В погоне за лучшим миром

День Падения

      Догорал закат. Молодой парень лет двадцати-двадцати пяти бежал, спотыкаясь о ступени, по широкой лестнице из черного мрамора, надеясь успеть. Длинные черные волосы, собранные сзади в табанер*, растрепались, часть из них вообще вылезла полностью и теперь, будто проволока, вилась за владельцем. Наконец поднявшись на нужный этаж и подобно урагану промчавшись по коридорам, освещенным заходящим солнцем сквозь стекло витражей, он ворвался в большую залу, где за круглым столом заседали двадцать четыре советника.       — Нижайше прошу совет столпов о срочной неотложной аудиенции! — чуть не прокричал парень, быстро склонившись перед ними до пола.       В зале повисла тишина, был слышен только звук песочных часов. Вдруг самый неприметный из собравшихся в помещении и скрытый в тени за дальним краем стола оторвался от спинки кресла и придвинулся ближе. Свет упал на его лицо, отчего-то делая необычные черты резче и ярче. Блики огня волшебных ламп отражались в лиственно-зеленых глазах и плясали, превращаясь в пламя, будто неохотно скользили по темно-рыжим волосам, выгодно подчеркивали красивое, утонченное лицо с узкими выразительными бровями и визуально удлиняли и без того не короткий нос.       — Говори, совет тебя слушает, — размеренно произнес он, не выдавая любопытства и одновременно внимательно изучая ворвавшегося. Ничего особенного в нем не было: запыхавшийся молодой паренек, совсем недавно закончивший обучение, стандартное снаряжение, живые голубые глаза, глядящие на него с благодарностью, немного трясущиеся руки.       — Шена́ф, что ты делаешь? Он прервал совет столпов! — возмущенно воскликнул сидящий напротив него советник, резко встав и уперев ладони в стол, гневно глядя на адресата своей речи из-под косой каштановой челки.       — Ме́ферра, сядь. Он не стал бы просто так прерывать собрание, а значит, на то есть причина, — парировал Шенаф и вновь повернулся к юноше. — Говори уже.       Мгновенно придя в себя, парень снова поклонился до земли и, не поднимая головы, громко доложил:       —Высокоуважаемые Хаширэ́**, Левве́рк и Санде́н схлестнулись в Океане, их армады разбудили Хо́ру*(3), на острова движется невиданной силы шторм!       Выпалив на одном дыхании необходимые слова, молодой человек покачнулся и упал, так и не выпрямившись после поклона, от истощения и усталости. На грани сознания билась только одна мысль.       «Я успел…»       — Стража! — хором крикнули несколько столпов, и в зал совета вбежали четыре вооруженных человека. — Отнесите его в лазарет!       Те, не мешкая, подхватили гонца и вынесли из помещения чуть не вперед ногами, а советники решили обсудить проблему, но тишину никто не прервал.       — Надо ш-что-то делат-ть, — прозвучал жесткий женский голос, намекающий, что его владелица не будет сидеть сложа руки.       — У тебя есть предложения, Ка́нитэ? — с явным отвращением произнес мужчина напротив.       Проигнорировав тон, которым эта фраза была сказана, Канитэ оглядела рубиновыми глазами всех членов совета.       — Что ж-ш, — встряхнув копну волос цвета коньяка, прошипела она. — Ш-ш-шторм нас-с с-сильно не заденет, но отплатит-ть за вс-се мы должны, да и уменьш-шить возможный ущ-щерб тоже, — темно-зеленый хвост будто раскладывал мысли хозяйки по полочкам, совершая то упорядоченные, то хаотичные движения.       — Мизу́нэ*(4) тебя задери, Канитэ, верни ноги обратно, отвлекает!       Ламия раздраженно цыкнула, но чешуя хвоста будто потекла вниз и вскоре на столе лежали длинные обнаженные женские ноги.       — Так вам нравитс-ся больш-ше? — ехидно поинтересовалась она, склонив голову набок.       — Канитэ, не сейчас. Ты сама говорила, надо действовать и срочно, — одернула ее соседка. Вынужденно кивнув, та накинула плащ.       — Ты ч-што думаеш-ш-шь, И́сэн? — спросила у нее Канитэ, надеясь на конкретное предложение.       Женщина сверкнула белесыми глазами в сторону ламии и пожала плечами.       — Для начала нужно возвести щит вокруг архипелага. А после… ответить на случившееся. Я могу наслать вьюгу, но Санден ей только обрадуется, так что у кого какие идеи?       — Можно, конечно, проклясть, но народ в деяниях правителей не повинен, — внес свою лепту Шенаф. — Нужно что-то, что ликвидирует только тех, кто в ответе за совершаемое. Кри́ге, у тебя есть соображения? Ты, вроде, должен лучше всех в этом разбираться.       Брюнет, не произнесший до этого ни слова, сложил ладони в молитвенном жесте и издал звук, похожий на «пф». Мотнув головой, будто отсеяв неподходящие варианты, он закурил. Через несколько секунд затянувшейся тишины, он поднял взгляд черных глаз на товарищей и спросил:       — Как вы относитесь к жертве, друзья мои?       Первой реакцией каждого было молчание, но длилось оно недолго: Меферра решил уточнить суть вопроса.       — Какую именно жертву ты имеешь в виду? — спросил он, и ответ ему не понравился.       — Наши жизни, — сразу сказал Криге, вскользь следя за выражением лица каждого из присутствующих. — Есть один способ сделать так, чтобы кару понесли только виновные, но все мы, скорее всего, умрем.       — Голосуем? — спросил блондин, сидящий рядом с Шенафом.       — Что ж, Мордэ́, с-зови с-с-старейшину, — вздохнула Канитэ, опуская ноги вниз. Как только брюнетка безмолвно поднялась с места, Исэн выпрямилась, хотя и до этого казалось, что у нее невероятная осанка, и откинула назад серебристые прямые волосы, Криге затушил сигару и испепелил окурок, а сидевшие отдаленно участники собрания пододвинулись поближе. Мордэ исчезла за массивными дверьми, которые вскоре вновь распахнулись. На пороге показалась пожилая женщина, с укором взирающая на всех.       — Опять договориться не можете, илифьо́й*(5), — громко ругалась она. — Что же вы, как дети прям, каждый раз за меня, как за мамку прячетесь! Двадцать четыре взрослых стража, а толку-то!       — Почитаемая Шимаджии́л*(6), — поклонился вошедшей в ноги Шенаф. — Просим Вас провести голосование.       — Тха́нат*(7) вас всех забери, — сплюнула старушка и бодро проследовала к своему месту.       — Это один из возможных исходов, почитаемая Шимаджиил, — спокойно сообщил он, и, прежде, чем старейшина села, все двадцать четыре столпа поднялись и поклонились ей в знак уважения.       — Сядьте уже. Какие варианты для голосования? — махнула рукой та, удобно расположившись в кресле.       — Можно поклониться богине Хо́фуку*(8), призвать ее армию, чтобы та покарала виновных, но вероятность нашей смерти в результате сильно выше вероятности остаться в живых, — доложил Криге. — А можно придумать что-то еще, что не приведет к нашей смерти, но времени у нас практически нет.       — Прекрасно, начнем, — потерев ладони, произнесла старейшина. — Есть ли желающие воздержаться?       Ответом была тишина. Советники не могли себе позволить лишние раздумья в данной ситуации.       — Хорошо. Кто за то, чтобы призвать армию Хофуку?       Над столом поднялось двенадцать рук.       — Ясно… значит, поровну. Что ж, тогда мой голос решающий, — грустно сказала она, поднимаясь с места. — Мы используем предоставленный нам шанс! Наши жизни — ничто по сравнению с жизнью тех, кто еще может погибнуть в будущем от деяний херими́та*(9) и короля леса*(10). Криге, прими руководство над нами.       — Отправьте сообщения своим сте́ням*(11), предупредите их, — обратился мужчина к товарищам. — А после займемся щитом.       Конечно, умирать не хотелось никому, но долг есть долг, и все взялись за письма, стараясь дать тем, кто займет их место, как можно больше информации. Как только послания были отправлены, маги встали в круг, стараясь возвести вокруг островов мощную защиту, которая сможет сдержать буйство стихии. Много времени на это не понадобилось, а потому вскоре стражи начали более масштабное колдовство. Нараспев читая заклинание, совет напоминал храмовый хор, совершающий поклонение божеству, что и было правдой в какой-то степени. Жизненная сила быстро покидала каждого из них, заставляя склониться перед мощью магии, и многие уже едва держались на ногах, а кто-то и вовсе упал на колени, но ни один не выпустил руки другого, не разомкнул круг, не дал энергии уйти в пустоту — она клубилась в центре, образуя все более и более четкую форму шара, а потом вдруг выстрелила лучом вверх, пробив потолок и уходя высоко в небо. Широкий ровный бесконечный столб света слепил советников, но те все равно не отводили взгляда, сосредоточившись на поставленной задаче и все громче повторяя слова заклятья, что эхом отдавались от стен, разносились по всему архипелагу, усиленные акустикой и силой исходящей отсюда магии. Жители Рифовых островов с ужасом смотрели на это явление, дети прятались за родителей, и те, подхватывая их, торопились домой, чтобы укрыться от неизвестности. Паника захлестнула мирных поселенцев, а воины с интересом и некоторой опаской наблюдали происходящее, ничего не предпринимая.       По одной из улиц, заполненных испуганным народом, бежал мужчина, расталкивая мешающих пройти. Он торопился туда, где в небо уходила белая стрела магии, и откуда бежали все остальные. Золотые глаза, горящие внутренним упорством из-под кипельно-белых свалявшихся в этой суматохе волос, жадно выискивали путь среди толпы, и мужчина двигался вперед, молясь своей богине, чтобы успеть. Он почти добрался до того места, уже совсем чуть-чуть, темнокаменное здание было так близко, и… Луч ушел в небо и погас. Повисла гробовая тишина.       Едва отойдя от ступора, мужчина бросился внутрь, и вновь замер на пороге зала совета. Двадцать пять тел лежали на мраморном полу.       Взгляд наткнулся на одно из них, и мужчина побежал к еле живому стражу. Тот заметил подходящего к нему и попытался протянуть руку, но сил не хватало. Светлые глаза застилала белая пелена, черные волосы липли к лицу, кровь стекала по подбородку тонкой струйкой, противно склеивая кожу.       — Учитель! — воскликнул мужчина, упав перед телом советника на колени. — Чем помочь? Чем мне Вам помочь?       — Ги́но… — прохрипел он, поднимая затуманенный взор на своего стеня и пытаясь что-то разглядеть. — Ты не сможешь помочь… мы — жертва… за справедливость… Скоро они понесут наказание…       — Кто? О чем Вы?       — Правители и все, кто… виноват… — после этих слов Гино понял, о чем говорит учитель. — Доведи… до конца…       Их взгляды пересеклись, и оба мгновенно увидели друг в друге именно то, что желали увидеть, за что уважали. Однако через мгновение в серо-голубых глазах что-то погасло, мышцы расслабились, а с губ слетел последний вздох, слившись с остальными двадцатью четырьмя.       Совет столпов пал. Да здравствует совет.