Джон сидел на полу и читал старую, потрепанную книгу.
Ветер колыхнул вход в палатку, и перед кудрявым возник призрачный облик Анжелики. Лоуренс дернулся и, кажется, готов был закричать, но Анжелика с привычным спокойствием приложила указательный палец к губам. В глазах Скайлер блеснул огонек восторга от того, что она снова видит Лоуренса, но вскоре выражение ее лица изменилось на серьёзное.
— Я здесь с важным поручением.
Солдат испуганно вжался в тумбочку и выпалил:
— Я не знал что ты так умеешь! Ты меня напугала!
— Не издавай лишнего шума. Это незаконно…
— Что?
— Я от Александра, послушай меня внимательно! Ты не должен ехать в Южную Каролину это опасно и-…
Александр в оцепенении застыл у входа в палатку. Его глаза расширились, и он попятился назад.
— Александр! — сверкнула глазами Анжелика, — Только попробуй сказать что-нибудь Вашингтону и я тебя…
— Ты нарушаешь закон! Вот что действительно опасно!
— Я делаю это по твоему поручению!
«Быть опороченной руками того, кому ты доверяешь — самое гнусное, что может случиться…» — на секунду подумала Скайлер и беспомощно посмотрела на Гамильтона из прошлого. Однако, она ошибалась.
Черноволосый резко задернул щель в палатке.
— Что же, тогда поделись на милость, что заставило меня, а затем и тебя, нарушить закон? — он скептично окинул девушку взглядом.
Анжелика грустно взглянула на Лоуренса, а потом на Александра, который стоял воинственно сложив руки на груди.
— Джон умрет 27 августа 1781 года, — она потускнела, — В Южной Каролине, руководя черными людьми. Всех, кто тогда выжил, взяли в плен и продали. А теперь сами думаете, что делать с этой информацией, — ее облик исчез после этих слов, а на пол, где она стояла, упал небольшой конверт.
Парни несколько минут молчали.
— Ты не должен ехать, — Алекс прервал мертвую тишину.
— А что если она ошиблась? Или соврала? Или ещё что-то?
— А если нет? — каменный взгляд Гамильтона пугал и заставлял насторожиться.
— Я не могу, я должен, даже если я умру…
— Нет, — как ножом отрезал Александр, — ты никуда не поедешь.
— С каких пор ты стал мной командовать? — Лоуренс встал с земли и выпрямился.
— А с каких пор я нарушаю закон? — он грозно посмотрел на Джона.
Александр бережно поднял конверт с пола. «Для Джона Лоуренса» — гласила надпись. Гамильтон протянул письмо другу.
— Оно для тебя, — он замялся, — от меня…
Джон выхватил конверт. Он не поверил глазам. Действительно, на сургуче были инициалы Лекса, и у самого края красовалась размашистая подпись.
— Не может быть… — Джон недоверчиво покрутил письмо в руках.
— Ты все ещё не веришь? — Гамильтон присел на край кровати, — просто прочитай. Мне тоже интересно что я написал.
Лоуренс осторожно сорвал сургуч и достал письмо, по которому первым делом пробежался глазами. Он прочистил горло и начал:
— Дорогой Джон,
Я всем сердцем и душой надеюсь, что ты получил письмо. Я уповаю на то, что ты послушаешься моего совета и не поедешь в Каролину. Дело в том, что в Каролине тебя убьют, разгромив твой отряд в пух и прах. Люблю тебя. Сожги это письмо после прочтения.
Вечно твой,
Александр
Джон нежно улыбнулся и заправил непослушный локон за ухо. Алекс же явно покраснел и хотел что-то возразить, но Джон накрыл его губы поцелуем.
— Спасибо, — поблагодарил Джон.
— За что?
— За то, что ты заботишься обо мне.
— Но это даже не я писал, — Лекс смущенно ухмыльнулся.
— Нет, ты. Просто из будущего.
— Так ты не передумал ехать?
— Нет.
Алекс поднял бровь:
— Что это значит?
— Это значит что я еду. Просто мне стоит быть осторожнее.
— Джон!
— Возможно, от этого будет зависеть исход войны! Алекс из будущего так и не сказал, выиграли мы, или нет!
— Джон, ты считаешь того Алекса глупее меня? Он наверняка знал, что делает…
Действительно, Александр из будущего знал, что делает. Почему он не сообщил исход войны? Такая информация могла вызвать парадокс в прошлом. Нельзя было сообщать об этом.
К сожалению, Джон был непоколебим. Однако Александру удалось уговорить его придумать план.
***
Жильбер похлопал Джона по плечу, а после этого произнес заклинание, и у Мари в руках оказался букет колокольчиков, цветов, обозначающих храбрость и верность. Он протянул голубой букет Джону:
— Я уверен, что благодаря тебе рабство отменят, — Лафайет улыбнулся и крепко сжал друга в объятиях.
— Лаф, — задыхаясь в руках рук француза пробормотал Лоуренс, — Мы же ещё увидимся!
— А если нет, — голос маркиза задрожал.
— Дружище, не смей даже думать так! — кучерявый лучезарно улыбнулся.
На самом деле, Джон очень нервничал. Все должно было пойти по плану, и тогда его отряд одержал бы победу, но почему-то в душе было липкое, смешанное чувство тревоги. Он, несомненно, боялся смерти, но считал, что принять её нужно с достоинством.
«Так чего же я страшусь?» — думал Лоуренс. Теперь, когда он отправлялся в Каролину, он все больше начинал сомневаться в правильности своих действий. Он даже думал, что их план не сработает и тогда…
Джон очнулся от раздумий и в последний раз кивнул Лафайету, чьи глаза блестели на солнце.
«Александр ни сказал мне ни слова за сегодня…", — подумал он, когда садился в повозку.
Александр пытался отвлечься от навязчивых мыслей за работой. Гамильтон думал, что это лучшее лекарство от стрессов и переживаний. «За сегодня я не сказал ему ни слова…", — эта фраза всплывала у него в разуме снова и снова. Джон уезжал в Каролину, но Гамильтон не хотел даже думать об этом. Если бы только Лоуренс знал, как он переживает! Лишь упоминание имени друга или любое случайное воспоминание о любимом приводило Лекса в состояние отчаяния.
Нет, Джон не может умереть.
Он не должен умереть.
