«Пожалуйста, будьте осторожнее»
Слышен какой-то шум, будто ты оказываешься окруженным толпой, стоя прямо посреди одной из самых оживленных улиц города.
«Следующая...»
Раздается слабый лязг металла, а затем все умолкает, будто все звуки собрали воедино и плотно закрыли в коробке. Или же ты сам оказался запертым в ней?
«Соня, не спи» — слышится у самого уха. Голос такой мягкий и знакомый, но я никак не могу вспомнить, чей же он. Перед глазами мелькают полотна света и темноты, и я даже не могу понять, что вокруг меня, где я, а точнее даже когда. Мне кажется, будто меня легко покачивает, и я чувствую едва-едва уловимую вибрацию в воздухе.
«В такое время нельзя спать»
И я открываю глаза. Слишком яркий солнечный свет слепит, поэтому я прикрываю глаза ладонью и смотрю куда-то вниз, в сторону, стараясь поскорее привыкнуть. Взгляд бегает туда-сюда в поисках наиболее темного места, и таким местом, удивительно, оказываюсь я сама. И пока я стараюсь сконцентрироваться на “тёмном месте”, приятное мягкое тепло, обволакивающее меня, несмотря на прохладный ветер, соединяется воедино с картинкой, рисующейся перед глазами, и я понимаю, что смотрю на чёрную толстовку. Мне нужна ещё пара секунд, чтобы осознать, что я накрыта ей. Ещё пять на то, чтобы понять, что я этого однозначно не делала и, более того, вижу эту вещь впервые. И ещё десять, чтобы развернуть ее, осмотреть, разглядеть большую белую надпись на ней и наконец догнать, что это за вещь. Выражение лица изменяется с такой же скоростью, с какой в голове подбираются нецензурные выражения.
— О, ты уже проснулась, — как кстати слышу я довольный, возможно, даже радостный голос и уже знаю, кто его обладатель. Обернувшись, я замечаю рядом с собой Чанеля, развалившегося на скамейке. Вообще, почему он до сих пор здесь?
— Откуда взялась эта кофта? — решая не ходить вокруг да около, выдаю я, — Я же оставила ее в магазине!
— Ну, а я сходил и забрал ее оттуда. Ой да брось, можешь не благодарить, — намеренно растягивая лыбу, гордо заявляет парень. Невидимые солдаты бешенства в глазах уже достали свой арсенал, зарядили пушки и приготовились стрелять искрами в человека напротив, а я сама вполне рассматривала вариант отвесить ему оплеуху.
— Что значит забрал?! Ее же могли увидеть! — не унималась я, хотя мой собеседник плевал на мое негодование и искусно отражал удары. Неужели меня единственную волнует происходящее? Ах, да, точно, совсем забыла — это же я тут в бегах, а не он. А ведь еще спать тут развалилась, балда. Еще недавно заготовленную оплеуху в итоге я мысленно отвешиваю себе.
Парень расслабленно сидел рядом, закинув одну ногу на колено, а я взглядом отсчитывала в воздухе пятидесятый сантиметр между нами. И когда считать стало нечего, взгляд перепрыгнул на черты собеседника. Подумать только, прямо сейчас я сижу в парке и делю одну скамейку с известным человеком, и, пока его фанатки продолжают разглядывать его же фотографии в интернете вдоль и поперек, я делаю это воочию, даже не будучи поклонником. По правде говоря, это действительно несправедливо. И я знаю ещё одну совершенно несправедливую вещь — свою собственную глупость. Какой же надо быть глупой, чтобы пойти на поводу у кого-то и совершить преступление? Я буду наказана, и это все ещё будет несправедливостью для эгоистки, неспособной никак решить свою проблему.
— Ты уснула, и мне показалось, что тебе стало холодно. Поэтому я вернулся в магазин за толстовкой, — пояснил Чанёль. Он говорил это настолько просто, как будто только что рассказал о том, как по утрам выпивает стакан воды перед завтраком, тогда как на самом деле… проявлял заботу? Казалось бы, его должны волновать совершенно другие проблемы: каким СМИ отказать в интервью, в чем прийти на какое-нибудь мероприятие, как сохранить спокойствие и стойкость перед огромным количеством людей, а самое главное — как быстро и эффективно избавить себя от псевдо-похитителя, а уже и вовсе какой-то липучки в моем же лице. Давно стало не ясно, кто в большем замешательстве. Это ведь персона совершенно другого уровня с совершенно другими потребностями и возможностями. Однако прямо сейчас его беспокоит, что кому-то совершенно не близкому могло быть холодно, и вместо того, чтобы оставить всё как есть, пользуясь такой прекрасной возможностью, он проявляет заботу. И пока парень ждал какой-то ответной реакции на свои слова, я понимала, что он обычный человек, который разделяет со мной один и тот же мир.
С пару секунд после окончания предложения Чанёля я все ещё наблюдала за блондином, будто бы он продолжал что-то говорить. В голове я всё еще ставила точки своего затянувшегося на несколько километров многоточия. И когда последняя из них превратилась в запятую, я уже собиралась что-то возразить в ответ и даже открыла рот, набирая воздуха, но мне в лицо тут же прилетела та самая кофта, которой меня с головой накрыл парень. Прямо как птицу, клетку которой накрывают брезентом, чтобы она не пугалась. Или не болтала и не кричала, если особо говорливая, что даже чаще.
— И вообще, я перевернул ее логотипом вниз, раз тебя это так заботит, неблагодарная!
Пока я выкарабкивалась из-под толстовки и мысленно прощалась с теплом, которое она дарила, я слышала, что Чанёль встал со скамьи, намереваясь куда-то уйти. Придерживаясь тактики тотального контроля я стала еще активнее барахтаться под кофтой, чем, наверное, окончательно уничтожила свой авторитет.
— Эй, балда, — легонько пнув меня по ноге, обратился он, если эти всё ещё можно назвать обращением, — Поднимайся. Похоже, ты всё-таки влипла.
— Чего? — и кофта слетела с плеч, а вместе с падающим на колени черном полотном взору открылась такая пестрая и такая неприятная действительность, от существования которой у меня почему-то больно закололо где-то под сердцем, а к горлу подкатил ком. С высоты нескольких этажей одной стеклянной высотки на меня смотрел огромный экран. По нему, как и всегда, транслировался выпуск новостей. Вот только на этот раз в новостях была я, смотревшая точно в камеру. Казалось, будто прямо сейчас эта девушка с монитора смотрит мне же в душу, и мысль о том, что мы с ней — единое целое никак не хочет приживаться. С этого огромного экрана она смотрит на меня, свою крошечную копию, словно на ничтожную букашку. Неужели даже сама я осуждаю себя?
Вторую половину экрана занимал ведущий новостей, вероятно, вводящий зрителей своего канала в курс событий и все подробности произошедшего. Внизу же бежала полоса, дублирующая, дублирующая и дублирующая краткий анонс новости и все самые важные факты. Глаза бегали по белым буквам, будто бы с сумасшедшей скоростью по синей строке: “Объявлена в розыск”, “Свяжитесь с нами по номеру…”, “Полиция уже разыскивает”. Ком, засевший в горле, неумолимо увеличивался в размерах и давил, вызывая подбирающуюся всё выше тошноту. Поблизости не было никого, кроме Чанёля, но почему-то казалось, что прямо сейчас вокруг миллионы лиц, и каждая пара глаз сейчас уставилась на меня, прожигая взглядом. Неужели всё действительно так серьезно? Неужели не получится как-то просто решить этот вопрос? Когда всё успело зайти так далеко?
— Я...я, — буквы не хотели клеиться в слова, а звуки не желали быть произнесенными. Только и выходило, что открывать рот и глупо повторять одно и то же, будто бы что-то не дает сказать желаемое, будто бы сама пустота душит, вцепившись костлявыми пальцами в горло.
— Пойдём, — Чанёль подхватил меня за руку и в срочном порядке потащил по одной из парковых дорожек, стараясь уйти подальше от того здания с огромным экраном, с которого диктовался приговор. Ничего не оставалось, как согласиться на эту затею и направиться следом, даже не заметив, как где-то за спиной мягкая теплая черная толстовка рухнула на землю, окружив себя тысячами мельчайших пылинок, в миг пустившихся в пляс в лучах солнечного света. Через какое-то время мы уже пересекли часть сквера и проходили сквозь живые арки свисающих ветвей вдоль безлюдной дорожки, проложенной через парк. Здесь не было людей, не было экранов, телевизоров.
— Я думаю, если мы пойдем сюда, то уйдем в жилой квартал, — указывая рукой, декламировал Чанёль, уже намереваясь двинуться в ту сторону.
— Погоди, — мои ноги продолжали плестись, будто на автомате, а вот разум всё еще застыл где-то рядом с той лавкой и тем экраном, Всё походило на отчаянные попытки перепрыгнуть через стену, что вдвое выше меня самой. Вообще-то, мне в действительности было страшно, потому что я даже представить не могла, что со мной сделают за похищение человека да и, впрочем, сделают ли вообще хоть что-то. Но когда я понимала, что мне помогают, мне становилось еще непонятнее, во что превратится подобная ситуация, — Что ты делаешь? — лицо блондина отразило непонимание ситуации, посему мне пришлось углубиться в разъяснения — Разве ты сам не говорил, что мне нужно спокойно сдаться?
— Что? — остановившись, обернулся парень и мысленно переварил услышанное, — А, ну..
— Разве ты не делаешь хуже самому же себе, пытаясь мне помочь? — продолжала я. Пальцы всё ещё плотно сжимали ладонь, — Одно дело, когда виновата я и всё очевидно. Но теперь, — меня перебили, даже не дав мне продолжить мысль.
— Я изначально уже стал центром обсуждений и прицелом всех камер, — однако, будто бы прочитав эту самую мысль, Чанёль закончил фразу за меня, — Мой телефон наверняка разрывается от звонков, сеть трещит от комментариев, а я сам уже засветился с тобой на пару на паре сотен фотографий, — на момент мне показалось, что парень...гордится этим?
— Ты так говоришь, будто тебе всё равно на твою же репутацию. Ты же звезда. Почему же ты тогда помогаешь мне?
— Потому что там этого ничего не будет, всё будет как прежде, а мы будем даже не знакомы. А жаль, вообще-то, — на лице блондина сверкнула мягкая, даже немного горькая улыбка. Ситуация становилась всё абсурднее и абсурднее. Я чувствовала себя каким—то одним единственным клоуном, оставшимся на месте уехавшего цирка.
— Что? О чем ты вообще говоришь? — вопрошала я и тянулась за последней ниточкой, способной вытащить меня из колодца. Что происходит? Только одно могло быть хуже, чем это непонимание.
— Поднимите руки и медленно обернитесь! — послышался громкий голос за спиной, а пальцы моментально разжались. Инстинктивно я обернулась и увидела двух приближающихся офицеров полиции, вооруженных пистолетами, — Вы арестованы! Господин Пак, два шага назад.
Что происходит?
***
— Вас зовут Линь Юн? — проходя взглядом по распечатанному списку, озвучил свой вопрос детектив и вооружился шариковой ручкой.
— Да.
Мы сидели в небольшой довольно мрачной комнате вдвоем. В комнату вела только одна дверь, а через окно в стене можно было видеть соседнее помещение. Взглянув в это окно, я поняла, что на меня уставились еще три пары глаз, одни из которых были довольно знакомы, и именно их взгляд не вызывал дискомфорта.
— Вы давно живете в Сеуле? — монотонно бубнил детектив, рисуя домик, маму и папу на уголке какой-то бумажки в уже заведенном на меня деле.
— Нет, я только приехала из Китая, — четко ответила я, продолжая мельком осматривать обстановку вокруг.
— Приехали? Какова Ваша цель? — детектив бросил на меня короткий любопытный взгляд, а после вернулся к своему шедевру и дорисовал имеющейся семейке человечка с автоматом и улыбочкой. А потом собачку рядом. Ну прелесть, а не человек.
— Цель? — внезапно детектив заговорил о мишенях, и мне стало совершенно не по себе, — Почему.. почему Вы говорите об этом? Вы будете в меня стрелять?! — в поиске помощи я с надеждой посмотрела на Чанёля, стоявшего по ту сторону стенки с большим окном. В ответ он лишь посмеялся вместе с двумя офицерами, стоявшими рядом с ним.
— Боже мой, да что с ней не так? — на момент схватившись за голову, полицейский пояснил свой вопрос, — Я говорю, для чего Вы приехали в Корею?
Как только я поняла, что прежде просто неправильно поняла смысл иностранного для меня слова, громкое “фух” прокатилось по телу толпой гигантских мурашек, а воздух вновь стал попадать в легкие.
— Вас разыскивают в Китае, и теперь Вы решили, что Корея — лучшее место для того, чтобы быть в бегах? — и дыхательная система вновь отказала.
— Что?! Нет!
— Хорошо. В таком случае, — детектив отложил дело и опросный лист на стол, скрестил пальцы в замок и прямо посмотрел на меня, — Когда Вы приехали?
— Это было в июне, — на секунду я задумалась, а после поправила себя, — То есть апреле…. Или всё же летом? — пока я, подобно сапёру, усердно подбирала верный ответ, взгляд моих глаз устроил скачки по столу, что разделял меня и детектива, и цеплялся за всё, что попадалось на пути. Я пыталась вспомнить дату, высеченную на моем авиабилете, но картинка каждый раз расплывалась, а как только какие-то числа приходили на ум, то тут же разбегались в сторону, стоило только попытаться сконцентрироваться на одной из них. Что происходит? У меня склероз? — Не могу вспомнить, когда именно…
— Вы приехали одна? — не унимался полицейский, выжидающе прожигая меня взглядом темных глаз.
— Нет, я была с подругой, — живо ответила я,
— Как зовут подругу, с которой Вы приехали? Она тоже из Китая? — мужчина подложил кулак под подбородок и действительно задумался вместе со мной.
— Её зовут, — я была уже готова продолжить, как осеклась и поняла, что...продолжать нечего. Будто бы в мире не существует никаких имён, которые я, к тому же, могла бы знать. Почему я не могу ничего вспомнить? Меня чем-то напоили? — Подождите, мне всё-таки кажется, что я приехала одна.
— Я спрошу снова. Для чего Вы приехали в Корею? — должно быть, у детектива была прекрасная выдержка, однако происходящее походило больше на хорошо отрепетированную сцену, в которой этот мужчина прекрасно знал каждый мой ответ и был совершенно спокоен.
— Я приехала для того, чтобы, — но когда детектив уже был готов внемлить полученной информации и спросить что-то еще, я осеклась и вновь задумалась над ответом, — Чтобы… Для чего я приехала? Погодите, — я откинулась на спинку стула и схватилась за голову, пытаясь наскрести в памяти хоть что-то, но разум уходил от меня, словно вода сквозь пальцы, — Я, кажется, не могу вспомнить.
— Не можете вспомнить? Для чего Вы приехали?
Голова начала ужасно болеть, крошечные иглы пульсировали в висках. Так и хотелось схватиться за голову и сжать ее, пока она не рассыпалась на тысячи маленьких кусочков. Мысли вереницей кружились в мозгу, бились о стенки и создавали трещины. Трещин становилось больше, они превращались в пятна и закрывали мир передо мной. Еще мгновение и лицо детектива уже плывёт, превращаясь в какую-то невнятную кашу, совершенно не напоминающую некогда бывшего человека.
— Что происходит? Я не понимаю… — я вновь взглянула за стекло комнаты ожидания и посмотрела на стоявшего там блондина, как забитая собачка, потерявшая хозяина. Его легкая улыбка на совершенно спокойном лице стала последним, что я увидела прежде, чем мир обратился в мрак.
«Пожалуйста, будьте осторожнее»
Мне кажется, я уже слышала этот шум раннее, разве нет?
«Следующая...»
Погодите-ка…
— Эй, Юн, — раздался звонкий голос у самого уха, — Ты что, всё-таки вырубилась? Мы уже скоро подъезжаем, подъем, — кто-то толкнул меня в плечо, и голова загудела. С трудом я открыла глаза, и темнота прорезалась ярким солнечным светом. Мне потребовалось какое-то время, чтобы сориентироваться, что я вижу перед собой.
На меня в упор смотрели два красиво накрашенных глаза, принадлежавших моей подруге. Хихикнув надо мной, она отодвинулась и посмотрела что-то в своем телефоне. Вокруг сидело много людей, и...мы ехали в поезде метро.
— Посмотри какая красота-а-а!, — уставившись в окно, протянула подруга. Будто машинально, я последовала её примеру, открывая себе на редкость красивый пейзаж, вырисовывающийся за мутным стеклом. Минуточку. Получается…
— То есть, я сейчас спала? — помогая уяснить каждое слово пальцем, я будто бы соединяла невидимой ниточкой детали своей мысли ,которую пыталась донести.
— Да ты отрубилась почти сразу, как мы сели в метро! — сияя в улыбке, озвучила девушка и с заботой взглянула на меня, — Видимо, перелет на тебе знатно сказался. Ну ничего, после концерта обязательно выспимся. Что снилось хоть?
— Ну, я будто оказалась в корейской дораме, вела себя глупо и вроде как сделала что-то плохое, — с трудом шевеля мозгами, я отвечала на вопрос. Но как это обычно бывает, сложно вспомнить, что тебе снилось, кроме каких-то отдельных деталей, — Погоди, так ты меня подставила там!
— Что? Я? — удивлению девушки не было предела.
— Да-да, ты! Вот, значит, как ты ко мне относишься, да? Ну, я поняла, больше с тобой общих дел не веду. Вот только эта поездка, а потом обязательно тебя удалю из друзей, — я была практически серьезной, пока говорила это и наблюдала за реакцией подруги. А после вагон, в котором мы ехали, разразился звонким смехом, отчего пассажиры тут же одарили нас недовольными взглядами, а от особо ворчливых даже послышались какие-то негативные комментарии.
Выходит, всё то, что являлось для меня настоящими двумя днями, наполненными множеством событий, оказалось лишь сном? Сном, в который я окунулась после тяжелого дня. Выходит, ничего из этого не было в действительности? Минутку. А чего — “этого”? Похоже, я и сама уже не помню. Как интересно, порой, бывает, что мы видим в своих снах удивительные вещи, совершаем поступки, на которые бы точно не решились в реальной жизни, возможно, даже встречаем людей, с которыми навряд ли пересечемся вживую. А после просто забываем всё это, оставляя в памяти лишь какие-то отдельные крошечные моменты вроде чужой заботы и приятных улыбок, которые через какое-то время тоже забудем. Или может быть, сон это просто второй шанс, данный нам, чтобы мы могли не совершить каких-то ошибок?
***
— Обалдеть, Чонини! — распахнув глаза и придя в себя, с восторгом произнес Чанёль. Мордашку освещала яркая улыбка, а в тех самых еще недавно блаженно пркирытых карих глазах сверкали пятки тысяч носящихся как ненормальные чертиков. Поправив кофту, он поднялся с кресла, — Как ты это сделал?
— Ну, у нас у всех же есть какие-то способности, хён, — смущенно отмахнувшись, промурлыкал в ответ Чонин. На самом деле, он с огромным трудом сдерживал потуги расплыться в сладкой улыбке, как довольный котик и старался изо всех сил сохранить образ непоколебимого мачо, — Не просто так же у нас концепт такой.
— Нет, это и правда крутяк! — продолжал восхищаться блондин, а после вышел из комнаты следом за Чонином, — А можешь в следующий раз телепортировать меня в сон президента? Вот это смешно будет! - чертики вновь овладели им, запудрив ему мозги очередной навязчивой идеей, однако тут же скрылись из виду, стоило только парню выйти в кухню, - Ух ты-ы-ы!
Кухней правил прекрасный аромат жареного цыпленка, который мирно покоялся на противне в руках у своего создателя и блестел своими сочными боками. Долго не думая, Чанёль тут же полез к этому только минуту назад вынутому из духовки цыпленку. Однако стоило только кончикам пальцев коснуться горячей кожицы, как неожиданно ее тут же охватило пламя. Отдернув руку, парень принялся сдувать огонь и отмахивать курочку ладонью. Пожар был остановлен, но вот только некогда красивый цыпленок уже превратился в горелую тушку.
- Чанёль, - сквозь зубы процедил парень, державший этот самый противень в красочных руковицах. Казалось, что он вместе с тем, как он закипал, начинали неумолимо трястись стены в доме.
- Чонини, - выбрав лучшей для себя тактикой бегство, Чанёль поспешил удалиться из кухни следом за "непоколебимым мачо", - Так что насчёт сна президента? Сейчас самое время!
