Беспомощный город

Неро целует его руки. Покрывает поцелуями ладони, запястья, каждую трещинку, будто это сможет исцелить медленно разрушающееся тело или хотя бы продлить его срок. Внутри полыхает ярость [на самого себя], потому что время уходит, а он не может сделать ровным счётом ничего; он может только бросаться пустыми обещаниями и пытаться в них же поверить. Неро видит эти взгляды, полные жалости и сочувствия. Читает их: «он понапрасну загоняется» и «тут уже ничем не поможешь», — и бесится ещё больше, потому что — может быть — кому-то просто нужно оторвать свои задницы от удобных диванов и помочь ему. Потому что Ви не может умереть. Он ему не позволит. [и не простит себе] Неро сжимает запястья Ви немного сильнее, чем стоило бы, и сердце пропускает удар из-за навязчивого страха, что такими темпами он сам же его и сломает. Ви лишь отшучивается, что он [пока] не настолько хрупкий, но Неро видит, как с каждым днём трещин на его теле становится всё больше, а в голосе появляются нотки безысходности и смирения. Эти ощущения становятся его постоянными спутниками, потому что плана нет, помощи нет, идей нет, а он сам бежит на месте в своих безуспешных попытках что-то изменить. И Ви говорит ему: — Всё в порядке, ты не можешь перехитрить смерть. а Неро лишь огрызается в ответ и просит его «закрыть свой рот, пока я не сделал это сам». Неро не может потерять кого-то ещё. Неро не может потерять Ви. Если надо, в лепёшку расшибётся, но найдёт способ сохранить ему жизнь, потому что в чём смысл быть сильным, если он всё равно не может защитить тех, кто ему дорог. в-чём-тогда-блядь-смысл Неро варится в собственной злости и всё сильнее изматывает организм, забыв про сон и еду. Он бродит по городу, что-то ищет, пробегается по диагонали по старым пыльным [едва уцелевшим] фолиантам и рубит попавшихся под руку демонов, практически не возвращаясь к остальным, пока Данте не припечатывает его к стене однажды и не бросает ему серьёзное: — Полегче, приятель. Такими темпами число покойников только увеличится. Неро сбавляет обороты и возвращается к Ви, только чтобы заметить, что состояние того продолжает ухудшаться. Но они просто сидят вместе какое-то время, Ви продолжает увлечённо читать свои излюбленные стихи, будто всё в порядке. Будто у него в голове нет таймера, который прикидывает, сколько ещё времени у него осталось. Ви кажется совершенно спокойным, но Неро ловит каждое его движение, что указывает на обратное. Как он периодически нервно потирает ладонь или предплечье; как кусает губы; как хмурится, когда осознаёт, что мысли уплыли далеко не в ту сторону и он неотрывно пялится на одну и ту же строчку уже несколько минут. И для Неро это тоже становится испытанием. Потому что он вспоминает, что не может сидеть без дела и просто наблюдать, как Ви умирает. Это причиняет ему слишком сильную боль, и вскоре Неро снова вскакивает, чтобы испытать удачу ещё раз. [ещё один раз] [последний] [пожалуйста] Неро хочет уйти, и Ви просит его остаться. Всего лишь на несколько минут. И Неро хочется прижать его к себе и не отпускать, пока кто-нибудь другой не найдёт способ спасти его, а он пока побудет тут. Постережёт Ви, чтобы тот не додумался умереть в его отсутствие. Неро не знает, что было бы хуже. [реальность швыряет его с обрыва] [прямо на камни] [раздробив позвоночник]

***

В фургоне Нико громко играет музыка. Неро устал, от него воняет, а одежда пропиталась кровью и сукровицей. Ему бы в душ и баночку пива, и ещё восполнить потраченную энергию пиццей в компании остальных. Где-то снаружи Нико велит ему пошевеливаться [пока всё не съели], и у Неро даже нет желания с ней спорить. Он лишь качает головой с усмешкой и пытается найти среди всего хлама чистое полотенце, когда взгляд неосознанно натыкается на новый элемент хаоса, созданного гением в лице Нико. Неро замирает. Нико заваливается в фургон с возмущённым: «Шевели булками, блин!» — и замирает вместе с ним, когда понимает, к чему именно прикован его взгляд [у неё из лёгких вырывается тихое «ох»] [при желании в нём даже можно уловить нотку сожаления]. На небольшой прибитой к стене полке почётно стоит книга с огромной римской «V» на обложке, и позади неё лежит трость. [своеобразный алтарь] [дань памяти и уважения] — Чёрт, это было лишним, да? — взволнованно спрашивает она. — Я подумала… Два года уже прошло, чувак, у меня руки не поднялись кинуть их в гараж вместе с остальным ненужным хламом. К тому же, он всё-таки был одним из нас. Нико хочет продолжить, но Неро прерывает её взмахом руки. Рот непроизвольно дёргается в болезненной ухмылке. — Всё в порядке. — Окей, раз ты так считаешь… ждём тебя снаружи. — Знаешь, — Неро поджимает губы, и слабо качает головой, — повеселитесь там без меня. Ей это явно не нравится, но Нико видит, что спорить с ним бесполезно. [оставляет его на съедение собственным демонам] Кулак ударяется о стену, случайно сбивая с неё несколько «произведений искусства» Голдштейн, но Неро нет до этого никакого дела. Мудаки, кричащие о том, что время лечит, могут сожрать собственные трактаты. Нихера оно не лечит, образы прошлого мелькают перед ним столь ярко и чётко, будто всё случилось лишь вчера. И кажется, что дыра в груди только становится больше. У Неро кроме этой дыры и нет больше ничего. Он её заполняет и заполняет, и заполняет, но этого недостаточно. [всегда недостаточно] Потому что когда Неро вернулся из очередной вылазки, буквально сияющий от нахождения долгожданных зацепок, книга и трость были всем, что осталось от Ви. [кажется, он и сам умер в тот день] Он проебался.