For The Love of Sport

Во время Финала Гран При у Хавьера была игра в Бостоне. В перерыве между перелётом и матчем, он старался посмотреть мужской сегмент на своём телефоне. Его сокомандники шутили над ним, но он должен был увидеть прокат Юзуру. Младший с трудом попал в финал, после только бронзы и серебра на своих двух этапах, поэтому очень нервничал. Хавьер пропустил произвольную, так как шёл матч, но как только всё закончилось, он избежал празднования с остальными, сказав про больное колено и что собирается пойти приложить лёд, просто что бы добраться до номера и найти результаты. Юзуру выиграл. Хавьер засмеялся в слух, вскидывая руки в победном жесте посреди своей пустой отельной спальни, и быстро включил первую же запись проката, которую смог найти. Юзуру был просто бесподобен в этой программе. Он наконец-то был на высоте, после всех трудностей с ней в этом сезоне. Как только видео закончилось, он тут же позвонил Юзуру. — Хави, ты видел?! — японец быстро ответил на звонок, звуча очень возбуждённо. — Хави, я выиграл! — Я видел! — Хавьер ответил гордо. Он ходил кругами по комнате, не в силах просто сидеть на одном месте из-за радости. — Ты был прекрасен! Ты не выдавал таких хороших прокатов в этом сезоне. Я так счастлив за тебя, Юзу. Я горжусь тобой, Кари. — Я так нервничал, но потом, начав прокат, я почувствовал себя хорошо, понимаешь? — он тараторил. — Я почувствовал, что готов. Программа понравилась мне сильнее после проката. Я не знаю, чувствуется ли она теперь полноценной или как-то так, но я очень счастлив. — Юзуру вздохнул. — Ох, Хави, я так счастлив. Наконец-то всё правильно. — Я тоже счастлив, — ответил Хавьер со смешком. Юзуру внезапно шокировано втянул воздух. — Я ведь даже не спросил, как игра? Ты выиграл? Хавьер заулыбался, падая на свою постель. — Да, мы выиграли. Мы оба провели хорошие выходные, мм? — Ей~! Так горжусь Хави. Ты хорошо потрудился в хоккее, — мило произнёс Юзуру. Фернандес знал, что тот все ещё не понимал и не любил хоккей, но всегда старался поддержать Хави. — Когда ты приедешь домой? — между делом спросил Ханю, и сердце испанца рухнуло. — Не раньше того момента, как ты уже улетишь обратно в Японию, — он заключил грустно. — Мы летаем вплоть до 18-го, потом пара домашних игр, а потом свободная неделя в рождество, чтобы съездить домой и навестить семью. Юзуру молчал некоторое время, а после очень мягко произнёс: — Значит, прощальный поцелуй на прошлой неделе был прощальным на долгое время? Хавьер закрыл глаза: — Боюсь, что да. — Он втянул больше воздуха, борясь с волной грусти. — Но ты же вернёшься в середине января, так? У нас тонна домашних игр в этот месяц, так что я буду рядом намного чаще. — Да, я приеду во вторую неделю января. Надо хорошо потренироваться перед Четырьмя Континентами, так как я всегда плох здесь, но все мои ночи будут свободны для Хави, — сказал Юзуру, звуча легкомысленно. — Мне нравится, когда у Хави много домашних игр. Мне нравится спать с тобой. Длинные дни кажутся менее выматывающими, когда ты обнимаешь меня, — сказал он честно, и сердце Хавьер заболело от того, как сильно он хотел прижать младшего к себе сейчас. — Я очень сильно люблю тебя, — сказал Хавьер напряжённым голосом. — Я рад, что буду занят следующий месяц, и эти шесть недель пролетят мимо меня, и, раньше чем я успею это заметить, я буду дома, держать тебя в своих объятиях, пока мы смотрим фильм, и Еффи спит в наших ногах. Юзуру мило хихикнул. — Не могу дождаться, чтобы почувствовать это снова. — Эй, кстати, — Хавьер начал, немного нервничая. — Я хочу, чтобы ты знал до того, как я сделаю это, и раз уж мы говорим о планах, я сделаю это сейчас, — он прочистил горло. — Я собираюсь рассказать семье. О нас, — тут же добавил. — Когда я буду там на Рождество, я собираюсь рассказать им, что я бисексуал и у меня есть парень. И я правда хочу получить разрешение на то, чтобы сказать им кто ты. Юзуру молчал достаточно долго, прежде чем наконец вымолвить: — Ох. Сердце Хавьера быстро забилось. — Это плохое «ох»? — Нет, просто… «ох», — сказал Юзуру, ещё более сбивая с толку. — Я думаю, это ничего? Ты уверен, что хочешь сказать им, что это я? — спросил он. — Они знают, кто я такой. Хавьер нахмурился. — Да, они знают. Ещё больше причин гордиться тобой. Мой парень только что выиграл Финал Гран При, — напомнил он. — Почему я не должен хотеть показать своей семье, что заполучил красивого, замечательного и талантливого парня, как ты? — Я думаю… — Юзуру начал нервно. — Я просто… — он запнулся, Хавьер терпеливо ждал. — Я думаю, ты хочешь быть честным. Я понимаю это. Но разве я хавин типаж? Хавьер немного колебался: — Ну, ты не красивая девушка с длинными волосами и большой грудью, так что нет, не очень-то. Но с парнями, единственный мой типаж это ты. Ты делаешь меня счастливым. Почему меня должно волновать, если ты не подходишь под какие-то их ожидания? — Я просто не хочу, чтобы семья Хави стыдилась того, что ты выбрал женоподобного фигуриста, раз уж встречаешься с парнем, — Юзуру наконец признался. — Может, раз уж ты решил попробовать с парнем, они ожидают, что это будет кто-то большой и мужественный, как ты. Не женственный мальчик, как я. Хавьер недовольно вздохнул. — Ты красивый и грациозный, но не ‘женоподобный мальчик’. Если уж на то пошло, я единственный выгляжу недостаточно хорошим. Ты любимый фигурист Лауры, помнишь? Я просто случайный хоккеист, и я заполучил двукратного олимпийского чемпиона. Ты намного более впечатляющий, чем я для них. Они бы не знали обо мне, не будь я частью семьи. Доверься мне, ты впечатляющий. — Хавьер упал спиной на кровать и посмотрел в потолок. — Если ты скажешь не раскрывать кто ты, я буду уважать твой выбор, — сказал он тихо. Последовало долгое молчание, прежде чем Юзуру снова заговорил. — Мама сказала, мы должны рассказать папе и Сае тоже. — Он вздохнул. — Ты можешь сказать, если я могу сказать. — Ты можешь рассказать всё, что захочешь, — просто сказал Хавьер. — Твои отец и сестра должны знать. Я согласен с твоей мамой. Получение её поддержки сделало меня счастливым. Я бы хотел, чтобы вся твоя семья тебя поддерживала и одобрила твои отношения со мной. Юзуру фыркнул. — Я тоже хочу, чтобы семья Хави знала. Я просто волнуюсь, что окажусь неподходящим. Ты не я. У меня нет друзей, я ни разу не встречался ни с кем, мама просто счастлива, что хороший мужчина любит меня. Я боюсь, что родители Хавьера подумают «ох, ты остановился на этом парне, вместо симпатичной девушки» или что-то такое. — Моя семья доверяет моим решениям, — сказал Хавьер, морщась. — А если и нет, это не важно. Я бы хотел, чтобы они одобрили, но в отличии от тебя, я провожу почти весь год без них. Я ненавижу это, но моя жизнь не связана с ними. У тебя другие отношения с семьёй, и я понимаю, что наши культуры очень разные. Семья важна для меня, но я живу самостоятельно с подросткового возраста. А ты принадлежишь семье. Юзуру согласно хмыкнул. — Я думаю, папа может не обрадоваться тому, что я гей, но я не думаю, что это будет «фу, сын-гей». Я думаю, он будет волноваться за меня. Он всегда беспокоится обо мне, — добавил он грустно. — Просто то, что я живу с мамой так далеко, не означает, что папа не любит меня. Моя сестра, она тоже любит меня очень сильно. Я чувствую так много вины, из-за того, что держу семью разделенной, но мы не позволяем этому разрушить нас. Мои родители… когда я был младше, то всегда боялся, что они разведутся, потому что я держу маму и папу раздельно. Но мы очень стараемся остаться семьей. Всё, что я делаю, это благодаря жертвам моей семьи. Хавьер это прекрасно понимал. Они говорили раньше о своих жизнях и детстве. Фернандес теперь знал, что жизнь не была легкой для Юзуру очень долгое время. Ему было только одиннадцать, когда съемочные группы стали постоянно присутствовать на его тренировочном катке. Юзуру вырос с чувством, что за каждым его движением постоянно следят, и только благодаря его стараниям и понимаю JSF вся его семья смогла избежать окружения СМИ. Юзуру вырос таким изолированным из-за своих результатов в спорте. Хавьер подумал, что родился под счастливой звездой, раз Юзу смог влюбиться в него, потому что окажись это чувство односторонним, его сердце бы разбилось. Неожиданно, Фернандес подумал, что, возможно, будь у Юзуру опыт до этого, он бы не цеплялся так за их отношения, но, как правило, Хавьер не ставил под вопрос хорошие вещи. А Юзуру был лучшей вещью. — Я бы хотел приехать и показать твоему отцу, что предназначен для тебя, — сказал Хавьер, сам удивляясь словам, покинувшим его губы. Юзу хихикнул. — Ты предназначен мне, мм? — Конечно же, да, — тепло ответил испанец. — Ты лучшее, что происходило со мной, Юзуру Ханю. Я знаю, что не должен выбирать, но я… — он замер, понимая, что собирается сказать и как глупо это делать без возможности увидеть младшего. Но Хавьер чувствовал, что должен договорить. — Я бы выбрал тебя, вместо хоккея, — признался он. — Возможно, единственная причина, заставившая меня думать так, это то, что мне не придётся правда выбирать, — добавил Хави быстро. — Ты не заставишь меня делать выбор. И если моя команда узнает, и я выберу их, удар всё равно будет уже нанесён, так что я хочу остаться с тобой. Несмотря ни на что, — завершил он просто. — Я знаю, это глупо, я, наверно, напугал тебя, и я-мы с тобой вместе всего пять месяцев, но, боже, Юзуру. — Хавьер глубоко вдохнул. — Я никогда не чувствовал себя так правильно до тебя. Я чувствую, словно именно такой и должна быть моя жизнь. Словно ты делаешь все хорошее во мне ещё лучше. Мои родители встречались только шесть месяцев перед свадьбой, и я не пытаюсь зайти так далеко пока, но я просто- я чувствую словно понял, почему они сделали нечто такое безумное, — он признался. — Следующие шесть недель будут отстойными. Но я не сомневаюсь, что, когда мы вернёмся в Торонто, то свернёмся на диване с Эффи и будем смотреть какой-нибудь фильм, а потом я приготовлю ужин, и все будет так комфортно и счастливо, — он снова втянул воздух. — Это глупо? Я слишком драматичный? Молчание было достаточно долгим, чтобы Хавьер начал волноваться, но когда Юзуру наконец заговорил, его голос звучал одновременно заплакано и мечтательно. — Я знаю о чем ты, Хаби, — прошептал он. — Ты чувствуешься правильным для меня тоже, — он влажно засмеялся. — Это сумасшествие. Это точно сумасшествие, но я чувствую тоже самое. Я чувствую словно- словно если мы выдержим это время не вместе, если окажется достаточным просто говорить так долго, то как только мы вернёмся домой, это будет словно финал. Словно- словно счастливый финал. Словно если мы не расстанемся за это время на расстоянии, значит это то самое. Мы сможем больше никогда не сомневаться в любви, — Юзуру засмеялся тем глупым, некрасивым и драматичным смехом, который так обожал Хавьер. — Знаешь, в чем настоящее сумасшествие? — В чем? — Мои родители поженились очень молодыми, — поделился Ханю, хихикая. — Мама была моего возраста, когда вышла за папу. Её мама думала, что это глупо — жениться так рано; но она сделала это, и они завели двоих детей молодыми, и она говорит, я напоминаю её. Может быть, мы зеркала наших семей? Я слишком молод, чтобы найти ‘того самого’ человека, но может это имеет смысл? Мы встретились в неподходящее для обоих время, но это работает. Мы вместе не долго, но мы — это так правильно. — Это правда ощущается правильным, — согласился Хавьер. Он прикрыл глаза рукой. — Окей, я думаю, нам надо закончить разговор до того, как я сделаю что-то глупое, вроде предложения, хотя мы ещё и шестимесячную отметку не преодолели. Давай выдержим эту разлуку и не сделаем ничего настолько безумного, да? Юзуру засмеялся: — Да, хорошая идея. Я не могу выйти замуж посреди сезона. Свадьба слишком напряжна, — пошутил он. — Ты можешь рассказать своей семье обо мне, а я расскажу семье о тебе, хорошо? — Звучит прекрасно, — согласился Хавьер. — Спокойной ночи, Кари, — сказал он, и Юзуру довольно мурлыкнул. — Спокойной ночи, Хави. Когда Хавьер выбрался из постели, всё, о чем он мог думать, было будущее и его надежды на него.