Непростая математика

Не особо люблю метро. Когда ты едешь в вагоне с кучей незнакомых людей, все жмутся друг к другу, и воздух буквально пропитан пылью и грязью. А постоянные рассказы на уроках ОБЖ о терактах наводили на меня ещё и панику. Но, к моему сожалению, это самый быстрый и дешевый способ переместиться на большие расстояния. Так что сейчас я стояла в вагоне поезда, пытаясь не думать о том, сколько микробов находится на поручне, за который я держусь. Почувствовав на себе взгляд, я повернула голову вправо. Около дверей стоял парень лет восемнадцати и в упор смотрел на меня. Я бы могла подумать, что он заметил, как я безмерно красива (нет), но я была уверена, что дело в другом. В том, что у меня на лице был огромный синяк под глазом, и в том, что я была одета в большую футболку, бесформенные штаны, которые так и норовили упасть с меня, и домашние тапочки, которые тоже были мне велики. Выглядела я сейчас очень странно. А что поделать? Другой одежды у меня нет, как и желания ехать домой в мокрой пижаме. Я злобно зыркнула на парня, и он стыдливо отвернулся. А вот нефиг глазеть на меня! Что он, никогда людей в домашней одежде и с синяками не видел? Наконец я доехала до нужной станции и, вывалившись из вагона, поковыляла к выходу из метро. Из-за моей больной ноги, путь до дома занял больше времени, чем я ожидала. Но корявой походкой я все же добралась до цели, и вот я уже стою перед дверью в свою квартиру. В душе поселилось странное чувство чуждости, будто это не моя квартира вовсе. Но в то же время было ощущение, что все абсолютно нормально. Это сбивало с толку. Рядом с дверью моей квартиры в коридоре стоял зелёный шкаф. В нем лежали всякие швабры, метелки и совки, для дежурных по этажу. Вообще, весь коридор у нас был блевотно-зеленый, что мне не очень нравилось. Появлялось ощущение, что тому, кто сделал такой дизайнерский выбор, было очень-очень плохо. Встав на носочек здоровой ноги и пошарив рукой по верху этого шкафа, я нащупала запасной ключ от квартиры. Он у нас специально лежит там, на случай если кто-нибудь потеряет свои ключи. Их я в прошлый раз не взяла, так как у меня были дела поважнее. Достала я его вместе с огромными клоками пыли. Фи! Вдруг появились сомнения и тревога. А вдруг Саша сегодня не пошёл на работу? А вдруг он внутри? Ну, это уже какой-то Саша Шрёдингера. Пока в квартиру не зайду — не узнаю. Отперев дверь, я зашла внутрь. Вроде все тихо. На цыпочках пройдясь по квартире, я поняла, что все чисто, и облегченно выдохнула. Так, первым делом нужно переодеться. Я прошла в свою комнату. Дверь так до сих пор и валялась на полу. Выглядит стремно. Найдя в закромах родины небольшой чемодан и открыв шкаф, я стала собирать вещи. Мне надо перекантоваться у преподавателя неделю, так что вещей много не нужно. При воспоминании об учителе в груди неприятно проскочила тревога. Почему там был паспорт с его фотографией, но другим именем? Я решила рассуждать логически и нашла самое простое решение: он просто захотел сменить имя. Но почему даже отчество? Плохие отношения с родителями и попытка начать новую жизнь? Вынырнув из мыслей, я поняла, что уже минут пять стою в задумчивости, и вернулась к сборам. Первым делом я переоделась в свои штаны, но футболку я все же оставила. Не знаю почему, просто захотелось. Кинув в чемодан нужное количество одежды, я начала собирать вещи первой необходимости и некоторые учебники. Когда сборы были закончены, я оглядела комнату. На столе лежала закрытая пачка печенья, которую купила мне Василиса. Кинув ее в свой рюкзак вместе с ключами и телефоном, я покинула квартиру. Пока я ковыляла по улице до метро, чемодан стучал позади. Странное чувство все не проходило. Будто это шутка какая-то, и я сейчас проснусь дома, а это все окажется просто сном. Путь до дома математика прошёл незаметно, благодаря моей задумчивости. Почему же в паспорте другое ФИО? Вариантов было много. Начиная с нелюбви к его собственному имени и заканчивая программой по защите свидетелей, как в американских фильмах. Зайдя в его квартиру по запасным ключам, которые он мне дал, я кинула чемодан в комнате и взяла из рюкзака деньги, чтобы вернуть их. Я прошла в кабинет и открыла тот самый злополучный ящик, положив туда одолженные сто рублей. Я закрыла ящик и замерла. Во мне боролись противоречивые чувства: интерес и тревога. Я стояла минуты две думая, стоит ли мне делать то, что я задумала. Интерес победил и я стала открывать все ящики. Это, естественно, не очень красиво, но загадка с другим именем математика не давала мне покоя, и я надеялась, что в шкафчиках найду этому объяснение. Во втором и третьем ящике лежали какие-то бумаги. Для меня они не представляли никакого интереса. Я вытащила их, понадеявшись, что под ними есть что-то поинтереснее, но я так ничего и не нашла. В четвёртом ящике тоже лежали бумаги. И когда я их достала, то чуть не выронила. Прямо под этими листами лежал самый настоящий пистолет. Я в пистолетах не очень разбираюсь, но этот выглядел совсем настоящим. Меня пробрала дрожь. Зачем учителю оружие? Положив бумаги обратно, я решила закончить свой обыск. Несмотря на находку, страха перед математиком я не испытывала. Странно, но я, наоборот, испытывала к нему доверие, а не подозрение. Что-то в глубине души подсказывало, что его бояться не стоит. Я вернулась в гостиную и уселась вместе с Арахисом смотреть мультики и есть печенье. Я очень надеялась, что милые пони и Леди Баг с Супер Котом помогут мне отвлечься от всего происходящего.

***

Весь день я провела перед телевизором. Да уж, это мега скучно. Время уже шло ко сну и я, быстро перекусив и умывшись, легла спать. Проснулась я примерно пол третьего ночи. В груди была неприятная тревога. Я встала и вышла в коридор. Арахис спал на входе в кухню. Я обошла всю квартиру, заглянув даже в спальню математика, и поняла, что учителя в квартире нет. Я думала, что «приду поздно» обозначает, что он придёт часов в двенадцать ночи, а его до сих пор нет. Тревога росла, и я решила позвонить ему. Схватив его записку и свой телефон, который я забрала из дома, я набрала номер Максима Николаевича. В трубке слышались гудки, и я нервно ходила по комнате. Меня не оставляло чувство, что что-то произошло. Он так и не взял телефон, и по спине пошёл неприятный холодок. Я пыталась успокоиться тем, что я всегда так паникую и просто накручиваю себя. Но это мне не помогало. Я пошла на кухню и, налив себе стакан воды, залпом его выпила. Услышав топанье собачьих лап, я подняла глаза. Ко мне подбежал Арахис, видимо, почувствовав мою тревогу, и стал наворачивать круги вокруг меня. Я погладила собаку, чтобы успокоиться. Тут со стороны коридора послышался звук отпирающегося замка. И я, несмотря на свою больную ногу, пулей прибежала туда. Дверь открылась, я в квартиру ввалился математик. Выглядел он, мягко говоря неважно. Очень мягко говоря. Волосы растрепаны, все руки и лицо в ссадинах, губа и костяшки на руках разбиты. — Аня, ты чего не спишь? — очень тихо и устало сказал он. Я стояла, как вкопанная, и круглыми, как блюдца глазами, смотрела на пошатывающегося учителя. В груди билась уже не просто тревога, а настоящий страх. Он зашёл в коридор, запер дверь и, поморщившись, скинул себя куртку и обувь. — Максим Николаевич, — начала я дрожащим голосом, — что с вами? — Ничего серьёзного, — услышала я в ответ хриплый голос. — Ты чего ещё не спишь? — Я, я волновалась, — ответила я ещё более дрожащим голосом. Математик начал было идти, но тут он пошатнулся, и мне показалось, что он на грани того, чтобы упасть. Я подхватила его под руку и повела на кухню. Усадив его на стул, я заметила, что он поморщился и, схватившись рукой за бок, рвано вздохнул. Тут явно что-то нечисто. В голове вспышкой пронеслось осознание. Я схватила край его футболки и, отбросив все смущение, задрала ее до самого подбородка математика. Я старалась не думать о том, как это может быть расценено. Весь живот учителя был перебинтован, и бинты уже были красные от крови. Холодный ужас прошёл по телу. Я подняла на него взгляд и встретилась с его глазами, полными удивления. Математик явно офигел от моих действий. Не каждый же день на него накидывается ученица и начинает его раздевать. Хотя фиг его знает. Но мне сейчас было не до стыда и даже не до приличий. Страх перемешался со злостью от непонимания происходящего. Меня уже достали эти тайны мирового масштаба, окутывающие его личность. А вдруг он преступник какой, а я с ним сейчас живу? Я не Шерлок Холмс и не Эркюль Пуаро, чтобы все эти загадки разгадывать. И вся эта смесь затуманила мой мозг. — Зорин, какого черта тут происходит? — напряженным голосом с четкими паузами произнесла я. — Или же ты вообще Лебедев? Мой голос уже сошёл на рычание. Голова настолько перестала работать, что я даже с «вы» перешла на «ты». Где-то в подсознании я понимала, что лучше всего сейчас ему помочь, а потом допрашивать. Я отпустила футболку и встала напротив него. Глубоко вздохнув, я попыталась успокоиться. Но меня уже было не остановить. — Объясни мне, твою ж мать, ты кто такой?! Что происходит?! Учитель удивленно смотрел на меня. Я бы даже сказала охреневшим взглядом. — Как ты?.. — тихо начал он. — А, паспорт мой нашла. Мужчина взял себя в руки, и я заметила, как его взгляд смягчился. — Да, и пистолет в последнем ящике. Он вздохнул и уронил голову мне на грудь. Я опешила от этого. Злость сама сошла на нет. Остался только страх и… нежность. Не понимая, что я творю, я положила руку ему на голову и стала перебирать каштановые прядки волос. — Я не совсем учитель, — подал он голос. — Думаю, это и так уже понятно. Он сделал паузу, собираясь с мыслями и медленно продолжил: — Я в полиции работаю. И в школу пришёл дело о пропавших детях расследовать. А математика, это так, прикрытие и просто хобби. Для дела мне имя подставное дали. Так-то меня зовут Лебедев Дмитрий Игоревич. — А сейчас что произошло? — я даже удивилась от нежности в своём голосе. Как ни странно, меня не удивило его объяснение. Я приняла это как должное. Видимо, на фоне происходящих событий, мой мозг совсем потерял возможность удивляться да и просто логически рассуждать. Он поднял голову, его взгляд был наполнен горечью и усталостью. — Меня на дело вызвали, меня и ещё пару парней, — он сделал паузу. — В полицию позвонила девушка, сказала, что к ней в квартиру ломятся двое мужчин в масках и что они ей угрожают. Мы приехали так быстро, как могли. Вломились в квартиру и поняли, что уже опоздали. За время, пока мы ехали, они успели вломиться к ней и изнасиловать. Один встал у нас на пути, и я с ним поцапался, но его удалось повязать. Другой взял девушку в заложницы и заперся в комнате. От его рассказа у меня перехватило дыхание, и я застыла в напряжении, не двигаясь. — Дверь пришлось выломать. Второй держал у головы девушки пистолет и орал, что если мы подойдём ближе, он ее убьёт. Я попытался его успокоить, но он выстрелил мне в живот. Видимо, заметив мое состояние и ужас в глазах он сказал: — Пуля пробила бронежилет, но, благодаря ему, глубоко не вошла. Мне казалось, что я сейчас в обморок упаду, но я старалась держаться. А он, скривившись, продолжил: — Я ничего не мог сделать. Затем он выстрелил в голову девушке, а потом убил себя. Мы ничего даже сделать не успели, — в его голосе слышалось разочарование. — Ребята привезли меня в больницу, там меня обработали, вытащили пулю, перевязали. Сказали, что пуля глубоко не вошла, и они меня могут отпустить. Меня привезли домой. Теперь отчёт заполнить нужно. Объяснить, почему все провалилось. Он закончил говорить, и на кухне воцарилась тишина. Было только слышно, как сопел Арахис. Я решила нарушить тишину. — Ты как себя чувствуешь? — Дерьмово, — с философским видом и немного грустно улыбаясь сказал он. — Ай-яй-яй, как ты можешь так выражаться? — широко улыбнувшись спросила я. Тут его улыбка пропала и взгляд наполнился серьезностью и чем-то, что я не смогла распознать. Заметив перемену в его лице, я тоже перестала улыбаться. Он подался ко мне, и мое сердце забилось чаще, а глаза широко распахнулись. Какая-то неведомая сила заставила меня потянуться к нему навстречу. Наши губы встретились, и у меня совсем перехватило дыхание. Я закрыла глаза. В голове билась мысль, что то, что мы делаем — неправильно, что я целуюсь со своим учителем. Но я эту мысль без раздумий придушила. Сначала поцелуй был ласковым, изучающим и аккуратным. Я приоткрыла рот. В голове что-то щелкнуло, и у нас обоих сорвало крышу. Поцелуй углубился. Он наполнился жадностью, неудовлетворенностью, но в то же время нежностью. Я даже не заметила, как оказалась прижата к нему. Меня полностью окутали его тепло и его запах. Руки мужчины бродили по моей спине и талии, а я запустила ладони в его мягкие волосы. Было нечем дышать, но меня это не волновало. Боль отступила, она казалась такой далекой. В голове стучал пульс и по телу волнами проходил жар. Мы оторвались друг от друга и стали судорожно вдыхать воздух. Потихоньку эйфория проходила, и начало появляться осознание того, что мы только что сделали. Я тяжело выдохнула: — О боже… Голову заполнили противоречивые мысли. О неправильности случившегося и о том, насколько мне понравился этот поцелуй. Я подняла глаза на учителя. Встретившись с ним взглядом, я увидела в его глазах тот же шок, что был и у меня. Видимо, он сам от себя такого не ожидал. — И как мне тебя звать? — спросила я. Ни он, ни я такого вопроса после данной ситуации не ожидали. Но он, выдержав паузу, все-таки ответил: — Лебедев Дмитрий Игоревич. — Хорошо, Лебедев Дмитрий Игоревич, — на выдохе сказала я. — Спокойной ночи. И я, вскочив из-за стола, пулей промчалась в гостиную и нырнула под одеяло, оставив математика одного на кухне. Какой же пиздец!