Декабрь выдался необычайно морозный и снежный. Дух Рождества взмыл в воздух раньше обычного, и витал витал где-то там под потолком так назойливо, что уже в начале декабря вся школа буквально помешалась на подготовке к празднованию. Эта лихорадка не обошла стороной и Гарри, который, несмотря на практически непрерывную слежку за Малфоем и вечерние встречи с Дамблдором, тоже поддался сказочному настроению и, к примеру, предложил украсить спальню, развесив по комнате самые красивые — и, что не менее важно, чистые — носки из запасов личного состава.
Главным же нововведением года в Хогвартсе стал межфакультетский конкурс постановок, который Дамблдор, на радость всей школе, назначил на двадцать четвертое декабря и объявил, что факультет команды, которая понравится зрителям больше других, получит дополнительные два дня рождественских каникул. Неудивительно, что в тот же вечер в Гриффиндоре, Слизерине, Когтевране и Пуффендуе были организованы стихийные собрания, где наперебой предлагались и обсуждались для этих постановок идеи. История умалчивает, как все происходило на других факультетах, но в Гриффиндорской гостиной к ночи собрание переросло в массовые беспорядки, учиненные соперничающими претендентами на место режиссера-постановщика, сценариста и актеров первого плана. Спустя неделю ежевечерних волнений, чудом не закончившихся гражданской войной, старостам удалось определить группу наиболее адекватных активистов. Таким образом режиссером стала Парвати Патил, занявшаяся так же проработкой сценария на пару с одной из семикурсниц и Гермионой, а главная роль — роль благородного всадника на ледяном быке — досталась Невиллу Долгопупсу. На роль Мерлина претендовал Кормак МакЛагген, но был забракован режиссером и сценаристами по причине полного отсутствия хотя бы зачатков интеллекта. Второстепенных персонажей играли: Рон, которому предстояло перевоплотиться в злобного старика-волшебника, Лаванда Браун в роли похищенной им барышни, несколько ребят с четвертого и пятого курса в роли приспешников злодея и Дин Томас. Дину предстояло перевоплотиться в Мерлина. Несмотря на абсурдность затеи с черным актером в роли величайшего белого волшебника, никто не решился высказать мысли по этому поводу вслух. Хотя по мнению Гарри такая политкорректность могла подарить Гриффиндору славу первопроходцев в жанре комедийного абсурдизма. Сам Гарри, к слову, согласился сыграть эпизодическую роль маггловского полицейского, для чего специально попросил Добби сбежать на пару часов с кухни и прикупить ему соответствующий костюм в какой-нибудь карнавальной лавке.
Откуда в голову Парвати прилетела идея о рыцаре на ледяном быке известно не было, но на исполнении этой затеи она настаивала. Ледяных быков в природе, как известно, не водится, но Патил уверяла всех, что видела такого в магазине в Хогсмиде. Гермиона, как негласный продюсер всего спектакля, взяла на себя ответственность по охоте на зверя и, разумеется, прихватив с собой Гарри с Роном, лично отправилась на поиски копытного. В Хогсмиде искомая зверюга действительно имелась, но стоила баснословных денег, в связи с чем было решено внести предложение скинуться на его покупку всем факультетом. Как это всегда бывает, из-за нескольких жадин и парочки скряг, деньги собирались долго. И когда наконец нужная сумма была собрана, Гермиона, сославшись на занятость, отправила Гарри и Рона за покупкой одних.
— Вы уже большие мальчики, — обыкновенным своим назидательны тоном сказала она. — Справитесь и без меня.
Закадычным друзьям ничего не оставалось, как повиноваться. Как-никак, они всего лишь актеры, даже не первых ролей. Затянув шнурки потуже, чтобы не потерять в наваливших всего за несколько дней сугробах ботинки, они отправились в Хогсмид.
— Не так уж и плохо, — сказал Гарри. — Все равно же хотели сливочного пивка хлопнуть.
— Ну да, — согласился Рон.
— Главное по пути не окочуриться, — криво усмехнулся Гарри.
— Да не говори, блин. Сколько там сегодня ниже нуля? — поежился Рон и застегнул молнию на куртке под самый подбородок.
— Леший его знает, — пожал Гарри плечами. — Холодно. Там не то, что ниже нуля, там ниже Флитвика.
В замке было спокойно и пустовато. Большинство учеников, проснувшись ближе к обеду, утопали в Хогсмид, где развлекались, кто во что горазд. По коридорам гулял лишь только ветер, да изредка попадался какой-нибудь заблудившийся первокурсник. Даже половина портретов пустовала — жители картин, как и живые люди, любили собираться компаниями на каком-нибудь просторном полотне с прекрасным пейзажем и распивать нарисованное бургунское.
— Я бы хотел в Австрию, — мечтательно протянул Рон. — Горы, Альпы…
Они уже покинули замок и топали по узенькой тропинке, окруженной сугробами высотой со среднестатистического первокурсника, в сторону Хогсмида.
— Ну, как где-то кто-то говорил, Австрия подарила миру три вещи: венский штрудель, Моцарта и Гитлера, — с иронией заметил Гарри.
— А первый это кто? — поинтересовался Рон, нахмурившись.
Гарри прыснул.
— Рон, это десерт такой!
— Да ладно, блин, я ж пошутил, — гоготнул Рон и хлопнул его по плечу.
— Да от тебя-то такой вопрос услышать не было бы удивительно, — съязвил Гарри.
— Так что, ты хочешь сказать, что Моцарта для статусности недостаточно, и Австрия это просто шелуха какая-то? — спросил Рон.
— Да нет. Но то, что Вена охеренно скучная, это факт, — отрезал Гарри.
— Ага, а то ты там бывал, — саркастично закивал Рон.
— Смотрел передачу на “BBC” у Дурслей, — сказал Гарри.
— Ты говорил, они тебе не дают смотреть этот «тепловизор», — скептически заметил Рон.
— Ну да, но когда их нет дома, я смотрю.
— И что там еще показывают?
— Ну блин, там дохера всего показывают, — усмехнулся Гарри. — Боевики там всякие… Про то, как принцесса Диана погибла, как львы спариваются, «День сурка», концерты Элтона Джона…
— Элтон Джон! — восторженно воскликнул Рон. — Отец его обожает!
— Ого, — удивился Гарри. — Хотя он у тебя по всему, что с магглами связано угорает, так что ничего удивительного.
— Я половину его хитов наизусть знаю, — похвастался Рон. — «Saturday Night’s Alright For Fighting», «The Bitch Is Back»…
— А по мне Элтон ни о чем, — заявил Гарри. — Вот Эрик Клэптон просто батя.
— Таких не знаю, — отмахнулся Рон.
Гарри в ответ неопределенно пожал плечами.
— Но уверен, у сэра Элтона он просто отсасывает, — сказал Рон.
— Слушай, я бы вот не стал заходить так далеко и говорить, что Эрик Клэптон сосет, — предостерегающе сказал Гарри и продолжил, тыча пальцем куда-то в пол. — Но если вообще заводить разговор о музыке, то Джим Моррисон — вот кто настоящий, мать его, идол! И Ву-Тэнг.
— Это еще что за говно? — скривившись, спросил Рон.
— Ну ёксель-моксель, — с досадой произнес Гарри. — Если ты не знаешь Ву-Тэнг, то мне с тобой говорить не о чем… Это же Шаолинь, нумерология, «Шимми-шимми-я» в конце концов!
— Ясно все, — буркнул Рон. — Херня какая-то шаманская. А Джим Моррисон, это тот, который хотел отца убить и трахнуть мамку?
— Нет. Ничего ты, епт, не понимаешь, не хотел он никого трахнуть! — раздраженно сказал Гарри. — В той песне лишь отсылка к древнегреческой истории об Эдипе, который убил отца и женился на собственной матери. Песня называется «The End», «конец». Ну и типа вот, если всякая такая дичь, вроде инцеста, станет нормой общества, то тогда этот самый конец света и наступит. Это аллюзия на современное…
— Да хорош заливать, он небось был обычным озабоченным засранцем, как этот, как его… Маркиз де Зад, вот.
— Де Сад, епт, а не де Зад, — поправил Гарри. — Он-то вообще был больной, чего ты его приплетаешь.
— Магазинчик в Лютом переулке есть такой — «В гостях у де Сада», — поморщившись, сказал Рон. — Видел я, что там за «игрушки» продаются. А ведь теперь бред этого содомита на пять с хуем тысяч страниц считается литературным наследием Франции. Ненавижу французов, кстати.
— А как же Флер? — вскинул брови Гарри.
— Не, ну это исключение, — согласился Рон.
— Что-то ты прям сильно в курсе творчества де Сада, — поддел товарища Гарри.
— Я у Перси книжку в детстве нашел однажды… — поделился воспоминаниями Рон. — Обложка понравилась, решил почитать. А там описание того, как из беременной заживо вырывают плод тисками, и сплошная подобная лють.
— Мда уж, — вздохнул Гарри. — А его же философом называют. Либертинизм, гедонизм. Абсолютная свобода личности от морали и религии, все дела.
— Кретинизм, блять, — передразнил Рон. — Гедонизм должен иметь свои пределы. Человек может быть свободен в удовлетворении своих желаний ровно до тех пор, пока они не провоцируют его на насилие над другими. Пока его гедонизм социально не опасен.
— Но социальную опасность обычно интерпретируют, как вред обществу в целом, а не конкретному человеку, — возразил Гарри. — Тот же де Сад считал, что убийство не только не опасно, но скорее полезно для общества, так как иначе человечество исчезнет с лица земли из-за перенаселенности, со всеми вытекающими.
— А что самоубийство еще полезнее для общества он не считал? Сунул бы башку свою в петлю — сделал бы полезное дело. А так, хуесос он обычный, — сказал Рон. — А ты вообще чего его выгораживаешь?
— Да не, я его не выгораживаю.
— А похоже, — буркнул Рон.
— Да за каким лысым мне сдалось выгораживать этого де Сада? — воскликнул Гарри. — Я че, дохера на садиста похож?
— Ладно, ладно, забей, — успокоил друга Рон и добавил. — Что-то быстро мы дошли.
За разговором путь до деревни показался совсем коротким. Друзья уже ступили на главную улицу Хогсмида, и направлялись теперь в сторону лавки «Девриш и Бэнгз», где предстояло купить того самого ледяного быка, которому в соответствии со сценарием рождественского спектакля, по каким-то причинам предстояло быть безжалостно съеденным Роном.
— А прореживание популяции и без того проходит на ура, кстати, — вдогонку к уже оконченному разговору сказал Гарри. — Вон, на каждом уроке по истории магии новую войну проходим.
— Война — движитель прогресса, — подняв в воздух палец заявил Рон. — Без войн мы бы до сих пор палочками землю рыли в поисках съедобных кореньев, а не колдовали.
У входа в магазин толпились второкурсники, и Гарри с Роном, на правах старших растолкав малышню, вошли внутрь. Стряхнув с обуви снег, они поздоровались с продавцом и огляделись в поисках быка. Магазин был большой, двухэтажный, и продавалось в нем все, начиная от принадлежностей для квиддича до котлов и сувениров, поэтому сходу найти здесь то, что нужно было непросто. Посетителей было немного: где-то в дальнем углу копошились двое когтевранцев в факультетских шарфах, еще парочка зевак разглядывала товары в стеклянной витрине у самого входа.
— Что-нибудь подсказать? — доброжелательно спросил пожилой мужчина за прилавком, нацепив на нос пенсне.
— Нам… нам нужен бык, — начал Гарри, поворачиваясь к нему.
— Ледяной бык, большой такой, — уточнил Рон.
— Да, мы его смотрели у вас на прошлой неделе, он нам очень…
Тут к прилавку подошли когтевранцы и водрузили на него прозрачную, искрящуюся в лучах падающего с потолка света статую быка, размером со среднестатистическую овчарку. Того самого быка, за которым пришли Гарри и Рон.
— Это что такое? — сипло произнес Рон, потеряв от такой наглости голос.
— Э-э… Ребят, мы же договаривались, — обратился к когтевранцам не менее ошарашенный Гарри, узнав в наглецах именно тех, кто присутствовал на общем собрании по поводу рождественских выступлений.
Один из них, блондин, обернулся к нему и с вызовом заявил:
— Ну сорян, кто не успел, тот опоздал!
Гарри не нашелся, что ответить, а вот Рон, покраснев, как спелый томат, выпалил:
— Да вы оборзели что ли, пид!..
В последний момент он замолчал, видимо, поймав на себе взгляд продавца, с недоумением глядевшего, то на него и Гарри, то на когтевранцев.
— Это подло! — раздосадованно воскликнул он вместо ругательства.
Продавец с сожалением посмотрел на Гарри и Рона, и обслужил подлецов.
— Погнали в «Три Метлы», Эрл! — сказал один из них другому, отходя от кассы.
— С этой бандурой? А хотя давай, — согласился тот.
Первый подхватил тяжелую статую и оба неспешно удалились, презрительно косясь на оставшихся с носом.
— Уж извините, ребята, — развел руками кассир, едва за нечестивцами захлопнулась дверь.
Гарри поблагодарил его, сам не особо понимая, за что, и вышел на улицу, потащив Рона за рукав.
— Пидарасы!!! — едва оказавшись на улице завопил Рон в догонку когтевранцам, уже приближавшихся к «Трем Метлам». Сжав кулаки, он гневно смотрел им в спины до тех пор, пока они не скрылись в дверях бара. Гарри же был так растерян, что даже и не знал, что добавить к и без того исчерпывающему комментарию друга.
— Пошли в «Кабанью Башку» что ли, — сдвинув шапку на лоб и почесав затылок, предложил он.
— В эту дыру? Зачем? — не понял Рон. — А хотя да, нам остается только нажраться.
— Ну не идти же в «Три Метлы» вслед за этими… пидарасами, — сказал Гарри.
Друзья направились в противоположную «Трем Метлам» сторону, где в одном из узких проулков между домами располагалась старейшая — и страшнейшая — пивная Хогсмида.
— Вот же сволочи! Ублюдки недоношенные. Как там зовут этого белобрысого? Эрл? — никак не мог угомониться Рон. — Увижу его еще раз, я ему хлеборезку разворочу, не удержусь. Да я ему яйца молотком разобью, я…
— Ладно тебе, Рон, не трать нервы, — сказал Гарри, хотя сам полностью одобрял предложенные им методы расправы.
— …отрежу ему веки и неделю буду поить одним снотворным зельем!
Уголки рта Гарри поползли вверх.
— А вот это неплохо, — усмехнулся он.
— Да уж, — вздохнул Рон. – Были бы сейчас средние века, именовался бы я Рональдом Жестоким.
В «Кабаньей Башке» народу, как и всегда, было негусто. Тесное помещение, беспорядочно заставленное дряхлой мебелью, было заполнено удушливым дымом, который вкупе с полумраком на время лишил гриффиндорцев возможности видеть, и те с полминуты стояли на пороге, привыкая к потемкам. Едва Гарри и Рон распахнули двери, все присутствовавшие обернулись, оторвавшись от своих занятий и уставились на вошедших. Косматый «бармен», облокотившись на почерневшую от старости стойку, в упор смотрел на Гарри все время, пока они направлялись к нему с намерением заказать сливочного пива.
— Сливочного нема! — грубо заявил он, едва Гарри раскрыл рот. — Либо берите обычное, как нормальные люди, либо проваливайте размазывать сопли к Розмерте!
Гарри и Рон переглянулись. Рон пожал плечами.
— Ну давайте обычное, — неуверенно произнес Гарри, огорошенный таким холодным приемом.
— Пятьдесят кнатов! — сказал косматый таких тоном, словно отхаркнул им с Роном в лица.
Насчитав мелочь и высыпав монеты в грязную ладонь страшного старика, ребята получили по откупоренной бутылке и отправились подыскивать место почище. Удовлетворившись столиком у закопченного окна, до середины заваленного сугробом, они уселись друг напротив друга и, чувствуя себя не слишком уютно, с минуту сидели молча, мелкими глотками отхлебывая пиво, оказавшееся до ужаса мерзким.
— Честно, это просто моча козлиная, — тихо сказал Рон. — Как они это пьют вообще?
— Поддерживаю, дрянь жуткая, — скривившись после очередного глотка кивнул Гарри.
— Так что будем делать-то теперь со спектаклем? — первым задал важный вопрос Рон, переложив на Гарри необходимость напрягать мозги.
Гарри задумчиво посмотрел в окно и заявил:
— Украдем нашего быка и все.
— Опа! — воскликнул Рон, хлопнув в ладоши, от чего остальные посетители резко повернули в из сторону головы. — Вот это толковая мысль!
— Ну так я все-таки Поттер, а не какой-нибудь… Питер Паркер. Они внаглую нарушили уговор, поэтому в данном случае кража — не преступление, — сказал Гарри.
— Да, — согласился Рон. — Только как украсть?
— Вот тут надо пораскинуть мозгами, — нахмурился Гарри, отхлебнув еще пива.
Рон огляделся и, наклонившись ближе, предложил:
— Подкараулим одного из них под мантией и заставим провести нас в помещения Когтеврана.
— Не, не пойдет, — замотал головой Гарри. — Вот мы войдем, а дальше что? Он же на своей территории окажется и сразу нас выдаст.
— И то верно, — досадливо сказал Рон.
— Можно снова сварить оборотное зелье, но это долго, — размышлял Гарри.
— И Гермиона не согласится. Речь же не о спасении школы от василиска.
— Да.
Оба задумались. Рон исподтишка разглядывал подозрительных и опасных посетителей бара, Гарри невидящим взглядом уставился куда-то в дальнее окно, откуда виднелся Запретный лес.
— Надо взять еще пива, — сказал Рон. — Под пиво лучше думается. Говорят, сахар полезен для работы мозга, но это брехня. На самом деле пиво полезно.
— Ну да, надо бы уже подавиться этим говном насмерть, — пошутил Гарри. — И о спектакле думать не надо больше будет.
Он встал и последовал за Роном к барной стойке, протискиваясь между столов.
— Тесно, как у монашки в вагине, — пробурчал он недовольно, споткнувшись о стул и едва не упав на заплеванный пол.
— Еще два пива, пожалуйста, — сказал Рон, подойдя в стойке и шлепнув на нее несколько монет.
Косматый бартендер, не удостоив его взглядом, молча поставил на столешницу по откупоренной бутылке.
— А есть у вас что-нибудь менее напоминающее на вкус мочу? — осмелился спросить Гарри.
— Огневиски и могильный джин, — буркнул старик. — А откуда у тебя воспоминания о вкусе мочи, приятель?
— Давайте огневиски! — сказал Рон и обратился к Гарии. — Ты же будешь?
— Не, я с синькой завязал наглухо. Пиво-то не алкоголь, а вот вискарь... А может чифирнем лучше?
— Самое то вот после пива чаек гонять, — фыркнул Рон. — Хочу чаю, аж кончаю!
— Ладно, два виски, - сдался Гарри.
Получив заказанный напиток, который бармен небрежно выплеснул из уже практически пустой бутылки в два грязных стакана, и забрав пиво, друзья вернулись за столик.
— Не знал, что ты любитель огневиски, — сказал Гарри.
— Да я всего пару раз пробовал, когда Фред с Джорджем угощали.
— А я иногда, когда Дурсли совсем доставали, просил алкаша, что вечно возле «Теско» на углу Тисовой трется, купить мне там самой дешевой водки. Он за фунт мог хоть весь магазин вынести, — поделился воспоминаниями Гарри.
— А ты что, собрался нажраться?
— Да по одной выпьем и все, — махнул рукой Рон, поднося стакан к носу и принюхиваясь.
Чокнувшись и залпом выпив виски, парни до забавного синхронно уткнулись носами в кулаки, за неимением ничего другого, чем можно было бы занюхать крепкое пойло.
— Блять, это что ж за место такое? Что ни выпьешь, от всего блевать тянет, — раздраженно проворчал Рон.
— Надо запить, — сказал Гарри и присосался к бутылке с пивом. — Охереть, какая гадость!
Следующие десять минут друзья, допивая пиво и нисколько не беспокоясь о возможных последствиях понижения градуса, живо обсуждали возможные варианты ограбления театральной труппы когтевранцев, в красках, хотя и в шутку, предлагая друг другу варианты расправы над каждым из ее участников.
— Слушай, так ты же можешь спросить у Чжоу! — хлопнув себя по лбу, вдруг воскликнул Рон.
— Что спросить? — не понял Гарри.
— Пароль от помещений Когтеврана! Ну и что, что вы не общаетесь. Все бывает в первый раз, в том числе и общение с бывшими.
— Рон, ты гений, — выпучил глаза Гарри. — Гений, мать твою за ногу!
Рон неодобрительно нахмурился.
— Амбридж за ногу точнее, — поправился Гарри.
— Во-во, гений! Как Эммануэль Ницше или Фридрих Кант! — с дельным самодовольством закивал Рон. — Так что беги к ней, как вернемся в замок. А ночью, под мантией, проберемся к этим сволочам и заберем нашего масенького бычка.
Пиво закончилось, ребята начали ощущать действие выпитых в неправильном порядке алкогольным напитков и собрались уходить. Оставив бутылки и стаканы на столике, они поднялись и направились к выходу, но страшный владелец бара грозно окликнул их и приказал убрать за собой.
— Да у вас тут все равно срач, как в общественной уборной, — раздраженно огрызнулся Рон, тем не менее притащив зловредному старику опустошенную тару и грохнув ее на стойку.
— Валите, пиздюки! — рявкнул тот вдогонку и без того направляющимся к выходу гриффиндорцам.
— Вы его извините, сэр, — попытался сгладить Гарри. — У него тяжелый день…
Вдруг входная дверь распахнулась и в бар влетела девушка. Черные волосы ее были растрепаны, распахнутое пальто сползло с одного плеча, а в широко распахнутых глазах читался неподдельный ужас. Наткнувшись на Гарри, узнавшего в ней Кэти Белл, и едва не сбив его с ног, она резко обернулась назад, словно ее преследовал вампир или оборотень.
— Помогите! — закричала она, прячась за спины Гарри и Рона. — Ради бога, помогите, он меня преследует!
В дверях показался высокий темноволосый парень.
— Кэти! Что ты делаешь? — недоумевающе глядя на нее воскликнул он, подходя ближе.
— Не приближайся! — крикнула Кэти.
— Но… — парень замедлился, но не остановился.
— Он меня ударил! — повернувшись к Гарри, сказал Кэти.
— Я не бил тебя! — возмутился долговязый.
Он сделал еще шаг, но тут же напоролся на выставленную Роном волшебную палочку.
— Ну-ка назад, слышь! — предостерег он долговязого.
Парень недовольно посмотрел на Рона.
— Это не твое дело! — воскликнул он. — Она моя девушка, и я не бил ее!
Гарри обернулся, чтобы убедиться, что надежно загораживает охотницу своей команды, и выставил вперед ладонь.
— Спокойно, спокойно! — постарался он успокоить и темноволосого агрессора и Рона.
Тут в дверях показался пуффендцец, по-видимому, его приятель. С палочкой наизготовку он ринулся на подмогу товарищу, приставив ее к виску Рона.
— Джеймс, я здесь! — подбодрил он долговязого.
— Ты еще блять кто такой?! — рассвирепел Рон.
Он по-прежнему тыкал кончиком палочки в грудь Джеймса. После выпивки его характерная вспыльчивость выросла в разы.
— Эй, остыньте! Тихо! — голосил Гарри. — Рон, успокойся!
— Это же Кэти, Гарри! Хера с два я им позволю обижать кого-то из нашей команды!
Рон целился в Джеймса. Палочка Гарри была направлена точно между глаз приятеля Джеймса, который в свою очередь держал на мушке Рона. А сам Джеймс, пользуясь тем, что противники отвлечены, выхватил палочку и уткнул ее Гарри в кадык. Двое негодяев наперебой и в грубой форме требовали Рона и Гарри опустить палочки. Рон, брызжа слюной, требовал того же самого от них. Гарри же изо всех сил пытался успокоить всех троих, чем, казалось, только подливал масла в огонь, а несчастная Кэти, стоя позади Гарри и испуганно вцепившись в его плечо, бормотала что-то невнятное. Возникшая на ровном месте перепалка грозила перерости в серьезное столкновение. Подозрительные посетители «Кабаньей Башки» вместе с барменом внимательно следили за этим спонтанным перфомансом, позабыв о своих разговорах, так же как и старый бармен, уже наверняка привыкший к подобным стычкам в своем, пользующемся дурной славой, баре.
В конце концов все замолчали, и, не сводя друг с друга палочек, напряженно ожидали какого-нибудь чудесного разрешения сложившейся ситуации. Патовая ситуация могла длиться вечность, никто не собирался уступать противнику и опускать оружие. Но тут откуда-то из-за спин Гарри и Рона раздался какой-то до дрожи противный карикатурный голос, словно говорил какой-нибудь угрюмый злодей из маггловского мультика:
— Господа!
Говоривший явно хотел обратиться к присутствующим с какой-то просьбой, но его скрипучий голос посреди напряженной тишины подействовал, словно триггер. Помещение бара тут же озарилось разноцветными вспышками заклинаний. Кто первым выпустил заклинание определить было невозможно. Гарри показалось, что это был Рон. Секунду спустя все четверо, кроме успевшей отскочить в сторону и испуганно завизжавшей Кэти, валялись в разных частях бара, сраженные заклятиями противника.
— Я только хотел попросить прикурить! — пролепетал карлик, сидевший в дальнем углу барной стойки, пораженный эффектом, который возымело его скромное обращение.
Гарри, после «Остолбеней» Джеймса перелетевший через барную стойку и свалив дюжину бутылок, тут же принялся шарить по полу в поисках очков. Едва надев их, он ощутил, как кто-то схватил его за шиворот и перевалил через стойку обратно.
— Идите-ка нахуй отсюдова со своими палочками, молокососы! В жопы запихаю!
Это был бармен, которого явно не обрадовала безвозмездная утеря нескольких бутылок с самогоном.
— Гарри, лови!
Едва успев сфокусировать взгляд на Роне, Гарри получил брошенной им палочкой в лицо.
— Гарри, слева! — это уже кричала Кэти, присевшая на корточки за перевернутым столиком.
Подняв с пола палочку, он в последний момент заметил вспыхнувший слева луч зеленовато-бурого оттенка. Чудом сумев увернуться, он перекатился и пустил в ответ «Экспеллиармус».
— Я сказал, вон!!! — орал разъяренный бартендер, страшно тряся патлами.
Удачно попав по пуффендуйскому приятелю долговязого Джеймса, он поймал палочку обезоруженного негодяя и повернулся к Рону, не обращая внимания на возгласы косматого. Рон врукопашную сцепился с любителем колотить девушек. Тот вцепился в его куртку и пытался свалить Рона на пол, но он не поддавался, обхватив противника обеими руками и вжимая плечом в стену. Гарри подошел вплотную и, ткнув палочкой Джеймсу в ухо, парализовал его. Рон вырвался из окаменевших рук и с силой врезал ему по носу, из которого тут же потекла струйка крови.
— Брось, он не стоит того, Рон! — ухватила его за руку подоспевшая Кэти.
Тем временем старик-самогонщик, потеряв терпение, вышел из-за стойки и решительно направился к ним.
— Ну, я сейчас вам устрою, выродки! — зарычал он, доставая палочку.
— Бежим, Рон! С него хватит! — позвал Гарри приятеля, который, войдя в раж, собирался разбить обездвиженному негодяю все лицо.
Спустя несколько минут, благополучно избежав гнева лохматого старика, которому теперь надо было закрывать бар на уборку, Гарри, Рон и Кэти уже двигались по направлению к замку.
— Нет-нет, ребята, вы правда герои! — говорила Кэти в ответ на скромные попытки друзей убедить ее в том, что любой на из месте поступил бы так же.
— Так он что, правда твой парень? — спросил Гарри.
— Был, — посерьезнела Кэти. — Мы расстались неделю назад.
— А он все успокоиться не может? Тряпка, — фыркнул Рон.
— Я не хочу о нем говорить! — не сдержав раздражения сказала Кэти.
— Ой, ну да, — потупился Рон. — Извини.
Все трое замолчали.
— Думаю, надо позвать вас завтра в «Три Метлы», — улыбнулась Кэти, разрядив обстановку. — Я угощаю!
— А что, можно! — развеселился Рон, но потом сник. — Блять, нам же надо еще… дело одно провернуть.
— Провернуть можно волшебную палочку в жопе, а дела надо просто брать и делать, — несмешно пошутила Кэти. — Успеете, что бы там ни было.
***
Вернувшись в гостиную гриффиндорцев, Гарри и Рон первым дело рассказали о своих приключениях Гермионе. Ее этот рассказ не обрадовал. Упрекнув их двоих в медлительности, из-за которой их опередили когтверанцы, прямо из-под носа уведшие так нужного им стеклянного быка, она подробно допросила их о происшествии в «Кабаньей Башке». Несмотря на то, что друзья старались убедить ее в том, что они лишь защищали охотницу своей команды, она была очень недовольна и, высказав все, что о них думает, удалилась в спальню девочек.
— Короче, мы не виноваты, точка! — бросил Рон ей вслед. — И этим двум контрацептивам еще повезло!
Гермиона пропустила его реплику мимо ушей, гордо шагая к лестнице.
— Да, чуть не забыла, — сказала она, обернувшись. — Тебя, Гарри, профессор Синистра просила зайти к ней сегодня вечером и помочь украсить класс.
Гарри чуть не подавился одним из пончиков, оставленных кем-то из младшекурсников, которые они с Роном уплетали в попытках заглушить душевную боль от упреков Гермионы.
— Кто? Почему я? Я же ее даже не знаю!
— Потому что я обещала ей помочь, но, к сожалению, не смогу, так как занята! — безапелляционно заявила Гермиона. — У меня завтра зачет по нумерологии и я должна подготовиться.
Сверкнув глазами, она резко развернулась, так что ее волосы рассекли воздух, будто супергеройский плащ, и стремительно удалилась. Гарри жалобно посмотрел на Рона, ожидая поддержки.
— Мне кажется, у нее месячные, — покачал тот головой, взяв с тарелки новый пончик.
— Или ПМС, — фыркнул Гарри.
— А это разве не одно и тоже? — удивился Рон.
— А я тебе что, гинеколог?
— Кто-кто?
— Ну это доктор, который… лечит… Лечит женщин, в общем, — объяснил Гарри.
Рон понимающе промычал.
— Слушай, но она же сегодня ходила на свидание с этим своим МакЛаггеном, — сказал Рон, наморщив лоб.
— В смысле? — не понял Гарри.
— Ну и как они это самое? Хотя, может, они без этого самого встречались.
— Что ты, блять, несешь? — уставился на Рона Гарри.
— Да просто, если у нее месячные, то как же она с ним трахалась? — спросил Рон.
Гарри прыснул.
— Ну, кровь еще никого не убила, — сказал он, усмехнувшись.
Рон хлопнул по коленям и загоготал, заразив смехом и самого Гарри.
— На самом деле, нельзя так шутить над Гермионой, — пристыженно сказал Гарри. — Она ведь наша подруга…
Тут вдруг в гостиной появилась Лаванда Браун.
— Бон-бон!
Завидев возлюбленного, она, чуть не упав в обморок, засеменила к нему, выставив вперед губы, словно оружие наизготовку. Рон, обрадовавшись появлению своей девушки, замахал ей рукой.
— Ладно, мы пойдем прошвырнемся по замку, — сказал он Гарри.
Гарри старался не подавать виду, что появление Лаванды его огорчило — не хотелось оставаться одному — улыбнулся.
— А ты бы пока к Чжоу заглянул, у тебя же дело есть, — предложил ему Рон, поднявшись со стула и хлопнув его по плечу.
Рон и Лаванда, мерзко сюсюкаясь, выскочили за портрет Полной Дамы, и Гарри негромко выругался:
— Шлюха тупая.
— Ты чего, Гарри? — спросил проходивший мимо Симус, несший в руках огромную стопку учебников.
— Привет, Невилл. Да так, ерунда.
— Я с утра был Симус, - сказал тот. Горячая у Рона телка. Сам бы ей вдул?
— Вдул бы. Метлу в задницу, - сквозь зубы выплюнул Гарри.
— Злой ты человек, Гарри. Как собака, — усмехнулся Симус.
— Давай я тебе помогу, что ли, — предложил Гарри и кивнул на книги у него в руках. — Ты куда этот хлам тащишь?
— В больничное крыло.
— Зачем там столько макулатуры? Печку топить? — удивился Гарри, забирая у него половину книжек.
— Оказывается, мадам Помфри книжный червь похлеще нашей Гермионы, — объяснил Симус. — Вот она и попросила притащить ей все, что не нужно. Это когда я к ней за каплями в нос заходил.
Книги оказались тяжелыми и Гарри быстро пожалел о том, что вызвался помогать. А Симус всю дорогу не замолкал, вызывая у Гарри подозрения, что болтливость напала на него после марихуаны, которую тот частенько покуривал на пару с Дином прямо в спальне. Затравив парочку совершенно идиотских анекдотов, он вдруг вздумал допытываться у Гарри, где это он пропадает в последнее время по вечерам. Гарри решил сменить тему, что, с учетом разговорчивости Симуса было несложно.
— Это от тебя чем попахивает так? — спросил он, делая вид, что принюхивается.
— А, это «Дерри», как город в Ирландии. Эта хуйня всегда так воняет, что пиздец, — оживленно принялся объяснять Симус. — Не повезло, взял, что было. А все потому что в последний день перед школой закупался.
—И как курится? — обрадовавшись, что удалось удачно соскользнуть с темы о ночных похождениях, зада вопрос Гарри.
— На вкус, как сушеное говно тролля, — поморщился Симус. — Ну или как прах мумии.
— Мда уж, — протянул Гарри. — Надо было назвать «Мумми Тролль» тогда.
— А вообще, вот если бы не вся эта заваруха в Дерри в шестьдесят девятом, не было б меня. А если бы и был, то в Хогвартсе бы не учился, — сказал Симус. — Мой отец — он же маггл — состоял тогда в ИРА, и его в Богсайде, когда эти педики британцы войска ввели, в ногу ранило. А мать моя, волшебница, из окна его увидела и влюбилась с первого взгляда. Выскочила на улицу и трансгрессировала с ним в больницу Мунго. А через десять месяцев я родился.
— Бывает же такое, — впечатленно покачал головой Гарри.
— Ага, а дед мой даже не прилетел посмотреть на меня, когда я родился, потому что отказался в Лондон лететь. Только через три года меня впервые увидел. Так ни разу в Лондоне и не побывал, стойкий человек. Глыба!
— Да прям образец для подражания, — усмехнулся Гарри.
Симус согласно закивал.
— Да он англичан вообще ненавидит так, что скорее профессору Стебль предложение сделает, чем на британскую землю ступит, — вещал Симус. — Говорит, когда бог создавал Землю и зверушек, и на седьмой день устал и решил отдохнуть, он присел на край Европы и высрал Британию.
— Но тогда, получается, что вместе с Британией выскочила и Ирландия? — спросил Гарри, не особенно оценив шутку.
— Да нет, Ирландию он сделал первой, — нашелся Симус.
Гарри усмехнулся.
— Прикольный у тебя дед.
— Да не то слово, — оскалился Симус. — Только, дурак старый, сбежал из дома на свое восьмидесятипятилетие с бумажником отца и моим пакетом травы, и с тех пор о нем ни слуху, ни духу. Жалко немного, с ним весело было. Отец говорит, что это конец его истории. Мама говорит, что это лишь начало новой главы. Но никто не говорит, что это середина!
Гарри невольно рассмеялся, хотя по сути смешного в бегстве безумного старика было мало.
— А еще был у меня приятель из Дублина. Тупой, как сапог. Так он однажды, когда под рукой не оказалось презервативов, трахался с салфеткой на члене! Понимаешь, Гарри, с салфеткой! С салфеткой на члене!
Дотащив тяжеленные книги до больничного крыла, Симус тут же бежал, сказав, что не желает тащить обратно не заинтересовавшие мадам Помфри фолианты, а Гарри остался. Нужно было разузнать у пожилой целительницы, где можно найти Чжоу. Аккуратной стопкой сложив книги на ближайшей койке, Гарри уселся рядом и осмотрелся. Сколько часов он провел здесь! Казалось, он успел полежать на каждой из дюжины кроватей в этой гигантской светлой палате, которая сейчас пустовала. Лишь на одной из дальних коек сидел какой-то младшекурсник, листая учебник. Но тот выглядел совершенно здоровым и наверняка пришел залечить разбитый нос или еще какую-нибудь мелкую травму. Через пару минут дверь, ведущая в скрытые от глаз посторонних помещения вроде процедурной, склада медикаментов и палаты для особенно тяжелых пациентов, отворилась и в палату вошла Чжоу Чанг собственной персоной. Сразу же заприметив сидевшего напротив двери Гарри, она раскрыла рот и удивленно захлопала ресницами.
— Гарри?
Он, слегка покраснев, доброжелательно улыбнулся и поздоровался в ответ:
— Привет, Чжоу!
Несмотря на первоначальную неловкость, диалог завязался оживленный. Гарри, пока девушка ставила младшекурснику с дальней койки компресс, подробно расспрашивал ее о решении стать доктором, о том, каково совмещать учебу на седьмом курсе и практику в больничном крыле, обо всем, что только приходило в голову. Не то, чтобы ему была настолько интересна жизнь Чжоу. Нужно было втереться в доверие, проявить как можно больше лояльности, чтобы увеличить шансы на получение пароля от гостиной Когтеврана. Болтали они не меньше часа. Парнишка с младшего курса уже успел уйти, солнце почти скрылось, из последних сил цепляясь за кромку горизонта, сами собой зажглись факелы на стенах. Гарри и Чжоу постепенно раскрепостились и разговор стал изобиловать шуточками об общих знакомых и обсуждением личной жизни того или иного сокурсника. Чжоу, прибираясь в палате, заливисто смеялась над каждой его шуткой и заваливала его вопросами не меньше, чем он ее.
— Чжоу, у меня к тебе есть… — решился наконец завести речь о пароле Гарри, но не договорил.
Чжоу, в этот момент забравшаяся на тумбочку, чтобы стереть пыль с балдахина над кроватью, на которой он сидел, так сильно потянулась вверх, пытаясь достать до какого-то труднодоступного участка, что белый халат задрался слишком сильно, и взору Гарри открылись ее голубые трусики. Так же выяснилось, что юная китаянка, никогда не стремившаяся скрывать собственную сексуальность, надевала милые чулки с кружевными манжетами. Гарри сглотнул, почувствовав шевеление в области ширинки, и продолжил:
— У меня есть к тебе одна просьба, Чжоу. Очень важная, хотя и небольшая.
— Разве у тебя может быть что-то небольшое? — кокетливо спросила Чжоу, осторожно спускаясь вниз.
Гарри этот вопрос показался несколько двусмысленным, отчего шевеление между ног усилилось. Чжоу, слезая с тумбочки споткнулась — явно притворно — и Гарри незамедлительно вскочил с койки, подхватив ее.
— Ох, спасибо! — выдохнула Чжоу, якобы случайно ухватив его за бедро.
— Аккуратнее, — улыбнулся Гарри и на миг задержался, не отпуская ее талию.
— Так что у тебя за просьба? — спросила Чжоу, поправляя халатик, когда он выпустил ее из объятий.
Гарри посмотрел ей в глаза и сказал:
— Мне нужен пароль от гостиной Когтеврана.
Чжоу непонимающе качнула головой.
— Зачем?
— Понимаешь, — сказал Гарри, готовясь изложить заранее выдуманную легенду. — Я слежу за Малфоем. Он очень странно себя ведет в этом году. Я знаю, что он каким-то образом узнал пароль вашего факультета и уже дважды проникал в вашу гостиную.
— О боже! — воскликнула Чжоу. — Так, наверное, нужно рассказать Дамблдору!
— Ты думаешь, он не знает? Я по его наставлению за этим хорьком и слежу, — сказал Гарри. — В том и дело, что я должен следить за ним, а не ловить с поличным. Он явно замышляет что-то темное, и Дамблдор это знает.
Чжоу, казалось, поверила. У Гарри перехватило дыхание, он замер. Серьезно посмотрев на него, она тихо произнесла:
— Тибетский альзатаникус.
Гарри чуть не завизжал. Подавив совершенно неуместную улыбку, он поблагодарил Чжоу.
— Спасибо огромное!
Все-таки не сдержав эмоций, он вдруг крепко обнял ее и провел рукой по спине.
— Ой, Гарри, что ты делаешь? — спросила Чжоу.
Голос ее, тем не менее, звучал озорно, а руки мягко опустились на его плечи. Почувствовав это, Гарри осмелел. Накопившееся за прошедший час влечение к Чжоу рвалось наружу. Едва он вдохнул аромат ее волос, уткнувшись в них носом, штаны мгновенно стали тесны.
— Гарри, это пустяки! Не стоит меня благодарить! — рассмеялась Чжоу, тем не менее, даже не пытаясь отстраниться.
Гарри припал губами к ее шее. По его телу пробежали мурашки, а внизу живота словно словно произошел ядерный взрыв мощностью в пару десятков мегатонн. Он спустился ниже, чмокнул ключицу, провел языком вдоль отложного воротника халата. Затем, мельком глянув в ее глаза, он спешно расстегнул его, расстегнул такую же белоснежную, как и халат, блузку, и уткнулся носом между небольших аккуратных грудей, поддерживаемых снизу кружевным бра.
— Ты не надеваешь под халат ничего, кроме блузки? — удивился Гарри отсутствию юбки.
— Я бы и ее не надевала, но тут прохладно, — усмехнулась Чжоу. — И мадам Помфри бы не одобрила.
Обхватив оба сочных персика ладонями, он принялся ласкать языком темный, окрепший от возбуждения сосок. Аккуратно прикусив его, вызвав у Чжоу сладостный вдох, он наклонился к другому соску и пощекотал его самым кончиком языка. Чжоу запрокинула голову и мурлыкала, словно кошечка, положив руку на его голову и прикрыв глаза от удовольствия. Вторую руку она опустила вниз и просунула руку под пояс его брюк. Гарри ощутил прикосновение и вздрогнул, толкнувшись в сжатый кулак девушки.
Постепенно он стал снижаться. Напоследок засосав ее твердый сосок и чмокнув грудь, он присел на корточки и чмокнул ее упругий животик чуть повыше пупка. Чжоу рассмеялась, словно от щекотки и поставила одну ногу на тумбочку. Теперь Гарри открывался прекрасный вид на все самое интересное.
— Вот чего мне так не хватало в последние месяцы, — восторженно произнес Гарри, не в силах оторвать взгляда от самой сокровенной области ее изумительного тела, спрятанной под треугольничком голубых трусиков. Спустившись еще чуть ниже, он подобрался к их краю и оттянул ткань зубами...
***
— Мерлинову мать! Что же это такое творится?!
Гарри бросил взгляд на дверь и увидел мадам Помфри. Он уже был не в силах остановиться. Он изливался на испуганное личико Чжоу, которая даже не осмелилась обернуться на крик мадам и замерла в той же позе, что и стояла, в задравшемся до пояса халатике и с откляченным задом. Где-то на задворках сознания Гарри мелькнула мысль о том, что он в жизни не испытывал более странного и необычного оргазма.
— Бог ты мой, какой разврат! Содомия! Антисанитария! — чуть ли не визжала целительница, не зная, как поступить и оттого кружась на месте, как заводная.
Кончив, Гарри, как в замедленной съемке поднялся на ноги и, сцепив руки за спиной, судорожно попытался сочинить оправдание. Потом вдруг понял, что сперва неплохо было бы надеть штаны и ринулся к столу, на который закинул их в пылу любовных утех. Чжоу же беспомощно, со слезами на глазах посмотрела на него, словно ожидая, что он, раз уж он Избранный, внезапно разрешит сложившуюся ситуацию. Но потом все же неловко поднялась на ноги, оправила халат, застегнула пуговицы — как и полагается в подобных случаях, в неправильном порядке, — и стыдливо отошла в угол, опустив голову и сцепив в замок руки.
В то время, как Гарри натягивал брюки, ему в голову пришла гениальная, ошеломляюще простая идея. Пока мадам Помфри, потрясая пальцем и заикаясь, пыталась выразить степень своего возмущения, он спокойно взял с подоконника доску для нарезки ингредиентов под снадобья, сделал шаг по направлению к целительнице, и с невозмутимым лицом треснул ее по голове. Бедная женщина моментально отключилась и мешком сползла по стене.
— Что за нахуй?! — завопила Чжоу
Она был в полнейшем шоке от случившегося. Выпучив глаза, она уставилась на Гарри, с каким-то совершенно безучастным видом смотревшего на бесчувственное тело старой врачевательницы.
— Гарри, блять, Гарри, боже мой, Гарри!!! Что теперь делать?! — кричала она, вцепившись в свои, взъерошенные руками Гарри, волосы.
Гарри только сейчас осознал, что, вырубив мадам Помфри, проблему не решил. Она была лишь на время нейтрализована, но очнувшись, почти наверняка тут же все бы вспомнила.
— Теперь… теперь надо срочно что-то придумать, — сказал он, уставившись на тело несчастной старушки. — Ну теперь она хотя бы не горлопанит.
