Непростая математика

Следующие часа два прошли, как в тумане. Как только весь адреналин сошёл на нет, тело залило сильной ноющей болью. Волнами накатывала усталость. Периодически мне казалось, что ещё чуть-чуть и я потеряю сознание. Я не понимала, где я, кто я и что происходит. Первым делом Максим Николаевич повёз меня в какую-то больницу. Как только мы приехали, мгновенно появились врачи и, усадив меня на каталку, повезли по белым коридорам. Что было дальше, я уже не помню, так как я уснула. Открыв глаза, я не сразу поняла, где я. А если честно, я вообще не поняла, что происходит. Я по жизни не понимаю, что происходит. Первое, что я увидела, это чьи-то руки. В голове вспышкой пронеслось одно слово — отчим. Во мне проснулась паника. Я уже было начала отбиваться, как кто-то крепко схватил меня за запястья, и я услышала строгий, но тихий и приятный голос: — Анна Владимировна, ты совсем с ума сошла? Уже на людей с кулаками кидаешься? Паника сразу же утихла. На душе стало так тепло. Я наконец увидела, что сижу на переднем сидении машины своего учителя, дверь с моей стороны открыта, и на улице, нагнувшись ко мне, стоит математик. — А, Максим Николаевич, это всего лишь вы? — с наигранным равнодушием произнесла я. — Всего лишь я? — притворно изумился он. — Теперь понятно, как ты ко мне относишься! Я-то думал, мы друзья! После этого он широко улыбнулся и снова протянул ко мне руки. — Что вы делаете? — удивленно спросила я. — Как что? Домой собираюсь тебя отнести. — Отнести? — переспросила я. — Ну, да, — совершенно беззаботно ответил математик. Либо я тупая, либо лыжи не едут. — На руках что ли? — А как еще? — Не-не-не! Я и сама дойти могу! — запротестовала я. Вот еще не хватало, чтоб учитель меня на руках таскал! — Ага, — с сарказмом ответил Максим Николаевич. — По лужам, босиком, с больной ногой. Так я тебе и позволил. На этих словах стало ясно, что возражений он не примет. И одним ловким движением учитель взял меня на руки и вытащил из машины. Я старалась не думать о том, насколько странная эта ситуация. А вот преподавателя абсолютно ничего не смущало, будто он домой нес не побитую ученицу, а бездомного котенка. Когда я оказалась на руках Максима Николаевича, по мне пробежала дрожь, но вовсе не из-за смущения, а из-за боли, прошедшей по всему телу. Математик, заметив это, почти у моего уха сказал: — Извини, тебе придётся немного потерпеть. Ты как? — Ох, — простонала я, — я думала, вы мне скажите. В конце концов я в больнице вырубилась и вердикта врачей не слышала. — Хм, ну ладно, — согласился учитель. — Врачи сказали, что у тебя сильный ушиб рёбер и правой ноги, переломов нет. Какое облегчение, что нет переломов! Я в жизни себе ничего не ломала, и переломы мне кажутся чём-то неизлечимым. И, скорее всего это прозвучит странно, но я даже горжусь фактом, что за семнадцать лет существования на этой бренной земле я сумела сохранить свои кости в целости. Пока математик мне все это рассказывал, мы дошли до самого подъезда. — Можете меня тут поставить, пока ключи достаёте. Тут луж нет, — невозмутимо сказала я. У Максима Николаевича и не было другого выхода. Так что он отпустил меня и полез в карман за ключами. Я оглядела место, куда он меня привёз. Обычный московский дворик. Детская площадка, автомобильная парковка, желтые фонари, зеленые тополи. Типичный спальный район Москвы. Ничего примечательного. — Ты-то сама как себя чувствуешь? — спросил меня математик, открывая дверь и снова поднимая меня к себе на руки. — Дерьмово, — с философским видом изрекла я, поморщившись от боли. — Ай-яй-яй, Анна Владимировна, — с улыбкой покачал головой учитель. — Как ты можешь так выражаться? — Кто бы говорил, — фыркнула я. Наконец, он донёс меня до двери с номером сорок два. М-м-м, ответ на главный вопрос жизни, вселенной и всего такого. Математик поставил меня на коврик перед дверью и засунул ключи в замок. За дверью сразу же послышались возня и собачий лай. Я удивленно посмотрела на учителя, но он этого либо не заметил, либо проигнорировал и открыл дверь. Как только мы зашли в квартиру (я же туда проковыляла), на нас бросилось непонятное светлое пятно. Этим пятном оказался огромный золотистый лабрадор. Собакен принялся наворачивать круги вокруг математика. — Арахис! — радостно воскликнул тот. — Привет, парень. На этих словах учитель сел перед псом и принялся чесать его за ушами. Собака радостно повиляла хвостом, а потом стала кататься по полу. Такой поворот событий меня очень удивил. — Не знала, что у вас есть собака, — сказала я удивленным тоном. — Естественно, — ответил математик. — Я же никому об этом не рассказывал. Знакомьтесь! Арахис, это Аня. Аня, это Арахис. Я помахала рукой уставившейся на меня в упор животинке. Пёс вскочил и стал крутиться вокруг, радостно обнюхивая мои ноги. Эх, люблю собачек. — А почему Арахис? — поинтересовалась я. — Потому что цветом похож. Что ж, это аргумент! Собака, встретив гостей, скрылась в неизвестном направлении. — Подожди, я тебе сейчас полотенце принесу и какую-нибудь одежду, что б ты в душ сходила, — сказал учитель и ушёл в комнату, в которую до этого убежал Арахис. Спустя минут пять мне дали бежевое полотенце, серые штаны и ту самую чёрную футболку с логотипом какой-то рок группы. Я вопросительно посмотрела на Максима Николаевича. Он рассмеялся: — Ну, в этой футболке ты уже ходила, и мне кажется, что в ней тебе будет привычней. Умывшись и согревшись, я переоделась в подготовленную для меня одежду, успев поблагодарить Иисуса, Аллаху, Будду, Шиву и Зевса за то, что нижнее белье мое не намокло. Спасиб, ребят! Одевание было немного проблематичным. Хотя, кого я обманываю? Из-за ушибов оно было очень проблематичным. С горем пополам, кряхтя и жмурясь от боли, я оделась. Футболка сидела нормально и доходила мне до середины бедра, а вот штаны были большими и постоянно спадали. Не хотелось бы мне, чтоб в один момент я предстала перед учителем в одних труселях. Кое-как я их зафиксировала. Как только я вышла из ванной, я услышала, как с кухни меня зовёт математик: — Ты голодная? — спросил учитель. — Ох, да, — вздохнула я. — Кабана бы съела! — Тебе повезло! — рассмеялся мужчина. — У меня есть сало! Иди сюда. О, да! Если есть сало, то это успех. Я прошла на кухню и увидела математика, кормящего Арахиса. За время, пока я была в душе, он успел переодеться в белую футболку и чёрные штаны. Волосы у него лежали в художественном беспорядке. И не скажешь, что передо мной учитель. Что ж, в этой жизни я теперь видела все! Даже своего математика в домашней одежде! Я уселась за стол, и передо мной возникла тарелка с пельмешками. У меня аж глаза загорелись! Я посмотрела на учителя жалостным и благодарным взглядом. — Спасибо! — Да не за что, — улыбнулся математик. — Прости, что так скудно. Пельмени это единственное, что я умею готовить. Ну, сосиски еще, и яичницу. — Ничего! Меня все устраивает! — я выдержала паузу. — А кабан? Максим Николаевич широко улыбнулся и дал мне бутерброд с салом. Он взял ещё один для себя и уселся за стол. — Спасибо! — произнесла я с набитым ртом. Преподаватель посмотрел на меня и, улыбнувшись, задумчиво сказал: — Забавная ты, Анна Владимировна. — Чего это я забавная? — нахмурилась я. — Не знаю, просто забавная, — ещё шире улыбнулся он. Странный он какой-то. — Скажите, а что мне со школой делать? — Ничего не делать, — вздохнул Максим Николаевич. — Врачи сказали тебе несколько дней в покое находиться, так что пока что походы в школу отменяются. Он посмотрел на часы. — Ты доела? Я коротко кивнула. — Тогда пошли. Покажу тебе, где ты будешь спать. Я встала из-за стола и начала хромать по коридору из кухни. Вдруг математик подхватил меня под руку и повёл дальше. Он открыл дверь в просторную комнату, которая, судя по всему, была гостиной. С одной стороны находился большой бежевый диван, который выглядел очень мягким. Напротив него стоял телевизор. А рядом с ним стояли какие-то шкафы. По середине комнаты, на полу, лежал ковёр, на котором развалился Арахис. — Вот тут ты будешь спать. Сейчас тебе диван расстелю. Математик принёс белое постельное белье. Пока он раскладывал диван, я уже успела засунуть одеяло в пододеяльник и подушку в наволочку, не без страданий и охов от боли, конечно. Но я и так доставила учителю хлопот, и мне хотелось помочь хоть чем-то малым. Так что совместными силами мы справились с задачей. — Ложись спать. Если что, то я в соседней комнате. Будет что-то болеть — сразу буди меня, — велел Максим Николаевич. — Хорошо, — тихо сказала я. Не знаю, что на меня нашло, но я проковыляла к учителю и крепко обняла его. — Спасибо, спасибо вам за все, — всхлипнула я. — Не за что, — мягко ответил учитель, обнимая меня в ответ. — Ну все, ложись спать. Спокойной ночи. Мы отстранились друг от друга. И он, выключив свет ушёл. А я легла на кровать, ахнув от ещё одного приступа боли, и, удобно устроившись, провалилась в сон.

***

В который раз я убеждаюсь, что утро — это зло. Как только я разлепила глаза, я даже не поняла, где я нахожусь, да ещё и боль залила тело с новой силой. События прошлого дня пронеслись перед глазами, и я сразу все вспомнила. Черт бы подрал этого отчима! Я попыталась приподняться на локтях, но больные рёбра сразу дали знать о себе, и я упала обратно на кровать. Пришлось перевернуться на живот, чтобы как-то встать с дивана. Как только я это сделала, перед лицом возникла радостная морда учительской собаки. — Привет, Арахис, — улыбаясь, прохрипела я. Собака ответила на приветствие тем, что облизала мою щеку. Н-да, Арахис, нормально же общались, че ты начинаешь? Тыльной стороной ладони я вытерла собачьи слюни и с теплотой посмотрела на пса. — Дурак, — сказала я ему, улыбаясь. А он только стал весело бегать по комнате. Кое-как я встала с кровати, превозмогая ноющую боль во всем теле, и проковыляла на кухню. Там на столе лежала записка: «Доброе утро, Анна Владимировна! Я ушёл на работу. Если нужны мыльно-рыльные принадлежности, возьми в шкафчике под раковиной в ванной. Там и мыло, и зубная щетка новая есть, и паста. В холодильнике что найдёшь, то твоё. Можешь телек посмотреть, с Арахисом поиграть, книги почитать. В общем, развлекайся. Приду поздно. Если что, позвони мне». И снизу был приписан номер. Вот это я альфа, конечно, узнала номерок симпатичного парня. И для этого мне всего-то нужно было приехать к нему жить после того, как меня избили. Конечно, есть способы попроще, но мы же не ищем лёгких путей. Умывшись, я пошла искать в холодильнике еду. Там я нашла пачку яиц и сварганила себе омлетик. Пока я ела, я думала о том, что делать дальше. У меня же тут ни одежды, ни денег, ни даже телефона, чтобы позвонить нет. Так что я решила сходить домой, чтобы взять все необходимое. И сделать это нужно тогда, когда Саши не будет дома. А для того, чтобы сходить домой мне нужно узнать, где я нахожусь, и предупредить учителя. Поэтому после еды я пошла искать домашний телефон, а заодно и устроила себе экскурсию по квартире. Надеюсь, что у Максима Николаевича есть дома телефон, а то будет не очень здорово. Вчера я даже и не обратила внимания на всю квартиру. И только при свете дня я решила все осмотреть. Квартира оказалась большая, трехкомнатная. Первая комната была гостиной, в которой я спала. Вторая была спальней учителя, и я решила туда не заходить, потому что спальня это все-таки что-то личное. А вот третья комната оказалась кабинетом, и это было то, что мне нужно, потому что домашние телефоны обычно стоят в кабинетах. Бинго! Вот он прям на столе. Я взглянула на часы, сейчас должна быть перемена, набрала номер учителя и стала слушать гудки. Пока гудки шли, я решила осмотреть комнату. Стол с компьютером и кучей шкафчиков, шкафы с книгами, просто шкафы. Наконец мне ответили: — Алло? — Максим Николаевич, здравствуйте, это Аня Казначеева. — А, привет, Аня. Чего звонишь? Стряслось что? — Нет, я просто подумала, что мне надо домой сходить, чтоб вещи взять. — Ты совсем дурочка? Давай я сам лучше съезжу? Ну уж нет! Я не могла позволить ему, чтобы он собирал мне мое белье. Спасибо, не надо. — М, понимаете, вы не совсем знаете, что именно мне нужно, я сама лучше схожу. — Давай я тебя туда хотя бы отвезу? — протестовал он. — Вы сами сказали, что поздно приедете, а мне это нужно сейчас. Так что я лучше сама схожу, — возразила я. — А как же отчим? — Я знаю, когда его дома нет. Так что приду тогда, когда он будет отсутствовать, — уверенно заявила я. — Я звоню, чтобы вас предупредить и чтобы узнать, где я нахожусь. — Эх, ладно, — согласился учитель и стал мне объяснять дорогу до школы. Оказалось, что живет он не близко и мне придётся ехать на метро станций пять. Я глубоко вздохнула. — Все поняла? — спросил математик, закончив объяснение. — Угу. — Хорошо. Если тебе нужны деньги, возьми у меня в кабинете, в столе, в правом верхнем ящике. — Хорошо, спасибо, до свидания, — попрощалась я. — Пока, будь аккуратна, — ответил он и выключил трубку. Так-с, он сказал, в верхнем правом ящике я могу взять деньги. Ну все, Аня, вот она, жизнь содержанки. Открыв ящик я увидела тысячи три рублей сотками. Возьму сто рублей на метро, а дома заберу свои деньги и верну ему. Взяв купюру, я сдвинула остальную пачку и увидела, что они лежали на паспорте. Опачки, я же сейчас могу узнать возраст математика. И почему он с собой его не взял? Мне мама всегда твердит, что нужно паспорт везде с собой носить. Ну, может забыл, а вот, сколько ему годиков, мне узнать интересно. Я взяла паспорт и, открыв на первой странице, вперилась глазами в дату рождения. Так, получается, что ему 26 лет. Интересненько. Я снова перевела взгляд в паспорт и оценила уже всю картину. Так, а это че за херня?! Я посмотрела на фотку, вроде тот паспорт. На фотке Максим Николаевич. Тогда какого хрена он в паспорте записан как Лебедев Дмитрий Игоревич?! В дверном проёме что-то стукнуло, и я со скоростью света вернула паспорт на место и подняла глаза. В дверях стоял Арахис. Фух! Закрыв шкафчик, я пулей выскочила из комнаты. И как мне это понимать?