Непростая математика

Неделя тянулась до бесконечности долго. Настолько долго, что мне кажется, что я поседела. Маме осталось целую неделю провести в Англии и она вернётся домой. Поскорей бы она вернулась, а то без неё отчим как с катушек слетел. Каждый день бухает. Настолько сильно, что иногда вырубается прям за столом. Вся кухня уже провоняла спиртом. Мерзость! Домой я пытаюсь приходить поздно вечером, когда отчим уже спит из-за огромного количества алкоголя. А утром я стала выходить как можно раньше, когда он ещё не проснулся. Вот как он на работу с бодуна ходит? И ходит ли? В любом случае мы с ним почти не пересекаемся. Какое облегчение! Так и сегодня. Я проснулась в семь часов утра и, вместо того, чтобы спокойно провести своё свободное время, я быстро собралась и через тридцать минут выскочила из дома. Утро четверга было очень холодным, так что я зябко куталась в свой плащ. Если сейчас такая холодрыга, то что же будет ночью? Прибежала я в школу рано. На этой неделе это стало входить в привычку, благодаря моему буйному отчиму. На стенде все ещё висела фотография бедной Оли. Я надеялась, что ее найдут быстро. Но если не нашли пропавших в прошлом месяце, то тут вероятность того, что человека найдут за два дня крайне мала. Пока я стояла, погрузившись в свои мысли, ко мне подскочила Василиса и радостно обняла меня. Я слегка опешила, потому что обычно она в школу приходит за пять минут до урока. — Ты че тут делаешь? — удивленно спросила я, обняв подругу в ответ. — Как что? Ты же сама жаловалась, что приходишь в школу ни свет ни заря из-за отчима, — прощебетала весело Вася. — Так что я, как благородная подруга, решила прийти тебе на помощь. — Ох, Вася, ты неисправима. За это я тебя и люблю! — Я тебя тоже люблю, Аня, — подмигнула она. — И, кстати, я тебе кое-что принесла. Опа-опа, а подарочки я люблю. Василиса открыла свой рюкзак и, порывшись там немного, вытащила пачку тех самых печенек, сделанных из самого вкусного теста и посыпанных крошкой из нежнейшего молочного шоколада… Ну, вы поняли. У меня сразу же загорелись глаза. — Вот, как я тебе и обещала, — сказала подруга, протягивая мне лакомство. — Ва-а-а-ась, спасибо тебе большое! — я кинулась обнимать её. — Да не за что! — обняла меня Василиса в ответ. — Все, пошли в класс. А то мы тут на проходе уже минут десять стоим. Что ж, Василиса сделала мой день! И уже ничего не могло его испортить! Может быть, утро все же бывает добрым.

***

Математика, математика, математика. Уже слышать не могу об этой математике. Мало того, что сегодня было два урока алгебры и один урок геометрии, так ещё и два урока заменили на эту математику. И никакие уговоры не действовали на Максима Николаевича, так что пять уроков мы посвятили изучению чисел и измерению Земли. Жесть! К концу дня я была выжата, как лимон, поделена на ноль и умножена на бесконечность. В общем, чувствовала я себя очень дерьмово. Перед глазами мелькали логарифмы и призмы, а башка кипела так, что там скорее всего сварился мой мозг. Наконец, когда закончилась школа, я поспешила домой. На этой неделе я после уроков садилась в школьной библиотеке за домашку и сидела там до тех пор, пока меня не выгоняли. Потом же я бродила по району кругами, пока не стемнеет. Но сейчас я настолько устала от учебы, что просто хотела лечь в кроватку. Насрать, что дома Саша пьёт. Уж один день я могу потерпеть запах спирта, а от отчима я просто запрусь в своей комнате. Когда я открыла дверь в свою квартиру, на меня хлынуло цунами из перегара. Я даже закашлялась. Черт! Из-за того, что отчим постоянно дома и он постоянно буянит, я не могу нормально убраться. Как вообще можно за несколько дней превратить квартиру в помойку? Я тихонько разделась и, как мышка, проскользнула в свою комнату. Заперев дверь, я успокоилась. Мда уж, я не могу нигде себя в безопасности чувствовать. На улице маньяк, а дома Саша. Я начала переодеваться и, на моменте, когда я сняла с себя юбку, в дверь неистово застучали. Ну ёмаё, как знала, что здесь меня жопа ждёт! — Аня, ты дома? — зазвучал грозный и пьяный голос отчима. — Ответь мне, блять, и дверь открой, нахуй! Твою ж мать! Страх противно пополз по спине. Лучше ему ответить, а то я уверена, что он мне пиздюлей навешает. — Сейчас, — подала я голос. — Я переодеваюсь. — Да мне похуй вообще! — орал из-за двери отчим. — Ты как со старшими разговариваешь? Открой, блять, эту ебаную дверь, или я ее выломаю нахуй! Меня начало колотить от ужаса. Уж он то точно может дверь выломать. Напялив на себя старые спортивные штаны, я открыла дверь и встретилась взглядом с расфокусированными пьяными глазами отчима. — Ты схерали так открываешь долго? — взревел он, брызжа слюной. — Извини, — пискнула я, потупив взгляд. Его лучше не провоцировать. — Я просто переодевалась. Он зашёл ко мне в комнату и огляделся. Затем он спокойным, но нечетким голосом сказал: — Ладно. И вышел. Что это было?! Он просто докопаться захотел?! Меня обуяла злость и ярость. — Я пойду покурю, приберись тут пока что! — послышался повелительный тон Саши рядом с входной дверью. Затем дверь хлопнула, и квартира погрузилась в тишину. Я облегченно вздохнула и пошла на кухню за шваброй. Хоть смогу квартиру в надлежащий вид привести. Спустя час квартира сияла. Саша так и не вернулся, но меня не особо беспокоило, что он пропал. Главное, что в доме чисто. Хоть я и ненавидела это занятие, но результат мне всегда нравился. Открыв настежь окна, чтобы выветрился запах спирта, я пошла отдыхать. Домашка сегодня отпадает. Моих сил не хватало даже на то, чтобы нагло все списать с «ГДЗ»*. Так что я завалилась на кровать и не заметила, как уснула. За окном начался дождь, убаюкивая меня. Проснулась я от долбежки в дверь и каких-то криков. Бросив взгляд на часы, я заметила, что сейчас восемь часов вечера. Я даже не поняла, что произошло, когда дверь в мою спальню слетела с петель и с грохотом упала на пол. В дверном проёме стоял отчим. От него так воняло спиртным, что я почувствовала это, находясь в другом конце комнаты. Он за два шага пересёк это расстояние и, больно схватив меня за волосы, взревел: — Ты что себе, блять, позволяешь в моем доме?! От шока и боли я даже не смогла ничего сказать, только тихонько всхлипнула. Ужас леденящим холодом полз по мне. Отчим дёрнул меня за волосы, стаскивая с кровати, и я закричала от боли. Что-то щелкнуло в моей голове, и оцепенение сразу же прошло. — Ты что делаешь?! — заверещала я. Саша наотмашь ударил меня свободной рукой по лицу. Из глаз посыпались искры и я открыла рот в беззвучном крике. — Куда ты, сука, дела мои сигареты?! — орал он. К ужасу и шоку примешалось возмущение. Он серьёзно ведёт себя, как свинья, из-за пропавших сигарет?! От злости я заорала на него: — Я понятия не имею, где твои сигареты! Отпусти меня! Тут он меня действительно отпустил, и я мешком упала на пол. Я уже подумала, что можно воззвать к разуму, и, когда я открыла рот, чтобы начать, получила удар под дых. Казалось, что все ребра треснули. Дыхание перехватило, из глаз полились слезы. И я лежала на полу, свернувшись в три погибели. А Саша никак не унимался: — Ты че, думаешь, я не вижу, как ты на меня смотришь? С ненавистью и презрением, как твоя мамаша, — выплюнул он. — Ну, да, изменил ей раз! Сама виновата! Что, теперь на меня можно смотреть, как на говно? Я получила ещё пару ударов ногой в живот, что заставило меня неустанно кашлять и плакать ещё сильнее. Собрав волю в кулак, я прошептала: — Прекрати, — хорошо, что получилось громче, чем я ожидала. — Не бей меня. Он опять схватил меня за волосы и поднял. Пришлось встать на ноги, превозмогая боль, иначе я бы осталась без скальпа. — Тупая дрянь, как же я тебя ненавижу! Он поднял руку для ещё одного удара. План в моей голове созрел очень быстро. Адреналин застучал у меня в ушах. Когда отчим был готов обрушить на меня ещё один удар, я со всей силы ударила его ногой в пах. От боли и шока он выпустил меня, и схватился за больное место. Я упала на колени. Взглянув в глаза Саше, я поняла, что этот удар наоборот только сильнее разозлил его. Он заорал и ужас охватил меня с ещё большей силой. Ещё один всплеск адреналина. Я вскочила на ноги, забыв о боли, и кинулась в коридор. Отперев входную дверь, я обернулась и увидела, что отчим уже поднялся и кинулся ко мне. Со скоростью света я выскочила из квартиры и понеслась на лестничную площадку. Краем уха я услышала грохот от закрытия двери и топот бухого отчима. Добежав до лестницы, я помчалась вниз со своего шестого этажа. Казалось, что Саша всю жизнь тренировался гонять свою жертву, потому что он отставал от меня буквально на пять ступенек. На втором этаже я споткнулась и кубарём покатилась с лестницы. Правую ногу пронзила боль, но я не обратила на это внимание. Мне было гораздо страшнее из-за буйного мужика, который нагонял меня. Он схватил меня за руку, но я, резко дёрнув ее, вырвалась. И, преодолев последний лестничный пролёт, я выскочила на улицу под проливной дождь. В голове галопом неслись мысли: «Бежать! Бежать! Бежать!». Вот только куда бежать? К кому? Где спастись получится? А на улице же маньяк. Класс! Маньяк и Саша. Кто победит, если они встретятся? Шлепая босыми ногами по лужам, я добежала до школы. Обернувшись, я заметила, что отчим отстал, но, видимо, не собирался сдаваться. Около школы стоял человек, и я со всей дури кинулась к нему. Надеюсь, что мне смогут помочь. Но тут я увидела, что он садится в машину. — Стойте, стойте! — заорала я. — Помогите мне! Пожалуйста! Подбежав поближе, я увидела, что этим человеком был Максим Николаевич. Он недоуменно посмотрел на меня, бегущую вечером под дождём в одной пижаме, а затем на бегущего за мной отчима, и все понял. — Максим Николаевич, спасите! — снова завопила я. Он открыл переднюю дверь машины, и, обходя машину, закричал: — Быстрее, Казначеева! В машину! Я на всех парах запрыгнула на пассажирское сиденье, а математик сел за руль рядом. Посмотрев в окно и увидев, что Саша уже близко, я закричала учителю, абсолютно забыв про субординацию: — Газуй! Газуй! Уговаривать его не пришлось. Быстро вырулив со стоянки, и нажав на газ, мы помчались прочь. Как только отчим скрылся за первым поворотом, я облегченно вздохнула. И как только я выдохнула, боль от ударов проснулась, из глаз нескончаемым потоком полились слезы, а из горла стали рваться всхлипы. Учитель остановил машину в каком-то дворе и, повернувшись ко мне, протянул бумажный платок. Приняв его, я стала утирать крокодильи слезы. — Аня, что случилось? — тихо спросил мужчина. — Кто за это был? Проглатывая ещё одну порцию рыданий, я ответила: — Это, это был мой отчим, — я сделала паузу, собираясь с мыслями. — Он меня побил. На этих словах рыдания возобновились. Тут я почувствовала что-то тёплое. Открыв глаза, я увидела, что Максим Николаевич укутал меня в свой пиджак. — Держи, ты в одной лишь пижаме выскочила под дождь и вся дрожишь. — Спасибо, — прохрипела я. Я взглянула на учителя, в его похожие на лед, но такие тёплые глаза, сердце сразу же забилось чаще. Рыдания стали потихоньку сходить на нет. — Что именно он сделал? — все так же тихо произнёс математик. — Он пришёл ко мне в комнату, когда я спала, выломал дверь и начал орать что-то про пропавшие сигареты, обвиняя меня, что я их украла, — я сделала паузу. — Но я ведь даже не курю. И когда я сказала ему, что ничего не брала, он начал бить меня по лицу и в живот ногами, дергал за волосы. Из горла вырвался ещё один всхлип. — Я как-то смогла вырваться и убежать, а дальше вы сами видели. — Надо написать на него заявление в полицию. — Нет! — воскликнула я. — Пока будет идти расследование, он меня уже убьёт! — А как же твоя мама? Она не может защитить тебя? — спросил Максим Николаевич. — Она в Англии, в командировке, ещё неделю, — ответила я с тоской. — Тогда давай я отвезу тебя к отцу? — Папа в Питере живет, а мы в Москве. Вы как себе это представляете? — спросила я, глядя в окно. Максим Николаевич вздохнул, заводя машину. — Эх, ладно. Сейчас поедем в больницу. Тебя надо обследовать, а заодно и побои снимем, — он сделал паузу. — А потом повезу тебя домой. — Не надо домой! Вы с ума сошли? Он же там! Он убьёт меня! — заплакала снова я. — Успокойся, Аня, — ободряюще улыбнулся мужчина. — Не к тебе домой. — Не ко мне? А куда же? — с любопытством спросила я. — К Василисе не получится, у неё родственники приехали. А у Насти родители строгие, меня даже в таком состоянии не пустят. — И не к ним. — А куда же? Математик глубоко и устало вздохнул. А я все так же сидела в недоумении, уставившись на него. — Ко мне домой. Надо же тебе где-то жить, пока мама не приедет.