчание вынудит меня обратиться за помощью к Внутреннему кругу ордена Менталистов. Минутная слабость. Колебания. Но… нет. - В этом нет необходимости, ваша Светлость, - наконец, с трудом разжав уже сведенную от напряжения челюсть, проговорил Бэзил, гордо вскинув голову. – Я признаю, что все сказанное здесь – правда. Однако мне есть, что еще сказать Высочайшему Конклаву. Да, под моим руководством был создан этот перстень. Это вместилище… или как мы называем его, «тело» для демона, так как известно, что демонические сущности осязаемых тел лишены. Демон внутри… при некоторых обстоятельствах действительно способен на то, о чем говорили Его Светлость, – ненадолго замолчав, он, собираясь с мыслями, обвел напряженным взглядом притихший зал. – В прошлом году, в начале апреля, мой одержимый слуга, Оливер Мейсон, умер от сезонной лихорадки. И да, несмотря на это, сегодня он стоит здесь и дышит одним с вами воздухом. Он живет благодаря наполнившему его демону, еще одной «твари из подземелий», как пожелали выразиться Его Светлость. И я хочу спросить у Высочайшего Конклава, все вы…. Уже готовые сорвать с меня кольцо и цепь грандмагистра, а после тащить в каземат, вы хоть понимаете, что это значит?! На миг зазвучавший шепот вновь затих, сменившись мертвой, наполненной сомнениями тишиной, а на галерее, где застыла Габриэлла, началось суетливое движение – напуганные гости Конклава торопливо расступились, желая как можно дальше отойти от стоящего подле нее Мейсона. - Возможно, у Мейсона больше нет души… - медленно произнес Бэзил, подбирая слова. - Возможно, что он и не человек более. Но если не препятствовать исследованиям, которые я начал, можно будет выяснить, так ли это или нет… И, если все-таки нет… Используя особых фамильных демонов, хранящих воспоминания рода, можно будет исправить и это. Я убежден - продолжив эти исследования, посредством искусства демонологии можно будет создать подобие души для каждого в этом зале… - негодование и непередаваемый ужас исказили лица большинства присутствующих, многие из которых повскакивали со своих мест, - и вновь и вновь наполнять им оживленные тела. Вы сможете обрести бессмертие! – потонули в гвалте и гневных выкриках его последние слова. - Да кем вы себя возомнили, Блэквуд?! Побойтесь Бога! Еретик! – зазвучало со всех сторон. «Бесполезно…» - горько усмехнулся Бэзил и с сожалением взглянул на беснующуюся толпу, среди которой лишь его Внутренний круг и единицы среди прочих магистров остались сидеть неподвижно, не сводя с него внимательных глаз. - Что ж... вижу Высочайший Конклав почти полным составом еще не готов… к бессмертию… - Довольно, Блэквуд! – резко прервал его глава Конклава и в третий раз призвал собравшихся к тишине. - Вы сказали достаточно и предстанете перед судом. Не пытайтесь бежать. По моему приказу все входы и выходы из здания перекрыты. Также вы не сможете создать ни один новый портал. Замолчав, седовласый старик позвонил в небольшой колокол, установленный на перилах балюстрады, и почти в то же мгновение через скрытую арочную дверь, расположенную точно за местом, предназначенным для монарха, вошли четверо гвардейцев, облаченных в форму личной гвардии главы Конклава. Вслед за ними через главный вход в зал проследовала еще одна такая же группа гвардейцев, вооруженных короткими клинками и простыми тростями, в которых Бэзил мгновенно признал артефакт с чарами обездвиживания. Не спеша они направились в сторону кафедры. - Властью, данной мне Короной и Кругом тринадцати Орденов, приказываю немедленно взять лорда Блэквуда-Ардена под стражу, забрать его кольцо и цепь грандмагистра, а также перстень с его правой руки! Он будет уничтожен, как и это омерзительное подобие жизни, - с гневом и брезгливостью воскликнул глава Конклава, указав на по-прежнему безучастно стоящего на галерее Мейсона, в которого, чтобы не упасть, вцепилась замершая в ужасе Габриэлла. - Глупцы и трусы, - с горечью бросил Бэзил, все еще не желая верить в происходящее. – Мейсон уникален, как и демон, живущий в нем. Осудив меня и тех, кто помогал мне, вы уничтожите дорогу к величайшему знанию, вы погубите его, а сами… Самим вам не под силу создать ничего подобного! - Это никому не под силу. Увести его, - властно повторил глава Конклава. - Также арестуйте лорда Каннингхэма, лорда Шэлдона и сэра Джозефа Тайлера. Благодарю за содействие в раскрытии заговора, лорд Стокворт. Наше соглашение в силе - ваши близкие не пострадают. «Значит, вот как ты отплатил мне за доверие. За то, что я принял тебя в семью…» - бросив последний взгляд на зятя, Бэзил опустил голову и медленно снял перстень подчинения, а после протянул его одному из подошедших к кафедре гвардейцев. – Я пойду сам. - Отец! – заломив руки, поспешила к лестнице бледная Габриэлла, но опередив ее, в два прыжка прямо через головы сидящих, вниз спустился стоявший до этого абсолютно неподвижно Оливер. Еще пара секунд, и он оказался за спиной прикоснувшегося к перстню Бэзила гвардейца. - Мейсон.. – оторопело прошептал Бэзил, пораженно глядя на впервые проявившего самостоятельность слугу. Но вот Оливер обхватил руками голову гвардейца и резко повернул ее к себе. Раздался неприятный, пугающий хруст, который, несмотря на возгласы, шелест одежды и шаги казалось услышали все собравшиеся. Миг и гвардеец, как подкошенный, рухнул на пол. На какое-то мгновение вокруг стихли все звуки, будто присутствующие в зале позабыли даже о необходимости дышать. Время замерло и Бэзил, ощущая себя словно в дурном сне, лишь неотрывно смотрел на абсолютно спокойное, лишенное каких-либо эмоций лицо слуги, только что хладнокровно убившего человека. - Что ты сделал?! – беззвучно выдохнул он одними побелевшими губами, сжав ледяными пальцами перстень, так и оставшийся в его руке. – Я не приказывал… «Защищал… перстень… Господи, что именно я создал?» - успел подумать он, инстинктивно сделав шаг назад, когда вновь ожившая толпа ответила на его так и не прозвучавший вопрос: - Он убил его! Господи, он убил его! – визгливо закричали женщины с нескрываемым страхом. – Чудовище!!! Убийца! – Держите его! Держите! Защищайте грандмагистров! Не дайте ему приблизиться к Его Светлости!!! – вторили им, поднявшиеся мужчины. Мгновенно оказавшиеся рядом гвардейцы обнажили мечи. Лицо главы Конклава побелело и покрылось испариной, но он не успел отдать новый приказ. Деревянная кафедра под ногами Бэзила вздрогнула, восьмигранная балюстрада вокруг как-то угрожающе заскрипела и приподнялась, и от нее по полу разошлась ударная волна, опрокинувшая на пол гвардейцев и Мейсона. Вокруг раздались крики боли – разлетевшиеся щепки посекли ничего не понимающих сидящих людей. Бэзила отбросило вбок, но вцепившись в перила он с трудом удержался на ногах. В центральном окне лопнуло стекло, окатив собравшихся дождем осколков, а на противоположной стене с грохотом рухнуло несколько установленных в нишах статуй, чудом не покалечив стоящих на галерее гостей. - Блэквуд, к дверям! - раздался рядом голос непонятно когда успевшего спуститься вниз Халвара, чье лицо сейчас отражало решимость, граничащую с безумием. Рывком подняв на ноги Мейсона, дракон ударил каблуком ближайшего пытавшегося подняться гвардейца и громко рявкнул: - Прикажите Мейсону бежать! Выхватив у гвардейца клинок, Халвар мгновенно развернулся в сторону застывших в замешательстве магистров: – Шэлдон, Тайлер, помогите леди Габриэлле спуститься! Каннингхэм, не стойте столбом – прикройте нас! – заорал он. - Мейсон, быстрее к выходу! – не раздумывая, крикнул Бэзил, покидая кафедру и, найдя глазами дочь, уже стоящую на лестнице, попытался рвануться к ней, но почти сразу его, Оливера и Халвара оттеснили в противоположный конец зала оказавшиеся на ногах гвардейцы, в руках которых уже блестели мечи и искрящиеся заклятием обездвиживания трости. Где-то позади раздался звук закрывающихся дверей и возгласы ничего не понимающих магов, ожидающих окончания Конклава снаружи. - Это бу-у-нт! Схватить их! Всех, кто поддержит Блэквуда, повесят, как безродных собак! – надрывался в царящей суете глава Конклава, тщетно пытаясь восстановить порядок. - Отец! Я иду к тебе! – громко воскликнула Габриэлла, торопливо спускаясь по лестнице и стараясь не запутаться в длинных юбках черного с красной отделкой платья. - Держись! – натянув одну из своих цепей, Бэзил, постепенно прорываясь к дочери, заставил попятиться ближайших к нему гвардейцев от всплеска нестерпимого жара. Почти в тоже мгновение Габриэллу схватил опередивший Шэлдона и Тайлера, уже спешивших к ней, лорд Стокворт: - Габи! Во всем виновен лишь твой отец! И ни ты, и никто другой не будут отвечать за его грехи – я позаботился об этом! Останься! Я люблю тебя! – в исступлении закричал он. - Будь ты проклят, Генри! – резко бросила Габриэлла, тщетно пытаясь освободиться. – Отпусти меня! Отпу-у-усти!!! – потонул ее крик в душераздирающем вопле самого Стокворта, внезапно обратившегося в живой факел, который, разрастаясь, превратился в огненный столб, опаливший вспыхнувший следом потолок и деревянные ступени, а спустя мгновение поглотивший и не сумевшую удержать призванный огонь Габриэллу. Широко раскрыв глаза, Бэзил замер не в силах поверить в только что произошедшее. Его дочь… Милая Габи… - Габриэлла! – сорванный голос прозвучал слишком тихо, а в висках бешено застучала прилившая кровь. – Габриэлла!!! – позабыв обо всем, он бросился было прямо в сторону гвардейцев, но в этот миг лорд Халвар схватил его за плечо, увлекая к выходу. - Блэквуд, остальные, к дверям! – настойчиво закричал он, и в ту же секунду зал наполнил грохот, заглушивший крики магистров, пытавшихся потушить стремительно распространяющееся пламя. Куски свинцовых переплетов из окон и вырванная силой дракона одна из тяжелых люстр обрушились на вновь перестроившихся гвардейцев, накрыв и нескольких магистров ордена Воздуха, уже готовых ударить по мятежникам сшибающим с ног заклятием. - Быстрее! – закрутив винтом обнаженные клинки уцелевших гвардейцев, заорал Халвар и, кинув новое заклятье, сорвал удерживающие двери замки и петли. В следующую секунду зал заполнил практически ослепивший всех находящихся внутри густой серый дым от активированного лордом Каннингхэмом артефакта. Почти ничего не видя обычным зрением, Бэзил рванулся в сторону демона, наполняющего тело Мейсона, маячившего где-то впереди и, опалив огнем преградивших ему путь гвардейцев, наконец, смешался с толпой уже выбравшихся и ожидающих за пределами зала магов… *** «Не раз рассказывая мне об уничтожении Ордена, отец повторял, что кто-то предал лорда Блэквуда. Но кто? Кто рассказал о замысле главам Конклава? В детстве я думал, что это был кто-то из Внутреннего круга Мастеров, если не сам грандмагистр Каннингхем. После, получив предсмертное письмо отца и, поговорив с Северной звездой, я полагал, что предателем мог оказаться и кто-то из драконов. Впрочем, разговор с леди Осхиль убедил меня в том, что это было не так. И вот… лорда Блэквуда предал его собственный зять – лорд Стокворт, чьи близкие в то время были далеко от столицы – гостили у родных свояченицы его старшего брата в Нортумберленде, куда вместе с Ханной бежала и Мелисса. Я всегда поражался невероятному предчувствию лорда Стокворта, что заставило его незадолго до сбора Конклава попросить брата и сестру с их семьями ради их же безопасности ненадолго уехать не за город, а на самый север страны. Вот только это было не предчувствие… Теперь, когда я узнал о его предательстве, стало очевидным, что лорд Стокворт просто не желал рисковать. Он не был человеком, который мог бы слепо довериться чьему бы то ни было слову... И несмотря на договор с кем-то из Великих Герцогов, а, быть может, и всеми ними, он отослал подальше всех родных и, похоже, мало, что сообщил им о своих намерениях.. Ирония судьбы – десятилетия Стокворты скрывались и боялись разоблачения, как и Блэквуды. Мы поддерживали связь и, не желая терять дар, заключали браки между собой, стремились сохранить крупицы знаний и всегда верили друг другу, а обрек нас на это один из них…» *** Он шел будто в тумане. Приказал двигаться в сторону Ордена, но сам не понимал, что делать дальше. Входы в здание перекрыты. Не создать портал. Габриэлла мертва. Мелисса ждет новостей о том, как прошел Конклав, и Мейсон должен был отправиться к ней сразу после, а теперь… Что делать теперь? «Мария должна быть в Ордене… Туда наверняка уже послан отряд. Даже если закрыть врата, есть еще проход к Мастерам. Проклятье! – скрипнул он зубами. – Нужно, как можно скорее закрыть его - уверен, Генри сообщил и о нем!» Их вновь попытались задержать, но они сумели отбить атаку. На нижних этажах к ним присоединилось еще несколько демонологов и мастеров артефактов, напуганных первыми известиями о возможных арестах. Они ждали объяснений, но по-прежнему были верны своим грандмагистрам. Он должен был что-то сказать им. Ответить на вопросы лорда Каннингхэма и остальных, ничего знавших про демона, живущего в Мейсоне, но все равно поддержавших его, и он собирался ответить. У самых открытых дверей Ордена действительно стояли гвардейцы и несколько магов, сопровождающих их. Они что-то требовали у ничего не понимающих напуганных демонологов, но Бэзил уже не желал разбираться, что именно: - Уйдите с прохода! Быстро! – громко закричал он замершим в нерешительности людям, облаченным в черно-красное и, вновь натягивая цепь Огня недр, атаковал развернувшихся к нему гвардейцев. Кто-то закричал от боли, обожжённый мгновенно раскалившимся воздухом. Кого-то оглушила вспышка еще одного артефакта, брошенного вперед лордом Каннингхэмом. Маги, сопровождающие гвардейцев, задействовали обездвиживающие чары, оглушившие лорда Шелдона, также призвавшего огонь, и еще пару магистров-мастеров. Одеревенев, они упали на пол, но почти в то же мгновение Халвар с перекошенным от напряжения лицом, на котором уже выступили бисеринки пота, поразил магов вырванными из стен кусками металлических светильников, заставив их лететь наподобие стрел. - Быстрее! Внутрь! Закрывайте двери! – скомандовал Бэзил, решительно продвигаясь вперед. – Вильям, отвлеките их чем-нибудь еще! – бросил он, оказавшемуся рядом лорду Каннингхэму. Еще одна вспышка и крики, последовавшие за ней. Одна из стен начала оплавляться будто воск, вынуждая отступить вновь бросившихся к мятежникам гвардейцев, но вот отблески заклятий померкли, и они оказались по другую сторону врат, что наскоро запечатал уже побледневший уставший Халвар вместе с лордом Каннингхэмом и магистрами-мастерами, выиграв для осажденных хоть какое-то время. - Сдавайтесь! Именем Короны откройте двери! – раздавался с другой стороны врат грохот и приглушенные голоса, тщетно пытавшихся прорваться внутрь гвардейцев. – Немедленно! Все, кто продолжат сопротивление, будут объявлены изменниками и предстанут перед судом! Устало выдохнув, Бэзил, наконец, мельком посмотрел на стоящих вокруг людей. Они ждали объяснений. Все они. Те, кто проделали с ним этот путь и те, кто были все это время здесь и ничего не знали о произошедшем в зале Совета, но все же объяснения могли еще немного подождать. Распорядившись о раненых и обездвиженных, Бэзил быстро подозвал демона-червя и, ненадолго накинув на него мгновенно созданную цепь, мысленно обратился к служебной твари: «Отправляйся вниз и пробуди Привратника!» Отпустив поспешно уползшего Червя, чье многоногое тело отливало в зелень, Бэзил чуть плотнее сжал губы и только сейчас внимательно присмотрелся к стремительно растущей толпе, среди которой мелькнули знакомые ореховые волосы Марии, что стремглав бросилась к нему: - Отец! Отец, что происходит? – испуганно воскликнула она, со страхом глядя на раненых. – Четверть часа назад явились гвардейцы, потребовали открыть двери и пустить их, ссылаясь на приказание Конклава… После они начали собирать людей в зале Врат, потребовали оставить все артефакты, если таковые были при нас и ждать… дальнейших распоряжений Конклава. А где... - неуверенно прибавила она, тщетно всматриваясь в лица вошедших. - Где лорд Стокворт и… Габи? - Их нет… - проговорил он странным, будто чужим голосом, не сразу справившись с навязчивым видением, в котором Габриэлла по-прежнему звала его. – Собери всех. У подножья лестницы, ведущей в зал Совета. Я буду говорить с Орденом, - холодно закончил он, уже ничего не видя вокруг. - Но… - лицо дочери побелело, исказившись дурным предчувствием, но поглядев в его глаза, она лишь покорно кивнула. – Да, отец. Проводив ее взглядом, Бэзил мрачно посмотрел на Мейсона, что по-прежнему молча и неподвижно стоял подле него, готовый выполнить любой приказ. «Все из-за него… Она погибла из-за него… Может, еще не поздно… Может… я все же совершил ошибку, когда создал это?» Светлые глаза лорда Стокворта, лишенные сомнений. Холодные глаза леди Осхиль, в тот день, когда она покинула его дом. Искаженные гневом лица магистров Конклава... Встряхнув головой, Бэзил резко отвернулся. «Нет. Ошибкой было то, что я хоть на миг поверил, что чистый разум способен победить предрассудки и страх…» - Бэзил, - вывел его из задумчивости голос подошедшего лорда Каннингхэма. - Я переговорил с лордом Керри, и мы наконец пересчитали всех наших. Здесь не все из тех, кто был посвящен в замысел. Магистр Эванз, вы его помните, огранщик... его место на галерее. С его больными ногами столько не выстоять, он должен был провести все время заседания в своей мастерской. Лорд Гиббс и сэр Гилмор были в малом архиве, когда я отправился в зал Совета... Сейчас моих людей наверняка собирают и выводят, как пытались вывести ваших, вот-вот начнется обыск всех помещений, если уже не начался. Я уверен, что этим троим удалось незаметно пройти в старые лаборатории, они могли уже спуститься в тоннель... - Я приказал Червю закрыть проход с нашей стороны. - Но мои люди… они конечно могут отсидеться прямо там какое-то время, но это небезопасно... Мы не знаем, сколько всего счел нужным рассказать подлец Стокворт... проход может быть рассекречен, стоит послать туда кого-то, чтобы их впустили! - попытался возразить лорд Каннингхэм. - Мне жаль, но мы должны защитить уже находящихся здесь, - твердо произнес Бэзил. – Как вы сами сказали, мы понятия не имеем, что Генри успел сообщить главам Конклава... Пламя, зажжённое Габриэллой... - тут его голос все-таки дрогнул, - оно наверняка уже погасло, Вильям, но я надеюсь, что Стокворт, едва кожа слезла с его лица, отправился гореть дальше - прямиком в адское пекло... Он сам более не навредит никому из нас, но разболтать он мог достаточно. Мы не в праве рисковать. Я благодарен вам за поддержку в зале Совета, и за вашу верность, но проход я не открою. Прошу вас, пока доверьтесь мне. Понимаю, что после сказанного мной ранее, вы ждете объяснений. Я дам их вам, но не сейчас. Сейчас, - мрачно продолжил он, - время сообщить все нашим людям. Поднявшись на несколько ступеней винтовой лестницы, Бэзил, переглянувшись со стоящим подле лордом Каннингхэмом, молчаливо окинул взглядом собравшуюся вокруг толпу. Сотня? Почти две, лиц, обращенных к ним. Напуганных, ничего не понимающих, шепчущихся. Море черно-красных мантий, среди которых ярко выделялась группа золотых и серебряных, принадлежащих мастерам артефактов, и отдельными пятнами мелькали мантии магов и других Орденов, что примкнули к ним во время бегства из зала Совета. Кого-то он знал достаточно близко. Лорд Халвар, лорд Шэлдон, сэр Джозеф Тайлер, сэр Родерик Кассель, замерший в первом ряду среди поддержавших замысел магистров-мастеров. Кого-то встречал лишь на общих собраниях, а то и вовсе видел сегодня в впервые… «Можно ли верить хоть кому-то из них? Сперва Осхиль… Теперь Генри… Кто станет следующим? Что ж… У меня нет выбора…» Глубоко вдохнув, Бэзил, принимая непростое решение, заговорил, и его сперва тихий размеренный голос возвысился, постепенно наполнив зал. - Собратья по Ордену, Мастера и одаренные других Орденов, я обращаюсь ко всем стоящим в этом зале. Вы напуганы и ждете объяснений, и я постараюсь дать их вам. Большинству из вас хорошо известно, что я и грандмагистр Каннингхэм всегда отстаивали интересы одаренных и всеми силами стремились обеспечить процветание наших Орденов. Мы добились многих свобод и в последние несколько лет смогли начать исследования, о которых было сложно помыслить в прежние времена. Однако даже сейчас мы могли бы сделать куда больше, будучи независимы от воли Высочайшего Конклава. Около получаса назад, - переведя дыхание, медленно продолжил он, - я при поддержке лорда Каннингхэма представил на суд Высочайшего Конклава прошение о сепарации двух наших Орденов. В толпе поднялся взволнованный ропот, но люди остались стоять неподвижно, ожидая продолжения. - Я настаивал на голосовании по этому прошению и предварительно принял меры, чтобы получить необходимое количество голосов. Я не стану скрывать от вас правду – эти меры не были законны. Используя разработку сэра Родерика Касселя, мы с лордом Каннингхэмом, лордом Шелдоном, лордом Стоквортом, сэром Джозефом Тайлером и лордом Лаксом создали особое вместилище для особого демона – демона, способного подавить чужую волю. Ропот стал громче, а лица многих собравшихся исказили сомнения и страх. - Вы должны понимать, что сепарация наших Орденов была бы невозможна ненасильственным путем. Великие герцоги пошли бы на все, лишь бы сохранить власть Круга тринадцати и потому нами было выбрано меньшее зло – нарушить устав собственных Орденов. Разумеется, мы с небольшим количеством сторонников могли бы покинуть страну и основать собственные Ордена где-то на материке, но мы желали не разрывать контакта с Министерством и остаться в рамках закона. Я не стану скрывать от вас и то, что наш с лордом Каннингхэмом замысел стал известен Конклаву и что он, полным составом, счел нас недостойными более носить кольца и цепи грандмагистров и обвинил в измене Короне. На несколько мгновений в зале воцарилась напряженная тишина. Маги изумленно взирали на стоящих на небольшом возвышении мятежных грандмагистров. Но вот на смену тишине пришел шёпот и тихие возгласы, а затем один из магистров-демонологов, стоящих в первом ряду, наконец, озвучил повисший в воздухе вопрос: - Однако, несмотря на это, вы стоите здесь, милорд, как и лорд Каннингхэм, а значит…? - Да, лорд Хайден, - на миг встретившись с ним взглядом, Бэзил вновь пытливо всмотрелся в лица собравшихся. – Мы не подчинились воле Высочайшего Конклава и использовали силу против членов совета. Отныне все, кто поддержали и поддержат нас – предстанут перед судом за измену Короне. В зале раздались испуганные возгласы женщин и невольно попятившихся назад учеников. Вслед же за лордом Хайденом к Бэзилу обратилась уже пожилая женщина в богатом черно-красном платье: - Что ж, милорд, вы сочли необходимым совершить все это, даже не поставив в известность нас – свой Внутренний круг, но что теперь? Что вы предлагаете делать дальше, и, надеюсь, у вас найдется хоть одна по-настоящему веская причина, кроме собственных неуемных амбиций, чтобы оправдать свои безответственные действия и возможную смерть любого из стоящих здесь… Да вот хотя бы даже его, - указала она на совсем юного неофита. – Сегодня он впервые надел парадную мантию, готовясь слушать обращение Внутреннего круга к Ордену после Конклава... И что же он услышал – что грандмагистр, которому он должен поклясться в верности при вступлении во Внешний круг – государственный преступник, а его самого теперь также могут казнить за измену?! Право же, милорд! Наверняка, дома его ждут родные и все что он умеет – это использовать жезл экзорциста. Зачем ему ваша свобода и ваш мятеж? В толпе раздался одобрительный шепот, но Бэзил лишь склонил голову в знак согласия: - Вы, как обычно правы, леди Далтон. Возможно, ему они не нужны, как и многим другим, стоящим здесь, и я позволю всем, кто не желает далее поддерживать нас, покинуть помещения Ордена. Мы не можем сейчас открыть главные врата, но мы можем отправить всех учеников, а также тех, кто не готов остаться, через тайный проход, ведущий к Мастерам. Пусть уходят и, сдавшись на Милость Конклава, говорят, что ушли отсюда тайно, не желая идти за преступником и подчиняться его приказам. Однако я должен предупредить - никто из тех, кто выберет этот путь, уже не сможет вернуться назад – об этом позаботятся особые чары. - Я поддержала бы Конклав в решении лишить вас магистерской цепи, - нахмурившись, бросила леди Далтон и кто-то из магистров-мастеров, словно вторя ей недовольно повторил: – Вероятно так и следовало бы поступить, ни вы, ни лорд Каннингхэм и впрямь не достойны носить их… Тем более, так решил сам Высочайший Конклав… - Он бы так не решил, если бы лорд Стокворт не предал нас, - резко осадил магистра Бэзил. – Если бы все прошло так, как было задумано, вы бы сейчас говорили совершенно иные слова, будучи членами новых свободных Орденов. Орденов, где только мы сами, не оглядываясь на предрассудки и волю Конклава, решали бы какие исследования хотим проводить и кого хотим обучать, выбирая по силе врожденного дара, а не по титулу и толщине кошелька, однако… - Однако, это лишь слова, а на деле вы добились того, что всех нас обвиняют в измене, - поджав губы, вновь заговорила леди Далтон. – Хотя изменник только вы, ваши дочери и грандмагистр Каннигхэм со своими мастерами. Я повторю свой вопрос – у вас есть хоть одна по-настоящему веская причина, способная оправдать устроенный вами бунт? В толпе вновь поднялся ропот, но Бэзил призвал стоящих к тишине: - Она есть, поверьте, леди Далтон. И потому, прежде, чем принимать решение остаться или уйти, я хочу, чтобы вы все услышали ее. Я не просто так вначале сказал об исследованиях. Так уж вышло, что именно сейчас каждый из вас, оставшись здесь, может стать сопричастным, пожалуй, самому великому открытию в истории магии. Открытию, способному навсегда изменить привычный мир. Только вдумайтесь - то, что родилось под моим руководством благодаря лорду Стокворту, лорду Каннингхэму, лорду Лаксу, леди Марии и сэру Родерику Касселю в будущем может помочь победить саму смерть! - О чем вы говорите, милорд? Что родилось? При чем тут смерть? – раздалось вокруг сразу несколько удивленных голосов. - Я говорю о рукотворном демоне с невиданными ранее свойствами. И о том, что подобные особые создания могли бы продлить жизни ваших детей... а вашим внукам... или правнукам дать гораздо больше... Намного больше. Конклав, что же до него... Разумеется, Высочайший Конклав, счел наши изыскания недопустимым святотатством. Я и лорд Каннингхэм, - переглянувшись с застывшим рядом грандмагистром Мастеров, Бэзил медленно продолжил, вновь обращаясь к собравшимся, - полностью отдавали себе отчет в том, что иного суждения Конклав и не мог вынести, а потому желали сохранить эти исследования в тайне до.. тех пор, пока необходимость искать одобрение и дозволение у Высочайшего Конклава нас бы более так не обременяла... Стоящие вокруг люди замерли, и на лицах многих из них отразилась борьба и живой интерес. Кто-то начал шептаться между собой и бросать нетерпеливые взгляды на Бэзила. Однако он не спешил продолжать и, собираясь с мыслями, задумчиво посмотрел на зачарованный перстень грандмагистра, темнеющий на руке. - Больше я расскажу тем, кто решит пойти за мной и лордом Каннигхемом... – наконец, подняв голову, твердо проговорил он. - Что до остальных, возможно, позже вы узнаете сказанное в зале Совета, но сейчас и этого довольно. Выйдя отсюда, вы сможете заявить о своей непричастности под присягой... и любой менталист подтвердит вашу невиновность. Оставшимся же я... не смогу гарантировать вам безопасность. Этот путь не будет легким. Вы должны понимать, что, возможно, нам придется прорываться наружу с боем, спасаться бегством. Если... Когда мы покинем Орден, нам не останется ничего, кроме как бежать из страны, бросив земли, дома и... близких. Я не желал ни для кого из вас такого исхода. Но я, ваш грандмагистр, не ищу у вас оправдания. Я счел возможным распоряжаться вашими судьбами, не сомневаясь, что делаю это ради благой цели и… жестоко за это поплатился... – едва заметно нахмурившись, он сжал руку в кулак, не в силах справиться с образом огня, поглотившего Габриэллу. - Сейчас у вас есть выбор. Решайте. А я более не вправе что-либо решать. Вновь ненадолго замолчав, лорд Блэквуд жестом подозвал Марию и громко объявил, обратившись к притихшей наполненной сомнениями толпе: - Через четверть часа моя дочь будет ждать всех желающих уйти в архиве. Она откроет для вас проход и расскажет о дальнейшем пути. Решайте, - склонив голову, настойчиво повторил он. Вслед за ним к собравшимся обратился лорд Каннингхэм, а после Бэзил поманил дочь за собой и в сопровождении безмолвно следующего за ним Мейсона повел ее в свою мастерскую. Приказав слуге ждать у двери снаружи, Бэзил вздохнул и, наконец, встретился взглядом с глубокими, наполненными бесконечной тревогой глазами Марии: - Ты слышала - Генри предал нас. Рассказал обо всем главам Конклава и погиб вместе… с Габи. Когда мы пытались выбраться из зала, он задержал ее, и она… выпустила огонь, убивший их обоих, - слишком сухо проговорил он, пытаясь не думать, не видеть, забыть. Едва не вскрикнув, Мария прикрыла ладонью рот, с неподдельным ужасом глядя на отца: - Но… почему? Ведь он создал… Именно он… Он любил Габи… Мечтал о детях… Тепло относился к Ханне… Ко всем нам… Он желал независимости для Ордена, верил в этот проект и… - И был раболепным трусом! Подлецом, отчего-то решившим, что Господь простит прегрешения именно его жалкой душе! – резко прервал ее Бэзил, на миг показав весь гнев и боль, раздирающие его изнутри. – Счел нас ослепленными гордыней, а себя единственным зрячим, успевшим раскаяться и отречься от всех тех помыслов и чаяний, которые сам же разделял! Я… должен предупредить Мелиссу и Ханну, - мрачно продолжил он, глубоко вдохнув, - им нужно бежать. После того, как открылась правда, мы не можем рисковать Мейсоном – он останется здесь. Однако сегодня я взял с собой еще пару одержимых слуг – они в моем кабинете. Отправь Крайтона с теми, кто захочет уйти, и пусть я не привык полагаться на Бога, я буду молить его, чтобы мой слуга сумел покинуть здание. Молча кивнув, Мария потерянно опустила заблестевшие от проступивших слез глаза и болезненно сжала губы. - Это еще не все. Я хочу, чтобы ты дошла до арки и, пройдя ее, взглянула на Привратника. Его давно не использовали, и я должен быть уверен, что чары сокрытия работают так, как нужно. - Да, но, - тихо возразила Мария. - Если ты пробудил его – уже никто не сможет войти к нам с той стороны – ни гвардейцы, ни те, кто еще мог бы поддержать нас… А ведь здесь сейчас не все из мастеров, кто знал о замысле… - Ты моя дочь и сможешь пройти. Этого достаточно, - жестко произнес Бэзил. - После предательства Генри я не стану рисковать ради возможных союзников. Тем более, они могли уже отречься от нас. Также, мне не хотелось бы полагаться только на Привратника. Возьми цепь Червя. Когда все уйдут, отправь его заклинить дверь с этой стороны и прикажи следить за ней – проход должен оставаться закрытым, пока я не прикажу иного. - Да, отец. *** «В день, когда Рей показал мне тайный ход и привел меня к зачарованной арке, едва увидев ее, я решил, что любой демонолог способен воспользоваться проходом. Но в действительности я смог пройти лишь потому, что являюсь прямым потомком лорда Блэквуда… А демон с огненными кольцами – Привратник, как назвал его он. Из воспоминаний Ханны выходило, что подобный ему демон-страж лишь помечал незваных гостей, но, как оказалось, он управлял и чарами сокрытия. Что же до Червя… Теперь-то я не сомневаюсь, что, выполняя последний приказ грандмагистра, тот самый, зеленый Червь, встреченный нами, и использовал сеть старых заклятий, покрывающих каждый камень в Ордене, чтобы устроить обвал, едва не стоивший мне и Рею жизни. Осталось лишь понять, отчего у арки лежала старая книга, найденная Реем… Скорее всего, ее бросил кто-то из мастеров, кто пожелал уйти…» *** Не меньше четырех десятков человек – мастера артефактов, неофиты, кое-кто из магов Внешнего круга демонологов и пара магов из других Орденов торопливо покинули осажденный Орден. Оставшиеся же – полторы сотни теперь со страхом и надеждой взирали на лорда Блэквуда и лорда Каннингхэма, вновь собравших их спустя пару часов. - Что с нами будет дальше? Когда мы выйдем отсюда? - раз за разом раздавались в толпе одни и те же вопросы. - Мы покинем Орден, как только найдем способ сделать это по возможности не рискуя жизнью. Успокойтесь, - подняв руки, обратился к собравшимся Бэзил. – Именно сейчас мы с лордом Каннингхэмом занимаемся этим. К сожалению, мы не сможем воспользоваться свитками телепортации, но мы все еще можем открыть врата, или попробовать пройти через другой тайный проход. Впрочем, он слишком давно не использовался и понадобиться много времени чтобы наложить чары для укрепления обветшалых стен. Однако даже если мы выберем этот вариант, нам придется сражаться, так как и этот проход не ведет за пределы здания. - Есть третий путь, - неожиданно громко прозвучал голос стоящего чуть в стороне Халвара. – Ваши мастера Пути… Магистры ордена Иллюзий и Перемещения, убеждены, что, после их манипуляций, здесь невозможно создать новую дверь и открыть ее. Но мастер Пути из моей свиты утверждает, что можно воспользоваться дверью, что он создал ранее. Фенриру нужно время, чтобы восстановить эти чары, но через сутки или немногим более, он распечатает дверь, что уже неоднократно открывал в зале Совета Ордена для меня и моей невесты. Путь, скрытый за ней, как вы помните, ведет в Озерный край, на склон Хейвелина. Там можно укрыться на какое-то время. - И сколько людей обещает провести ваш мастер? – несколько колеблясь, спросил лорд Блэквуд. - Всех… но не всех сразу. Дюжина, быть может, две на один переход – этот путь не был создан для большой свиты, идти по нему большим числом опасно… Но это не станет помехой, через несколько часов путь восстановится, Фенрир укрепит дверь с той стороны и вернется за следующей группой. Потребуется около двух суток на то, чтобы покинуть Орден. Что вы скажете на это, милорд? «Из-за Мейсона все пошло прахом… Но Лакс… дракон оказался еще безжалостнее демона и столь же безрассуден. Вильям и прочие не могли и слова вымолвить, а он, не задумываясь, искалечил магистров и гвардейцев в зале Совета… Его не остановило даже присутствие Великих герцогов. Если Халвара возьмут живым, вряд ли его происхождение будет значить хоть что-нибудь. Обе наши шеи могут лечь на одну и ту же плаху. Возможно даже, одна за другой… А, после и шеи тех, кто ждет, что же я сейчас отвечу...» - Благодарю, лорд Лакс, похоже, ваш человек станет для нас спасителем… - Простите, что прерываю вас, грандмагистр, но попытки открыть двери возобновились, - доложил один из демонологов, в спешке прибывший из зала Врат. - Что обнаружили служебные демоны? – спросил Бэзил, переведя озабоченный взгляд на две свежие цепи подошедшего. - Гвардейцы оставили створки в покое, милорд, но, похоже, теперь к нам спустился кто-то из магистров лорда Каннингхэма с подмастерьями - демоны доложили, что возле всех шести петель начали разрушаться старые архитектурные чары, укрепляющие портал и саму кладку. Если мы ничего не предпримем, то двери сами упадут внутрь и… - Милорд, - вновь возвысил голос Халвар, - это нужно немедленно предотвратить. И я знаю, как. Мне понадобится помощь лорда Каннингхэма и его магистров-мастеров. Все внешние стены и перекрытия здесь из камня, а врата - из металла, я смогу запечатать их так, что никто не сможет открыть то, что от них останется. Это даст Фенриру время, необходимое для восстановления его старой двери. «Похоже, у нас нет выбора…» - Приступайте, мы полагаемся на вас, лорд Лакс, - едва заметно прищурив глаза, ответил Бэзил. – Остальные – останьтесь здесь. Нам нужно переписать всех людей, находящихся в Ордене, и разбить их на группы. В первую очередь через портал пройдут раненые, затем женщины и те, кто только вступил во Внешний круг. Голубые блики оживающего портала завораживали, заставляя всматриваться в его постоянно меняющуюся, подернутую волнами пульсирующую поверхность, за которой лежала свобода. Будет нелегко, Бэзил знал это, но последние сомнения покинули его. Он готов был идти до конца и молил Бога лишь о том, чтобы жена и младшая дочь вовремя получили предупреждение. Нужно было сделать и кое-что еще. Исполнить данное Мелиссе обещание. «Что бы ни случилось со мной, исследования должны быть продолжены. Даю слово, если что-то пойдет не так, я найду способ передать тебе все свои знания». Бэзил пропустил длинную косу через сомкнутые пальцы и, перекинув ее за спину, задумчиво взглянул на Халвара и его мастера Пути, стоящих чуть в стороне от окна перемещения. - Фенрир почти закончил, - сообщил Халвар непривычно ломким голосом. Подойдя ближе, дракон остановился, тяжело опершись на одно из кресел, стоявших кругом, и прикрыл глаза. Казалось, что после ритуала, проведенного у дверей Ордена, он постарел на несколько лет. - Моя невеста ждет вестей, я должен идти одним из первых и все ей рассказать. В нашем доме много места, и стоит он в отдалении от других жилых построек. Леди Осхиль не откажет мне… ее слуги помогут добраться до него незамеченными и укрыться на какое-то время… Распорядитесь, чтобы ваши люди собирались. Бэзил кивнул и обратился к Мейсону, безучастно стоящему в паре кресел от него: - Оливер, найдите леди Марию и сопроводите ее в мой кабинет. Я переговорю с Каннингхэмом и отдам распоряжения, а после сразу же подойду туда. - Как прикажете, хозяин. - Отец, ты хотел видеть меня? – Мария выглядела подавленно, а ее обычно ласковые глаза потухли и казались не живыми. Велев Мейсону ожидать снаружи, Бэзил провел дочь вглубь кабинета и несколько мгновений молчал, всматриваясь в ее такое бледное и осунувшееся лицо и пытаясь навсегда запечатлеть его в памяти. «Увидимся ли мы снова? Увижу ли я еще хоть раз Мелиссу и Ханну?» - У нас осталось мало времени, - наконец, сдержанно произнес он. – Окно перемещения почти готово принять первую группу, и ты отправишься с ней. - Но я должна идти во второй… - Ты пойдешь сейчас, Мария, ты должна договориться с Осхиль, нам пригодится ее помощь – нужно позаботиться о раненых, спрятать и накормить их. Я же пока останусь здесь и пойду последним. Будем надеяться, что через пару дней мы вновь увидимся. - Но отец… – испуганно прошептала Мария, – ты грандмагистр, ты должен возглавить людей! - Я возглавляю их здесь. Я начал все это. Я и должен закончить. Что до очередности – у нас не так много раненых. Ты можешь присоединиться к ним. - Но я не хочу бросать тебя. Отец, позволь мне остаться! - сцепив пальцы, с мольбой произнесла Мария. - Нет, - твердо отозвался Бэзил. - Я уже потерял одну дочь и не хочу потерять вторую. Снаружи к нам уже не попасть. Но с тех пор, как мы закрылись здесь, Конклав не выдвинул новых требований. Лишь приказ открыть двери и не оказывать сопротивления. Теперь, когда Халвар наложил свои печати, мы и не узнаем о них, если даже таковые будут. Служебные демоны более не видят, что происходит на той стороне, мы не знаем, пытаются ли еще вскрыть врата и что далее предпримет Конклав. Проход к мастерам должно быть уже рассекречен, и не так далек тот час, когда голод вынудит нас воспользоваться им. Нас могут поджидать там. Либо… используют воздушные шахты и начнут выкуривать нас, как крыс. Неизвестно, сколько времени есть в запасе. Так что ты пойдешь… и с тобой отправится Мейсон. Нужно защитить его во что бы то ни стало – он ключ к дальнейшим исследованиям. Я дам тебе свой перстень и демонов - Кассель только что помог пересадить Хранителя памяти и Огня небес. В этом топазе как раз последний, он защитит тебя и Мейсона, но используй его только в крайнем случае и не извлекай ни при каких обстоятельствах. Ни тебе, ни кому-либо другому не создать достаточно прочной цепи, - Мария со страхом взглянула на прозрачный камень, ограненный в форме слезы. Он сиял холодным, бледно-лиловым светом, от которого руки отца казались мертвенно-белыми. - Если так случится, что я не смогу выйти вслед за всеми, ты должна будешь отыскать Мелиссу и Ханну и как можно скорее покинуть страну. Надеюсь на помощь леди Осхиль, она питала к тебе теплые чувства, уверен, они не исчезли бесследно. Далее... когда вы окажетесь в безопасности, попытайтесь связаться с братьями магистра Шелдона и супругой Тайлера, но будьте осторожны, даже им не доверяйте полностью, более никому не доверяйте… Главное, ты должна завершить обучение сестры, вместе вы сможете продолжить начатое. Мелисса поможет тебе. На миг прижав к себе дочь, Бэзил передал Марии небольшой кошель из черной кожи, куда опустил ярко сияющий белый топаз. Спустя миг он отстранился и принялся распускать ворот мантии. За ней пришел черед дублета и рубашки, и вот наконец-то на свет явилась тусклая золотая цепь из плоских звеньев, на которой висел продолговатый красный рубин в тяжеловесной старинной оправе. Бэзил снял цепь и передал дочери. В ее изящной ладони камень словно бы еще увеличился в размерах: - Здесь все мои надежды и замыслы. Пока он будет у тебя, я сам буду с тобой. - Я люблю тебя, отец, - едва слышно ответила Мария, спрятав цепь с рубином под высоким воротом и разгладив мантию поверх объемного распашного платья. - Пойдем, родная, пора, - ласково позвал Бэзил и отворил дверь. Сделав знак Мейсону, он направился к винтовой лестнице, ведущей в зал Совета. По широким ступеням навстречу им спускался Халвар, всем своим видом выражая нетерпение. Увидев грандмагистра с дочерью, он остановился на последней ступени и вновь тяжело оперся о резные каменные перила. - Перемещение вот-вот начнется, милорд, все уже собрались, Фенрир готов провести их. Магистры и лорд Каннингхэм также наверху, ожидают вас. - Очень хорошо. И очень кстати, что вы сами решили поторопить меня. Я хочу обратиться к вам с личной просьбой… Халвар. У вас было много возможностей доказать преданность нашему общему делу. Вы помогли мне и лорду Каннингхэму избежать ареста и добраться сюда... Запечатали врата, благодаря вашему мастеру Пути будут спасены многие жизни. В том числе и жизнь моей дочери – а это самая большая ценность для отца. Леди Мария и Мейсон отправятся с первой группой и, поскольку вы возглавляете ее, я прошу вас позаботиться об их безопасности до тех пор, пока я не смогу присоединиться к вам. Защите мою дочь, Мейсона и камень с родовым демоном, что теперь на хранении у леди Марии – даже если со мной что-то случится, в нем есть все необходимое чтобы продолжить начатую работу. Эти знания должны остаться в целости… любой ценой. - Разумеется… Благодарю вас за подобное доверие, милорд, - незамедлительно отозвался Халвар, расправив плечи и протянув Марии правую руку, - я выполню вашу просьбу, будьте покойны. - За все это, Халвар, я стану навеки вашим должником, - медленно произнес Бэзил, поймав взгляд бесцветных глаз дракона. – Поднимайтесь же, я отдам последние распоряжения Мейсону и тут же присоединюсь к вам, - усилием воли он ответил ободряющей улыбкой на беспокойный взгляд дочери и оборвал связь с родовым демоном, покоившимся теперь на ее высокой груди. *** «Современники лорда Блэквуда считали его сильнейшим экзорцистом, он по праву возглавлял Внутренний круг ордена и слыл одним из искуснейших и сведущих грандмагистров. Однако, в выборе сторонников он оказался не столь проницателен и умен... Сперва его зять, лорд Стокворт, и буквально день спустя лорд Халвар. Он сам отдал Марию и Мейсона в руки дракона, а с ними и камень, на который у того были свои планы. Побег, поиски временного убежища, будущие скитания, попытки вновь собрать единомышленников — все это в них точно не входило. Осхиль считала, что Халвар обезумел на склоне Хейвелина. И виной тому было какое-то ничтожное недоразумение, ссора, брошенные в сердцах слова, каким-то чудовищным образом приведшие к трагедии. Но если Халвар и был безумен, а, скорее, это более походило на болезненную одержимость, поддался он ей гораздо раньше… Возможно, в тот самый день, когда невеста впервые рассказала ему о демоне, вернувшем Мейсона с того света… Вот и все. Это последнее воспоминание родового демона лорда Блэквуда и, по злой иронии судьбы, его же последние часы. Официальная версия тех майских событий во многом откровенно лжет, впрочем, теперь это не кажется мне чем-то вопиющим. Вооруженный мятеж, которого и вовсе не было, попытка опрокинуть старое устройство Круга тринадцати орденов, едва ли имевшая что-то общее с чаяниями Блэквуда и Каннингхэма… Низложение прочих грандмагистров с их постов с целью возвысить свой орден над оставшейся дюжиной, сделать его центром Круга… Лорд Блэквуд наверняка бы брезгливо поморщился от подобной неприглядной трактовки его замыслов. Леди Осхиль ошибалась, сравнивая его со своим женихом и находя всюду непременное сходство. Конечно, между ними было много общего, это так, но в одном ее суждения оказались неверны. Она спрашивала меня о перстне… о том, испытывал ли я сомнения, перед тем, как использовать его силу. И заключила, как в этом мы не похожи... с ним и с ее женихом. Но из нас троих сомнения и муки совести были чужды одному Халвару. Лорд Блэквуд не был беспринципным и одержимым фанатиком, он лишь преданно и самозабвенно следовал своим убеждениям, как и многие до и после него. Но лишь немногие способны признать, что их замыслы, даже самые благородные и достойные, не стоят той цены, которую надо уплатить за их исполнение. Что их мысли и принципы не всегда чисты, а воззрения могут быть заблуждениями. Лорд Блэквуд был одним из этих немногих, он заплатил страшную цену за это откровение — дело всей жизни, семья, преданные ему люди. Но еще не зная, что поплатится всем этим и что стоит на пороге гибели, он уже сожалел… Вряд ли Халвар, пораженный Огнем небес и в последние секунды жизни причитавший о недоставшемся ему камне, испытывал хотя бы что-то отдаленно напоминающее раскаяние. Хроника тех событий лжет еще в одном – запершимся в подземном ордене не сообщили о приговоре. Не дали им времени ни на исповедь, ни на молитву, что положены даже самому низкому человеку и последнему висельнику. Люди в Ордене ждали нового штурма или засады в секретном тоннеле, в конце концов, ареста и разбирательства… но никак не быстрой смерти, похожей больше на забой, чем на приговор суда. Что заставило одиннадцать величайших магов своего времени и трех глав Конклава принять такое суровое решение – наложить страшнейшее проклятье крови, во много раз усиленное одним из последних оставшихся со времен Магистериума артефактов? На это была нужна очень веская причина, и она была». Мрачно улыбнувшись, Сирил вновь ненадолго закрыл глаза и будто наяву увидел искаженные гневом лица грандмагистров и Великих герцогов, услышал их взволнованные, охрипшие голоса: - Мы не можем допустить, чтобы его слуга, эта тварь, осталась жива… Блэквуд сам подписал себе приговор, но он – лишь один из многих, другие захотят последовать его примеру! Если уже не последовали! Сколько у них обученных видящих и творцов, способных вновь создать подобное… святотатство?.. Этот дар проклят, слышите, проклят!.. Перевешать всех его сторонников, думаете, этим вы чего-то добьетесь?.. Открытый суд невозможен, Ваша Светлость, эту заразу так просто не искоренить! Ваша Светлость, что вы решили… Напуганные, разгневанные, давно истлевшие лица членов триста одиннадцатого Конклава истаяли, сменившись одним – лицом Гилберта – лицом Оливера, с безучастным взглядом темных глаз, стоявшего подле грандмагистра у основания винтовой каменной лестницы. Лицом единственного разумного демона, созданного по роковой случайности, и пожелавшего навсегда остаться в человеческом теле. «Лорд Блэквуд сам ответил на мой вопрос. Приговор ему и всем, кто решил поддержать его, вынесли трое судей — страхи, предрассудки и благочестивый гнев. Сидящие в тот день в зале — грандмагистры, магистры, Великие герцоги и избранные члены внешних кругов — все они были ошеломлены признаниями, прозвучавшими с восьмиугольной кафедры. А те из них, кто поверил словам лорда Блэквуда, а поверили многие, — напуганы, как малые дети. Люди умирают и никогда не возвращаются, но в тот день среди них стоял Оливер. И, уверен, мало кто из присутствующих мог бы похвастаться, что его волосы не зашевелились под париком, а руки не покрылись гусиной кожей. И, как только лорд Блэквуд закончил говорить, множество страхов овладело ими. Самые набожные похолодели, представляя всю силу божьего гнева. Другие в ужасе размышляли о демонах, что могли подменить собой человека, его душу, и, конечно же, тут же воображали себя на месте подобных несчастных. Третьи, стоявшие на галерее, пятились от дочери грандмагистра и его мертвого слуги, одновременно веря и не веря сказанному. Эти, стоявшие ближе всех, боялись точно так же, если не сильнее, но все равно жадно вглядывались в лицо Мейсона, пытаясь отыскать на нем хоть какие-то знаки того, что он уже не принадлежал к роду человеческому. Были и такие, кто, выслушав лорда Блэквуда, спросили себя — и что же ждет тех, кто хотел бы присоединиться к подобным изысканиям? В какой именно ереси их обвинят, и как скоро?.. И они молчали, а после голосовали вместе с остальными». Сирил помял слипающиеся веки и снова обмакнул тростниковое перо в чернила: «Осталось написать еще об одном. Хранитель памяти часто являл мне бегство Мелиссы и Ханны, и, порой, я задавался вопросом — лорд Блэквуд все-таки сумел отправить предупреждение, так почему же он не велел им как можно быстрее ехать в порт и садиться на любой корабль? Почему сперва они отправились именно в Нортумберленд, а после скрылись в Шотландии, вместо того чтобы воспользоваться неразберихой первых суток и сразу же покинуть остров? И вот теперь, полностью подчинив демона рода, я смог отыскать ответ, скрытый от меня и всей семьи долгие годы. Мелисса не получила предупреждение мужа. Возможно, одержимый слуга так и не смог покинуть здание Министерства, или, быть может, опоздал и уже не застал ее дома. Я понял это, увидев короткое письмо в поздних воспоминаниях Ханны: «Леди Мелисса, Вам и вашей дочери следует немедленно уехать. Вести скверные, боюсь, Конклав вынесет решение не в нашу пользу, и это может обернуться большой бедой. Возьмите с собой самых верных слуг и минимум вещей, только самое ценное, и поезжайте навестить Кендаллов. Сделаю все от меня зависящее, чтобы вскоре присоединиться к вам вместе с вашим мужем, Габриэллой и Марией. Г. Стокворт». Генри Стокворт! Предавший грандмагистра, но спасший его дочь и жену. «Габи, во всем виновен лишь твой отец! Ни ты, ни кто другой не будет отвечать за его грехи – я позаботился об этом!» Эти слова, до поры непонятные мне, после поставили точку во всем произошедшем. Стокворт был богобоязненным человеком, твердо убежденным в своей вере и ее заветах. Решившись осудить лишь одного лорда Блэквуда, он все же не помышлял о наказании для тех, кого считал невиновными. Он отправил предупреждение до начала Конклава и вряд ли представлял, чем обернется его предательство. Именно поэтому и не велел Мелиссе сразу же покинуть страну. Теперь, когда я знаю правду, стоит ли осуждать кого-то? Лорда Блэквуда за создание перстней и страстное желание продолжать свои пугающие исследования несмотря ни на что? Стокворта за предательство? Лорда Халвара за иступленную жажду обрести знания, сулящие бессмертие и почет, или Конклав за особую жестокость? Думаю, что нет. Прошло так много времени, все они давно обратились в тени, я могу лишь попытаться понять их и, наконец, оставить прошлое позади». Размяв шею, Сирил задумчиво взглянул на догорающую лампу, а после на небо. Над долиной все еще горели многочисленные южные звезды, стремительно угасавшие с каждой минутой. Но ближе к кромке гор, скрытой от взгляда кронами деревьев, небо светлело. Наступал час утренних зеленоватых сумерек. Потерев переносицу чернильными пальцами, он собрался было тушить свет, но передумал и продолжил писать с новой строки: «Я получил то, чем грезил, кажется, с тех пор, как себя помню. Заплатив такую непомерно высокую цену и обретя желаемое, я гадаю, испытаю ли я когда-нибудь то, что должно испытать любому, прошедшему до конца пути… каждому, исполнившему заветную мечту – торжество, полноту, триумф… счастье, одним словом. Но луны рождаются, растут и стареют, я все там же, передо мной коптит все та же масляная лампа, я все еще гадаю. Но в минуты, подобные этим, я вспоминаю Сераджа. Его лицо с закрытыми глазами, мокрое от мутной воды, только что навсегда смывшей проклятие с его рода. Это утешает меня и дает силы ждать дальше. Ждать последнюю, семьдесят седьмую луну. Мне часто снится сон. Я плыву на большом корабле, врезающимся в сине-зеленую воду, я возвращаюсь домой. Я вижу старые вишневые деревья, могилы в укромном месте сада, а за ними низкую каменную стену, зеленую от темных трилистников увившего ее плюща. Но едва я перебираюсь через нее, все заволакивает туман. И вместо поля люцерны со старым вязом, расколотым молнией, я неизменно оказываюсь на одной из улиц нижнего Ислингтона – знакомой улице. Я иду по ней в клубящемся тумане, стараясь держаться как можно ближе к краю — чтобы не наткнуться на встречных прохожих или, чего доброго, не угодить под кэб. Наконец, я подхожу к знакомой ограде. Вот и калитка, и колокольчик на прежнем месте. Остановившись, я какое-то время разглядываю низкие кусты вербены в туманной дымке и закрытую дверь, в которую никак не могу войти. Потому что каждый раз я поворачиваю назад. Я не знаю, суждено ли мне вообще вернуться, но больше всего сейчас мечтаю именно об этом и все сильнее убеждаюсь в том, что понял уже давно. Рубин никогда не был тем сокровищем, что было мне нужно. Им был янтарь, что я нашел задолго до путешествия в Индию, в тот день, когда мы впервые встретились, и я увидел твои глаза».