Если друг оказался вдруг...

       — Эй, а как тебе вон та тёлочка?       — М? Блондинка? Не знаю, что-то мне в ней не нравится.       — Ну, а что насчёт той, с короткой стрижкой?       — Какого ты мне её предлагаешь? Она целый вечер строит глазки именно тебе.       — Пф, да нет же, идиот. Она определённо запала на тебя.       — Что ты несёшь, кретин.       — Ладно, не хочешь её, так и скажи.       Аомине хмыкает и прикладывает к губам прохладное горлышко бутылки с пивом. Из-под опущенных ресниц он наблюдает за профилем Кагами, на лице которого застыло выражение скуки пополам с равнодушием. Из его ноздрей вырывается сизый дым, и он поворачивает голову к Дайки.       — Решайся уже или будешь снова со своей рукой развлекаться.       В баре сегодня многолюдно по случаю игры двух известных баскетбольных команд. Завтра днём у «кавальерс» матч, а команда Кагами с утра улетает в Оклахому. У них есть один вечер и ночь, чтобы немного расслабиться, прежде чем они расстанутся на неопределённый срок до следующей встречи на баскетбольной площадке.       — Они тошнотворно сладкие, — говорит Дайки и ему самому становится противно от того, что это звучит словно оправдание.       Кагами, не глядя на него, усмехается.       — Посмотрим, как ты запоёшь, когда начнётся гон.       Синие глаза Дайки смотрят с укором. Он рассказывал Кагами о своём отношении к омегам. Если в норме течка длится около недели, как и гон их альф, то у Аомине выходило максимум один день. И то, это было ещё в самом начале его половой жизни, когда гормоны ударяли в голову так, что ни о чём другом, кроме как о сексе, думать было просто невозможно. Затем случайные перепихоны стали некой обязаловкой для успокоения собственного организма, который регулярно начинал сходить с ума от омеги. Дайки ещё мог терпеть бет с их нейтральными запахами, но вот от приторного аромата омег у него быстро начинала болеть голова, тошнило и всё раздражало. Кагами тогда только рассмеялся на это, заявив, что у Аомине с головой не всё в порядке, раз он так остро реагирует на тех, кто по природе должен привлекать его. Только что бы там Тайга не говорил, чуткий нюх Дайки не улавливал на нём долгоиграющих запахов омег. Вот и сегодня, если накануне у Кагами и был кто, их интенсивная игра напрочь выбила все посторонние запахи, оставляя лишь природные.       — А ты на что?       Кагами ничего не отвечает, а лишь снова переводит взгляд вперёд. Дайки не рассчитывает, что Тайга отреагирует на подначку.       Запах костра усиливается. Если не принюхиваться, то он и вовсе незаметен. Кагами пахнет, как огонь, как тлеющие угли, как полыхающая листва вперемешку с перцем. Это его обычный запах, но нос Аомине всегда улавливал ещё что-то отдалённо напоминающее апельсин.       — Ладно.       Голос Кагами вырывает Дайки из оцепенения. Он тушит сигарету и берёт со спинки стула свою куртку. Усмехнувшись про себя, Аомине следует примеру друга. Они выходят из бара, оказываясь на ночном воздухе подальше от спёртого закрытого помещения, переполненного феромонами как омег, так и альф.       Парни медленно бредут к отелю, в котором остановилась команда Дайки — он оказывается к ним ближе.       Аомине не знает, почему вообще ляпнул ту фразу и ещё больше он в замешательстве от того, что Тайга согласился. Один единственный раз они оказались непозволительно близко друг к другу два года назад. Тогда они устроили вечеринку в Японии по случаю подписания контрактов со звёздными клубами НБА и пригласили в старую квартиру Кагами своих общих друзей. Они разошлись настолько, что соседи пригрозили вызвать полицию, если они не утихомирятся. В итоге пьяные гости ушли ближе к полуночи, и в квартире Тайги остался только Аомине, которому ехать до дома было далеко, а от отеля его отговорил сам Кагами, заявив, что это напрасная трата денег, если можно переночевать у друга. Аомине остался, да так что они спустя полчаса оказались в кровати Кагами. Единственное, что сам Дайки запомнил с той ночи, это то, что дрочили они друг другу до самого утра, пока оба не вырубились от переутомления. И ещё стойкий запах апельсинов. Не сладкий, а какой-то густой, с кислинкой. Утром Аомине проснулся первым с невыносимой головной болью, весь перепачканный спермой и засохшей смазкой, в ворохе насквозь мокрых простыней. Он трусливо сбежал, оставив Кагами одного, предусмотрительно положив на прикроватный столик пачку обезболивающих таблеток. Они больше не упоминали о той ночи, притворившись, будто её и не было вовсе. Видимо, оба решили, что просто перебрали тогда с выпивкой. Но несмотря на то, что из той ночи Дайки помнил мало, он точно знал — проникновения не было. Даже в их состоянии организмы отдавали отчёт о том, что перед ними не омега и даже не бета. Но почему-то эти же сами организмы отказались воспринимать запах другого альфы, как угрозу и нечто отталкивающее.       Чем ближе они подходят к шикарному отелю, тем отчётливее Дайки чувствует запах апельсинов. Он не заметен, скорее погребён под костром и перцем, но определённо есть и постепенно усиливается. Аомине искоса наблюдает за Кагами — тот совершенно невозмутим. Тайга великолепно владеет своим лицом и ничего не выдаёт его возбуждение. Ничего, кроме запаха.       Пока они поднимаются на лифте, Дайки начинает слышать собственный запах. Сацуки говорила, что он пахнет для омег просто потрясающе. Сама она не смогла толком дать определение, назвав его только мощным и странным. Будто помесь чего-то дикого, как сам Дайки, и одновременно успокаивающего. Другие омеги и беты разделяли определение Момои, но их мнение Аомине мало волновало.       Совершенно неожиданно ладони начали потеть, хоть и назвать погоду за окном тёплой язык не повернётся, да и система кондиционирования по всему комплексу отеля работает даже слишком хорошо. Запах костра и цитруса усиливается, и это влияет на самого Дайки — он ощущает возбуждение, будто где-то здесь находится омега. Он снова искоса поглядывает на Кагами и замечает его напряжённую спину. Он намеренно смотрит только вперёд, делая едва заметные вдохи, и Дайки понимает, что Кагами чувствует то же самое. От этой мысли начинает кружиться голова, а кровь приливать к паху. Ещё есть время отказаться, развернуться, сказать, что пошутил, но никто из них отступать не намерен.       Аомине даже гордится своей твёрдой рукой, проводя магнитной карточкой по электронному замку номера. Он отходит в сторону, пропуская Кагами вперёд. Тот заходит, и не успевает Дайки закрыть за собой дверь, как спина оказывается впечатана в гладкую поверхность, а чужие горячие губы впиваются в его. Кагами хватает Аомине за перед футболки и вжимается в его тело так, будто хочет проломить дверь в коридор. Дайки замирает лишь на секунду, а через мгновение с громким ударом уже спина Тайги оказывается прижата к белой входной двери. Вокруг них разливается запах двух возбуждённых альф, и будь рядом с ними кто-то ещё, он бы непременно ретировался, потому что эти дикие звери не в состоянии контролировать свои действия.       Дайки быстро сбрасывает куртку Кагами на пол и руками забирается ему под футболку, царапая нежную кожу, очерчивая крепкие мускулы. Тайга стонет ему в рот и трётся промежностью о колено Аомине, возбуждая его ещё больше. Такое ощущение, что они только и ждали случая оказаться наедине, чтобы потом наброситься друг на друга.       Аомине отрывается от губ Тайги, спускается вниз, целует подбородок, линию челюсти, а Кагами запрокидывает голову, охотно подставляя горло под острые клыки. Не боится, что другой альфа легко может впиться в беззащитную кожу, перегрызть сонную артерию конкуренту, и Дайки упивается властью, что даёт ему Тайга. Он мягко покусывает кожу, выводит языком узоры, коленом ощущая возбуждение другого альфы, пока сам Тайга сжимает его волосы на затылке и цепляется пальцами за ткань футболки на спине.       Под жадным напором друг друга они сползают вдоль поверхности двери на мягкий ковёр. Тайга закидывает свои ноги на Дайки, садится вплотную, и оба стонут, когда их скрытые джинсами эрекции соприкасаются. Аомине хватает Тайгу за талию, прижимая его ближе к себе, зарывается пальцами в мягкие волосы и впивается поцелуем в узкие, такие же жадные, губы. Запах костра, перца и цитруса бьёт по мозгам, по всем органам чувств. Он смешивается с собственным запахом Аомине, и ему кажется, что у него вот-вот начнётся незапланированный гон.       — Ты пахнешь грозой, — хрипло выдыхает Кагами, блаженно прикрывая глаза, — озоном и мятой. Ками-сама, я так скучал по этому запаху.       Дайки усмехается, потому что сам до одури хотел снова окунуться в запах Кагами, который буквально свёл его с ума два года назад. Он безуспешно искал омегу с похожим запахом, чтобы навсегда отбить у себя тягу к другому альфе, но всё было напрасно — ни одна течная омега не могла сравниться с Кагами. Дайки всегда, впрочем, удивляло то, что запах Кагами его самого никогда не напрягал. Подавлял? Нисколько. Притягивал? Да. Возбуждал? Определённо. Он обволакивал, осторожно касаясь Аомине, но никогда не смешивался. Никогда до того, как они не оказались в постели.       Звук расстёгивающейся молнии приводит Дайки в чувство. Он запрокидывает голову и стонет, когда Тайга задевает ногтями его обнажённую головку члена, ведёт пальцами вниз, размазывая обильно выступающую смазку по всему стволу. Движения Кагами уверенные, знающие. Он надрачивает в таком же темпе, как и, скорее всего, делает себе. Мокрый от пота лоб Кагами опускается Дайки на плечо.       — Аомине, пожалуйста, — тихо шепчет он и облегчённо выдыхает, когда другой альфа высвобождает его стоящий член. Дайки быстро подстраивается под ритм Тайги, водя кулаком по всей длине эрекции, периодически опускаясь до самых яичек. Коридор заполняют звуки прерывистого дыхания, сногсшибательной смеси их собственных запахов, от которой кружится голова, а бёдра начинают непроизвольно подкидываться вверх, имитируя полноценный секс. Дрочки не хватает до болезненных пятен перед глазами. Это ощущение подобно балансировке у отвесного обрыва, за которым ждёт неземное удовольствие, но что-то всё равно удерживает на этой стороне, не давая упасть.       — Тайга, я хочу….       Дайки сам не узнаёт свой хриплый от возбуждения голос. Кагами стонет в ответ. Его дыхание опаляет смуглую ключицу. Он с полувдоха понимает, что хочет сказать Аомине.       — Нет, нет, пока нельзя, Дайки.       Альфа внутри Аомине ревёт. Пальцы на члене Кагами сжимаются сильнее, и Тайга шипит, но темп не сбавляет, а наоборот ускоряет. Дайки хочет наброситься на Кагами, поставить его раком и войти на всю длину, как в омегу, течную сучку. Оттрахать до потери пульса, поставить метку и кончить в него с узлом, чтобы до краёв заполнить своей спермой. И плевать, что Кагами такой же альфа, плевать, что против природы. Кого это волнует, если от одного лишь запаха этого альфы у Дайки стоит колом, если ему приходится на месте тщедушных омег представлять своего друга, чтобы кончить. Они оба просто ошибка природы, но Аомине насрать на это, если его чувства взаимны. И пусть Кагами ещё не готов шагнуть дальше той черты, что они уже переступили, он будет ждать столько, сколько нужно.       Они оба знают, что разрядка вот-вот наступит, чувствуют это по ускоренным движениям и накатывающему, слово прибойная волна, оргазму. Дайки не может сдержаться и тянется свободной рукой к голове Тайги, хватает за волосы, приподнимает и заглядывает в глаза. Взгляд карминовых глаз расфокусирован. Кагами смотрит куда-то мимо Дайки, слегка приоткрыв рот, и оттуда вырываются самые сладкие для ушей Аомине тихие хрипы. Дайки просовывает пальцы в рот Кагами и тот с готовностью облизывает их, обильно смачивает слюной, посасывает и покусывает фаланги. Аомине задевает мозолистыми подушечками щель члена Кагами. В ответ, от стона Тайги по его пальцам во рту идёт вибрация. Он задевает другой раз и проталкивает пальцы дальше в горло Кагами. В тот же миг Тайга кончает, бесконтрольно толкаясь в руку Аомине и выплёскивая сперму на них обоих. От сдавленного стона стенки горла Кагами сжимаются, и Аомине кажется, что он трахает не рот и не пальцами вовсе. Словно обжигающее пламя оргазм охватывает тело, и он с утробным рыком впивается клыками в открытую шею Тайги, оставляя на ней метку. Собственная сперма стекает по пальцам и ещё стоящему члену. Им обоим этого мало, но они не решаются двигаться, максимально прижимаясь друг к другу, пока тела остывают. Острый запах цитрусов и мяты постепенно ослабляется.       Кагами поднимает руку и касается свежей метки на шее.       — Извини, — выдыхает Дайки, заворожено глядя на место укуса, — не смог сдержаться.       В насмешливом взгляде карминовых глаз нет ни намёка на злость или обиду.       — Переживу. Она скоро пройдёт.       — Значит, я поставлю снова. И снова, и снова, — каждое слово Аомине сопровождает поцелуем то в щёку, то в висок, то в нос Кагами.       Тайга забавно морщится.       — И у кого теперь с головой не в порядке? — смеётся Дайки.       — Идиот, — беззлобно бурчит Кагами и притягивает Аомине к себе, целуя его в губы.       С момента как они покинут номер, все почувствуют их смешанный запах и будут воспринимать, будто они пара. Скорее всего, их будут сопровождать недоуменные взгляды тех, кто не может взять в толк, как один альфа способен позволить другому альфе покрыть себя запахом. Как вообще такое возможно, если они по своей природе соперники, борющиеся за омегу. В их инстинктах заложено размножение, а в такой ситуации, это физически невозможно.       Дайки прижимает голову Кагами к себе и зарывается носом в его волосы, вдыхая запах костра, перца и мяты. Чувствует, как губы сами собой расползаются в счастливую улыбку, и он может ничего не говорить, потому что Кагами всё равно ощущает его.       Им никогда не найти одобрения в обществе, не выполнить своего природного предназначения. Они идут против системы, доказывая всем, что природа может ошибаться.