Непростая математика

Я лежала на кровати и смотрела в потолок. За стенкой ругались мама с отчимом Сашей. А в моем носу до сих пор находились бинтовые валики. Буквально часа два назад я вернулась из школы. Нос ужасно болел, но кровь, слава богу, уже не шла. Это с какой силой нужно зарядить по мячу, чтобы он мне так нос расквасил? Только я переступила за порог, как с кухни сразу же послышалась ругань моих родителей. Они слишком часто стали ругаться в последнее время. Из-за того, что отчим ничего не делает и приносит с работы копейки, в то время как моя мама работает за двоих, чтобы погасить кредит на квартиру. Я уже перестала удивляться постоянным их крикам, поэтому тихонько прошла в свою комнату. Переодевшись и аккуратно сложив учительскую футболку, я положила ее на стул. Надо бы ее постирать и вернуть ему, а заодно и поблагодарить. Вытащив из рюкзака свою окровавленную майку и захватив учительскую, я понесла их в стирку. Только бы кровь отстиралась! А то придётся мне ходить в пятнистой футболке. Хотя можно всем сказать, что это просто кастомизация такая. Вернувшись в свою комнату, я решила подслушать разговор мамы и отчима. Для этого мне не нужно было даже напрягать уши. Сквозь картонные стены нашего дома было слышно даже чих соседской кошки. И вот я улеглась на кровать, вперившись взглядом в потолок. — …ты мне даже по дому не помогаешь… — слышались причитания моей мамы. — …я очень устаю на работе, я работаю не покладая рук… — звучали в ответ возмущения отчима. — …я тебя просила эту полку ещё месяц назад прибить… — …у меня времени нет… В общем, все как обычно. Устало вздохнув, я включила на компьютере какую-то мелодраму и вставила в уши наушники, чтобы не слышать больше ссоры своих родителей. Но фильм оказался слишком скучным, так что я под его звуки ненадолго задремала. Когда я проснулась, фильм закончился, и я поняла, что родители уже перестали ругаться. Это значит, что кухня свободна и я могу идти на вылазку за съестным. На кухне за столом сидел мой отчим, уставившись в экран телевизора и хлебая пиво. Здесь было темно, и единственным источником света служил телевизионный экран. Меня перекосило от отвращения. Саша бросил на меня взгляд, и, отвернувшись обратно к телеку, устало спросил: — Что с твоим носом? Подралась? — Нет, в меня мяч попал на физре, — я старалась, чтобы мой голос звучал максимально спокойно и не было слышно моего презрения. — Ладно, — хмыкнул он. И к чему вообще был этот вопрос? Быстро прошмыгнув к холодильнику, я взяла оттуда пару вкусняшек, выбросив по пути бинтовые валики. Кровь пускай капает, но вкус еды я чувствовать обязана! Когда от вкусностей не осталось и крошки, наступило время готовиться ко сну и я побежала в душ. Горячий поток и монотонный шум воды настраивали на размышления, поэтому я даже не старалась остановить скачущие галопом мысли. Воспоминания о медпункте и учителе, заботливо оттирающем мое лицо от крови, заставили мои щеки вспыхнуть. Боже мой, как же он был близко. И почему так много в моей жизни странных ситуаций, связанных с Максимом Николаевичем? Наконец, я лежала в кровати с книгой. Но мои мысли были сконцентрированы на чем-то абсолютно другом. Вернее, на ком-то другом. И головой я понимала, что мысли об учителе неправильны, но абсолютно ничего не могла с этим поделать. Слишком много произошло за этот день: удар мячом, сцена в медпункте, учительская футболка и ссора родителей. Осознав, что я уже в пятый раз перечитываю страницу и не могу понять смысл написанного, я отложила книгу в сторону и, накрывшись одеялом с головой, сладко уснула.

***

Утро добрым не бывает. И сегодняшнее не является исключением. Я проснулась от какого-то шума в коридоре. Бросив взгляд на часы, я увидела, что сейчас всего лишь семь утра. Я сонно поднялась и вышла в коридор, чтобы найти причину своего пробуждения. Там стояла мама с чемоданом. Точно! Она же сегодня улетает в командировку в Англию на две недели. Со всеми своими школьными злоключениями я совершенно забыла об этом! Мама обернулась, и, улыбнувшись мне, нежно сказала: — Аня, ты наконец-то проснулась. Я уже собиралась идти тебя будить, чтобы попрощаться. — Мамочка, хорошей тебе поездки! — воскликнула я и кинулась к ней в объятия. Мне так не хотелось, чтобы она уезжала. С мамой у нас были прекрасные отношения. Она была очень понимающей и доброй женщиной. Иногда даже слишком доброй. — Спасибо, милая. Ну, что ж, я поехала, — после этих слов она чмокнула меня в щеку. — Пока, мам. Саша, все это время стоявший в стороне буркнул, что они уже опаздывают. И, подхватив мамин чемодан он вышел в коридор. Мама, в последний раз поцеловав меня в щеку, выбежала за ним, и я закрыла за мамой дверь. В квартире стало сразу как-то грустно и пусто. Стараясь ни о чем печальном не думать, я вернулась в кровать, и продолжила спать. В конце концов сегодня суббота, и после такой насыщенной недели я заслужила полноценный сон. Проснулась я около полудня. Отчим до сих пор не вернулся. Видимо, он пошёл кутить со своими друзьями. Это значит, что у меня есть время на уборку. Периодически я убиралась только для того, чтобы не жить в свинарнике. Хотя занятие это я люто ненавидела. Но мама постоянно на работе, а отчим не может жопу от стула оторвать. Я умылась и посмотрела на себя в зеркало. Нос сильно распух. Писец, я теперь похожа на Калывана. Конечно, неплохо быть купцом, но не таким же. Что ж, надеюсь, опухлость пройдет до понедельника, и мне не придется идти в школу, косплея персонажа из «Трех богатырей». Переодевшись, я принялась мыть полы. Этого мне делать не хотелось, но кто, если не я. Посередине моей уборки я услышала дверной звонок. Сашу что ли принесло? Да нет. У него есть ключи. И по субботам он весь день тусит с друзьями. Может мама доставку какую заказала? Решив, что лучше перестать мучать себя догадками, я положила швабру и пошла открывать дверь. Я посмотрела в глазок и увидела… Максима Николаевича?! Я резко распахнула дверь. Смотри-ка, действительно он! Мой учитель стоит на пороге моего дома! И я перед своим учителем не совсем в подобающем виде. На мне был костюм бомжа с Курского вокзала, ну или сироты-беспризорника. Старые спортивные штаны, мешковатая футболка, носки с котятами, тупой неряшливый пучок на голове и опухший нос — совсем не то, что должен видеть математик. Хотя, Максим Николаевич уж точно не выглядит сейчас, как учитель. Вполне обычный человек. Даже странно осознавать, что преподаватели, помимо своих рабочих костюмов могут носить что-то настолько обыденное. На нем были джинсы, чёрная футболка и зелёная ветровка. Волосы растрепались от ветра, но смотрелось это очень симпатично. И несмотря на совершенно простой вид, он выглядел чертовски привлекательно! Ты кому душу продал, что б так уметь?! — Эм, здрасьте, — поздоровалась я, с удивлением глядя на Максима Николаевича. — Добрый день, Анна Владимировна, — ответил мне математик, слегка улыбаясь. — А что вы тут делаете? — Ну вообще, я тебя проведать пришёл, — неловко ответил мне учитель. Что ж, плюс ещё одна неловкая ситуация, связанная с учителем, в копилку неловких ситуаций, связанных с учителем. Я пригласила его войти, ведь негоже гостя в коридоре оставлять. Когда он вошёл в мою квартиру, я с подозрением спросила: — А как вы узнали, где я живу? — Ну, в классном журнале написано. Мысленно я ударила себя по лбу. Ну, конечно! Это же элементарно! Могла бы и сама додуматься. Интересно, а какая еще информация об учениках записана в журнале? Записано ли там то, что в шестом классе мы с Васей вылили флакон духов на пальто старшеклассника, который смеялся над моей подругой из-за того, что она призналась ему в любви? Не хотелось бы, чтоб каждый учитель знал, какой коварной я была в детстве. Осознав, что ко мне в квартиру зашёл мой учитель математики, я испугалась, что он заметит весь срач. Но с удовлетворением и облегчением заметила, что за время своей уборки я смогла привести ее в более менее нормальный вид. — Проходите на кухню. Хотите чаю? — учтиво обратилась я к учителю. Взглянув на мужчину, я заметила, что в данной ситуации он чувствует себя так же неловко, как и я. Этот факт меня почему-то успокоил. И умилил… — Да, спасибо, если тебя не затруднит. Он сел за стол. А я поставила кипятиться чайник и села напротив. Наступила тишина. — Как ты себя чувствуешь? — наконец спросил Максим Николаевич. — Если честно, то не очень. Думаю, вы и сами заметили, что весь нос опух, — вздохнула я с грустью. Учитель смотрел прямо на меня. И я, подняв взгляд, встретилась с его голубыми глазами. Какие же они светлые. Я раньше ни у кого таких глаз не видела. — На самом деле все не так страшно, — сказал он серьезно. — Могло быть и хуже. Тебе вообще могли нос сломать! Да и опухоль не такая уж и сильная. — Спасибо, успокоили, — буркнула я, находясь в легком ужасе от мыслей о переломе. Чайник вскипел. Вскочив со своего места, я кинулась разливать кипяток по чашкам. Я схватила чайник, и только через секунду поняла, что взялась за горячую часть. Твою ж мать! Громко ахнув, я с громким стуком поставила чайник обратно на столешницу. Ну просто пожизненная лошара. Математик вскочил. — Казначеева, что ж у тебя все не слава богу-то?! Он схватил мою обожженную руку и, повернув на раковине синий кран, сунул ее под холодную струю воды. Холод, успокаивая, обволакивал обожженное место. Я тихонько пискнула. — Странно, вы — математик, человек науки, и про бога мне говорите, — попыталась отшутиться я, стараясь не думать о том, что он опять очень близко. Почему? Вот почему я в такие моменты не могу рот на замке держать? Вот почему мне обязательно нужно какую-нибудь хрень сказать? — Чего? — математик явно не понял моей шутки. Он повернул голову и заглянул в мои глаза, видимо, пытаясь найти там проблески разума. Эх, парень, не найдешь. И как же он все-таки близко. — Ну, вы сказали «слава богу»… Ясно, шутка не зашла. Ну и ладно. Только спустя пару минут тишины до меня все-таки дошло, что математик до сих пор держит меня за запястье. Я сильно смутилась и отдернула руку. — Да, ладно, ничего страшного, все нормально, это просто маленький ожог, это даже не ожог вовсе, — затараторила я, закручивая кран. — Вот смотрите, все нормально. Я показала математику покрасневшую ладонь. Да уж, выглядит совсем не здорово. Что ж, по крайней мере это не смертельно. — Ну, сама смотри, — протянул недоверчиво учитель и сел обратно на своё место. Я здоровой рукой налила нам чай и, поставив чашки на стол, снова уселась напротив математика. — Совсем ты себя не бережёшь. То в нос мячом получишь, то руку обожжешь, — начал учитель. — Ну, я же это не специально делаю. Это как-то само получается, — тихо сказала я. — Ретроградный меркурий, видимо, вот и наступила у меня череда неудач. — Эх, Аня-Аня, — покачал головой мужчина. Тут я вспомнила, что должна отдать ему его футболку. Вскочив из-за стола и пробормотав что-то нечленораздельное, я метнулась кабанчиком в свою комнату за чёрной футболкой математика. Вернувшись, я заметила его удивленный взгляд и, протянув ему предмет одежды, поспешила все объяснить. — Вот, возвращаю вам вашу футболку. Я ее постирала и погладила, так что все нормально. Спасибо большое за то, что помогли мне вчера! — воскликнула я. Математика казалось немного смутило мое воодушевление. Но наконец осознав мои слова, он ответил: — Ой, да не нужно было. Я просто помог своей ученице. Рад, что все обошлось без переломов. — Нет-нет, что вы! Вы мне вчера очень помогли, спасибо вам за это большое! — пролепетала я. Максим Николаевич встал из-за стола и взял у меня из рук свою футболку. — Что ж, ну ладно, спасибо, — выдохнул он с тихим смешком. Учитель взглянул на часы и произнёс: — Мне уже идти пора. Спасибо за тёплый приём, — после этих слов он улыбнулся уже широко. Я проводила учителя в коридор. Пока он обувался, я просто стояла в углу и наблюдала за ним. Есть что-то кошачье в его движениях. В каждом его жесте была какая-то неспешность, но вместе с тем уверенность. Наконец он закончил, и лучезарно улыбнувшись, сказал: — Давай хоть обнимемся на прощанье! Ась? Мне сейчас послышалось, или он правда это сказал? Заметив мое замешательство, он с той же улыбкой продолжил: — Да ладно, обнимались уже! — Что? Когда? — недоумевая, спросила я. Вспомнив случай в классе, когда я прямо-таки упала в его объятия, я резко смутилась. Вот зачем он напомнил? Но, быстро взяв себя в руки, я сказала: — А, это, — протянула я. — Действительно, пускай это станет нашей доброй традицией! На этих словах я, старательно пряча стеснение, подошла к нему и обняла. Он, видимо, не ожидал, что на его подколку я действительно отвечу объятием, но виду не подал и обнял меня в ответ. Как же хорошо, что он не видит моего лица. Хоть я никогда в жизни и не краснела, но лицо горело, аки майская роза. Я чувствовала его сильные руки на своей спине и очень надеялась, что моя дрожь незаметна. Меня всю обволакивал его запах. И я, глубоко вдохнув его, смутилась ещё сильнее. Спустя секунд пять мы отошли друг от друга. И он, слегка смеясь, сказал: — Что ж, до свидания, Анна Владимировна. И береги себя. А то ты и с носом расквашенными ходишь, и руки обжигаешь, и на ровном месте спотыкаешься. — Подумаешь, один лишь раз руку обожгла и упала. А с носом вообще не моя вина, — пробурчала я. Он тихо рассмеялся. Мы попрощались, и он, помахав рукой, ушёл. Я закрыла за ним дверь и ещё несколько минут стояла в ступоре. Что ж, надо продолжить уборку, она поможет развеяться. Обернувшись, я увидела на комоде что-то черное. Черт! Он забыл у меня свою футболку!