Однажды ночью...

Чонгук даже представить себе не мог каким будет следующее утро. Ночь была не то что беспокойной, было ощущение будто он застрял в каком-то фильме ужасов, где прокручивались только самые страшные моменты от которых кровь в жилах стыла. Поднявшись с нагретой кровати Гук первым делом идёт проверить Чимина. Через пару часов ему уезжать, будет плохо если проспит свои сборы, но каково было удивление на побледневшем лице брюнета, когда в совершенно пустой комнате никого не оказалось, даже знакомый запах выветрился. Чонгук окидывает взглядом пустые полки шкафа в котором должны были ещё лежать чужие вещи, проходится взглядом по застеленной кровати, которая давным давно остыла и громко вдохнув воздух задержал дыхание. Глаза слезиться начинают и лицо кажется краснеет, и это вовсе не от нехватки воздуха, нет. Понимание с трудом приходит, бьёт по щекам похлеще пощёчины, а сердце будто на кусочки крошится, когда до него доходит одна простая истина. Чимин уехал. Нет, не так. Бросил. Рухнув на одиночную кровать Чонгук промаргивается, пытаясь понять, что происходит, но в голове ни единого просвета. Будто густой туман застелил всю комнату, весь дом, целый мир покрылся толстым слоем пухового одеяла из-за которого ничего не видно, собственные пальцы увидеть нельзя. Как? Когда? Зачем? Куча вопросов – ни единого ответа. Чонгук всё ещё не верит. Может Чимин поднялся ни свет ни заря, ушёл по своим делам и примерно через три часа вернётся с полным пакетом булочек с корицей, сядет с ним за стол на кухне и будет его кормить своими руками, вытирая пухлым пальчиком уголки грязных губ. Первая слеза скатывается вниз, застряв на острой скуле, когда пальцы до боли сжимаются в кулаки. Этого больше не будет. Не будет горячих любимых булочек, не будет приятного разговора, не будет пожелания доброго утра, ведь теперь каждое утро будет далеко не добрым. Даже страшно представить что будет, когда проснётся Чонмин. Этот ребёнок не заслужил такого отношения к себе, не заслужил чтобы его снова бросили как ненужную игрушку. Рык из горла так и просится наружу. Чонгук сейчас готов рвать и метать, одна мысль о своём сыне в таком ключе заставляет выходить из себя. Он чертовски зол. На Чимина. Это же каким нужно быть бессовестным трусом, чтобы взять и тихо уехать, без единого слова, даже не попрощавшись. Хоть бы записку оставил, мудак. Вытерев рукавом влажные щёки Чонгук выходит за дверь, со злости громко хлопнув ею, заходит в ванную сполоснуть лицо, после чего идёт к ребёнку. Ему он всегда нужен и обещает, что всегда будет рядом, что бы ни случилось, никогда в жизни не бросит одного. Подойдя ближе к кровати, где спит маленький скрутившийся в клубок мальчишка, Гук присаживается с краю и медленно наклонившись чмокает черноволосую макушку, поглаживая ровную спинку. Этот зайчонок... Как ему трудно придётся когда узнает, что его хён~ни уехал. Чонгуку так больно внутри, грудь разрывает пополам от этой боли. Застывший в уголках души холодный страх проходится от макушки до пят, после чего по телу пробегаются противне мурашки. Когда малыш начинает сонно ворочаться от неудобной позы, Чонгук совсем застывает. - Папа? - Чонмин кулачками трёт глаза, смотря прямо на Чонгука. - Что ты здесь делаешь? Ах да, ещё и обида. Когда малыш чем-то недоволен или на что-то/кого-то рассержен Чонгука он зовёт просто папа. Не папочка, как обычно он любит это говорить, а обыденное краткое папа. Второму такой расклад совсем не нравится. Только этого не хватает для полного счастья. - Мой малыш. Я хотел тебя увидеть, сказать доброе утро и поцеловать твою милую щёчку, если ты конечно же меня простишь за вчерашнее, - Чонгук ложится рядом со своим сыном и притянув его к своей груди крепко обнимает. - Прости. Я вспылил немного, был неправ. Ты ни в чём не виноват, я был не в себе. - Если честно, то я тоже был не прав. И ты прости меня, папочка, я не должен был так себя вести. Прошу прощения, пап, я тебя очень сильно люблю. Ты самый лучший папа на свете, - мальчик обвивает торс своего папы, утыкаясь носиком в крепкую грудь и ещё ножки свои просовывает между чужими, растворяясь полностью в родных и таких тёплых объятиях. Чонгук сейчас снова заплачет. - Теперь мы в расчёте. Я тоже очень сильно люблю тебя, мой хороший, - Чонгук чмокает мальчишку в макушечку, поглаживая хрупкую спинку. И вот как сказать этому чуду о самой плохой новости за всю его маленькую жизнь? Это разобьёт ему крохотное сердечко. - Папочка, а хён~ни ещё спит? Блять. - Эм... Малыш... - Чонгук слегка отстраняется, чтобы заглянуть в сонные угольные глазки, всё ещё поглаживая по спине заинтересованного ребёнка. - Помнишь я говорил тебе, что хён~ни хочет вернуться к себе домой? Он как только приехал сразу нам сказал, что через две недели уедет обратно, - дождавшись короткого кивка и нахмуренных бровей на свой страх и риск Гук решает сказать правду. Какой бы ранимой она не была, малыш обязан её знать. Потом будет хуже, если он скроет это. - Так вот... сегодня утром он уехал. Прошло уже две недели, ему пора возвращаться. Стоит ли сейчас говорить о том, какие бывают у детей расширенные, наполняющиеся слезами, маленькие глаза, в которых со скоростью света погасает горевший огонёк счастья? Чонгук до конца жизни будет чувствовать себя предателем своего ребёнка, когда будет вспоминать этот момент. Дрожащий подбородок не сулит ничего хорошего, а сжатые кулачки на его футболке – тому прямое подтверждение. Несколько секунд потребовалось Чонмину, чтобы понять о чём идёт речь. После слёзы из прекрасных глазок брызгают как из фонтана, а плач прорывается настолько громкий, что в ушах образовывается вакуум. Сердце Чонгука совсем останавливается. - Неееет... Па-папа... Папочка, нет... Это... неправда, - мальчик всё время хватается за растянутую футболку папы и громко плачет, содрогаясь от страха. - Мой родной, пожалуйста, успокойся. Не плачь, а то я тоже буду плакать. Посмотри на меня, зайчонок, - Чонгук, поднявшись на кровати, тянет к себе на колени дрожащего мальчишку и схватившись за мокрые щёчки поочередно целует, собирая влагу своими губами. - Не расстраивайся, мы обязательно что-нибудь придумаем. Мы свяжемся с ним и поговорим, возможно нам удастся поехать к нему или он приедет к нам. Только не плачь, а то можешь температуру себе поднять. - Хо..хочу, чтобы он вернулсяяя... Я люблю хён~ни и о-очень с-скучаююю, - мальчик утыкается мокрым носиком Чонгуку в шею и всё ещё всхлипывая обнимает его, ища в лице папы необходимую поддержку. Вот бы Чонгуку так кому-нибудь(конкретно) уткнуться носом в шею в поиске успокаивающего тепла. - Малыш, я понимаю тебя и тоже очень скучаю по хён~ни, но мы же не могли силой его заставить остаться. Он хотел вернуться в свой дом, к маме... - У меня нет мамы, есть только ты и мне хватает. Почему ему не хватает нас? Нас же двое, - говорит заплаканный Чонмин, крепко прижимаясь к папе. А у Чонгука происходит очередная остановка сердца. Одна и самых тяжёлых тем, которую ни в коем случае нельзя поднимать, была так легко задействована тем, кому вообще не нужно вспоминать об этом. В целом мире нет никакой женщины, которую Чонмин может назвать матерью – для него она просто не существует. Чонгук иногда(крайне редко) задумывается где та самая девушка, которая только зовётся матерью Его ребёнка. Как её ещё совесть не замучила быть столько времени в разлуке со своим ребёнком? Как Чонгука вообще угораздило связаться с такой ужасной женщиной? Но одно ясно точно: когда бы ни явилась эта женщина и явилась ли бы вообще, в их жизни на двоих места для неё совсем нет. Только не для неё. - Зайчонок, мы для него чужие люди. Да, может он привык к нам за такое короткое время, но там – дома –он провёл всю свою жизнь, он тоскует по дому как и ты по нему. Пожалуйста, не плачь по такому пустяку, мы обязательно что-нибудь придумаем, - покачиваясь с ребёнком на руках Чонгук прикрывает глаза, чтобы сдержать скапливающиеся слёзы и туго сглотнув целует малыша в макушку, вдыхая полной грудью родной запах. Он тоже скучает по Чимину и обещает себе найти его и поговорить. Уходить по-английски совсем некрасиво, этот метод самый ужасный из всех существующих. Хоть бы записку с одним словом оставил, вообще ничего нет. Кажется единственным спасением сейчас будет лучший друг, который брат и всегда даёт хрошие советы. В этот раз без Юнги Чонгук загнётся. Сам Мин не был удивлен пропажей. Спросите почему? Потому что он собственноручно подписал себе смертный приговор, когда согласился подвести брюнета до автовокзала и посадить лично в такси. Так ему будет гораздо спокойнее и ждать автобус долго не придётся. Но зря он так думал. С другой стороны Чонгук, который волнует его не меньше, потому что если узнает о сговоре друга и собственного парня – убьёт обоих. Да и Юнги бы не согласился на эту авантюру, если бы не Чимин. Был бы кто-то другой – плевал бы с высокой колокольни, даже в сторону не посмотрел бы. Этот парень настолько ему понравился, что бросить его в беде совсем беспомощным котёнком было бы очень жестоко. Юнги уважает Пака. Парень оказался огонь, не простая штучка, скрытый такой, но вроде и открытый, очень быстро расположил к себе. Давно Юнги не встречались такие кадры, особенно если они как-то связанны с Чонгуком. То что Чимин и Чонгук начали встречаться, хоть и не надолго – вообще выбило из колеи. Зная Чонгука, как себя, он никогда бы не поступил так легкомысленно, он не из тех людей которые ведутся на чары красивого личика и парочку нежных слов. Чонгук в плане отношений всегда подходит с умом: он сначала подумает, послушает своё сердце и только тогда начинает что-то делать, а здесь... Сердце ускакало далеко вперёд, оставив мысли и предрассудки позади плестись черепашьими шагами. И к счастью оно его не подвело. Да, у медали есть две стороны: с одной Чимин – тот человек, который нужен, с другой – он... Балда. Юнги на его месте рассказал бы всё своему парню, вместе что-нибудь придумали бы и остался здесь, рядом с человеком с которым хочется остаться на всю жизнь. А Пак вроде не маленький, но всё ещё совсем зеленый в отношениях – вот что сыграло с ними в плохую шутку. Но как бы там ни было Юнги всегда рядом с Гуком, он при первому звонку прилетит к нему хоть с краю света, чтобы поддержать, успокоить и дать совет, в котором тот нуждается. И этот случай не исключение. Через полчаса парни договорились встретиться в одном из любимых кафе "Элефанте". Сегодня для Чонмина официальный выходной, Чонгук заранее предупредил воспитателей об отсутствии ребёнка и со спокойной душой оба идут одеваться. Малыш вроде бы успокоился, по крайней мере уже не плачет, но его красные глазки всё ещё беспокоят папу. Ребёнок подавлен, попал под эмоциональную встряску, что так плохо отразилась на его прекрасном личике и Чонгуку стоит приготовиться, такое состояние у детей не проходит через день или два. Взрослый подолгу переживает расставание с близким человеком, а тут почти пятилетний малыш, который ещё не всё понимает и принимает всё близко к сердцу. Дети очень ранимы, Гук давно в этом убедился, но каждый раз для него становится всё сложнее. Дай Бог он(Чонмин) вырастет и будет больше стойким к таким вещам. Всю дорогу до кафе в машине стояла угнетающая тишина. Не было кому рассказать как прошёл день, что они будут кушать на обед и ужин, или куда можно сходить на этот раз: парк аттракционов или кино. Мальчик бездумно смотрел в окно за мелькающими картинками солнечного города, молча перебирая пальчиками, а Чонгук кажется больше смотрел на зеркало заднего вида, чем на дорогу перед собой. Состояние ребёнка совсем нехорошее, беспокойство за него гадкими щупальцами пробирается к самому сердцу, заставляя его обеспокоенно забиться. Может стоит показаться доктору? Припарковавшись возле кафе Чонгук помогает сыну выйти из машины. Как только Чонмин заметил Юнги у входа, сразу начал плакать и со слезами на глазах сорвался с места прямо к нему в объятия. Юнги ловит содрогающегося в плаче ребёнка, целует его в макушку и крепко обнимает, в душе плача вместе с ним. Чёрт, если бы знал, что этот невинный малыш будет так страдать по безрассудному Паку, никуда бы не отпустил его. Чонмин и вправду прикипел к брюнету. Плохой идеей было бросать Чонов, Пак Чимин, это тебе Юнги говорит. - Зайчонок, не плачь, - Юнги старается успокоить бедного ребёнка, но если у Чонгука еле получилось, то у него и подавно не получится. - Хён~нииии... Ушёеел... - мальчик вытирает кулачком непрошеные слёзы, но всё равно плачет. Чонгук подходит к ним ближе. - Иди ко мне, - взяв сына на руки, Чон снова крепко обнял его и кивнув Юнги заходит внутрь. Людей не много, но довольно шумно. Юнги идёт вперёд, ищет для них место подальше от чужих глаз и повернувшись к Чонгуку кивает головой на пустой стол с диванчиками в самом углу возле панорамных окон. - Иди садись, я сейчас вернусь. - Как ты, ребёнок? - Чонгук садится за стол, посадив на колени Чонмина. Малыш понемногу успокаивается, на людях он не любит показывать свои эмоции. На новые слёзы его подтолкнула встреча с Юнги, похоже он просто соскучился по Юнни, плюс отъезд Чимина, вот и прорвало. - Плохо, - только это бурчит мальчик, хлюпая заложенным носиком. Чонгук душу готов продать, лишь бы его малыш был в порядке. - Если тебе плохо, то мне тоже, родной. Пожалуйста, будь в порядке, - Чонгук прижимает ребёнка к себе, поцеловав того в лоб и тяжело вздохнув мысленно просит всевышнего о помощи. Кажется, в этот раз ему не справиться одному. - Смотрите, что я принёс для маленького зайчика, - Юнги неожиданно появляется сбоку с тарелкой шоколадного торта и ягодным соком, отвлекая младшего Чона. Когда блюдце приземляется на стол малыш заинтересованно смотрит на торт, невольно глотая слюни, но радости совсем не показывает, бровки всё ещё сдвинуты к переносице. - Ничего себе. Вот так сюрприз, - хмыкает Чонгук. Он даже не против сладкого, если это как-то поможет отвлечь внимание ребёнка от грустных мыслей. - Хочешь попробовать? - Мм... Если только одну ложечку, - мальчик слезает с колен папы, садясь рядом на диван и придвинувшись ближе к столу пробует на вкус, ну очень манящий, шоколадный торт. - Вкусно. - А мы поговорим пока ждём кофе, да? - Юнги тихо обращается к Чонгуку и тот услышав его кивает, стараясь не сводить взгляда с очень занятого тортом мальчишки. - Ты в порядке? - Нет. Совсем не в порядке, - вздыхает Чонгук, сложив руки на столе. - Так хуёво я ещё не чувствовал себя. - Мне жаль, что всё так случилось, - поджимает губы Мин. - Ты пытался позвонить ему? - Нет. - Нет? Почему? - Юнги очень удивлён. Чего Чонгук ждёт? - Не знаю, - брюнет снова тяжело вздыхает, иногда присматривая за ребёнком. - Мне кажется... всё так и должно быть. Никто не может встать между мной и сыном. - Шутишь? Какое нахрен "между"? Чимин претендует на место только рядом, Чонгук. Из-за сына ты не можешь быть до конца жизни всегда один. Позволь хоть кому-то быть ближе лучшего друга, - со стороны покажется, что у Юнги есть опыт в отношениях, раз он говорит такие громкие слова, но как бы там ни было – он прав. Чонгук часто прислушивается к его советам и чаще всего они дельные, очень помогают, но эта тема слишком личная. Чонгук не хочет вмешивать в это ещё и друга. - Да, ты прав, но хочешь я скажу кое-что? Только не обижайся, но подумай хорошенько и поставь себя с Хосоком на моё место. Как бы ты поступил в этой ситуации? Неужели переступил бы через собственного ребёнка? Я вот лично не могу так сделать и я предупредил сразу, чтобы ты не обижался, но по другому объяснить не могу, - вскидывает руками Гук, внимательно смотря на ошарашенного друга. Чонгук не хотел заходить в темный лес, не хочет наломать ещё больше дров, но он не виноват – это всё злость говорит за него. Это она вскипает как чёртов яд и плещется на всех подряд, кто попробует подойти к нему. - Я не обижаюсь, Гук, но всё равно не могу понять... - И не поймёшь. У тебя нет ребёнка, чтобы понять, что он – гораздо важнее блядской любви. Да будь она про... - Завались! - перебивает Юнги ударом по столу. Малыш вздрагивает от громкого шума и сильнее прижимается к Чонгуку, хватаясь за футболку маленькими кулачками. - Юнни... - Что ты делаешь? - вскипает Чон, прижимая к себе Чонмина. - С ума сошёл? Ты его пугаешь. - Прости, зайчонок, - Юнги обращается к Чонмину, доставая из кармана бумажник и кидая на стол несколько купюр. - А ты... - Мин гневно смотрит на Чонгука. - Не говори то, о чём жалеть будешь... Придурок. Поднявшись из-за стола Юнги уходит из кафе под пристальные взгляды заинтересованных устроенным шоу посетителей. Вот и поговорили. Чонгук вздыхает, стараясь унять внутри бурю и дрожь, что пробирает всё тело и взяв Чонмина на руки выходит следом за Юнги, в надежде застать его у машины, но к сожалению не успел. Похоже Мин сильно обиделся на его слова. Не стоило Чонгуку поддаваться эмоциям и выпускать свою злость на единственного друга. Если и Юнги отвернётся к нему спиной, то ему точно не жить. Чонгук не может позволить себе потерять всех дорогих ему людей. Нужно что-то делать. Причём срочно.