***
« ...И сейчас... Я чувствую свободу. Ветер, солнечные лучи и дождевые капли. Я никогда не думал о том, какое великое значение несет за собой «жизнь». Я просто жил, тратил время на какие-то бесполезные вещи. Смешно осознавать, что ни один человек поистине не может оценить эту жизнь и тратит ее попусту. Но более того, мне смешно с самого себя. Мне смешно с человека, что считал себя выше всех, а сейчас в страхе трясется перед завтрашним днем.» Это был единственный день в году, когда Исин мог позволить себе не выходить из дома, не носить эти тугие бабочки, что чертовски душили его глотку, а, накинув поверх нижнего белья халат, разгуливать по своему особняку, прокуривая десятую по счету сигарету и запивая вкус ментола дорогим виски, в тихом и мирном одиночестве. «Чжан» — фамилия в округах известная, ни один прохожий не посмеет не знать о столь величественных людях, еще во время правления империи «Цин», именно семейство «Чжан» были первыми, кто перевез через «Великий шелковый путь» китайский шелк, чай и фарфор.* Исин был единственным сыном четвертого поколения, а после хорошо спланированного террористического акта, случившегося 1 марта 2011 года в Куньмине, он стал единственным членом великой семьи Чжан. Данный теракт произошел, пока, по семейной традиции, все члены династии наслаждались поездкой по Китаю.** В тот день, первого марта, Исин был сильно болен и по настоянию врача остался один в огромном семейном поместье. С тех пор и по наши дни, Исин никогда не выходил на работу в этот день. Нет, он не выходил не только на работу, он даже не переступал порог собственного дома, считая этот день проклятым для семьи Чжан. Для конкретно самого Исина. За семь лет Исин превратился в высокого и накаченного брюнета, с довольно-таки недурной внешностью. Единственное, что считал для себя недостатком Исин, было его зрение, которое пострадало в результате его детской болезни. Какой именно болезнью страдал он в то время и по какой причине зрение уже не восстановить — не знает никто, об этом даже не было записано нигде: ни в истории болезни, ни в базе данных больницы, ни в ежедневнике его матери. Но Чжан с этим смирился, он просто принял как факт, что его глаза странного сероватого оттенка и что без очков он не может жить, ведь линзы каким-то странным образом пропадали сразу же после их надевания. И сегодня, на восьмой год с того инцидента, Исин по-прежнему не изменял своим традициям — он остался дома. В этот раз, не желая тратить попусту день, он решил обойти весь семейный особняк, в том числе и старую огромную библиотеку его дедушки. В детстве Исин часто там бывал и по многу раз перечитывал те или иные произведения, но, после смерти его дедушки, что-то просто не позволяло Исину зайти туда вновь. Какая-то невидимая сила каждый раз отводила его от этой огромной двери в другую сторону. Он просто не мог найти эту комнату, но не в этот раз. В этот раз он дошел до нее достаточно быстро и, не теряя ни минуты, тут же распахнул массивную деревянную дверь и вошел внутрь. Огромная комната, по правую и левую стороны которой стоят высокие деревянные шкафы с книгами в несколько рядов, и большой проход, что ведет вперед к какой-то неизвестной обособленной дополнительной комнате. Здесь ничего не изменилось за последние восемь лет. Все предметы стоят на своих местах, как их и оставил дедушка. Что было удивительным, так это чистота полок: ни одной пылинки. Но Исин не поспешил обратить на это свое внимание, плавно двигаясь к самому сокровищу - к центру семейной библиотеки, что хранило правду об этом мире. Знал ли об этом Исин? Нет, он даже никогда не задумывался о том, что же такого может находиться в этом таинственном месте. Чжан не верил в мистику, он не верил ни во что, что нельзя было объяснить с научной точки зрения. Более всего, он не верил в то, что не мог видеть своими глазами. А правда о мире? Связана ли она с мистикой и потусторонними силами? Связана ли эта правда с историей создания этого мира и самый главный вопрос, откроется ли она в конце концов Исину? Ему оставалось пройти каких-то три шага, чтобы узнать секреты этого мира, как он услышал звук разбивающихся чашек и громкий женский крик за своей спиной. — Нет! Ты не должен заходить туда! Чжан обернулся и увидел молодую девушку, одетую в Ханьфу***. Ее губы были накрашены темно-бордовой помадой, а глаза были светло-серого оттенка, будто потерявшие всякую возможность видеть, более того, на голове у девушки красовались настоящие кошачьи уши! Длинные золотые серёжки, что были на ней, сразу же бросились ему в глаза. Чжан был готов поклясться, что этот предмет украшений принадлежит его покойной матери, и потому, сам того не замечая, Исин быстрым шагом подошел к ней и, ничего не говоря, резкими движениями снял их с ее ушей, тут же бросая на пол. — Кто ты, черт возьми, та... Исин не успел договорить предложение до конца, как что-то жгучее коснулось его щеки. Пощечина. Теперь же его серые глаза стали еще более серыми, становясь и вовсе не похожими на естественные, но так похожими на ее. — Да как ты смеешь?! Ты, жалкий человек, которому осталось всего лишь около семи дней, прикасаться к священным реликвиям этого мира! Исина будто ударили еще раз. И еще. Он просто не мог поверить, что девушка, которая каким-то странным образом оказалась здесь, в его доме, мало того, что назвала его жалким и надела материнское украшение, ударила его по щеке, так еще и говорит что-то непонятное о его скорой смерти. Пока Чжан гипнотизировал стену с книгами напротив, девушка успела поднять золотые сережки и надеть их обратно. — Что ты там сказала насчет того, сколько мне осталось? Что ты вообще знаешь? Да я живее самого живого в этом мире! — нервно произнес он. Причина, по которой Исин стал нервничать, проста: его неоднократно преследовала мысль, что его старая детская болезнь так и не была вылечена врачами, хоть по всем показателям у него была норма. — Неужели не замечал цвет своих глаз? Ты проклят, дружок, и как только твои глаза полностью зальются серым цветом — ты умрешь. И знаешь, кто тебя проклял? — уже тише произносит она, подавляя дрожь в собственном голосе. — Я, я - та самая, кто знает о тебе больше всех. Хранительница секретов мертвых и та, которую создал... создал тот, кому я действительно была нужна. Была... В это было трудно поверить, но как только она договорила о себе, то перед Исином появились песочные стеклянные часы, парящие в воздухе, что были проколоты снизу так, что песок высыпался в два раза быстрее и это означало лишь одно: время Исина рассыпалось сквозь пальцы и этому не верить уже нельзя было. Она взмахнула своей рукой и странно засмеялась, пытаясь скрыть свои глаза, что были полны слез. Веки Исина становились все тяжелее и тяжелее, и он, будто бы потерявшись в бытие, провалился в сон.***
Когда с Исином было покончено, девушка вернулась в библиотеку и зашла в ту самую тайную комнату. Эта комната казалась обычной, кровать и парочка прикроватных тумбочек, шкаф, ковер... Ничего необычного, кроме... окна. В середине библиотеки стояла комната, окна которой таинственным образом выходили то ли на улицу, то ли в другое место, и сейчас они смотрели в нечто черное, из которого показался высокий мужчина, что был еле виден в темноте. Он остановился напротив окна, а затем медленно подошел к нему, заглядывая, но не отваряя. — Он не любил тебя, Суджин... — тихо шепчет мужчина. — А если бы любил, то никогда бы не позабыл, поведясь на проклятие. — Я знаю.