Кто я?

      Я вдыхаю запах роз и отставляю их подальше. Цветы неприятно царапают пальцы шипами.       Эдуард пристально рассматривает мое лицо.       --Со мной что-то не так?—я инстинктивно вытираю щеки и тру нос.—Что такое?       Эд смеется и качает головой:       --Ничего. Ты просто очень красивая.       --Да ладно…--отвечаю привычной шуткой и потягиваюсь, смотря на часы.       Через полтора часа желательно уже быть дома. Даня не сможет вечно развлекать Дишу, а завтра нужно рано вставать. Я пью вино из бокала, чувствуя, как алкоголь все больше расслабляет тело. Эдуард не выдерживает и подходит ко мне, прижимаясь обнаженным телом к коже и целует за ухо. Я вздыхаю и отставляю бокал, ощущая, как возбуждение поднимается от кончиков пальцев.       --Опять?—только дразню его, чувствуя его рук у себя на животе.       --Всегда…       Его пальцы, раздвигают бедра и он проникает внутрь привычным хозяйским движением. Я всрикиваю, когда Эд прижимает меня еще ближе к себе, опираюсь на спинку дивана, чувствуя его внутри себя. Эдуард кусает мое плечо, чтобы сдержаться и начинает двигаться.       --Ты-Богиня,--шепчет он. –Совершенство…Неземная женщина.       --Так Богиня или женщина?—не могу промолчать я еле сдерживая стон.       --Конечно, Богиня…Ты мне веришь?       --Да…--я поворачиваю голову и ловлю губы Эда своими, срывая с них дрожащий стон.       В его глазах я вижу свое отражение.       Оно действительно совершенно.       Я одеваюсь, застегиваю блузку на все пуговицы, прячу запястья за манжетами, поправляю макияж. Эдуард смотрит на меня с какой-то тоской в глазах. Нежно приподнимает волосы и целует в шею.       А я вспоминаю, как он впервые пришел ко мне в номер на Финале Гран-При, пьяный и отчаянный. А потом закрыл за собой дверь и припечатал поцелуем к стене. Я никогда не думала, что такое возможно—чтобы в одном человеке уживалось столько страсти и столько боли. И тогда Эд впервые сказал мне, что сошел с ума. Что не проходит и дня,чтобы он не думал обо мне, что когда я рядом, его мир становится совершенным. Я слушала его тогда и думала о том, что ему гораздо сложнее, чем мне. Потому что дома ждала жена, а я была абсолютно свободна. Тогда я поцеловала его в лоб и выпроводила за дверь.       Но Эдуард пришел снова. Уже с цветами. Я была для него совершенством, которого он так хотел достичь среди своего сухого брака, не приносящего радости и счастья. Для семьи он всегда был спасителем и защитником. Там он не имел права быть слабым. Со мной он позволял себе быть разным. Эд любил свою семью, но я была для него идеалом.       --Ты-богиня,--сказал он однажды.—И я знаю, что ты никогда не будешь моей до конца. Но я был бы глупцом и лгуном, если бы сказал, что не хочу тебя. Любой мужчина не может не хотеть такую женщину, как ты.       И я ему верила. Было в его глазах что-то, что заставляло ему верить.       А потом я сдалась. Первый раз мы занялись сексом в моем кабинете среди бумаг и спортивной одежды, стараясь почти не дышать . Но тогда я впервые за долгое время почувствовала себя женщиной, которую завоевали.       От избытка чувств Эдуард заплакал. Он стесняясь своих эмоций прятался у меня в руках, а я не знала, что сказать, потому что в этом всем было что- то большее чем просто измена или секс. Но я так и не знала что. И в тот момент я почувствовала к нему что-то, чему сложно дать название. К этому мальчишке в теле взрослого уставшего мужчины, недолюбленного и по своему одинокого, ищущего тепла и понимания.       Я давала ему то, что он не получал дома, а он по-своему любил меня, пробуждая внутри ощущение защищенности и взаимопомощи. Каждый из нас знал, что если от наших отношений кому-то станет больно, мы прекратим. По крайней мере, мы оба хотели в это верить.       Эдуард дарил мне цветы и подарки, водил на деловые ужины, плавно перетекающие в личные встречи. После мы осбуждали рабочие вопросы и находили нужные ответы. Это было удобно и никто из нас не собирался ничего менять.       --Так может возьмешь цветы и конфеты?—Эдуард протягивает букет.       Я качаю головой:       --Нет. Отнеси лучше домой. Мне они ни к чему.       Он знает, как довести меня до оргазма. Но все еще не может понять, что я не люблю розы и шоколад. Эдуард не знает, что мне нужны цветы без шипов и желатиновые медведи с колой.       При мысли об этом я улыбаюсь. На работе всегда есть Даня, который не дает мне умереть от недостатка сладостей, и теперь развлекает мою дочь.       --Ты невероятная женщина, Этери,--опять говорит мне Эд.—Чем я заслужил такую?       --Стал начальником в правильном месте,--как всегда отшучиваюсь я, поправляю волосы.       Тело приятно расслаблено и я улыбаюсь. Но завтра меня ждет ранняя тренировка и много работы.       Эдуард подвозит меня прямо к дому, я невесомо касаюсь губами его щеки и выхожу. Диша уже спит, а я тихонько убираюсь в квартире после из игрового марафона с Даней, домываю посуду, складываю тарелки, поднимаю с пола подушку, поднося ее к лицу. Чужой мужской аромат словно щекочет нервные окончания. Я ловлю себя на мысли, что мне нравится этот парфюм. Данин парфюм?       Встряхиваю головой и кладу подушку на диван. Уже в душе окончательно смываю с себя все чужие запахи: и Эдуарда, и случайные данины. В кровати закутываюсь в одеяло и блаженно вытягиваюсь. На телефоне два новых сообщения.       “Спокойной ночи , невероятная”.       Удалить .       “Диша накормлена, весела и спит. Если тебя нужно спасать из рабства, пришли SOS на мой телефон.”       Я улыбаюсь.       “Отбой. Я дома”.       Через секунду получают ответ:       “Конечно, кому такая ведьма в рабстве нужна”.       Если бы я могла, то запустила бы в Глейхенгауза чем-то посильнее мысленной подушки.       “Я не ведьма. Я-- Богиня”.       Телефон долгое время молчит и я почти засыпаю, как он снова звенит. Одним глазом читаю сообщение и смеюсь. Там всего два слова, ответить на которые у меня уже не хватает ни сил, ни фантазии:       “Ну-ну”.