***
— У тебя есть сестра? — шокировано воскликнула Аня, раскрыв широко свои янтарные глазки. — Была… — ответил я, сглатывая чувство вины, вставшее комом в горле. — Была сестра. Я об этом чуть позже расскажу. Аня сильно смутилась, и ее щеки покрылись румянцем. Прошептав одними губами «прости», она снова укуталась в одеяло.***
В общем, не было никаких предпосылок, но вдруг она резко начала терять в весе, у неё появился сильный кашель, а спустя еще время она начала отхаркивать кровь. Первое время мама отказывалась идти к врачу, так как она тащила на себе всю нашу семью, но мы с сестрой все-таки уговорили ее сходить на обследование. Врачи диагностировали маме рак легких. Это стало очень шокирующим заявлением для всех нас. Мама никогда не курила. Да и у родственников никогда таких заболеваний не было, чтобы списать это на наследственность. Это был единственный раз, когда удача отвернулась от неё. И, к сожалению, именно в такой тяжелый момент. Сказать, что мы были подавлены — ничего не сказать. Матери нужно было дорогостоящее лечение и не менее дорогие лекарства. А я только-только окончил школу и сестре едва исполнилось пятнадцать. Дядя, мамин брат, который работает полковником в полиции и на данный момент является моим начальником, тогда был в сильной с ней ссоре и давно уже не поддерживал общение с нами. На меня легла оплата лечения, забота о больной матери и о сестре, у которой в самом разгаре был переходный возраст. Первое время я пытался собрать деньги, батрача на двух работах. Про высшее образование, естественно, пришлось забыть. Но где подросток, только закончивший школу, и без диплома мог заработать? То, что я тогда получал было крайне мало для лекарств и содержания нас троих. Тогда я познакомился с Виктором. После тяжелой недели на очередной из работ мой знакомый потащил меня на день рождения своего друга в какой-то задрипанный бар на окраине города, пообещав мне бесплатный алкоголь и приятные знакомства с девушками на одну ночь. В этом баре собирался не самый законопослушный контингент: кучи бедных студентов и школьников, так как продавали там алкоголь очень дешево и без паспорта, бандиты и наркоманы, ведь в таких районах полицейских патрулей не было. Как сейчас помню скудное освещение, убитые в хлам столы и диванчики, липкий пол, парочка под солями, усиленно пытающаяся заняться любовью на виду у остальных, прокуренный девичий смех, мужчина за стойкой с пистолетом в кармане. Мой с детства помешанный на правильности мозг уже тогда начал эту правильность засовывать куда подальше. В тот вечер я очень много пил. Пытался флиртовать с девушками, которые явно были готовы раздеться прямо сейчас, но быстро терял к ним интерес. Надеяться оставалось только на алкоголь и сигареты. Оставив наскучившую мне компанию, я пошёл к барной стойке, чтоб, как говориться, себя сгубить в угаре пьяном. Ко мне подсел какой-то мужик и начал подшучивать над тем, что я остался равнодушен к женскому вниманию. Слово за словом, и мы разговорились. Будучи сильно пьяным я вывалил ему все свои проблемы. — Я вижу, тебе деньжата нужны, — ответил мужчина на мое душеизлияние. — Слушай, у меня тут работенка есть. Как раз парни крепкие нужны, платят очень неплохо. — И что же это за работенка? — спросил я заплетающимся от этилового спирта языком. Было понятно, что лезть туда не стоит, но мысль о хороших деньгах прогоняла здравый смысл. — Небольшое коллекторское агенство, — он сделал паузу, а затем продолжил, — Я понимаю, что ты сомневаешься. Незнакомый человек предлагает работу. Но сам посуди, мне тебя разводить незачем, отбирать у тебя нечего, так что безопасность тебе гарантирована. С законом проблем никаких нет, в этом сам потом убедиться сможешь. Мужчина, увидев, что я все ещё в раздумьях, лишь усмехнулся и, кинув мне на стол визитку, стал собираться уходить. — Ладно, парень, мое дело предложить. Звони, если что надумаешь. Меня, кстати, Виктором звать. И после этого он ушёл, оставив меня с тяжелыми мыслями. Всю следующую неделю я обдумывал эту авантюру. Поначалу было много сомнений, учитывая мое воспитание, но мне обещали такие деньги, которые я бы никогда не достал, будучи без опыта работы и высшего образования. Поэтому я спустя время позвонил Виктору, и он связал меня со своим начальником. Мне назначили время собеседования, но где, не сказали, просто пояснили, что приедет за мной Виктор и отвезёт куда надо. Я сразу понял, что это явно не простое коллекторское агентство. В назначенное время мой знакомый забрал меня и мы поехали какими-то запутанными путями на место встречи. На собеседовании уже точно стало ясно, что связался я с ОПГ, но в голове были только мысли о деньгах и больной матери. Так что я согласился работать у «Серых Волков», понадеявшись, что уйду сразу, как заработаю достаточно. Изначально мне приходилось просто выступать в роли коллектора. Я тогда был уже достаточно крепким парнем, поэтому запугивать людей получалось прекрасно. Сначала работа заключалась просто в том, чтобы приехать на место с парой парней, в дверь подубасить, постоять-посмотреть, пока главный разбирается, сделать грозный вид. Деньги платили очень хорошие. Но затем нам начали подкидывать должников по-серьезнее, и главный стал часто переходить грань. Когда впервые при мне подняли руку на человека, я их остановил. Мне дали затрещину и объяснили, что лезть, куда не просят, не стоит. Я был в ужасе от последующих зверств. Должников били так, будто они не денег должны, а детей чьих-то убили. Мне совершенно не хотелось в этом участвовать, но в голове были только деньги, деньги, деньги. И спустя какое-то время и я пошел следом за главным. Мы избивали должников до полусмерти, несмотря на то, что у некоторых были семьи или больные родственники. Я прекрасно понимал, что все, что я делал, было неправильно, самому от себя было мерзко. Но маме становилось все хуже и хуже, поэтому я засунул совесть куда подальше и продолжил делать своё дело. Я стал приносить ей деньги. Она, естественно, задавала вопросы, но я всегда находил отмазки. Мама не верила и подозревала что-то, но из-за своего состояния сделать ничего не могла. Спустя еще какое-то время мне предложили заказные убийства. Я отказался. Но денег за них давали в разы больше, чем за простое выбивание долгов. Скрипя зубами я решился съездить с парочкой ребят на дело и узнать, как что происходит. На удивление, после года коллекторских разбоев, лишения жизни не оказались для меня чем-то страшным. И тогда я согласился. Сначала я считал, скольких отправил на тот свет, но спустя время просто перестал, потому что это число каждый раз напоминало о том, какая я сволочь. Но несмотря на это, такая работа была намного легче выбивания долгов, потому что я не смотрел на мучения невинных людей, все происходило быстро. Я верил, что на хороших людей заказы поступать не будут и что я делаю правильное дело. В основном так и было. Заказы приходили от отцов, чьи дочери подверглись изнасилованию; от парней, чьих матерей избивали отчимы; от обманутых девушек и жён; от людей, чьи жизни были испорчены кем-то из знакомых. Естественно, приходилось убивать и просто чьих-то конкурентов или людей, которые перешли кому-то дорогу. Но тогда я думал лишь о том, как помочь матери. Когда перед тобой стоит выбор между жизнью незнакомого человека и любимого родственника, думать долго не приходится. Так прошёл год-два. Понятия морали полностью стёрлись из моей головы. Заказы щелкались как орешки, а мама находилась в более стабильном состоянии. Но до конца лечения было ещё как до неба, поэтому уходить я никуда не собирался. До одного момента… Как я уже упоминал, у меня была сестра. Милейшее создание. Точная копия матери и по внешности, и по характеру. Она была моим лучиком света в тяжелые периоды жизни, той, из-за кого я не превратился в полнейшего монстра. Просто ангел во плоти. Но при этом не лишенная своего задора и какой-то легкой лукавости. Я любил ее до безумия. Она, кстати, очень была похожа чем-то на Аню.***
— На меня? — удивилась девушка, вскидывая голову, из-за чего рыжие кудряшки прыгнули в разные стороны. — Да, именно, — кивнул я с легкой улыбкой. — Внешне вы очень различаетесь, и даже характер разный. Но в вас обеих есть какая-то яркость. В случае моей сестры была… Аня была то ли шокирована, то ли слегка обижена, то ли смущена, но ничего не сказала, а просто кивнула, давая мне знак продолжать.***
У моей сестренки было множество ухажеров в школе. Но сердце она отдала лишь своему другу детства, который по совместительству являлся предметом обожания одной из ее одноклассниц. Одноклассница же эта являлась, по словам сестры, «главой сучьей своры» и дочерью достаточно влиятельных родителей. Парень прошёл мою проверку сразу же. Во-первых, я знал его с детства. Во-вторых, он был влюблён в мою сестренку до безумия. Я был уверен, что это любовь до гроба, несмотря на то, что они все ещё были очень юными. И ее одноклассницу эту бесило до жути. Все знают, что дети и подростки жестоки, так как сами не осознают ужаса и последствий своих дел, и она не была исключением. Моя сестра мечтала стать профессиональной скрипачкой и играть в филармонии. У неё определенно был дар, и, слава богу, были учреждения, которые бесплатно предоставляли возможность этот дар развивать. Я купил не особо дорогую скрипку, и сестренка отправилась покорять мир музыки. Как-то раз я забирал ее поздно вечером с музыкального кружка. Она выскочила из дверей дома творчества окрылённая и сияющая так, что все мои тягостные мысли вмиг исчезли. Ее волосы развевались на ветру, щеки зарумянились от переполнявших эмоций. — Дима, Дима, я поступила в консерваторию, ты представляешь?! — кинулась она ко мне на шею, радостно заливаясь смехом. Я не особо понимал, что значат все ее музыкальные термины, но счастливое личико явно светилось от исполненной мечты. — Ты понимаешь, что это значит?! — спросила сестрёнка, отлепляясь от меня и сияя улыбкой. — Не особо, но все равно я за тебя очень рад! — Это значит, что мне и до симфонических оркестров недалеко! — снова воскликнула девушка, радостно прыгая из стороны в сторону. — Надо скорее маме и Мише рассказать! Хоть что-то хорошее случилось не со мной, но я все равно чувствовал себя самым счастливым в момент радости моей сестры. Тут я услышал громкий хлопок. И, как в замедленной съемке, я увидел, как моя любимая сестра безжизненным камнем падает на землю. Сестренка, секунду назад прыгающая от счастья из-за сбывшейся мечты, лежала в луже алой крови, сочащейся из пробитого пулей лба. В этот момент мир для меня перестал существовать. Ноги ослабли, и я упал на колени рядом с ее обмякшим телом. Из горла вырвался раздирающий крик. Я кричал, как помешанный, чтоб она очнулась, чтоб перестала меня разыгрывать, хотя я прекрасно понимал, что это все не жестокий розыгрыш. Сердце разрывалось на части от боли и рвалось из грудной клетки. Несколько людей подбежали ко мне. Они что-то говорили, но я их не слышал. Я слышал только затихающее эхо заливистого смеха сестры и свои, полные отчаяния крики. Скоро приехала скорая и полиция. Меня оторвали от неё, и только тогда я понял, что все это время сжимал ее в своих объятиях, не обращая внимания на то, что весь я был в ее крови. Я бросился за ней, не хотел отпускать, но кто-то меня остановил. Я рвался к ее безжизненному телу, как мотылёк к свету, но меня крепко держали. Ее положили на носилки, накрыли чёрной тканью, занесли в машину скорой помощи и закрыли передо мной двери труповозки. В тот момент я будто отключился, все сразу же потеряло смысл. Мир стал серым, а меня покинули все эмоции. Дальше все происходило как в тумане. Меня забрала полиция, кто-то о чём-то меня расспрашивал, я что-то отвечал, что-то подписывал. Ко мне пришёл мой дядя, так как он работал в полиции и услышал о смерти своей племянницы. Я не видел его несколько лет, но совершенно ничего не почувствовал при встрече. Меня отвезли домой. Мать с порога кинулась ко мне в истерике, невзирая на то, что я весь был в крови. И мы просто сидели на полу в коридоре, сжимая друг друга в объятиях в попытке заглушить боль и изливая через слёзы горе. А дядя молча стоял рядом, поддерживая нас просто своим присутствием. После этого происшествия матери стало ещё хуже. Она буквально сломалась. Я же топил все своё горе в своей злосчастной работе, девушках, алкоголе и попытках найти информацию о том, какая же тварь отобрала жизнь моей юной сестры. Мой дядя взялся расследовать это дело, но меня категорически не посвящал в него, так что я взял все в свои руки. Нашёл в его кабинете информацию, провёл анализ всех подозреваемых и своё собственное независимое расследование. К моему ужасу все привело меня к «Серым Волкам». Это было полнейшим потрясением, так как мне поклялись, что семья моя будет неприкосновенна, если я буду у них работать. Копнув ещё глубже я узнал, что убийцей моей дорогой сестры стал мой коллега, причём по заказу той самой суки-одноклассницы. Он решил по-тихому взять деньжат и свалить все на какую-нибудь другую группировку. Я, сгораемый яростью и жаждой мести, пошёл к главарю волков и предоставил ему доказательства вины этой сволочи, желая, чтобы его очень жестоко наказали, на что тот лишь пожал плечами и сказал, что у волков тяжёлые времена и они не могут лишаться хороших работников. Я был вне себя от ярости. Эти чертовы волки, которые и так перечеркнули мою нормальную жизнь, теперь совершенно ее разрушили. Я нашёл подонка и ту девку и расправился с ними холодно и без сожалений. Затем собрал всю информацию на волков и пошёл с ней в полицию. Моя жизнь была полностью разрушена, а сам я устал от постоянных смертей, так что я уверенно шёл на встречу последствиям: тюрьме и мести от волков, которая рано или поздно должна была меня настигнуть. Моих доказательств было достаточно, так что «Серых Волков» очень быстро накрыли и меня вместе с ними. Мне светил серьезный срок. Не пожизненный, так как я пришёл с повинной и помог поймать преступную группировку, но все же серьезный. Но мне было совершенно плевать. Матери начал помогать мой дядя, так что у меня не было поводов для волнений. Если честно, в тот момент я просто хотел сдохнуть. Мне осточертела вся моя жалкая жизнь, и я был готов отказаться от неё. Всего за несколько лет из подающего надежды парня я превратился в самого настоящего отброса и прекрасно это осознавал. Но срок мне так и не дали. Мать слезно умоляла дядю использовать своё влияние и деньги, чтобы спасти меня от тюрьмы. Я был сильно поражён тем, что она не то, что не отказалась от меня после того, как узнала, чем я вообще занимался, так ещё и пыталась мне помочь. Дядя согласился, но лишь при условии, что я стану работать в полиции без права увольнения. И таким волшебным образом, избежав одной тюрьмы, я попал в другую. Он отправил меня в армию. Отслужив там положенный год, я официально попал в органы правопорядка. Днём я работал на благо нашей великой страны, участвуя в любом деле и плюя на свою безопасность, бросаясь под пули и ножи, а вечером учился на бакалавра в области математики, посещая лекции и семинары в вузе. В полиции я познакомился с Костей, с которым мы за очень короткое время стали близкими друзьями. Он сильно помог мне вылезти из ямы, в которую я сам себя загнал, и с «реабилитацией» в обществе. Шли годы, я закончил обучение, получил свой диплом, освоился в социуме и смирился со своим положением. Я решил, что работа в полиции дает мне возможность хоть как-то попытаться исправить и компенсировать весь тот вред, который я когда-то причинил людям. Боль от утраты яркого лучика в моей жизни понемногу стихла и превратилась просто в периодически приходящую тоску и светлую грусть. Маме стало намного лучше, и в данный момент она уже почти закончила лечение. Несмотря на все, что я натворил, она не поменяла своего отношения ко мне и продолжила любить так же, как и раньше, за что я ей безумно благодарен. Если честно, я поражён тем, что после нескольких лет преступной жизни, я могу теперь жить нормально, хоть и находясь в немного рабском положении у своего дяди.***
После того, как я закончил свой длинный монолог, в комнате воцарилась тишина. Аня просто сидела, завернувшись в одеяло, и задумчиво глядела в стену. Было прекрасно видно, что в голове у неё роились тысячи мыслей о моей исповеди. Вот только я не знал, каких. Я начал морально готовить себя к тому, что она прогонит меня и из ее квартиры и из ее жизни. И я бы даже испытал облегчение, случись это. Она слишком юна и чиста для всего моего дерьма, и я явно не самая хорошая партия, так что это был бы лучший вариант. Но в то же время во мне теплилась надежда, что она сможет меня простить. А молчание все не заканчивалось. И я уже было встал, чтобы уйти, но тут почувствовал, как Аня схватила меня за руку и легонько дернула к себе, призывая сесть обратно на кровать. Как только я уселся, она подалась в мою сторону и, крепко-крепко обхватив меня, прижалась своим маленьким хрупким телом ко мне. Из меня вырвался протяжный выдох облегчения и со всей нежностью, на которую я был способен, я обнял ее в ответ. Уткнувшись головой в ее макушку, я вдыхал сладкий запах ее волос, чувствуя, как в душе появляется долгожданное умиротворение. — Как ты все это выдержал? — услышал я сдавленный шёпот. — Что? — Ты в совсем раннем возрасте остался один. На тебя легла такая ответственность. Ты потерял дорогого человека. Как ты смог это все выдержать? — спросила, чуть задыхаясь, девочка, поднимая на меня полные боли глаза, в которых снова начали собираться маленькие блестки слез. Я опешил от такого развития событий. Я ожидал злости, равнодушия или в крайнем случае согласия, но не жалости. Я даже смутился. Я ж мужчина, а для мужчины быть жалким стыдно. Но прямо сейчас, чувствуя, как Аня своим заплаканным лицом утыкается мне в грудь, как она крепко обнимает меня и сминает мне на спине футболку, слегка дрожа, я почувствовал невероятное облегчение и благодарность. — Я не уверена, что смогу понять некоторые твои поступки. Я не была в твоей ситуации. Но я принимаю тебя, слышишь? — сказала Аня, кладя свои тёплые ладошки мне на щёки. — Слышишь? Я принимаю тебя таким, какой ты есть. Ты для меня не плохой, ты не монстр. Ты человек, а всем людям свойственно ошибаться. Особенно, когда рядом нет правильных людей, когда вся жизнь идёт под откос. Я принимаю тебя, Дима, и я люблю тебя. Как только последние слова сорвались с ее губ, я аж слегка задрожал, и сердце сделало кульбит. Никогда в жизни я бы не подумал, что эти слова вызовут во мне такую бурю эмоций. Сказав это, Аня нежно поцеловала одну мою щеку, затем другую, потом нежно чмокнула в лоб и прижалась своей тёплой щекой к моей. От такого приступа нежности я просто растаял. Взрослый крепкий парень, который может с любым потягаться в рукопашном бою, у которого на руках кровь всех групп и резусов, растаял от прикосновений своей ученицы. Ей не нужна была физическая сила, чтобы уложить меня на лопатки, хватило одних лишь слов. Боже, какой же я испорченный. Влюбился как мальчишка в юную девушку. Видимо, не такой уж я и взрослый. Я усмехнулся своим мыслям. Аня тихонечко отстранилась, из-за чего мне сразу же захотелось прижать ее обратно к себе. Но она тут же прильнула назад ко мне, поудобнее устраиваясь у меня на груди. А я оперся спиной на подушки. Так мы и сидели в обнимку. Она нежно поглаживала меня по груди, а мои пальцы пропускали через себя ее огненные кудряшки, распутывая и снова заплетая их. — Дим, а как получилось, что ты взялся за это задание с похищением детей и стал моим… учителем? И как прошло расследование? Оно ведь закончилось, так что ты можешь мне рассказать? Как ты нашёл меня? — Эта история тоже длинная. Аня легонько шлепнула меня по животу, и в этом жесте я почувствовал растущее негодование. — Ты уже знаешь, что я прекрасный слушатель. Рассказывай давай, — буркнула она. — Ладно, — тихо рассмеялся я.***
Когда пропал первый ребёнок, серьёзных мер принимать не стали. Мало ли куда он мог деться: сбежать из дома, просто потеряться. Так что за ним отправили поисковый отряд и на этом закончили. Но буквально через пару дней пропала девочка его возраста да ещё и из его школы. У этих двоих общего, ничего кроме возраста и места обучения, не было, что сразу же показалось подозрительным. Наш отдел, как самый ближний к месту преступления, потребовал у бермудской школы информацию на всех учителей. Нам ее предоставили, но там все было чисто. Так что меня меня быстренько снабдили информацией об обучении детишек-ребятишек и отправили на съедение подросткам. На самом же деле для того, чтобы собирать информацию официальную и неофициальную и выискивать потенциального похитителя. Сначала я просто наблюдал, присматривался, вынюхивал, а потом, спустя, наверное, неделю, мое внимание привлёк учитель физкультуры, Ермаков Иван Викторович. Уж слишком открыто и чересчур дружелюбно он вел себя с учениками. Я поначалу это списывал на его молодой возраст, но позже стал обращать внимание на то, как на него реагировали дети. Если младшие ничего не говорили, то ребята постарше, как девочки, так и мальчики обращали внимание на его жесты: например, рука на талии задержится или по щеке проведёт, — и это периодически мелькало в их разговорах. У меня сразу появились подозрения на его счёт, но он был чист везде, даже в полицейских архивах ничего не было. Я отправлял отчеты и нифига не понимал. Через неделю после пропажи детей родителям стали приходить сообщения с требованием выкупа. В каждой семье кто-то из родителей брал у какой-то неизвестной и ненадежной компании кредит, его обманывали, требовали кучу денег, а тот либо не соглашался выплачивать, либо не успевал собрать нужную сумму. И, естественно, все это было сделано втайне от супруга, что и закручивалось в целую трагедию. Деньги за возвращение детей требовали запредельные. Уже тогда я понял, что все это очень похоже на «Серых Волков». Они и раньше таким промышляли. Но была пара вещей, которые меня смущали. Во-первых, я своими руками разрушил всю эту волчью свору, и их давно уже не существовало. Во-вторых, учитель физкультуры. Я совершенно не понимал, как он связан со всей этой схемой. Быть может, что связан и не был, но уж больно он мне не нравился. Затем пропала Оля, и все пошло по тому же сценарию. Тогда у меня уже закрались мысли, что волки выжили в той самой облаве. Я начал было рыть в их сторону, не поставив в известность начальство, но тут меня резко перекинули на ещё одно дело. Нужно было съездить в Питер и убить одного продавца нелегального оружия. И тут, как нельзя кстати, подворачивается ваша приближающаяся поездка и уходящая в декрет учительница. Я был категорически против такого резкого переброса в другую локацию, учитывая, что творилось в школе, но с начальством, коим является мой дядя, не поспоришь. Так что я, проглотив недовольство, поехал это задание выполнять, оставив пока расследование о Серых Волках. Когда же я вернулся обратно в Москву, я стал снова рыть под волков, но тут резко пропадает Настя. Это событие совершенно выбило меня из колеи. Серые Волки раньше похищали трёх маленьких детей в одном районе, а затем перебирались в другой. А тут четвёртый человек пропал, да ещё и девушка семнадцати лет, совершенно не подходящая под приметы прежних жертв. Будучи полностью обескураженным, я решил действовать решительнее и начал следить за людьми, которые могли вывести меня к цели. Таким образом я нашёл Виктора, а наблюдая за ним, я уже узнал, что волки все-таки возродились и решили возобновить любимую деятельность. К сожалению, из-за пропажи Насти и своей решительности докопаться до правды я вёл себя совершенно неосторожно, что привело к тому, что кто-то из волков меня заметил и понял, что под них копает посторонний человек. Они явно начали следить за мной, а я, как старался, скрывался и уже даже собирался переехать на некоторое время к Косте. В тот вечер, когда я напился в хлам и после Аня пришла ко мне домой, на меня напали, когда я ждал друга. Благо, нападавшие этого не знали, и появление Кости застало их врасплох, перевесив силы в нашу сторону. Мы отбились от них, и после я в горестных чувствах угощал Костю выпивкой да и сам нырнул с головой в алкоголь. Затем на меня напали уже тогда, когда я был с Аней. На этот раз весь беспредел возглавлял мой старый наставник, и в этот раз ситуация была в разы опаснее — друга рядом нет, а в попутчиках лишь маленькая девочка без каких-либо навыков самозащиты. Хорошо, что хоть верный пёс был вместе с нами. На самом деле в тот момент, когда Виктор вытащил пистолет, я безумно испугался. Не за себя, за Аню. При мысли о том, что она может пострадать, а я могу потерять ее, кровь стыла в жилах. А когда я увидел ее в состоянии полусмерти, задыхающуюся, лежащую на земле, с травой и листьями в спутанных волосах, с ободранной кожей, обездвиженной этой сволочью, сомкнувшей свои грязные лапы на ее тонкой шее, я вообще сошёл с ума. Ярость в тот момент поглотила меня без остатка. Последнее, что я помню — затухающий взгляд янтарных глаз, залитых слезами, который болезненным импульсом ударил по моему рассудку. В себя я пришёл только тогда, когда услышал истеричный и испуганный крик Ани, умоляющий меня успокоиться. Я бы и дальше избивал этого придурка, но в глазах девушки стоял леденящий ужас, и я понял, что ничем не лучше этого урода. А затем ее похитили. После нашей большой ссоры ее просто забрали у меня. Забрали мою Аню. Я чувствовал себя ужасно. Винил себя в ее пропаже, потому что если бы я изначально не связывался с этими волками, она была бы в безопасности. Если бы я ей все рассказал, она не попала бы в их лапы. Если бы я сразу остановил ее, побежал бы за ней, ещё увидев это долбанное сердечко на запотевшем стекле в ванной, она бы была со мной. Я чувствовал чудовищный страх за ее жизнь. Когда мне прислали видео, где у ее головы был пистолет, где ее избивали, я чуть с ума не сошёл. Я старался держать себя в руках и мыслить рационально, но это было максимально трудно. Особенно учитывая то, что увидел я его спустя пять часов после того, как мне его прислали. Перед глазами стояла картина смерти сестры, только вместо неё там была моя Аня. Я понимал, что если я приду к волкам, Аню так просто не отпустят. В конце концов она стала свидетелем, да и я слишком хорошо помню их методы. Поэтому я решил, что ее надо вызволять, иначе она там просто погибнет. Но идти одному на дело было самоубийством. Костя сразу же отозвался на мою просьбу о помощи, несмотря на то, что была глухая ночь. Мы действовали незамедлительно. Взяли машину и поехали на обозначенное место обмена. Ехать нужно было в какую-то глушь да ещё и ночью, но меня это не останавливало. Да хоть на Эверест, лишь бы Аня была в порядке. Естественно, мы не пришли к парадному входу с раскрытыми руками. Бросив машину в каком-то леске неподалеку, чтоб незаметно было, но и чтоб можно было быстро смотаться в случае ЧП, мы тихо, как военные партизаны, стали пробираться к какому-то заброшенному зданию, которое было указано в видео. Строение было среднее по площади, три этажа в высоту. Походило на небольшой недостроенный завод. Находилось оно недалеко от какой-то маленькой деревеньки с говорящим названием «Тихое». В округе не было ни души, даже вокруг самого здания. Лишь пустые гаражи и воющий ветер. Видимо, все головорезы сидели внутри, что немного усложняло попытки правильно оценивать ситуацию. Мы побродили ещё немного вокруг и решили, что надо забираться внутрь. Мы залезли через дырку в разбитой стене, которая явно не была дверным проемом. Этот «завод» внутри был практически пустой, если не считать стен, намекавших на какое-никакое разделение пространства на комнаты. Освещением в ночной тьме служили лишь одинокая луна, заглядывающая через дырявый потолок и верхние этажи, и поднимавшаяся на горизонте оранжевой полосой заря. Мы с Костей убедились, что соседняя комната пустая, и пошли туда. Только мы прошли через недостроенный дверной проем, как непонятно откуда выскочили трое волчьих головорезов и не церемонясь стали по нам стрелять. Мы быстро юркнули за первую попавшуюся кирпичную стену, как с одной стороны завалились ещё двое. Мне, конечно, льстило, что для моего устранения было нанято минимум пятеро человек, но в данный момент это сильно напрягало. Одного я успел подстрелить, но перед тем, как отбросить ласты, он успел задеть Костю. Пуля вошла в плечо. Схватив его под здоровую руку, я спрятался за другую стену, утаскивая матерящегося Костю за собой. Плана особого не было, поэтому думали мы на ходу. Да и не впервой нам было из таких ситуаций выкручиваться. Мы выскочили через ещё одну дыру в стене из здания, пятеро волков за нами, откуда-то в этой своре взялся ещё один. Теперь игра перешла уже на улицу, где стоял лабиринт из гаражей. Спрятавшись за одну из «ракушек» мы стали обстреливать наших противников, Костя с одной стороны, я с другой. И ещё один головорез получил от меня пулю промеж глаз, но задел мне руку, благо не сильно. Костя уложил ещё одного. Пока мы отстреливались, на меня со спины напал седьмой волк. И за время нашей с ним драки, другие успели подойти ближе, но я его все же вырубил. У меня закончились патроны, у Кости осталось совсем чуть чуть, так что я кинулся на оставшихся трёх. Двоих мы обезвредили, у второго же тоже закончились пули, так что мы все пустились в коллективный мордобой. Должен признать, ребята были хороши, не какие-то дилетанты, били точно и сильно. Но мы были лучше. Между наёмниками и нами все же есть большое различие. Они учились убивать самостоятельно, мы же у профессионалов. В конце концов из драки мы вышли победителями, правда, не без синяков и ушибов. У Кости был большой фингал под глазом, у меня же сломано ребро. Но мне было все равно на все мои травмы. Костю было жалко, но он уверял, что все в порядке. Подхватив один из пистолетов наемников, я навёл его на последнего живого волка и потребовал сказать, где Аня, иначе он присоединится к остальной стае. Он сознался, что никакой Ани тут нет и что они просто должны были избавиться от меня. Меня обуяла невероятная ярость. Я почти было снова попал в состояние беспамятного аффекта. Парню очень повезло, что в тот момент у меня не было времени на месть. Единственное, что держало меня в узде это страх за свою любимую ученицу. Но злость я все-таки выместил, сломав ему нос точным ударом в лицо. А затем мы вместе с Костей в темпе отправились к машине и поехали обратно в город, попутно думая, что делать. Первым делом надо было вытащить пулю из Кости, и хоть что-то сделать с моими рёбрами. Когда я почти подъехал к нашей больнице, все небо заволокли темные тучи и поднялся ветер, будто предвещая что-то нехорошее. Костя ткнул меня здоровой рукой и указал на телефон. Там звонил незнакомый номер. Не зная, чего ожидать, я взял трубку. Это была Аня, истеричным шепотом она крыла меня благим матом, но я был безумно рад слышать ее. Это была первая ситуация в моей жизни, когда я искренне радовался оскорблениям. С моей души буквально свалился камень. Видение ее бездыханного тела исчезло. Она рассказала мне обо всей ситуации, и я, стараясь вести себя максимально спокойно, чтобы Аня почувствовала себя в безопасности, разъяснил ей дальнейшие действия. Костя в это время уже нашёл адрес этого «Белого парусника», и мы развернувшись, миновали больницу и поехали вызволять мою девочку из плена. Я хотел оставить Костю в больнице, но тот категорически отказался отпускать меня в волчье логово одного. Когда мы подъехали к гостинице, уже начался сильный ливень. Я услышал выстрелы и испугался было, что уже поздно. Выхватив из кобуры пистолет, я бросился в самую гущу событий на звук стрельбы. Когда я завернул за угол «Белого парусника», передо мной предстала одна из самых страшных картин в моей жизни — Аня стояла с зажмуренными глазами, ощущая приход скорой смерти, и Виктор, приставивший ей пистолет прямо к центру лба и забирающий любую надежду на жизнь. Долго мне думать не пришлось. Щелчок. Выстрел. Звук упавшего на землю Виктора. Испуганный крик маленькой девочки. Я подскочил к своей Ане. Она до сих пор стояла с закрытыми глазами, безнадежно ожидая окончание жизни. Но когда я положил руки ей на плечи, она, видимо, осознала, что жива и распахнула глаза. Я встретился с ее живыми, тёплыми и такими родными глазами, и сердце забилось чаще. Вот она живая, настоящая, любимая передо мной. Наконец растормошив ее, я закинул на себя Олю, и мы мигом понеслись к машине. Я хотел было посадить девочек назад, а сам усесться за руль, но на водительском месте уже сидел Костя. Несмотря на больную руку, он все равно решил помочь и взять на себя управление транспортом. За это я был ему безмерно благодарен. В машине мы расспросили девочек про их состояние, про произошедшее. Оля с Аней наконец пролили свет на происходившую чертовщину. Как только моя ученица упомянула учителя физкультуры, пазл сложился. И как же я сразу не понял, что и волки, и Ермаков работают вместе. Все время, пока мы ехали до больницы, я ни разу не отпускал Аню, и впредь ее тоже больше никогда не отпущу. И мне было совершенно наплевать на скрытность перед Олей. Девушка выглядела такой измученной, такой подавленной, такой маленькой и хрупкой в моих объятиях. Мне хотелось спрятать ее от всего мира, чтобы она больше никогда не чувствовала той боли, которую ей несомненно пришлось испытать за эти пару дней. Сложнее всего было отпустить ее в больнице и передать врачам, но это было необходимо. Я позвонил в свой участок, объяснил ситуацию и попросил направить в «Белый парусник» людей, чтобы можно было поскорее прикрыть волчью лавочку. Затем организационные моменты взял на себя Костя, а я отправился решать проблему сломанных рёбер. Больше я с Аней не виделся. Сразу после больницы я отправился с Костей, уже составившим нужный протокол и зафиксировавший в нем показания свидетелей (Ани и Оли), в полицейский участок. Мы надеялись найти в архивах какие-нибудь дела на Ермакова. Я пытался в начале расследования этим заняться, но ничего не нашёл. Учитель физкультуры был чист. Но мы с Костей решили попытать удачу ещё раз. И на этот раз нам повезло. Очень повезло. Мы перерыли все, что только могли, и нашли очень интересную информацию трехлетней давности. Оказывается, что фамилия у Ермакова всегда была другой, и только три года назад он стал Ермаковым. Также оказалось, что его уже судили за то что он изнасиловал несовершеннолетнюю девушку, но не понятно почему оправдали. Этой информации вкупе с показаниями свидетелей хватило, чтобы провести обыск в его квартире. Меня и Костю до обыска не допустили, так как мы были избитые и побитые, так что информацию пришлось узнавать уже от коллег. Ермаков держал детей у себя в квартире в отдельной звуконепроницаемой комнате, прикованными за ноги к стенам, используя их для сексуального удовлетворения. Кормил их нормальной едой, но очень мало. В туалет не выводил, а оставил им лишь ведерко. Бил, когда те не слушались. И приходил к ним по настроению. Иногда у него было настроение просто поговорить, а иногда изнасиловать всех троих по очереди. Девочку и мальчика он прикупил у «Серых волков», они были для него просто как хобби, как какое-то развлекательное занятие. А вот в Настю он по-настоящему влюбился, и из-за неумения вести себя нормально, тоже похитил ее. К Насте у него и отношение было получше. Хотя можно ли это назвать «получше». Иногда он вместо того, чтобы оставлять ее на холодном полу, укладывал спать с ним в кровати, предварительно привязав ее к себе стяжками. Романтика. Третьего ребёнка он не стремился получать в свою коллекцию, но волки сами, как истинные змеи-искусители, предложили ему купить Олю. Хоть третья жертва не была ему необходима, его жажда власти над большим количеством людей была неутолима. Но девочку он, слава богу, получить не успел. Когда группа обыска нашла детей, они были в плохом состоянии и физически, и морально. Утомленные, испуганные, потерявшие надежду и детство, лишившиеся искры в глазах они были очень исхудавшие и слабые. Их сразу же передали в больницу, оповестили родных о том, что потерянные дети живы, и арестовали Ермакова. Пока что идёт расследование, но я точно уверен, что доказательств слишком много и Ермаков на этот раз точно сядет.***
Из глаз Ани лились слезы, а плечи тряслись из-за тихих рыданий. Испугавшись за девушку, я стал осторожно вытирать ей лицо. — Что такое? — спросил я обеспокоено. — Настя… — выдавила из себя девушка. — И ребята. Каково же им пришлось? Сердце мое сжалось. Милая моя Аня, как всегда она переживает за всех, кроме себя. Повинуясь очередному порыву, я крепко её обнял. — Спасибо тебе, — прошептала нежно Аня — За что? — недоумевал я. — За то, что наконец открылся, что проделал такую работу по спасению ребят, что меня вытащил из этого «Белого парусника», что успел ко мне, что сегодня проведал. Ты столько всего сделал и недоумеваешь, почему тебя благодарят? — воскликнула девушка, наконец перестав плакать. — Спасать людей это моя работа. А ты к волкам вообще по моей вине попала. — Совсем дурак что ли? — вскочив и отвесив мне легкий подзатыльник, спросила Аня. — Ну и что, что это твоя работа? Факт спасения людей есть? Есть! Да ещё и тем более ты добросовестно эту работу выполнял. Мог просто сказать, что дело — глухарь, как это обычно делают в полиции, и пойти дальше свои дела делать! И разве ты виноват в том, что волки отбитые наглухо и решили отомстить похищением человека из твоего окружения? Она наконец закончила свой пламенный монолог, немного покраснев от пыла ее речей и от небольшой температуры. Легкий румянец на ее щеках вызвал у меня желание заобнимать и затискать ее, как маленького котёнка. — Хорошо, я тебя понял, — усмехнулся я, подавляя желание расцеловать ее. — Ты убедила меня, что я всё-таки не виноват в случившемся, но кое в чем ты все же не права. — В чем же? — в голосе девушке послышалось небольшое возмущение. — Ты не просто человек из моего окружения, ты невероятно дорогой для меня человек. Выражение лица Ани и ее легкий смущённый вздох не оставили мне шансов. Я сгрёб ее в охапку и прижал к себе, зарываясь лицом в рыжие волосы и вдыхая запах девушки. — Задушишь сейчас, — прохрипела слегка возмущённо Аня, но все же обняла меня в ответ. Хоть мне и очень не хотелось, но я слегка ослабил хватку, чтоб и правда не задушить ее ненароком. Рассказав ей всю историю своей жизни и открыв ей подробности дела, я почувствовал, что все кусочки пазла встали на места, что все наконец так, как должно быть. Я будто бы поставил точку в долгой истории, терзавшей меня с момента, как только я ступил на кривую дорожку. Никогда не думал, что могу вот так отзываться на чье-то присутствие в моей жизни. У меня была любимая сестра и родная мама, которые помогали справляться со всеми трудностями и поддерживали, чем только могли. У меня были влюбленности и девушки, которые держали меня на плаву. Но у меня никогда не было Ани, которая одним своим существованием вдыхала в меня жажду к жизни. У меня никогда не было такой привязанности к человеку. И самое прекрасное то, что от своей ученицы я чувствовал такую же отдачу. Мы ещё немного посидели вместе, впервые за долгое время разговаривая о вещах пустяковых и неважных. О любимых фильмах, о питомцах, которые у нас были и возможно ещё будут, о том, как Аня однажды подралась с одноклассницей из-за апельсина, о том, как я учился играть на гитаре, пытаясь впечатлить однокурсницу. И впервые за долгое время мы чувствовали себя легко. Скоро должна была прийти мама девушки, так что мне пришлось уйти. Я так-то был за раскрытие наших отношений, но Аня решила, что маму нужно немного подготовить к такой информации. Так что нежно поцеловав меня и коварно улыбнувшись, девушка выставила меня за дверь. Когда я шёл по улице, мне все казалось более ярким. Закатное солнце было теплее, приятнее было дуновение ветра, зеленее трава и все такое… А самое главное, что я снова чувствовал себя беззаботным влюблённым мальчишкой, которым я был в школе. И теперь все должно было наладиться.