Ее волос манящий теплый шепот

      24 февраля я просыпаюсь очень рано и понимаю, что действительно не могу спать. Списываюсь, как и договаривались с Дианой, и еду к Этери домой. Диша встречает меня сонным взглядом, но улыбается, пуская на кухню и плотно закрывая дверь.       Этери еще в кровати, а я начинаю готовить ей завтрак, пряча подарок за углом. Чищу овощи и делаю омлет. На этот раз без яичной скорлупы. Тосты, джем, и творог с медом и орехами. Сегодня мне хочется, чтобы Этери улыбалась, даже, если она не любит свой День Рождения. Когда все уже готово, тихо иду в спальню и открываю дверь.       Этери спит, а Диша расставляет тарелки в кухне. Я не знаю ничего более прекрасного, чем сонная Этери. Нежно целую ее и провожу по щекам ладонью.       --Просыпайся, солнце…       Этери открывает глаза, удивленно смотрит на меня, а потом улыбается.       --Ты опять мне снишься…       --Не снюсь,--снова целую.       --Я знаю…мог бы и подыграть.       Я зарываюсь носом в ее волосы и подтягиваю Этери к себе. Вижу, как майка сползает и оголяет одно плечо, которое я тут же целую.       --С днем рождения,--шепчу ей на ухо.—Я так рад, что ты есть…       Этери запускает пальцы мне под кофту и проводит по спине.       --Я тоже рада…что я есть…       Она просто несносная, кусаю ее за ухо и вытягиваю из кровати.       --Там уже завтрак готов, ---подхватываю на руки и несу в сторону кухни.       --Я вся растрепанная, дай привести себя в порядок.—бурчит Этери.       Я смеюсь от ее голоса:       --Кого ты боишься? Тут только я и Диша…мы же все свои.       И от этих слов у меня самого очень тепло внутри. Мы все свои. И никому из нас нет нужды закрываться. Этери расслабляется, принимает поздравления от Диши и садиться завтракать. Она пробует омлет, внимательно его рассматривает, а потом говорит:       --Я не нахожу там скорлупы…значит, готовил не Даня.       Диша смеется, а я пытаюсь вытащить из ее рук тарелку притворно обижаясь.       --Я милый,--возмущаюсь в ответ.—Хоть готовка и не сама моя сильная сторона…       Этери смеется и закидывает на меня ноги. Мы сидим все вместе и завтракаем в первый раз за все время. И никому не кажется это странным.       А потом Этери идет в душ и одеваться, а я листаю интернет, замечая сколько людей поздравляют ее сегодня. Этери любят и уважают многие, но никто не знает ее такой, как я. Она выходит из душа, пахнущая цветами, натягивает джинсы, а я смотрю на ее силуэт и думаю, сколько же всего прошло с того самого момента, когда я впервые увидел ее в полумраке кабинета. Подхожу ближе, целую между лопаток, чувствуя неясную дрожь. Этери надевает черную кофту и поворачивается ко мне.       --Закрой глаза,--говорю я.—Сейчас твой первый подарок.       Этери послушно ждет, пока я бегу на кухню и приношу ей картину. Там репродукция Ван Гога—Ирисы.       --Сейчас не сезон для цветов,--говорю ей.—Но так они будут с тобой всегда. Сегодня тебе надарят всего. Но ирисы приподнесу только я.       Этери вдруг кусает губы и целует меня. Этот поцелуй наполнен всем: от благодарности, до искренней радости. И я прижимаю ее к себе.       Потом фотографирую их с Дишей и везу на тренировку. Этери принимает поздравления снова превращаясь в главного тренера и говорит всем свое коронное «Спасибо большое». Она улыбается, а я понимаю, что самый главный подарок сделал не я, а она—мне. Потому что то, какая она со мной—это самое прекрасное, что есть в мире.       Мы тренируемся, ученики поздравляют Этери, даже Эд с руководством приносят свой букет из алых роз. Я больше не ревную Этери, потому что верю ей до конца. К тому же именно со мной, Дудаковым и Алиной с Дишей Этери идет сегодня в ресторан. Мы—ее самые близкие люди. И Аксенова там нет.       У Этери горы цветов и подарков. И я не знаю еще никого, кого бы люди любили с такой искренностью. Разве что Алину. Она тоже нашла свое место в людских сердцах. Вот только Алина борется с собой каждый день, а мне кажется, что мы ее теряем. Этери переживает, но с каждым днем ищет правильные слова. И я верю, что мы приведем ее к Золоту на Чемпионате мира. Я хочу в это верить. Ради Этери.       В ресторане мы делам фото, официанты приносят Этери торт и поют песню, а мне хочется, чтобы этот день не заканчивался. Первыми уезжают на такси Алина и Сергей, а Этери просто говорит:       --Поехали с нами…       Диша кивает, полностью принимая все, что происходит, а я чувствую, что хочу этого больше всего на свете, но знаю, что мама ждет меня.       Беру телефон, пишу ей сообщение: « Со мной все хорошо. Домой ночевать не приду». А потом почему-то добавляю – «Останусь у Сергея». И отправляю.       Я понимаю, что не могу написать правду, не могу сказать, что буду ночевать у Этери, особенно после отпуска в Дубаи, который для мамы прикрывался съездом хореографов. Я боюсь рассказать ей правду, потому что думаю, что она никогда меня не поймет. И в этой ситуации нам обоим проще делать вид, что ничего не происходит. Маме легче принять тот факт, что я останусь у Дудакова, чем в кровати у Этери. Мне кажется, это не смогут понять никто из моих друзей и я не хочу думать, что будет если они узнают. За все прошедшее время избегать разговоров о своей личной жизни у меня получалось лучше всего на свете.       Этери садится со мной на заднее сиденье такси. Кладет голову на плечо и я обнимаю ее, стараясь больше ни о чем не думать.       Дома мы сидим на кровати и смотрим на ирисы в картине, чувствуя, что уже совсем скоро наступит весна, а за ней и лето.       --Я обязательно подарю тебе ирисы, как только мы приедем в Новогорск—обещаю я Этери, а она улыбается.       --А еще у меня для тебя есть это,--протягиваю коробочку с украшением из черного камня.       Этери открывает ее и я вижу, что угодил. Надеваю ей его на шею, нежно касаясь пальцами кожи. Этери сжимает мои пальцы и оборачивается. Я тону в ее глазах. Как в тумане целую и понимаю, что хочу видеть ее целиком. С снимаю с нее кофту и выключаю свет.       --Но…--пытается возразить Этери,но я целую ее сильнее.       --Мы будем очень тихо,--успокаиваю я ее и стягиваю джинсы.       Этери не сопротивляется, когда я оставляя ее без одежды в одном украшении. Она кажется мне волшебной и чарующей, словно тянет меня за собой в омут. Я целую ее грудь и понимаю, что Этери закусывает ладонь, чтобы не стонать. Мы пытаемся сохранить тишину даже, когда я нежно вхожу в нее, и в этот момент целую, чувствуя, как крик Этери теряется в пустоте…       ***       Диша готовит утром завтрак на всех, а я чувствую себя счастливым. Вот только когда Этери как бы между прочим зовет меня в ресторан со своей семьей, я отказываюсь. Ссылаюсь на дела с мамой, но на самом деле я просто не хочу. Принять это предложение—значит начать отвечать на вопросы родственников Этери, кто мы друг для друга. Но я к этому не готов. Этери не настаивает. Она предложила, а я отказался. Больше мы не касаемся этой темы. Достаточно того, что о нас знает Диша, Аксенов и Дудаков. А это уже и так слишком много.       Хотя в этот самый момент я думаю о том, что все друзья Этери о нас знают, а вот мои—нет. И в принципе, скорее всего и ее родные тоже догадываются, особенно Марина. Но я не спрашиваю, а Этери не говорит.       Этери вообще редко о чем-то говорит, а я просто предполагаю, что происходит в ее голове.       --Мне пора домой,-- наконец произношу я.       --Хорошо,--Этери скидывает с меня свои ноги и встает из-за стола.       --Но я буду о тебе думать,--шепчу ей на ухо.—А ты?       --А я не знаю.—правдиво отвечает Этери.       И мне вдруг кажется, что как только закроется дверь, она просто переключится на совсем другие дела. Возможно, так оно и есть, но Этери целует меня на прощанье и я снова таю.       Домой вхожу в хорошем настроении, но мама смотрит на меня странно.       --Почему ты не приехал ночевать домой?—спрашивает она.—Ночевать у Сергея это странно и неудобно.       Я отмахиваюсь, мол, как есть и стараюсь прервать разговор. --Дань, что ты не договариваешь? Что происходит?       Я мотаю головой:       --Ничего. Все нормально. Просто у нас много работы, которую надо обсудить перед Чемпионатом мира.       Мама делает вид, что верит, а потом вдруг произносит:       --Я говорила о тебе с Этери…       Я вздрагиваю и жду.       --Она сказала, что работаешь ты хорошо, а во всем остальном, что посчитаешь нужным, ты расскажешь сам. Поэтому я и спрашиваю. Что важного с тобой происходит?       Я набираю воздуха в грудь и качаю головой:       --Ничего. Ничего важного со мной не происходит.       И в этот момент мне почему-то кажется, что я предаю Этери. Но ничего не могу с этим сделать.       ***       А потом мы погружаемся в работу и готовимся к чемпионату Мира среди юниоров. Мы с снимаем Алену, а Этери приходит в кабинет и сидит молча, как статуя. У нее холодные пальцы и синие губы, которые она почти искусала в кровь. Этери молчит, а я не знаю, как ее отогреть. Целую ее руки, согревая своим дыханием и глажу по голове, пока наконец Этери не оттаивает и не размякает на моем плече.       --Я так устала, Дань,--вдруг говорит она.--У меня больше нет сил.       Я баюкаю Этери и просто не выпускаю ее:       --Я буду сильным за нас обоих сегодня, слышишь? Тебе не нужно быть сильной …       Этери прячется от всего мира и я вижу, что сейчас ей нужна тишина и покой. Мы сидим, а я просто шепчу ей, что мы справимся, что все будет хорошо и что все решаемо. И мне, кажется, Этери мне верит. Она засыпает внезапно у меня на коленях и я боюсь пошевелиться, чтобы не спугнуть ее рваный сон.       ***       А потом я уезжаю с Сергеем оставляя Этери одну и постоянно за нее волнуюсь. Но она уже не проявляет слабости, а просто работает.       --Я скучаю по тебе,--привычно говорю и не жду ответа.       Этери улыбается и отвечает, что ждет нас с победами. И я хочу как можно быстрее ее обнять.       После возвращения наступает восьмое марта и я приношу Этери мимозу. Она смущается и ставит ее в вазу в кабинете.       --Пошли сегодня в ресторан,--вдруг осеняет меня.       --Хм…Это свидание?—удивленно переспрашивает Этери.       --А ты как хочешь?—отвечаю вопросом на вопрос.       --Я хочу с тобой в ресторан…       И я целую Этери, чувствуя себя школьником.       Заезжаю за ней вечером, проходя в квартиру. Диша заговорчески улыбается и проводит меня в зал. Я жду, но Этери все еще готовится. Я чувствую себя принцем под башней и смеюсь.       «Рапунцель, Рапунцель, проснись, Спусти свои косоньки вниз. А были у Рапунцель длинные прекрасные волосы, тонкие, словно из пряжи золотой. Услышит она голос колдуньи, распустит свои косы, подвяжет их вверху к оконному крючку, и упадут волосы на целых двадцать аршин вниз, и взбирается тогда колдунья, уцепившись за них, наверх.»        Из спальни выходит Этери…и я молчу словно меня оглушили. На ней синее платье в пол с оголенной спиной, которое завязывается большим бантом на шее. Я никогда не видел ее настолько прекрасной, что просто перестаю дышать. У нее не длинные золотые волосы, как в сказке, а высокая прическа, оголяющая благородную шею, которая сводит меня с ума. В этот момент я понимаю, почему Диша подсказала мне купить в подарок серьги. Когда Этери надевает их, мне кажется, что она становится еще прекраснее, хотя, казалось, куда прекраснее.       Мы выходим молча, а Этери наконец говорит:       --Дань, отомри…       И я стараюсь не смотреть на нее ошалевшими глазами.       В ресторане мы пьем вино и что самое смешно говорим только о работе. Обсуждаем программы на новый сезон, а Этери сразу же отсекает самые безумные. И в этот момент я понимаю, что мне сейчас хорошо, и я безумно благодарен миру, что она свел нас вместе.       Уже у гардероба я стою, ожидая Этери и слышу знакомый голос. Макс хлопает меня по плечу и дружески обнимает. И я чувствую страх.       --Ого, Глейх, наконец –то я увижу, на кого ты нас променял,--шутит Максим.       --На работу..только работу…--шучу в ответ.       Ковтун качает головой:       --У твоей работы интересный цвет помады, поэтому…--И Макс замолкает. Он видит Этери, которая в этот момент красит губы, и все понимает, бегло окидывая ее взглядом.       --О, Максим, здравствуй,--невозмутимо говорит Этери.—Можем уходить,--обращается она уже ко мне.       А я злюсь на то, что уйди мы на пятнадцать минут раньше, этого разговора не было бы.       --Я сейчас догоню…       И Этери уходит, а Макс смотрит на ее оголенную спину и говорит:       --Глейхенгауз, ты сумасшедший.       Я не спрашиваю, почему, но только отвечаю:       --Ты понимаешь, что это все должно остаться здесь…       --Дань, если ты сумасшедший, то я то нет,--перебивает меня Макс.—Я буду молчать.       И я ухожу, понимая, что все уже запущенно. Я не верю Максиму, но выбора у меня нет. Этери ждет меня у выхода, а потом я отвожу ее домой.       Мы едем молча, а я все пытаюсь понять последствия того, что сегодня произошло. Мне не хочется больше думать ни о чем и я просто веду машину. Этери смотрит на дорогу, а я замечаю ее отражение в окне. Оно нереально прекрасно и совершенно, но сейчас почему-то я не думаю об этом, а стараюсь забыть слова Макса и его осуждающий взгляд.