Непростая математика

— Господи, Аня, ты не представляешь, как я за тебя испугалась! — плакала Василиса, сжимая меня мертвой хваткой в объятиях. Я же тщетно пыталась глотнуть хоть немного воздуха. — Мало того, что ты не отвечала на мемы, которые я тебе скидывала, так еще мама твоя позвонила в истерике! — Вась, отпусти, — прохрипела я, стараясь освободиться от ее крепких тисков. — Ну уж нет! Сначала Настя, затем ты! — подруга затряслась в рыданиях с новой силой. — Я в свои семнадцать седой из-за вас стану! Я немного смягчилась, и стала поглаживать подругу по спине. Всего день прошел с побега из Шоушенка. А казалось, что целая вечность. До сих пор в голове не укладывалось, что все произошедшее было страшной реальностью, а не просто кошмарным сном. Сразу из «Белого парусника» нас с Олей увезли в больницу на осмотр. К счастью, серьезных травм ни у одной не было. Простуда и поврежденное горло у меня, истощение у моей спутницы и следы побоев у обеих. Девочка была слишком ценна для того, чтобы ее уродовать, а я провела там не так много времени, чтобы мне успели что-то сделать. Оле назначили психолога, и я надеюсь, что она переживет и забудет эту часть своей жизни. Ну, или хотя бы научится жить с этим. Для меня же сейчас главной задачей было выздоровление. Из больницы нас забрали родители. Мама приехала вся в слезах и сразу же кинулась меня обнимать. Я была невероятно рада ее видеть, несмотря на то, что разлука была недолгой. С математиком она, к счастью, не встретилась, а то его прикрытие пошло бы коту под хвост. Вместо него в руки маме меня передал Костя, после чего мы отправились домой. Мама не хотела выходить на работу, потому что боялась, что я снова могу пропасть, и потому что я снова заболела. С трудом, но мне удалось заверить маму, что я в порядке. Поэтому сейчас она была на работе, а мое скучное лечение дома пришла скрасить филонившая занятия Василиса, которая до сих пор обнимала меня стальной хваткой. — Ну все, все. Хватит, а то заразишься, — сказала я, разжимая объятия. И будто в подтверждение моих слов, из горла вырвался дерущий кашель. Василиса немного успокоилась и, сев на мою кровать напротив меня, стала вытирать горячие слезы. — Аня, расскажи мне все, что произошло. А не только обобщенную версию, — горько попросила подруга, и мое сердце сразу же сжалось. Я не знала, можно ли ее посвящать все подробности. — Вась, все не так просто, — тихо прошептала я. — Я не могу рассказать тебе все. Только то, что я тебе рассказала до этого. Когда подруга только пришла и накрыла меня волной вопросов и слез, мне пришлось максимально фильтровать свой рассказ, чтобы случайно не ляпнуть лишнего. Василиса, естественно, заметила, что я ей многое недоговариваю. И сейчас, снова услышав мой отказ, она заметно расстроилась. — Да ты хоть представляешь, что я чувствовала те два дня, пока тебя не было?! Я так волновалась, я себе места не находила! Я хотела помочь, но не могла! Эти два дня были худшими в моей жизни, — жалобно проскулила подруга. — Пожалуйста, расскажи мне все. Если это что-то страшное, не держи в себе. Если что-то секретное, то я умею хранить тайны, ты же знаешь. И я знала. Прекрасно знала, что Василисе я могу доверить все, даже свою жизнь. Ко мне вдруг резко пришло осознание того, что я веду себя, как Дима. Недоговариваю, вру, перевожу тему. Вина кольнула острой иголкой в сердце, и я грустно опустила взгляд. Я ведь даже не рассказала ей о том, что у меня начались отношения. — Хорошо, — тяжело вздохнула я, и подруга заметно приободрилась — Только прошу, никому. От этого зависит не только моя жизнь. Василиса кивнула головой, вытирая с глаз соленые слезы. А я попыталась собраться с мыслями. Очень тяжело было начать, потому что я понятия не имела, с чего. Мне было стыдно, потому что я собиралась раскрыть не только свою тайну. А Василиса выжидающе смотрела на меня. — Я не знаю, с чего начать, — сказала я тихо, прочищая горло. — Как правило, с начала, — шмыгнула Вася. — Ладно. Я попытаюсь, — я сделала глубокий вдох и слегка кашлянула. — Что ж, ладно. Все началось еще с пропажи Оли… Слова полились нескончаемым потоком. Я говорила и говорила. На душе становилось все легче и легче, а глаза Василисы все шире и шире. Она слушала и не перебивала. Я рассказала подруге и об отчиме, и об отношениях с учителем, и о случившемся в «Белом паруснике», даже о своем первом убийстве. Но всего я ей все равно не открыла, потому что это, как минимум, не этично. Так что настоящее имя математика, его дела, помимо похищенных детей, и сомнительное прошлое навсегда останутся лишь со мной. Как только я закончила рассказ, с моих плеч как будто свалился камень. Только сейчас я поняла, насколько тяжело было хранить все это в себе, даже такие маленькие секреты как тот поцелуй на кухне в два часа ночи. Воцарилась тишина. Подруга не говорила ни слова. Она как будто что-то обдумывала, переваривала ли все сказанное или складывала частички пазла. — Ух, я как-будто фанфик прочитала, — тихо хмыкнула она. — Что ж, я знала о тебе и Максиме Николаевиче. Я просто опешила. Что? Нет, черт побери, что? Моя челюсть просто упала на пол, и Василиса, увидев мою наверняка глупую и явно офигевшую от жизни рожу, добродушно рассмеялась. — Неужели ты думала, что я не замечаю, как воздух искрится, когда вы рядом друг с другом? — прохихикала она. — Ань, ты — моя лучшая подруга, ты мне почти как родная сестра, мы с тобой еще с детского сада дружим. Мне иногда кажется, что мы мысли друг друга читать умеем. Так что мне хватило просто увидеть, как вы друг на друга смотрите. Я все еще пребывала в полнейшем афиге. Я, конечно, знала, что у подруги прекрасная интуиция, но чтобы настолько. Она ведьма, точно ведьма. Ей с такими навыками надо идти на «Битву экстрасенсов» или открывать свой бизнес по приворотам и снятии порчи. Я сглотнула вставший в горле ком. — Так, ладно, — прохрипел мой охуевший голос. — Кто-нибудь еще знает? — Не думаю, — задумалась девушка. — Признаюсь, вы были очень хороши в сокрытии своих отношений. Но меня не проведешь. Что ж, это уже немного успокаивает. Но меня все равно не отпускала мысль о том, что раз один человек догадался, то другие тоже могут. — Ань, а тот охранник… — подруга запнулась, подбирая слова. — Тебе точно ничего не будет? Василиса не перестает удивлять. Я ей во всех подробностях рассказала о том, что убила человека, а ее заботит только мое благополучие. — Не знаю, Вась. Не думаю, что мне что-то сделают, потому что это может раскрыть их бизнес. С другой стороны, надейся на лучшее, готовься к худшему… — в горле резко пересохло. — Неужели тебя не пугает тот факт, что я теперь убийца? Подруга тяжело вздохнула и подняла на меня полные печали глаза. — Я бы сама его убила за то, что он тебе сделал, — ответила она, положив мне руку на плечо. — Я бы помогала тебе его закапывать в лесу. Да его мало просто убить. Так что нет, Аня, я не считаю, что ты стала ужасной, потому что защищалась. К глазам подступили слёзы, слова подруги растрогали меня до глубины души. Я, конечно, знала, что моя подруга порвёт за меня любого, но услышать это вживую было невероятно огромной поддержкой. Василиса снова крепко обняла меня, и мы просто сидели и рыдали. Я выплакивала всю боль, которую успела познать за те длинные два дня, а Вася горечь от того, что чуть не потеряла лучшую подругу. Сегодняшний день сплотил нас ещё сильнее, насколько это было возможно при наших и так пуленепробиваемых отношениях. Мы ещё долго сидели в обнимку и говорили о вещах пустяковых и повседневных. Подруга жаловалась на историчку, которая занизила ей оценку за зачеркнутую строчку в контрольной, рассказывала о развитии своих отношений с ее парнем, с лукавой ухмылкой расспрашивала меня о Диме и пошловато шутила на эту тему, за что обычно награждалась ударом подушкой по голове. Через несколько часов моей подруге уже нужно было уходить, и я почувствовала какую-то светлую тоску. Мне так не хватало каких-то простых разговоров в последнее время, и этот день был, как глоток свежего воздуха для меня. И вот теперь она уходит. Мы, конечно, вскоре снова увидимся, но все же. — Ань, ну ты чего погрустнела? — спросила Василиса, напяливая кроссовки. — Грустишь, что я от тебя ухожу? — Угу, — печально ответила я. — Ну ты чего? — подруга заключила меня в объятия и погладила по спине. — Давай я завтра снова приду? — Приходи, — улыбнулась я. — Но только после уроков, а то я не хочу быть причиной твоих прогулов. Василиса звонко рассмеялась, и пообещала мне, что не будет больше филонить занятия. А после, попрощавшись распахнула входную дверь. — Максим Николаевич? — удивленно воскликнула Вася, я же просто смотрела круглыми глазами на математика, стоявшего в дверном проеме. Один лишь его вид вызывал во мне приступ счастья. Но в данный момент оно перемешивалось с неловкостью. Хоть я и рассказала Василисе о наших отношениях, я не знала, что с реальным посвящением ее в мою личную жизнь нам придётся встретиться так скоро. — Добрый день, Василиса, Аня, — сказал учитель спокойным тоном, будто его не спалили только что за тем, что он пришёл в гости к ученице. — Я пришёл Аню проведать. В школе сейчас всякое говорят, хотел лично удостовериться, что все в порядке. Но раз вы тут вместе сидите, я не буду вам мешать. Дима развернулся, уже собравшись уходить. Но Вася быстро выскочила из квартиры и, хитро улыбаясь, перегородила ему путь. — Ну что вы, Максим Николаевич? Я уже ухожу, так что вы можете спокойно сидеть тут вместе, — пропела подруга приторно сладким голоском, акцентировав внимание на последнем слове. Волна смущения прокатилась по мне аж до ушей, и я еле сдержалась, чтобы не пробить себе лоб ладонью. Пока математик стоял в полном охуевании, а я сгорала от неловкости, подруга уже, по-девичьи хихикая, ускакала горной ланью по лестнице вниз. Дима медленно повернулся ко мне. В его взгляде стоял немой вопрос: «Че за херня только что произошла?». Эх, мой дорогой, если бы я знала, если бы я только знала… — Ну, что ж, проходи, добрый молодец. Гостем будешь, — сказала я шуточным тоном, стараясь разрядить обстановку и пропуская математика в квартиру. Как только дверь за ним захлопнулась, он одним шагом преодолел расстояние между нами и сгрёб меня в медвежьих объятиях. Сразу же стало так тепло и спокойно, и я потерлась щекой о его каменную грудь. Какой же он тёплый и крепкий! Но тут он отпустил меня, и я уже было расстроилась, как он, обхватив мое лицо обеими ладонями, крепко-крепко поцеловал меня. В моей голове проскочила мысль, что я могу его заразить, поэтому я резко увела голову в сторону, и его губы прошлись по моей щеке. Осознав, что произошло, он быстро отпустил меня, сделав шаг назад. — Что такое? Слишком резко? — спросил учитель обеспокоенным голосом. — Нет, нет, нет, не в этом дело, — я медленно шагнула к нему и, засунув руки под легкую куртку, нежно обняла. — Просто я болею и не хочу, чтобы ты заразился. Голос мой прозвучал тихо и немного смущенно, но учитель все равно услышал меня. В его глазах проскочило облегчение, и из его груди вырвался тяжелый выдох. — А я уж испугался, что сделал тебе неприятно, — сказал с легкой улыбкой Дима, обхватывая меня в ответ. — Да нет, мне было приятно, — после этих слов я залилась краской. Аня, какого фига ты краснеешь, как майская роза? Тут он взял меня за подбородок и, повернув лицом к себе, чмокнул в губы. — Дурак, заболеешь же, — начала было я, но математик поцелуем заставил меня замолчать. Во мне будто что-то сломалось, и я со стоном прижалась к нему, обхватив его шею руками. С тихим рыком он, взяв меня за талию, крепко прижал к себе так, что я каждым сантиметром чувствовала его тело. Я чуть не задохнулась от такого порыва, а математик углубил поцелуй. Мы целовались так, будто не видели друг друга целую вечность, что в свете последних событий почти было правдой. Мы выплескивали всю свою тоску по друг другу, пытаясь заглушить прошедшие ужасы. Я чувствовала бесконечную любовь и невероятное спокойствие. Несмотря на то, что наши отношения вообще не должны были существовать, мы тянулись к друг другу, а этот запрет лишь распалял нас. Подхватив меня за бёдра, он приподнял меня и вжал в стену. Мне же пришлось обхватить его талию ногами. Почувствовав, какой он твёрдый, я тихо проскулила ему в губы, от чего он зарычал и вжался в меня ещё сильнее. Я вся горела и не понимала, то ли это температура, то ли он так на меня влияет. Учитель сделал шаг назад, чуть отходя от стены, и я, потеряв равновесие, соскользнула с него на пол, проскользнув своим телом по нему. Из Димы вырвался стон. Ни на секунду не выпуская друг друга из объятий, мы переместились ко мне в комнату и повалились на кровать. Я упала спиной на мягкий матрас, разметав волосы по простыням с «My little pony». Черт! Ну вот поняши тут вообще не в тему. Дима, всем телом навалившись на меня, тихо засмеялся. — Да, тут постельное белье с пони. А что такого? — смущенно фыркнула я, стесняясь смотреть в глаза математику. — Ничего. По-моему, это даже мило, — прошептал он мне прямо на ухо, что вызвало у меня волну мурашек и жара. — Аня, ты можешь остановить меня в любой момент. После этих слов он припал губами к моей шее, из-за чего из меня вырвался рваный выдох, распаляя нас ещё сильнее. И я не собиралась его останавливать. — Боже, Аня, ты прекрасна, — шептал между поцелуями Дима. — Как же я тебя люблю. Я в который раз задохнулась от его слов. Рука математика проникла под чёрную футболку, которая когда-то была его, и стала гладить мне живот. Я была раскалена до предела, хватая и сминая простыни. Коленкой раздвинув мне ноги, учитель двинулся своей рукой выше, вызывая дрожь во всем теле. На секунду мелькнуло осознание, что на мне нет лифчика, и мое лицо залила краска. Рука математика легла мне на грудь. Тут я оцепенела. У меня перед глазами пронёсся холодный подвал, злобный взгляд и пистолет. Я услышала приказной тон и угрозы. Вместо рук учителя на мне были руки того охранника. И вот я уже не на тёплой кровати с любимым человеком, а на ледяном полу с насильником. Дыхание перехватило, кошмарная паника захлестнула меня с головой. Меня будто окатили из ведра с водой из проруби. — Нет! Не трогай меня! Не трогай! — закричала я, как резанная, брыкаясь и толкая Диму со всех сил. — Слезь с меня! Слезь! Из глаз водопадом полились слёзы. Давление на тело резко пропало и я, осознав, что я свободна, свалилась с кровати и отползла в дальний угол комнаты, продолжая рыдать и размазывая слёзы по лицу. Подняв глаза на учителя и кое-как рассмотрев его сквозь поток горячих слез, я встретилась с его полным ужаса взглядом. В его глазах плескался бесконечный океан страха, боли и сожаления. Он схватился за голову. — Боже, Аня, прости! Я не хотел! — проговорил Дима дрожащим голосом. — Черт! Прости, Аня! Прости меня! Я не хотел сделать тебе больно! Я хотела его заверить, что он ни в чем не виноват. Что не в нем дело, а в извращённых воспоминаниях, но из горла рвались лишь громкие рыдания и хрип. Взяв себя в руки, я все-таки попыталась из себя хоть что-то выдавить. — Э-эт-эт-это н-н-не т-т-ты-ты, — борясь с приступами удушья, прохрипела я. — Что? — переспросил математик, поднимая на меня испуганный взгляд. — Эт-это не тв-тва-твоя ви-вина, — прорыдала я чуть громче. — Ты не-не ви-винов-в-ват. Теперь же на лице учителя отражалось полное непонимание происходящего. Он медленно встал и так же медленно начал приближаться ко мне, будто боясь спугнуть раненого зверя. Заметив, что я не пытаюсь увеличить дистанцию, он сел напротив меня и, взяв меня рукой за подбородок, заставил посмотреть в его глаза. — Что с тобой? Что только что произошло? — прошептал с нескрываемой болью в голосе Дима. Смотря в его голубые и такие родные глаза, я начала понемногу успокаиваться. Подвал исчез, и теперь передо мной снова был Дима. Мой любимый учитель. Я бросилась ему на шею и зарылась в него лицом, вдыхая запах мужского парфюма. Он сначала застыл, а затем его руки крепко обхватили меня, и я ощутила себя в полной безопасности. — Прости, что испугала тебя, — прохрипела я, пытаясь остановить неожиданную истерику. Математик же медленно поглаживал меня по спине. Когда я более менее успокоилась, Дима разжал объятия. Я подняла на него заплаканные глаза, и в этот момент он встал, поднимая меня на руки, как пушинку. Не ожидав такого поворота событий, я вскрикнула и схватилась за его плечо. Дима отнес меня на кровать и, укутав одеялом и сев напротив, воззрился на меня ожидающим взглядом. — Аня, объясни, пожалуйста, что произошло. Если я не сделал тебе больно, то почему ты так расстроилась? Я не знала, стоит ли ему рассказывать о случившемся. В конце концов, проблема устранена, и преступник наказан, если это можно назвать таковым. И теперь он может посчитать меня грязной и испорченной и перестанет со мной общаться из-за того, что я стала убийцей. Я откинула эти дурные мысли. Нет, не посчитает, это же Дима и я могу ему доверять. — Когда я была в «Белом паруснике», меня держали в камере в подвале. В той, которая на видео была, — начала я спокойным голосом, решив выложить все подчистую. — В тот день, когда я сбежала оттуда, тот человек с видео, который был в маске и держал у моей головы пистолет, домогался до меня, угрожая этим самым пистолетом. Слова чеканно вылетали из моего рта и казались какими-то незнакомыми. Было странно произносить их в отношении себя, потому что кажется, что насилуют кого-то только в новостях, а в реальности такое не происходит. — Что он сделал?! — услышала я яростный выдох учителя. Повернув голову в его сторону, я встретилась с его ледяным и яростным взглядом. Вкупе с светло-голубым цветом радужки его глаза казались действительно сделанными из маленьких льдинок. Я поежилась, вспомнив, что в последний раз, когда я видела этот взгляд, он избил человека до полусмерти, но продолжила. — Он пришёл ко мне в камеру утром и, достав пистолет, сказал, что пока я веду себя хорошо, он меня не убьёт. Затем он начал трогать меня… — мне было неловко о таком рассказывать, но слова уже сами вырывались из моего рта. — Я попыталась вырваться, но он меня схватил, ударил, разорвал мою одежду и продолжил лапать. На все мои попытки вырваться он бил меня. А затем он схватил меня за волосы и опустил к своему паху. И, угрожая пистолетом, хотел, чтобы я, я… Я сглотнула, не решаясь произнести следующую фразу. — Я убью его, — послышался яростный тихий голос Димы. — Я его прикончу! Учитель вскочил с кровати, сжимая руки в кулаки. Он всем своим видом источал жажду мести. — Он мёртв, — выпалила я. — Жаль, что не по моей инициативе, — выплюнул математик. — Я его убила. — Что?! — тон Димы резко сменился с яростного на шокированный. — Он больше не успел ничего мне сделать, потому что я вырвалась, выхватила пистолет и выстрелила, — прошептала я. В комнате воцарилась тишина, и я взглянула на математика. Он смотрел прямо в мои глаза, но его лицо не выражало никаких эмоций. Ну все, вот он и разочарован во мне. Слёзы снова подступили к глазам и я, уткнувшись носом в колени, разрыдалась. — Извини, — просопела я. — За что? — послышался удивленный голос. — Я убила человека! — меня аж затрясло от сказанного. — Отняла чужую жизнь! Тут меня обхватили крепкие руки, заставляя меня прекратить дрожать. Я услышала тихий успокаивающий шёпот. — Чш-ш-ш, нет, Аня, я горжусь тобой, — от прежнего ледяного тона учителя не осталось и следа, и теперь в его голосе снова были тепло и нежность. — Гордишься? — удивилась я, поднимая голову с колен. — Но я же… — Аня, ты самостоятельно выбралась из-под носа опытных бойцов, спасла маленькую девочку и передала важную информацию полиции, — перебили меня. — Ты хоть понимаешь, какой подвиг ты совершила, будучи школьницей? Дима положил мне руку на щеку, вытирая мои слёзы. Я была шокирована услышать от него такие слова. — И в твоих намерениях изначально не было убийства. Ты защищалась! Это совершенно другой случай! — голос учителя снова ужесточился. — Этому ублюдку повезло, что он не встретил меня, потому что одной смертью он бы не отделался. Я громко шмыгнула, утыкаясь лицом в грудь математику. Учитель продолжал успокаивать меня, накручивая на пальцы мои лохматые кудряшки. — Да и тем более, напугала ежа иголками. Ты же не отказалась от меня, узнав о моей работе и вещах, которые мне приходится делать, — немного грустно улыбнулся Дима. — А вообще, я знаю, что тебя взбодрит! Мы нашли Настю и пропавших детей. — Что?! Правда?! — вскочила поражённая я, роняя одеяло. Все остальные эмоции сразу отлетели на задний план. — Ты почему мне сразу не сказал?! Как?! Где?! Они в порядке?! Вопросы сыпались из меня, не прекращаясь. Я была так взбудоражена этой новостью, что вся грусть мигом прошла. Настя нашлась! Это такое счастье! Дима улыбался, но взгляд его был не такой радостный. — Я хотел сегодня рассказать, но все так быстро закрутилось, — он запнулся и отвёл взгляд. Неужели смутился? — В общем, они все живы, но, естественно, морально и физически не в порядке. — В каком плане?! — ужаснулась я. — Если коротко, то они были перепроданы «Серыми волками» Ермакову Ивану Викторовичу, учителю физкультуры из твоей школы. Моя челюсть упала на пол от услышанного. Нет, у меня, конечно, были подозрения на нашего физрука, что он любит помладше, но услышать подтверждения моим опасениям было подобно грому. Дима, сделав небольшую паузу, чтобы я переварила информацию, продолжил. — Дело в том, что Ермаков раньше уже был осуждён за совращение малолетней, но, видимо, взятки или связи его спасли от уголовки, — учитель тяжело выдохнул. — В общем, после твоей наводки мы нашли в конце его дело и получили ордер на обыск квартиры. Там мы нашли всех троих. Они были в ужасном состоянии. Математик сделал паузу. Видно было, что следующие слова давались ему с трудом. — Он их насиловал, — прошептал Дима злобно. — Всех троих. У меня сперло дыхание. Это просто ужасно! Двое из них это маленькие дети, которые даже паспорт не получили! А другая вообще моя подруга и одноклассница! Горло сжало тисками. В голове проносились страшные образы. Из меня вырвалось тихое истерическое рыдание, но в опухших и иссушенных глазах уже не было слез, чтобы плакать. Математик, увидев мою нарастающую истерику, пододвинул меня ближе и, посадив перед собой и развернув спиной к нему, прижал к своей тёплой крепкой груди и укутал сильнее в одеяло. Вскоре я более менее сровняла дыхание. В голове крутились тысячи вопросов, и я не знала, хочу ли я точно знать ответ. — А почему «Серые волки» и Настю похитили? — вырвалось у меня. — Она же совершенно не подходит под описание остальных жертв. — Это не они. Тут инициатива уже от самого Ермакова исходила, — тихо ответил Дима. — Я думаю, она ему понравилась. — Ничего себе — понравилась! — возмущённо прошептала я. — Обычно, когда кто-то кому-то нравится, пытаются подарки делать, общаться ближе, а не похищать и насиловать. — Он больной человек. Ты таким нормы морали не объяснишь. Они хотят власть показать, и наплевать, каким образом. И он понесёт наказание. — Они в больнице? — поинтересовалась я. — Сейчас да, мы только вчера их нашли. Пока их обследуют врачи, затем они скажут, можно ли им отправляться домой или все-таки надо остаться в больнице. Каждому придётся обратиться к психологу или даже психотерапевту. Наступила тишина. Я переваривала в голове весь сегодняшний день и прошедшие. Было сложно ухватиться за какую-то одну мысль, поэтому я просто смотрела и тупила в одну точку, греясь о Диму. Но тут одна мысль все-таки приобрела очертания. — Дима, — начала я спокойно. — Расскажи мне все. Про своё прошлое, настоящее и будущее. — Аня., — начал умоляюще учитель. — Нет! — отрезала решительно я, разворачиваясь к нему лицом. — Никаких «Аня, это для твоего же блага». Меня похитили! Пытались изнасиловать и убить! Тут никаких благ нет! От этих же людей я узнаю о твоем прошлом с этими же людьми! Глаза Димы округлились в удивлении и ужасе. Он открыл рот, будто собирался что-то сказать, но тут же закрыл его. — О да! Я знаю о твоём грязном прошлом, — выплюнула я. — Но при этом сижу здесь и целуюсь с тобой. Не осуждаю тебя, не бегу прочь, а принимаю! Как ты не видишь? Я достаточно взрослая и понятливая девочка, чтобы разобраться во всей этой каше! Дима выглядел ошарашенным и даже немножко пристыженным, что дало мне ещё больше уверенности. — Слушай, — мой голос снова звучал спокойно. — Я понимаю, что все это тяжело. Но сколько бы ты все это не прятал, оно рано или поздно выйдет наружу. И как ты видишь, не всегда в подходящий момент. Так что, я прошу тебя, расскажи мне все. Наступила тяжелая тишина. Математик встал с кровати и, запустив руку в волосы, прошёлся по комнате, что-то обдумывая. Я уже было расстроенная отвернулась, ожидая, что он скажет «нет». — Хорошо, Аня, — тяжело выдохнул Дима, снова садясь напротив меня.