Как украсть звезду?

Поездка помогла немного остудить голову. И сжечь бензин, потому что прямо сейчас машина, как и я, куковала на заправке где-то на выезде из города. На телефоне было не очень много зарядки, потому что половину пути я по тупости лечила грусть, взахлеб слушая какие-то песни, где солист много истошно кричал, чем, наверное, отдавил все уши пассажиру с заднего сиденья. Так что теперь было решено экономить заряд. В конце концов, уже не особо важно, где конкретно мы находимся, все равно до рассвета куда-то, кроме полиции, ехать бессмысленно. Пока машина заправлялась, я коротала время, петляя между стеллажей в магазинчике. Уже выходя оттуда с небольшим пакетиком, я заметила шевеление в салоне машины, на которой приехала и к которой направлялась. Остановившись и приглядевшись, я поняла, что моего удара головой о крышу хватило ненадолго, и прямо сейчас мой спутник вполне себе бодрствовал, однозначно негодовал и наверняка изнывал от головной боли. Ему все-таки немало пришлось пережить покушений за прошедшие несколько часов. — Еще раз прости. А, точно... — на своем родном языке начинаю я, заваливаясь на водительское место, но вовремя останавливаюсь и перестраиваюсь на ломаный корейский, — Забыла, что тебе по-особенному надо… — однако разговор точно не хочет клеится. Или его не хочу клеить я? — Ну, голодом же я тебя морить не буду, — спустя небольшую паузу выдыхаю я, пока взгляд изучает через зеркало заднего видения моего ночного пассажира. Обернувшись вполоборота назад, сую прямо в связанные руки бутылку воды и какую-то булочку, что буквально десять минут назад купила в круглосуточном магазине. Тем временем себе я решила сжечь желудок до тла, и сообщниками в этом стали мои собственные загребущие ручки, уже тянущиеся за бутылкой колы. Смешно от самой мысли: украла айдола буквально со сцены. Миллионы девчонок мечтают сотворить такое, пускают слюни в своих сонных фантазиях да в фанфиках всяких это потом в интернете описывают, а я даже не знаю, что мне с этой слюнявой сонной фантазией теперь делать. Разница в том, что я даже не его фанатка, вообще, скажем так, случайный прохожий, которого угораздило совершенно случайно и непреднамеренно (почти) украсть звезду с её же звездного выступления. Едва ли этот смех видели его одногруппники. Или как там называются эти братья по оружию для тотального уничтожения девичьих сердечек? Что теперь стоит делать — не ясно. Может, привести его домой как сувенир? Или в рабство взять, пускай посуду моет. Шутки шутками, но в действительности такие мысли на тему плана действий не отпускали уже довольно долго. Не было ни одного человека, кому можно было бы позвонить и попросить совета. Ведь таких знакомых, ранее бывавших в столь интересных ситуациях, попросту не было. Да и были бы, вряд ли бы диалог состоялся: кому расскажешь - не поверят, в психушку еще ненароком сплавят. Меня будто попутным ветром несет вперед, когда ноги тем временем буквально едва стоят на узкой перекладине под куполом цирка, где я и мои скромные шансы на успех — гвоздь программы сегодняшнего вечера. С одной стороны — отпустить беднягу и как можно скорее сдаться полиции, с другой — укатить в Среднюю Азию и поминай как звали. За плечами полностью отсутствующий опыт акробата. Так что куда ни пойди, всё равно упадешь в пропасть, лишь заставишь канат издевательски шататься на ветру после твоих жалких попыток. Нервы шалили настолько, что это было уже заметно физически — каждые пару минут тело мелко содрогалось от тысяч холодных мурашек, пробежавших по спине. Даже руки никак не могли осилить крышку этой проклятой колы. — Давай помогу, — послышалось за спиной в тот момент, когда я уже практически оставила попытки попить сегодня. — Чего? — Дай сюда, я тебе помогу, — стоило мне только открыть рот, дабы набраться воздуха для дальнейших возражений, как мужская рука протянулась к бутылке, что я держала, и легко скрутила крышку, пуская на свободу отголоски газа, наполнявшего газировку. Прямо сейчас он сделал это со связанными руками, тогда как я уже добрую пару минут мучилась со свободными, причем двумя. Безрукость ударила по собственной гордости, — Как ты вообще смогла меня вырубить, если у тебя даже бутылку открыть силёнок не хватает? Кстати, до сих пор голова болит. Услышанная наглость тут же пинком выбила меня из состояния тугого анализирования произошедшего. Прямо глоток воздуха, подаривший сознанию словарь ругательств, которые захотелось непременно протестировать. Кажется, мой рот открылся еще больше, а брови съехались друг к другу еще сильнее, будто сегодня их последний день на моем лице. — Эй! — свободная рука уже шагнула на стартовую позицию для замаха, так и хотелось треснуть паршивцу, жаль сидит далеко, — Я инвалид по-твоему? Я тебя сейчас еще раз вырублю! — Я тебе помог вообще-то, — даже в почти полной темноте сумерек, разрезаемых только светом фонарей на улице, было видно тень то ли обиды, то ли возмущения, отразившуюся на лице собеседника. То ли неблагодарной мне удалось его задеть, то ли он просто решил, что диалогу всё равно не суждено состояться. Так или иначе, парень просто оставил попытки и отвернулся к окну. Всё происходящее не могло не показаться странным. Либо корейских айдолов учат мазохизму, либо воспитывают из них латентных киллеров, и прямо сейчас он смотрит в окно и видит в его отражении мой разлагающийся где-нибудь на помойке труп, потому что план моего убийства и побега из машины он уже придумал. Одно из двух. Так как деваться всё равно некуда — я либо умру сегодня, либо сойду с ума, меня сдадут в полицию, и я все равно умру, даже не доехав до тюрьмы — то я решаю все-таки сделать первый шаг и всё выяснить. — Спасибо, — тихо произношу я, понимая, что на самом деле поступаю не очень красиво, ведь он всё-таки помог мне, пускай и с такой мелочью. И это еще не говоря о том, что я вообще-то его украла, связала, ударила и куда-то увезла. Вот тут реально как-то некрасиво вышло, — Даже дверь не попытаешься открыть? — собственные слова щелчком ударили по памяти, и я быстренько перепроверила замок на дверях. Благо, для этого достаточно взглянуть на индикатор на кнопках, а то была бы полнейшая несуразица. — Зачем? Ты ее только что закрыла, — конечно, в чём-то он промахнулся, но его замечание определенно значило, что мой выкрутас незамеченным не остался. — Окей. Почему ты так спокоен? Почему ты не кричишь на меня, не угрожаешь, не пытаешься ударить или может...убить? — Я что, на гангстера похож? По-моему, это ты мне руки связала, а не я тебе, — на лице парня показалась напыщенная усмешка, сопровождал которую укоризненный взгляд двух больших блестящих в темноте глаз. Стыдно было и без этого, однако теперь вообще захотелось к маме. Вот раньше я думала, что умру от стыда и совести, если ответ на уроке перепутаю или во сне случайно скажу что-нибудь, что другим знать крайне необязательно. Но никогда бы не подумала, что в будущем моим страхом станет эта ситуация и два этих глаза, которые сверлят меня и дыру подо мной, чтобы я поскорее в нее провалилась, — Посмотри в окно — сейчас поздний вечер. Мы почти за городом. Ну и куда я тут сейчас пойду? Телефона, денег и ключей у меня с собой тоже, к слову, нет. Но это неважно, так как есть твои. — Ты что, вор, чтобы забирать мои вещи? — Серьезно? — в доказательство глупости моего вопроса парень просто поднял в воздух руки, запястья которых все еще были связаны, — Я вообще не из особо агрессивных, а уж бить или тем более убивать тебя точно бы не стал. Хотя ты явно напрашиваешься. Но всё же ты девушка. Я тебя трону, ты закричишь, сломаешься там как-нибудь и потом еще меня во всем обвинишь, а мне лишних судебных разбирательств не надо, и так одно уже набежало, что не особо хорошо отразится на моей карьере, — видимо, обстоятельства действительно действовали парню на нервы, ему пришлось на мгновение закрыть глаза, чтобы собраться с мыслями и продолжить, — Думаю, меня уже ищут. Так что пока тебя не нашли и у тебя есть время, можешь успеть написать всем своим подружкам в твиттере, какая ты молодец, и фотку в доказательство отправить. Сейчас я благородно попозирую, но позже тебя попросят это удалить. — Я не твоя фанатка, мне не нужны твои фотографии, и делать этого не буду. Меня даже в твиттере нет. — А зачем тогда ты это сделала? — лицо моего собеседника поразило настоящее недоумение. Возможно, сейчас он считает меня больной на голову, что будет вполне логично и обоснованно. А может, подозревает меня во лжи, ведь многие люди делают что-то, но из-за собственной же трусости и всепоглощающего стыда не признают истинных намерений, которые ими двигали. То, что сейчас происходит в голове у человека, сидящего прямо передо мной - если можно так выразиться в рамках автомобильного салона, конечно — абсолютно не имеет значения, поскольку при любом раскладе придумывать пути отступления мне все равно придется. Настало время того самого вопроса, который пришлось услышать уже не от своего внутреннего голоса, а извне. Только вот знать бы самой на него ответ. Правильно ли будет, если прямо сейчас я расскажу своей “жертве” всю суть своего преступления? Расскажет ли он это всё потом полицейскому на допросе или, может, своему адвокату? Очевидно, что да, воспользуется полученной информацией настолько, насколько это возможно, чтобы мое наказание было как можно жестче. Возможно, он и говорит так спокойно, даже кажется вполне себе понимающим и адекватным. Но даже самый адекватный и тихий человек так сделает, поскольку если смотреть здраво, то вполне ясно: мое поведение не лезет абсолютно ни в какие ворота. Собрав свою волю в кулак, я обдумываю предстоящие объяснения, делаю глубокий вдох и решаю разложить всё по полочкам максимально просто, но взвешивая каждое свое слово, которое через какие-нибудь пару часов запросто может обернуться против меня, а я этого не хочу. У меня определенно есть совесть. Но её не так много, чтобы наливать всем в праздничные бокалы на моих похоронах. — Мне пришлось. Это вообще всё не моя задумка на самом деле, — я решила проверить телефон на наличие сообщений или звонков от человека, которого бы очень хотелось заставить сейчас объясняться вместо себя. Но быстро мазнув пальцем по гладкой поверхности дисплея, я увидела лишь молчаливые нули и “был(а) в сети два часа назад”, — Нас должно было быть двое. Тех, кто тебя украдёт в смысле, я не планировала это одна. По правде сказать, я вообще это не особо планировала, меня привязали к обстоятельствам, но уже, похоже, это не важно. — Что значит “нас должно быть двое”? —могло даже показаться, что в глазах парня действительно читался интерес. — В последний момент моя подруга, на которой лежала половина ответственности и которая меня как раз заставила всё это делать, просто испугалась и сбежала, оставив меня наедине с тобой и статусом похитителя. — Молодец, что рассказала, — спустя некоторую паузу, услышала я в ответ. Почти на сто процентов я была уверена, что парень сейчас растрогается, потянется похлопать меня по плечу, но не тут-то было, — Только я уже записал всё на диктофон, так что тебе не повезло, — такое милое представление о человеке в миг сменилось желанием огреть его. Благо, вовремя вспомнилось то, что он говорил сам же немного раньше. — У тебя нет телефона с собой. — Он есть, просто ты не знаешь, где он, — было видно, что ответы генерируются у него на ходу, тогда как взгляд то и дело перебегал на что угодно, кроме меня, за что можно уцепиться. — А ты сам знаешь? — приходилось едва ли не давить в себе смешок. — Я всё запомнил, у меня хорошая память. — О, а это определено улика. — В любом случае я тебя сдам. Что делать теперь будешь? — весь этот разговор напоминал игру. Даже его вопрос был похож на детское “а? а?”, когда одному ребенку удалось одержать превосходство в споре о том, чей куличек больше и целее. Однако игра была вовсе не детской, да и на деле была взята из сценария для психологической драмы-триллера, где в конце меня обязательно ждет возмездие за содеянное и железная маска на все лицо. Что я буду делать, когда за мной приедет полиция, а мой похищенный и вправду расскажет, как всё было? Что я действительно буду делать тогда? — Вырублю тебя. — Ты даже бутылку открыть не можешь. — Эй! — этот парень явно опять нарывается. Еще пока не очень знаю на что, но нарывается, — Зато ты в отключке продрыхнуть два часа очень даже можешь.