Из воды - под землю

— Это расточительство, — хмуро произнёс Тикойль. — Это символизм, — ответила Эндайль. — Символизм, который не меняет твоей сути, — кобольд упрямо уставился на эльфийку — снизу вверх, но при этом с таким видом, что казался едва ли не выше. — Ты же не хочешь сказать, что один только отказ от золота сделает тебя аскетом? — Разумеется, нет, — священница словно бы и не заметила взгляда убийцы. — Полная аскеза — далеко не главное требование, Тикойль. Наше собственное восприятие и наша искренность бывают важнее, чем факты. — Лицемерие, Эндайль? — Напротив. Мы были бы лицемерами, если бы считали, что бедность приводит к святости. — Что за спор, позвольте спросить? «Спорщики» дружно повернулись к говорящему — им оказался Овколь, спустившийся во Вселенский Храм вместе с Эбером. — Это не спор, — после паузы ответил кобольд. — Похоже, мы просто мыслим по-разному. — Приятно видеть, что ты это понимаешь, — Эбер приблизился к Эндайль и вполголоса произнёс: — Позволь мне присутствовать при твоей молитве. Овколь и Тикойль переглянулись — и, не сговариваясь, удалились прочь, каждый — к своей собственной цели. И менее чем через минуту каждый получил то, что искал. Мерфолк нырнул с головой в ощущение единения с природой. Кобольд мысленно раскинул карты. Эльфийка, выпуская одну за одной из рук монеты, всё больше погружалась в ласковый серебристый свет. А полудемон вылавливал крупицы счастья из причиняемой этим светом иссушающей боли. Потому что, когда ты — там, где должен был оказаться, и с тем, с кем ты хочешь быть, — боль становится не так важна. Так же, как и деньги не столь важны, как избираемый путь.