Как украсть звезду?

Яркий свет прожекторов и софитов так и слепит, приходится постоянно щуриться, даже находясь в, казалось бы, тёмном месте. — 20, 19, 18, — отсчитываю у себя в голове, не сводя взгляда с наручных электронных часов. Бороться с выключающейся подсветкой уже надоело до чёртиков. Так что и без того разболевшуюся голову уже натирает мысль о том, что надо было брать песочные часы вместо электронных, и то эффективнее было бы. — 10, 9, 8, — секунды продолжают сыпаться. В себя. Тем временем этот дикий шум продолжает давить на голову с такой силой, что кажется, будто уже органы там внутри устроили танц-баттл и разносят тело в такт музыке, раздающейся ну просто изо всех щелей. Даже стоя тут, рядом с лестницей в коридоре за кулисами, можно почувствовать себя в первых рядах. Зато это, считай, бесплатная возможность для всяких менеджеров и охранников, которые тут работают. Ну или для таких проходимцев по типу меня. Вспомнив об охранниках и менеджерах, лишний раз проверяю коридор, в конце которого вижу светлую голову, рьяно обещавшую обеспечить свободный выход через 3...2...1...О мой бог. Раздаётся громкий хлопок и зал звенит от аплодисментов и визгов и переливается океаном из миллионов крошечных белых огоньков. Нет, это всё было и полчаса, и час назад, однако сейчас волна внимания от всех этих людей усилилась на порядок. На большой такой порядок. Означать это могло лишь одно — конец песни, приведшей всех фанаток в просто безумнейший восторг. Как-то даже неудивительно, что эта группа находится в топе на протяжении вот уже нескольких лет. Я уже была в обозначенном месте в коридоре, когда люди со сцены стали спускаться по небольшой лесенке у её края. Еще такие радостные и счастливые, машут толпе фанатов на прощание, хотя это прощание — просто дешевая шутка, брошенная на съедение их собственному же расписанию. И самое ироничное в этой шутке то, что о ее фальшивости знают все. В концерте запланировано несколько частей, в каждой из которых у участников группы разные наряды. Стоит, конечно, спросить, как они не устают переодеваться и перекрашиваться такое количество раз, ведь макияж после каждого танца практически полностью смывается, да и вообще где их стилисты в принципе находят такое количество разной одежды и косметики, чтобы их хватало на каждый раз. И наверное, когда-нибудь я это действительно спрошу. Надеюсь, это будет дома, на диване, с чашкой чая в одной руке, ноутбуком в другой и собакой или котом на коленях, а вовсе не при таких обстоятельствах, которые окружают меня прямо здесь и прямо сейчас. А то, что важно в данный момент в этих самых обстоятельствах, так это сохранять спокойствие и помнить обо всем, что планировалось, обо всем, что нужно сделать, и обо всем, что в случае чего придется предпринять. Как все было бы просто, если бы я просто хотела автограф… Участники группы, вытянувшиеся неровной колонной, уже все спустились в нишу при сцене. Обсудив на ходу что-то с менеджерами, старавшимися опередить их, будто сами опаздывали на выступление, они направились в яркое помещение гримерной, дверь в которую манила своим распахнутым образом. Последнему из них оставалось просто сделать шаг к свету и захлопнуть за собой райскую дверь, когда моя рука замахнулась для удара, а губы сухо выплюнули немое: “Очень извиняюсь”. Козырем сегодняшнего вечера выступало идеальное совпадение. Группа шла в гримерку, расположенную за дверью в самом начале коридора, тогда как моей целью был конец этого коридора и последний в очереди человек, которого в этот конец необходимо было запихнуть. Быстро бросив взгляд в сторону двери, ведущей к выходу, я поняла, что мне остается только осыпать всё отборным матом. Светловолосой головы, еще недавно отчаянно маячившей на виду прямо перед дверью, на прежнем месте не было. Ни головы, ни ее владельца. Времени на выяснение и выдвижение предположений, куда девушка могла деться, не было. Быстро выудив из кармана толстовки с едва ли нелегальной надписью “STUFF” на спине небольшой кусок веревки, я мгновение тупо пялюсь на нее, а затем на человека, который отходил от шока после моего внезапного удара. Всё произошло так быстро, что я сама не успела осознать, что прямо сейчас попытаюсь связать вполне себе дееспособную лошадь, которая может меня, к тому же, еще и “лягнуть”. Дабы не терять времени, я отбрасываю в сторону все ненужные мысли, надо и без того быть на чеку. — Что ты, черт возьми, делаешь?! — слышится в мой адрес, когда я понимаю, что не в состоянии заломать парню передо мной руки за спину, чтобы связать их в таком положении и обездвижить его. Необходимо стоять сзади или по крайней мере сбоку, крепко держать хотя бы одну руку и иметь в рукаве туз под названием “элемент неожиданности”. Для этого просто не оказывается подходящего момента. Время упускать нельзя, поэтому следом за веревкой из всё того же кармана-кенгуру в мою руку попадает небольшой белый платок. В воздухе тут же мелькнул едва заметный химический запах. В глазах на время мутнеет, когда я прислоняю ткань к лицу блондина, и я уже почти не вижу, как он теряет равновесие и обессиленно скатывается по стене. Наверное, в других обстоятельствах я бы сказала, что сделала это на автомате, однако в этом контексте это будет казаться чем-то крайне странным, будто я так развлекаюсь по выходным. Так или иначе, мужские руки оказались связаны по запястьям в несколько оборотов закрученной и надежно связанной веревкой. — Вставай, принцесса, — прокряхтела я, наклоняясь и взваливая на себя руку своей “жертвы”. Казалось, что сама рука уже весит как я вся, — Тебе хорошо, не прикидывайся. Нам еще надо выйти, держись. Знаете, если бы прямо сейчас я снимала влог, он бы определенно назывался “Топ-10 советов, которые я никому не дам”. И первой же позицией будет стоять именно то, что я делаю сейчас. Взвалить на себя половину веса взрослого человека, который едва-едва себя контролирует — плохая идея. Особенно трудно приходится создавать все условия для того, чтобы этот человек еще и сам мог идти. И максимально трудно становится, когда ты осознаешь, что времени до полного отруба твоей ноши осталось крайне немного. Шаг за шагом я вела почти что украденного айдола к выходу, шаг за шагом паника окутывала меня изнутри, как склизкое облако холодного сигаретного дыма, растекающегося по венам. Вещество, которым был пропитан платок, ныне вновь покоившийся в моем кармане, никак не застало меня, но почему-то коленки подкашивались, а под ребром начинало колоть. Оставалось списывать все на усталость, нервы и вес, которому приходилось помогать устоять на ногах. Препятствием на пути встал один из двух мужчин, стоявших у нужных мне дверей. Высокие и явно натренированные. Каждая из четырех оказавшихся у меня перед носом рук, облаченных в черную ткань футболок с белой надписью, отдаленно похожей на надпись на моей толстовке, казалась толщиной с мою ногу. Понимание того, что если я не справилась с одним чудом, то пытаться что-то возразить этим господам не стоит, пришло быстро. — Стало плохо, — бросаю первое, что приходит на ум и стараюсь максимально не показывать своё лицо. Отчасти потому что стыдно посмотреть в глаза, но больше в целях безопасности, — cказали срочно выводить на улицу. Как бы ни хотелось, но пришлось отказываться от любой помощи охраны, все так же опустив взгляд в пол, и вообще делать вид полнейшей уверенности в собственных действиях, которой на самом деле не существовало. Прямо за углом парковки, на которой пришлось оказаться, меня должна была поджидать машина. Насколько было возможно я, придерживая “принцессу” одной рукой за талию, другой за руку, небрежно переброшенную мне на плечо, я дошла до небольшой черной машины. Подцепляю пальцем крышку багажника, дабы нажать на кнопку, и поднимаю вверх крышку, открывая миру свет на большой чемодан, расположившийся внутри. — Чёрт… — все, что могу я выдохнуть в данный момент. В нашем плане было участие трех фигур на шахматной доске, две из которых должны вдвоем расправиться с чемоданом. Одной это сделать будет почти невозможно. — Даже не смей меня туда пихать, — неразборчиво раздается у меня над ухом. Похоже, все стало куда сложнее. Впрочем, я так и так собиралась распрощаться с идеей запихивать человека на голову выше меня в чемодан. Как-то не человечно, наверное, или вроде того. — Садись в машину! — Ты поехавшая что ли? Аргументом на это стал удар локтем в живот и без того с трудом стоявшего на ногах парня. — Ладно, договорились, сяду сам. Главное не убей меня до этого, — проныл побитый в ответ, потирая ушибленное место рукой и попутно откашливаясь от газа, видимо плохо пропитавшего его легкие. Открыв дверь, ведущую к заднему сиденью машины, я пропустила парня, на что тот кивнул и послушно сел. Но не успела я моргнуть и полезть за телефоном, как он тут же потянулся вперед, чтобы встать и выйти из салона. Так и не успев проверить телефон, я бросила его назад в карман и принялась заталкивать блондина обратно. Наверное, он триста тысяч раз пожалел о том, каким вырос, потому что в определенный момент моя рука сама потянулась к его голове и как-то неожиданно даже для меня приложила его разок о крышу авто. Глаза закрылись, а туловище вместе с той самой многострадальной блондинистой головой ввалились в салон и были окружены с обеих сторон запертым дверьми. — Как будет возможность, я обязательно извинюсь. Честно. Наверное, — последнее, что бросаю я, тяжело выдохнув, а после заваливаюсь в машину и вдавливаю педаль газа в пол. План почти провален. Только находясь на открытой дороге и убедившись в том, что произошедшего недавно никто не видел, я решаю продолжить начатое и достаю телефон. До этого не было подходящего момента, но теперь выяснить, куда делась моя подруга, было просто необходимо. В конце концов, я не одна должна отдуваться сейчас. “Прости меня. Я поняла, что не смогу. Не ищи меня и не звони, теперь ты сама. Еще раз прости.” Светящиеся строчки на дисплее телефона будто острой ядовитой иглой пронзили мозг, отчего непременно начала болеть голова, а по сосудам будто растекся какой-то жгучий ядовитый раствор. Что это вообще значит? В висках предательски застучало. Почему она ушла? Меня просто подставили? “Ты же сама заварила эту кашу и заставила меня тебе помогать. В итоге теперь я буду крайней?” “А ты сама сказала, что не хочешь, чтобы твоя каша всплыла на поверхность. Так что просто думай, что так и должно было быть.” Буквы расплывались перед глазами, хотелось одновременно и плакать, и кричать, попросту бросить руль и оставить всё так, как есть. Но прямо сейчас я похищаю человека, который однозначно отчетливо видел мое лицо. И прямо сейчас мне некуда бежать, кроме как вперед, а думать уже позже, когда все эмоции отступят.