Ее волос манящий теплый шепот

      Мы просыпаемся вместе с Этери утром, она идет в душ, ступая босыми ногами по холодному полу и смешно морщится. Я улыбаюсь, глядя, как она обминает все вещи под ногами и скрывается за дверью. На телефон Этери приходит сообщение, которое высвечивается на экране. Рефлекторно смотрю на него и закусываю губу. Это Эд.       «С добрым утром. Нам надо снова поговорить». Черт возьми, о чем они постоянно разговаривают? И почему он не оставит нас в покое? Я качаю головой, вытряхивая из нее все глупые мысли. Если Этери сказала, что не будет больше с ним спать, я ей верю. Но Аксенов вызывает во мне злость и неуверенность.       --Черт,--ругаюсь про себя, а потом делаю то, что сам от себя не ожидаю.       Я открываю дверь в ванную комнату, вижу силуэт Этери, скидываю с себя одежду и шагаю к ней.       Этери удивленно улыбается.       --Дань?—невинно спрашивает она и закусывает губы.       Я молчу, целуя ее в шею, и веду руками по гладкой спине. Этери отвечает на мои прикосновения неясным движением и вздохом. Что бы там не писал ей потом Эд, это не имеет значения. Сейчас Этери моя и остальное неважно. Я поворачиваю ее спиной к себе, немного наклоняя и резко вхожу, чувствуя, тело Этери вздрагивает и она рефлекторно отстраняется. Я прижимаю ее в ответ сильнее за бедра и начинаю двигаться, не думая ни о чем. Стоны Этери смешиваются с моими и я не замечаю, как оставляю синяки своими пальцами на ее нежной коже.       ***       Этери улетает с Эдом раньше, бросая меня на показательные и банкет. Я провожаю ее из номера и кладу в сумку мандарины. А потом целую со всей нежностью, на которую способен. После утреннего секса я чувствую себя странно и неловко, словно это все происходило не со мной и я теперь не знаю, как смотреть Этери в глаза. Она же делает вид, что ничего не происходит и уверенным движением застегивает чемодан.       --Я буду по тебе скучать,--шепчу ей на ухо.       --А я буду за тебя работать,--улыбается она.       Мы все знаем, что прямо с самолета Этери поедет на каток тренировать юниоров. Для нее не бывает времени на отдых и все нежности уже спрятаны гораздо глубже, чем дно чемодана.       --Спасибо за мандарины,--говорит Этери, разрывая прощальный поцелуй.—Я дам знать, как долечу.       Мы выходим вместе, я смотрю, как она садится в такси с Аксеновым и что-то рассказывает ему, жестикулирая. Ее руки идеальны, а волосы спрятаны под капюшон, который аккуратным движением стягивает Эд.       Резко отворачиваюсь и иду в номер. Я верю Этери. Но я совсем не доверяю Эдуарду.       На показательных мы поддерживаем Алину, но все еще до конца не рассказываем, с каким ожогом она каталась. Единственное, что я могу—это поддерживать ее, как умею. Комментирую выступления, а сам жду сообщения от Этери. Но телефон молчит. Она ничего не пишет мне, но вывешивает фото с тренировки. Этери долетела, она на работе, а я отчаянно по ней скучаю.       Помогаю перебинтовать ногу Алине с ее диким ожогом от димексида и понимаю, что ей страшно.       --Все будет хорошо,--говорю заученную фразу.—Ты сильная. Мы справимся.       Алина смотрит на меня, стараясь не заплакать.       --Мне важно, что вы так считаете,--выдыхает она и прижимается ко мне сильнее.       Мы сидим так долго, а потом я укладываю девушку спать. На телефоне при этом два пропущенных от Этери.       Перезваниваю ей и понимаю, что почти разбудил.       --Я совсем забегалась на работе,--слышу ее сонный голос.—Как Алина?       --Все хорошо,--отвечаю заученной фразой.—Не волнуйся.       --Вот и славно. Спокойной ночи, Дань.       Я стою, как дурак, с этой телефонной трубкой в руках и понимаю, что меня уже не слушают. Этери как всегда интересует только то, как Алина, но она не спрашивает, как я. Словно ей это неважно. Я не могу понять своих эмоций теперь, потому что я безумно скучаю по Этери сейчас и хочу, чтобы она об этом знала. Она же просто спит у себя в Москве и ей больше ничего неважно кроме того, что она от меня услышала. Я выдыхаю и иду к Дудакову.       -- Ты чего такой странный?—сразу замечает Сергей.       Я машу неопределенно рукой. Не хочу об этом говорить, я даже сам себе не могу ничего объяснить.       --Нам нужно будет потом документы на Пермь доделать,--как бы между прочим продолжает Дудаков.—Этери явно что-то забудет.       --Ты с ней говорил?—удивленно спрашиваю у него.       --Да. Звонил пару раз, чтобы напомнить о заявлениях. Ты же знаешь, когда она в работе, то вообще ничего не замечает.       Сергей говорит это все так просто, что я чувствую, как внутри все успокаивается. Конечно, это же Этери. Она все всегда забывает и мы делаем много важного за нее, чтобы не пропустить сроки. Этери никогда не звонит первой и не говорит, что скучает. Этери никогда…       Я сижу и вдруг понимаю, что улыбаюсь. Потому что неважно, что Этери не спрашивает о том, как я, а интересуется Загитовой. Для себя у меня остается ее «спокойной ночи, Дань», которое сейчас важнее многих других слов.       Назавтра мы летим рядом с Алиной и она засыпает почти у меня на плече. Алина очень устала, а мне хочется, чтобы весь этот груз наконец упал с ее плеч. Алина—ребенок. И поэтому я сажаю ее на багажную тележку и качу по зданию аэропорта. Мы делаем свою работу и другого уже не умеем.       ***       В Пермь собираемся всей командой и вывозим юниоров. Эд опять направляется с нами, но это больше не злит меня. Этери сидит рядом со мной и опирается коленом о мою ногу. Я украдкой смотрю на нее и не могу не думать, какая же она красивая, когда улыбается.       На чемпионате мы готовы побеждать всех. И если сомнений по поводу Самсонова у нас мало, то девочки все еще вызывают вопросы. Кто же из них окажется на пьедестале и в какой последовательности. Этери волнуется за Сашу, которая сорвала короткую и даже не попала в последнюю разминку. Для нее это трагедия, но и дикая мотивация. Мы же просто выдыхаем на время и идем спать.       Я направляюсь к своему номеру, а потом спрашиваю у Этери:       --Можно я приду к тебе ночью?       Она смотрит на меня, устало прикрывая глаза и кивает:       --Только возьми сразу все вещи с чемоданом, что бы лишний раз не ходить.       Я улыбаюсь. Этери предложила переехать к ней. Пусть даже и в гостиничный номер.       --Только если ты будешь разбрасывать свои носки по полу, я тебя выгоню,--шутит она, а я тоже улыбаюсь ей в ответ.       В Перми не тепло. Тут холодно и Этери ежится, когда надевает пижаму. Я стою рядом и замечаю синяки на ее коже. Они кажутся чем-то неестественным и страшным. Особенно, когда я вдруг понимаю, откуда они там. Но Этери молчит, словно это совсем не имеет значения. Я вытягиваю из чемодана свою толстовку и надеваю ее на Этери, натягивая капюшон. Она смеется и целует меня в щеку. Мы укладываемся в кровать, прижимаясь друг к другу теснее.       --Так теплее?—спрашиваю и целую Этери в холодный нос.       --Да…--кивает она.—Еще…       И я целую все ее лицо и грею собой, пока нам обоим, наконец, не становится комфортно.       --А ты все еще не выучил нормальные стихи?—сонно спрашивает Этери.       --Неа. Мотивации нет,--улыбаюсь я.—Как всегда могу только порошки-пирожки.       --Ну, давай…--сдается Этери.       --Аркадий женщин привлекает то как изба горит огнём то вдруг поскачет длинногривым конём.       Этери смеется и прижимается ко мне спиной. Я чувствую, как дрожат от смеха ее плечи и тоже смеюсь.       ***       Назавтра выигрывает Даниил, а из девушек—Саша. Она показала свой лучший прокат. Алена вторая, Аня—третья. Весь пьедестал наш. Когда Этери вызывают раз за разом, чтобы наградить, я чувствую за нее такую гордость, что не прекращаю улыбаться.       --Это наши общие медали,--говорит Этери.—Мы же команда.       Так мы и стоим обнявшись, а я чувствую, что да, мы команда, вместе—мы сила, которая двигает этот мир.       Вечером сидим в баре. Мы с Этери на диване, а Эд с Сергеем на стульях. Этери перебирает пальцами по моему колену, а я уже давно хочу уйти. Ловлю на себе взгляд Аксенова и почти открываю рот, чтобы сказать, что нам пора. А потом вспоминаю, что так уже было. Однажды Эд вытягивал Этери и-за стола, а я ему помогал своими советами. Теперь так не будет. Сейчас я хочу, чтобы Этери решала сама. И она решает через пятнадцать минут. Мы выходим вместе и идем в наш номер, а потом греемся под одеялом, целуемся, как школьники и понимаем, что да, в Перми все-таки тепло.       ***       А потом мы уезжаем с Аней на юношеские Олимпийские игры и я опять на телефоне с Этери каждый вечер говорю, как я по ней соскучился, а она рассказывает мне о работе. Именно Этери отчитывает меня за то, что Аня врезалась в бортик и получила травму, но я с ней согласен. Это я не досмотрел, но Аня все равно побеждает.       Вечером я понимаю, что сегодня 14 февраля и мне хочется сказать Этери что-нибудь дурацкое, но она невозмутимо опять продолжает о работе.       --Ты хоть знаешь, какой сегодня день?—не выдерживаю я.       --У вас была произвольная, у нас—тренировка,--слышу в ответ.—Дань, мне реально пора. Пока.       Этери кладет трубку, а я сижу и в каком-то смысле радуюсь, что она ничего не ответила. Нам обоих действительно сейчас некогда думать ни о чем кроме работы. И мы работаем.       В милом ювелирном магазинчике города я наконец нахожу Этери подарок на День Рождения—черный камень на кожаном шнурке. Он защищает своего владельца от всех бед. А это именно то, чего я больше всего сейчас желаю для Этери.       С самолета я почти сразу еду в Хрустальный. Я соскучился по Этери и не хочу ждать, когда смогу ее увидеть. Тренировка уже закончена, а она сама, очевидно, в кабинете. Входу туда и вижу, что Этери спит. Она лежит на своем диване и спит, прикрывшись волосами. От этой картины у меня начинает сильнее биться сердце и я понимаю, что могу сейчас разбудить ее поцелуем, как в сказке…но не хочу. Аккуратно укрываю Этери пледом, поднимаю с пола незаполненные документы и сажусь за стол доделывать ее работу.       Этери ненавидит заниматься бумагами и сейчас я делаю это за нее, смотря как она спит. В полумраке кабинета ее волосы всегда видятся мне золотыми и я не могу ничего с собой поделать…с самого нашего первого дня знакомства здесь будто царит какая-то сказочная магия и Этери кажется мне нереальной и волшебной. Словно шепот какой-то самой правильной сказки живет в этих стенах и затягивает меня за собой. Иногда мне думается, что это шепот ее волос…       Дверь открывается и в кабинет заглядывает Аксенов. Он понимает все сразу, но на минуту задерживается и говорит мне:       --Даниил, я просто хочу, чтобы ты знал…быть с Этери—это всегда вызов. Это испытание себя на смелость и прочность. Она способна как подарить громадное счастье, так и принести много печали. С ней не бывает просто…и если ты не готов к этому, лучше отступи, пока не поздно.       Я чувствую, как злость опять закипает во мне, но я смотрю на мирно спящую Этери и отвечаю:       --Спасибо за предупреждение. Но мы как-нибудь разберемся.       И Эд выходит. Я же усаживаюсь на пол рядом с Этери и слушаю ее дыхание, пока она наконец сама не открывает глаза.       --Дань?—сонно спрашивает Этери.—Ты мне снишься?       Я целую ее нежно и глажу по голове.       --Нет…как ты?       Этери морщится и говорит:       --Не очень. Такой неудобный диван…       Я снова ее целую и смеюсь:       --Настоящая принцесса…       Этери удивленно приподнимает бровь, но я не даю ей больше ничего сказать, не вспоминая о сказке.       «— Ах, ужасно плохо я спала! — отвечала принцесса. — Я всю ночь не сомкнула глаз. Бог знает, что там у меня было в постели! Я лежала на чем-то твердом, и теперь у меня все тело в синяках! Это просто ужас что такое!».       Я целую Этери стараясь не думать о синяках на ее теле и словах Эда в своей голове, а потом протягиваю ей заполненный бумаги.       --Поставь здесь свою подпись и поехали домой,--говорю я.—Пока ты спала, я закончил.       Этери смотрит на готовые документы, а потом молча притягивает мою ладонь к себе и касается ее губами. От этого благодарного жеста я всегда чувствую к ней безграничную нежность. Словно она открывается мне в этот момент целиком, доверяя на столько сильно, что слова уже больше не нужны.