***
Зайдя в свою комнату, парень прошёл к дивану и устало упал на него. Пролежав так несколько секунд, он приподнял борт пиджака, откуда тут же вылетел непоседливый квами. Вздохнув, парень закрыл лицо руками, надавливая на глаза пальцами, отчего перед ним начали появляться различные фосфены. — Ну, и вымотался я сегодня, — проворчал брюзгливый дух, тут же отправляясь к тайнику с сыром, — Адриан! Где мой сыр? — в ответ он услышал лишь молчание. Подлетев к хозяину он повис над его головой и, набрав воздух, из-за всех сил прокричал: «Адриан!» Парень испуганно вздрогнул и, отняв руки от лица, сурово взглянул на квами. — Да не знаю я! Возьми, где раньше брал, — сердито проговорил Агрест. — Там его нет, — протянул Плагг. Тяжело вздохнув и бормоча себе под нос проклятья в сторону непоседливого напарника, Адриан поднялся с дивана и прошёл к небольшому холодильнику, где хранились запасы сыра. Открыв дверцу, он опешил. Там было пусто. — Странно, буквально две недели назад была большая доставка, которой тебе должно было хватить на месяц, — сказал парень, оборачиваясь к квами, — ты уже всё съел? — Да подумаешь на месяц! — пробурчал дух, подлетая к Адриану, — ты не учёл мои приступы тревожности! В таком случае, то количество сыра нужно было удвоить, а то и утроить. — Да что ты говоришь! Таким образом, на нашем счету в банке ничего не останется. Учись быть более рациональным и искать другие способы бороться со своей тревожностью. Тихо ругаясь себе под нос, Агрест-младший вышел из комнаты, громко хлопнув дверью. В коридоре автоматически зажглись светильники. Их семья никогда не скупилась на современные удобства и ещё издавна была всегда в числе первых, кто поддерживал различные модные разработки. Так и сейчас, их дом был оснащён всевозможными приборами и датчиками, так или иначе упрощающими жизнь хозяев особняка. Идя по коридору, освещённому настенными бра, он скользил взглядом по уже выученным наизусть картинам предков. Привычка аристократии — кичиться своим происхождением, предками и различными богатствами. Большую часть времени его это страшно раздражало, но в некоторые моменты даже восхищало. Ведь не каждый мог похвастать знанием своих предков вплоть до десятого, а то и двадцатого колена — хорошо бы хоть знать дедушек и бабушек. Ещё один из приятных плюсов — это хорошие манеры. С раннего детства в семьях, подобных его, обучают этикету, что в будущем очень хорошо сказывается на имидже. Всё его окружение поражалось галантностью и харизматичностью парня. С первых минут знакомства с ним они влюбляются в этого вежливого и учтивого юношу. Прекрасное наследие, которое оставили ему предки — за это он был безмерно благодарен своим праотцам, которые сумели, за всё время существования их рода не растерять их достояние. Подойдя к лестнице, он оглянулся на наличие кого-лицо вблизи, и удостоверившись, что никто не увидит его детскую шалость, Адриан сел на перила и, оторвав ноги от пола, начал скользить по гладкой поверхности поручней. Подобное ребячество всегда воспринималось его отцом очень строго. Когда Адриан был маленьким, ему всегда казалось, что Габриель уже был рождён таким — ригористичным, всегда следовавшим правилам, и с до того прямой спиной, что казалось, он проглотил палку. Но однажды Эмили развеяла эти представления о мальчике с суровым и высокомерным выражением лица, рассказав, что в детстве, юный Габриель, также как и Адриан, был жутким непоседой, который постоянно впутывался в различные передряги и не давал своей бедной матушке покоя. Оказавшись на первом этаже, он вновь оглянулся. Адриан проходил мимо кабинета отца, когда услышал из-за приоткрытой двери голос секретаря, Натали: — Месье, только что мы получили сообщение от Жака, — парень остановился у прохода и осторожно посмотрел в небольшую щель, открывавшую ему вид на Габриеля, — она вернулась в Париж. Сейчас она в квартире на бульваре Сен-Жермен. Адриан увидел, как напрягалась челюсть отца, и заходили жевалки. Габриель резко вдохнул, из-за чего его ноздри раздулись, и поднял грозный взгляд на ассистента. — Что-то ещё? — яростно прошипел он. — Нет, на этом пока всё, — отчеканила Санкёр. — Передавайте мне о ней всю информацию, которая будет известна. — Поняла Вас. Послышался цокот каблуков, стремительно приближавшихся к двери, и Адриан быстро спрятался за колонну, краем глаза наблюдая за тем, как Натали скрывается за дверью в служебное помещение. Выдохнув, он облокотился на колонну спиной и медленно опустился на пол. Откинув голову назад, он почувствовал, как холодный мрамор пускает по телу неприятный табун мурашек. Он запустил пятерню в волосы и, взъерошив их в разные стороны, уставился взглядом в пустоту, обдумывая диалог, свидетелем которого он только что стал. Что за загадочная незнакомка, о которой говорили они? Почему отец был в ярости, когда узнал, что она вернулась в Париж? Зачем она вернулась в Париж? И почему она остановилась в одних из апартаментов его семьи? В голове копошилось столько вопросов, которые вряд ли дадут ему уснуть этой ночью. Собравшись с мыслями, Адриан поднялся и направился к двери, где исчезла Санкёр. Подойдя к двери, он тут же отшатнулся — в проёме появилась женщина. — О, ты уже вернулся, Адриан, — сказала она, глядя на него, сквозь прямоугольные линзы очков, — сегодня ведь битва проходила вдали от колледжа. — Я не знаю. Нас отпустили, — поспешно ответил младший Агрест, — Натали, не могла бы ты, пожалуйста, вновь заказать доставку сыра, — протараторил парень, но увидев удивлённый взгляд ассистентки, добавил, — просто я отношу его в различные благотворительные пункты сбора… то есть… — Хорошо, я поняла тебя, Адриан, — вздохнув, ответила женщина и, обходя его добавила, — надеюсь, подобная благотворительность никак не скажется на твоей фигуре, ведь уже через полтора месяца будет показ, который ты будешь открывать. Кивнув, парень бросился по лестнице наверх и, забежав в свою комнату, злобно уставился на квами. — Будь так добр, поубавь-ка свои аппетиты, иначе придётся стать тебе веганом, и будешь ты у меня питаться одним салатом «Айсбергом» да солнечным светом.***
— Тикки, я переживаю за него, — всплеснула руками девушка, — он сам не свой. Его что-то гложет, я это чувствую. — Так спроси его, когда он к тебе придёт. — Как думаешь, это что-то серьёзное? — спросила она квами, но тут же послышался стук в люк, и снизу появилась голова Сабины Чен. — Маринетт, ты уже дома? — спросила женщина, оглядывая комнату. — Да, мам, я здесь, — послышался голос со второго этажа — с кровати хозяйки комнаты. — Милая, заходил Адриан. Он занёс твой рюкзак из школы, — она поднялась в комнату и закрыла за собой люк, — Маринетт, ты стала такой рассеянной. Тебе нужно лучше питаться и заниматься спортом. — Хорошо, мам, прямо завтра и начну, — ответила девушка, свесив голову с кровати и посмотрев на женщину. — Дорогая, я приготовила овощи в кисло-сладком соусе. Спускайся, поешь. Улыбнувшись, Дюпен-Чен слезла по узкой лестницей на первый этаж своей комнаты, после чего последовала вниз за матерью. Сев на барный стул, стоявший у стола, девушка пододвинула поближе к себе керамическое блюдо, покрытое рисунками китайского фольклора, выполненными в самой что ни на есть изящной технике. Подняв крышку, Маринетт прикрыла глаза и вдохнула запах, который у неё ассоциировался с детством и новогодними праздниками, проведёнными у бабушки по маминой линии. Аккуратно отставив крышку в сторону, она одной рукой взяла палочки, а другой ложку, после чего нетерпеливо подхватила кусочек баклажана и положила его на небольшое количество риса, набранное в ложку, и отправила лакомство в рот, заставляя свои рецепторы ликовать. — Сегодня в шестнадцатом округе была акуматизирована женщина. Злодейка назвала себя Эрёр и погружала людей в состояние меланхолии, — послышался голос телеведущей новостей, — в течение двадцати минут прибыли супер-герои, которые довольно скоро сумели освободить её от влияния Бражника. Пострадавших нет. Перейдём к другим новостям. Окситания вновь страдает от наводнений… — Уже два года прошло с появления Бражника. Даже сложно представить свою жизнь без подобных ежедневных новостей, — сказала мадам Чен. — Знаешь, подобные происшествия и битвы словно очередная визитная карточка Парижа, — усмехнулась девушка, отправляя в рот очередную порцию риса с овощами. — Да не говори! Но я даже не представляю, каково Ледибаг и Коту Нуару. Знают ли их близкие о том, какой опасности они каждый день себя подвергают? Одобряют ли они это? — грустно проговорила Сабин, облокачиваясь о кухонный стол спиной и вытирая руки полотенцем, — я бы не смогла спать спокойно, если бы узнала, что моя дочь или мой сын так рискуют своей жизнью. Маринетт замерла на месте и через несколько секунд судорожно проглотила кабачок, который теперь встал у неё поперёк горла. — Ну, знаешь, мам. Мне кажется, их костюмы отчасти защищают их. Пересмотри в ЛедиБлоге их битвы, они ведь даже упав, как ни в чём ни бывало поднимаются и продолжают сражаться. — Но есть ведь и куда более опасные злодеи, нежели, сегодняшняя Эрёр, — всплеснула руками женщина, указывая на экран телевизора, — помнишь как д‘Аржакур, превратившись в Тёмного рыцаря, почти захватил весь Париж. Он фактически сделал из людей зомби! — Мам, не переживай, не зря же она Леди Удача, вероятно, эта стихия преследует её по стопам, — улыбнулась девушка. Порой подобные диалоги у неё случались с самой собой, когда после особенно тяжёлой битвы, она отправлялась на Елисейские поля, где сидя на Триумфальной Арке, она смотрела на восстановившийся город, продолжавший жить своей обычной жизнью. Она успокаивала себя мыслями о том, ради чего она изо дня в день бьётся с врагом. И подобные мысли вдохновляли её и мотивировали, не позволяя опустить руки.***
«Balcony Hotel» by Lambert
Лёгкий прохладный ветерок шелестел меж сочных зелёных листьев, кругом парил приятный сияж тёплого июньского вечера. Ясная ночь в Париже — прекрасное время. В такие моменты хочется выйти на балкон или даже на набережную реки Сены и ощутить приятно покалывающий в конечностях фриссон . В тёплые летние ночи парижане предпочитают выходить на улицу, позволяя мыслям путаться с окружающей умиротворяющей обстановкой, нежными порывами ветерка. Они наблюдают за медленным течением времени, которое словно останавливается, стоит солнцу сесть за горизонт, дивятся чудом природы и устройством этого мира. Старики вспоминают былую юность; молодые наслаждаются настоящим моментом, чтобы в будущем, через сорок лет, также под руку с любимым человеком, вспоминать с улыбкой эти моменты. Переживать их заново. Крышка небольшого люка приоткрылась, и снизу показался иссиня-чёрный пучок волос, по-видимому, наспех заделанный лежавшим под рукой хозяйки карандашом. Она аккуратно поставила перед собой поднос с двумя чашками ароматного чая, от которых исходили изящные завитки пара, а рядом с ними на небольшой тарелке лежали две булочки бриошь. — А вот и я, — тихо сказала девушка, ставя поднос на небольшой кофейный столик, — твои любимые — шоколадные, — она указала на еще тёплую выпечку, — как ты любишь. — Спасибо, — улыбнулся юноша, поднимая ближайшую чашку с блюдцем, и сделав небольшой глоток, согласно чайному этикету, аккуратно поставил её на блюдце, вызвав этим весёлый смешок девушки. Он поднял на неё вопросительный взгляд. — Ты пьёшь чай в точности, как мой друг, — хихикнула Маринетт, отламывая кусочек булочки и отправляя его себе в рот, — он голубых кровей, это у него заложено в ДНК, — пояснила она с доброй усмешкой. Парень слегка опешил и от смущения прижал уши к макушке. — Нет, что, ты! Я считаю, это очень даже очаровательным и милым, — поспешно прибавила Дюпен-Чен, испуганно взглянув на друга. После чего она опустила взгляд на булочку, от которой начала отщипывать маленькие кусочки, тут же скатывая их в маленькие шарики. — Не уродуй прекрасную выпечку. Я прошу тебя, — рассмеялся парень, пытаясь разрядить обстановку, — твои родители невероятные пекари! В жизни не ел выпечки лучше их. — Оо… спасибо, — пробормотала девушка, — вообще сегодня булочки пекла я, — тихо прибавила она. Нуар поднял глаза на неё, и их взгляды пересеклись. Чувство дежавю накрыло парня огромной волной цунами, но после чего быстро ушло, словно его и вовсе не было. Он вздрогнул от неприятного ощущения, чем спугнул установившуюся связь. Он поднял чашку и сделал небольшой глоток. — Мамихлапинатапаи, — тихо сказала Маринетт, отправляя в рот небольшой кусочек бриошь. — П-прости что? — выдавил парень, слегка подавившись. — Слово такое. Очень красивое. Оно из яганского языка, — произнесла девушка, устремляя взгляд на Кота, — даже было занесено в книгу рекордов Гиннеса как наиболее ёмкое слово. Оно считается одним из самых сложных к переводу. — И что же оно значит? — Взгляд между двумя людьми, в котором выражается желание каждого, что другой станет инициатором того, чего хотят оба, но ни один не хочет быть первым. Она устремляет свои глаза ангельски-голубого цвета в ночную дымку, окутавшую город.