"Милый, не надо..."

       Мысли Елены, пропитанные эмоциональным переживанием и трепетным волнением, крутились исключительно вокруг Деймона, который в этот миг сидел напротив нее, опустив задумчивый льдистый взгляд в тарелку с неаппетитным и приготовленным Кэролайн салатом. Елена смотрела на его идеальную грациозную фигуру за столом, хаотичные угольно-черные волосы и невероятно красиво сидевшую на нем темно-синюю рубашку, воротник которой он небрежно поправил, прежде чем поднял светящиеся голубым холодным огоньком глаза на нее. Шатенка едва заметно вздрогнула от внезапности, не ожидая того, что он всё-таки поднимет на нее свои глаза и подметит это нелепое наблюдение. Деймон показал ей нахальную и неоднозначную ухмылку, а Гилберт, замаскировав смущение под маской недовольства, повернулась в сторону неподалеку сидящего за большим круглым столом Клауса.        — Поэтому и не нужно мешать виски с водкой… — с веселым азартом в ярко-зеленых глазах подытожил рыжий Майклсон, поведав всем свою забавную историю приключений, случившихся за один пьяный вечер. Дженна оглядела мужа с шуточным упреком, но остальные с трудом подавили собственный смех. Елена же просто показала фальшивую улыбку, не вслушиваясь в чужие голоса и полностью направив всё свое внимание только на брюнета, что еле терпел такой изучающий и тяжелый взгляд.        — Извините, мы на минутку. — тихо и хрипловато возразил Деймон, прервав гулкие обсуждения друзей, и, кивнув Гилберт, встал из-за стола и в сопровождении шатенки вышел из столовой в коридор, оставляя позади себя продолжающих смеяться и беззаботно разговаривать людей. Никто из них не подивился странному напряжению между Сальваторе и Еленой, поэтому они спокойно остались наедине без лишних допросов и объяснений.        — Что происходит? — устало вздохнув, сказал брюнет, и его тон означал не вопрос, а замечание, которое сопровождалось его раздражительностью в серо-голубых задумчивых глазах. Сальваторе с недовольным ожиданием уставился на девушку, но Елена не спешила с ответом и лишь нелепо устремила свои глаза на идеальное очертание его тонких, манящих бледной сладостью губ, которые смогли приковать ее затуманенный карий взгляд. — Елена? — снова требовательно спросил он, пытаясь вернуть ее улетевшее в мысли сознание в реальность, но Гилберт, не успев пробудить внутри парня даже малейшее удивление, неожиданно коснулась его губ своими. Она чувствовала теплоту и нежную мягкость этого касания, наивного и чистого. Деймон не мог ожидать этого поцелуя, что так и не смог преобрести страстность, и лишь своей чувственностью шокировал Сальваторе, который с удивлением приподнял брови, уставившись на медленно отступившую от него Елену. — Что… Что это было? — едва настроив свой вмиг охрипший голос, запинаясь, спросил Деймон, окатив девушку удивленным взглядом голубых глаз и соблазнительной улыбкой.        — Просто… Я захотела тебя поцеловать. — легко ответила Елена и снова подалась вперед, собираясь с вновь подкатившей нежностью впиться в его губы, но Деймон поспешно остановил девушку и аккуратно взял ее за хрупкие плечи, стараясь очаровательной и будто насмехающейся улыбкой успокоить ее встревоженный его отказом взгляд.        — Не надо… Этот поцелуй я уже ожидаю, поэтому… Вряд ли я смогу остановиться. Ты же знаешь, как на меня действуют твои поцелуи… — Деймон заглянул прямо в ее погрустневшие карие глаза, и тихо кашлянул, боясь, что голос совсем предательски сядет. Елена с растерянностью опустила глаза и, борясь с пугающим ее саму желанием соприкоснуться с его губами, просто подарила парню теплое объятие. Она обхватила его своими хрупкими руками, цепляясь за его крепкую спину, а Деймон сильно прижал ее стройное тело к себе, несказанно радуясь этому странному, но невероятно приятному, как сладкий аромат ее волос, моменту. — И что это всё-таки было? — по-прежнему не отпуская ее из своего стального, но нежного объятия, с той же хрипотцой спросил брюнет, но Елена лишь тяжело вздохнула, содрогнув свое тело и заставив вследствие этого Деймона ощутить холодок пробежавших по его коже мурашек.        — Просто… Знаешь… — замявшись, начала говорить девушка, но крепко прижавшая ее к вкусно пахнущему мужским одеколоном телу рука придала ей уверенности. — Сегодня Уэс сказал, что… Что всё изменилось в последнее время, и мне стало лучше… Не знаю, что именно случилось, но я понимаю, что сильно нуждаюсь в тебе. Он сказал, что это новый этап и… В общем, я готова снова попробывать что-то чувствовать к тебе, Деймон. — на миг она сделала паузу, посмотрев в красивое серьезное лицо брюнета, который с неподдельным внимание принимал ее слова, что скрытым радостным блеском проявлялось в его голубых глазах. — Всё может получиться, Деймон… Только если ты мне в этом поможешь… Понимаешь, мы должны хотеть всё вернуть вместе. И ты, и я. Вместе, Деймон. Я знаю, что иногда веду себя слишком странно, но мы должны преодолеть это. Чтобы снова всё было как раньше…        — Меня уже начинает бесить, что ты настолько ведомая, Елена. — только теперь отстранившись друг от друга и отцепив объятие, сказал Деймон с искренней серьезностью в бархатистом голосе. — Когда Уэс сказал тебе отречься от меня, чтобы прийти в норму, ты не разрешала мне даже касаться тебя. Когда же Уэс сказал, что ты пришла в норму, то ты сама кидаешься на меня даже в самый неподходящий момент.        — Дело совсем не в нем. Потому что я всегда хотела, как ты выразился, «кидаться» на тебя, но мне нужно было повременить с чувствами. Не проявляя их, я какое-то время отходила от своего шока. Но теперь-то всё становиться лучше, Деймон… — тихим полушепотом выпалила Елена и нервно откинула назад каштановые волосы, спадающие на плечи. Сальваторе, который не знал куда деться от подступившей теплотой во всем теле, что выражалась страстью в его соблазнительном прищуренном взгляде, быстро заглянул за угол, убедившись в их уединенности, и снова повернулся к девушке. Он так же внезапно, как она сама несколькими минутами ранее, подлетел к ней и, аккуратно взяв ее за подбородок, повторил поцелуй, даря ее невероятно заводящих его губам чувственную нежность совсем детского поцелуйчика. Каснувшись ее губ всего-то на миг, он вновь отпрянул от нее, своими счастливыми и ликующими серо-голубыми глазами продолжая смотреть в упор на нее, смущенную и растерянную.        — Раз всё становиться лучше, тогда скажи мне, признайся уже наконец, что хочешь меня. И мы сразу вернемся домой. Просто скажи. И мы забудем обо всех этих тупых обидах длинною в четыре месяца, про твою долбанутую истерику, про мои измены. Про всё, Елена. Мы просто поедем домой и продолжим то, что сейчас начали. Поцелуи, объятия, секс… Плевать как, плевать где и сколько. Только скажи. — теперь уже окончательно сорвавшимся и осипшим голосом прошептал Деймон, и собственные слова смогли разжечь несколько зарядов огня по его телу, которое как и кожа Елены содрогалось от мурашек. Затуманенный взгляд брюнета требовательно и выжидающе смотрел на шатенку, и она, то ли дивясь его словам, то ли едва держась над подкосившихся из-за бешенного ритма сердца и электрической пульсации внизу живота ногах, поддалась подсознательной растерянности и легкому страху, прислонившись к холодной стене коридора.        — Я… Я хочу тебя. — уверенно произнесла Гилберт, уже не понижая громкого тона своего голоса, который вряд ли бы расслышали сквозь эмоциональные вопли и смех в столовой. Эта фраза, короткая и многообещающая, магически подействовала на них обоих, обдавая новой горячей волной и разжигая свирепое желание, какое управляло резкими движениями Деймона, что поспешно схватил Елену за руку, до боли сжав ладонь, и быстро направился в столовую, остановившись с девушкой, выдающей свое волнение через проступившие на шее красные пятна, на пороге.        — Извините, но нам срочно нужно уехать. — жестко и четко проговорил Сальваторе и вместе с Еленой сбивающимися быстрыми шагами направился к выходу, вынуждая Клауса и Рика поспешить за ними в прихожую.        — Всё в порядке? — с тревогой в голосе и испугом в ярко-зеленых глазах спросил Клаус, прежде чем Деймон, подгоняя девушку лежащей на ее спине ладонью, со скрипом открыл массивную дверь.        — Более чем. — не в силах сдержать глуповатую улыбку, ответила Елена и неоднозначно переглянулась с Деймоном, который был единственным, кто смог расшифровать в карих глазах ясную решительность и нежность, сияющую и в его немного похотливом прищуре. Тоже переглянувшись, Аларик и Майклсон обменялись лишь непониманием, а потом молчаливо проводили куда-то торопящихся Елену и Деймона.        Спустя несколько недолгих минут, перенасыщенных напряжением и едва сдерживаемым, уже больным желанием, черная Феррари с недопустимо молниеносной скоростью неслась по прямой дороге, освещаемой прогоняющими мрак подступающей ночи ярко-желтыми фонарями. Всю дорогу, которая темной полосой асфальта размыто пролетала под колесами, они ехали молча. Елена, растворяющаяся в громкой музыке, вжималась в сидение, а Деймон, ощущая каждой клеточкой своего тело напряженное тепло девушки, крепче сжимал в руках с побелевшими костяшками руль, пока находящееся на грани терпение ее не перешло. В какой-то момент рука Деймона неожиданно для шатенки легла на ее колено, и она с испугом в карих глазах оглядела его ладонь, что крепче сжала ее ногу и заставила Гилберт вздрогнуть. Тяжело вздохнув, девушка медленно перевела взгляд на Сальваторе, который напряженно таращился на дорогу, не отводя своего внимания. И в этот миг, уверенно распрощавшись со своим здравом смыслом, Гилберт позволила себе странную мысль, что подтверждала ее радость. Она действительно была рада своему решению надеть на этот ужин короткое бледно-голубое платье вместо синих джинс, которые не позволили бы ей ощутить плавное движение ладони Деймона, чьи пальцы проскользили вверх по ее ноге. У Елены почти остановилось и без того сбивчивое и неровное дыхание, когда он, не сбавляя сумасшедшей скорости, каснулся тонкого кружева ее трусиков. В машине продолжали громко раздаваться басы музыки, но это не помешало брюнету расслышать приглушенно простонавшую его имя Елену, что откинулась на спинку сидения с новым отчаянным вздохом. Без единого возмущения девушка позволяла себе ощущать невероятное наслаждение, что уже через миг после его властного касания накрыло ее пьянящей волной, заставляющей ее забывать обо всем на свете. Забывать про собственные мысли, вместо которых в голове крутился только один силуэт, лицо, голос. Деймон.        Подъехав к дому и резко затормозив, Сальваторе убрал свою руку, сразу же получив возмущенный взгляд Гилберт, вызывающий в нем искренний смех. Ее щеки раскраснелись, то ли от смущения, то ли от разгорячившего ее кожу возбуждения, а Деймон похотливо облизнулся, встретившись с ней таким же шальным и страстным взглядом, и получил несильный удар в плечо от невыдержавшей его издевки Елены.        Влетев в дом и не отпуская из своих рук стройное тело шатенки, Деймон прямиком прошел в гостиную, одним только взглядом выгнав сидевшего там Мейсона на улицу. Словно полностью потеряв все свои воспоминания и раздумья, Елена прыгнула на Деймона, обняв опешившего от ее натиска парня, и повисла на нем, позволяя мужским ладоням крепко сжимать ягодицы и перемещаться на ее спину, задирая платье.        — А ты действительно хочешь меня, малышка… — обвитый руками и ногами висящей на нем Елены, он нахально улыбнулся и прошептал ей это на ухо, чувствуя жар ее тела.        — Да, но ты меня хочешь больше. — усмехнувшись, ответила Елена и прошлась влажными губами по его шеи, спрыгнув с него обратно на ноги и потянувшись к кожаному ремню на его джинсах.        — И всё-таки я недооценивал психологические способности Максфилда. — Деймон посмотрел на девушку с улыбкой хищника и жадно поцеловал ее в губы, сплетаясь с ней языками под влиянием страсти и похоти. — Так ты простила меня? — резко оторвавшись от губ Гилберт, хрипло спросил брюнет с неестественным блеском радости в ярко-голубых глазах.        — Не ломай кайф, идиот! — она снова впилась в его губы и тихо застонала сквозь глубокий поцелуй. Он, не отрываясь от нее, двинулся в сторону большого кожаного дивана, вынуждая ее пятиться назад, и опустил девушку на диван, придавливая своим телом.        — А сегодня в спальню не хочешь? — ледяные глаза внимательно изучали ее, но Елена отрицательно закачала головой и снова потянулась к его губам. Еще долгую вечность она могла бы лежать на широком диване, ощущая тепло и приятную тяжесть крепкого тела нависающего над ней Деймона, но их прервал внезапный и настойчивый стук в дверь, что заставил брюнета неохотно оторваться от девушки и ответить на такой же назойливый звонок телефона.        — Какого черта, Локвуд? — недовольно прорычал он в трубку и с серьезным взглядом убрал от своей уже выпуклой ширинки цепляющиеся за пряжку ремня пальчики Елены, что игриво закусила губу, но потом обиженно сузила глаза, когда Деймон сполз с дивана и направился в сторону дверного стука.        — Мистер Сальваторе, поверьте, я пытался ее остановить, но она сказала, что Вы ее ждете и… — голос охранника звучал чересчур виновато, и Деймон не дослушал его, уронив телефон после того, как распахнул дверь и отступил на шаг.        — Здравствуй, Деймон. — мягко и слишком приветливо произнесла женщина, сумевшая до сжимающего сердце волнения удивить Деймона, что до сих пор прибывал в парализованном оцепенении и, шокированно выпучив ярко-голубые глаза, без возможности заговорить таращился на внезапно пришедшую гостью. Она, в скромном темно-зеленом платье, с собранными в аккуратный пучок темными волосами, с глупой улыбкой стояла на пороге, но потом вынужденно попятилась назад, когда Деймон тоже вышел на крыльцо-веранду, с грохотом захлопнув дверь и впустив в яркую синеву своих безошибочно узнавших эту женщину глаз нескрываемую ненависть. Он с особым презрением оглядел ее с головы до ног, с пренебрежением узнав и эту стройную невысокую фигуру, и эти всегда по-хитрому добрые глаза, и дурацкую, никогда не покидающую ее чуть вытянутого лица улыбку.        — Какого хера ты сюда приперлась?! — сквозь зубы прорычал Деймон, готовый прокричать эти слова во всю мощь собственный ярости, но куда-то исчезнувший впоследствии непередаваемого шока и эффекта неожиданности, а точнее нежданности, голос не позволил ему этого. Женщина опустила глаза, не решаясь хоть что-то возразить Деймону, которого захлестнула волна гнева и брезгливости к пришедшей персоне. Однако спустя какой-то миг она вновь взглянула на него, посылая через глубокого зеленого цвета зрачки наверняка фальшивое сожаление.        — Сынок, Деймон, разве ты не пригласишь меня войти? — мягко произнесла Лили, и этот отвратительный огонек доброжелательности и вежливости на ее противном для него лице стал крайней точкой его последнего спокойствия, что разбилось под учащенными ударами его сердца.        — Убирайся отсюда. Я не шучу. Проваливай. — по-прежнему тихим, но до холодка на коже стальным голосом прорычал Деймон, но женщина попыталась сделать шаг ближе к нему, отчего он резко отпрянул назад, врезавшись крепкой спиной в дверь и ощутив быстрый приход ноющей боли. Проигнорировав ее, он продолжил испепелять мать холодной ненавистью своего синего, потемневшего от накатившего гнева прищура. — Я сказал убирайся! Сука, проваливай отсюда!        — Деймон, дорогой, пожалуйста успокойся… Прошу, выслушай меня… Давай поговорим, а? Давай зайдем к тебе в дом, поговорим… Хочешь? — раздражающе пролепетала она, пытаясь успокоить, утешить его грозно восставшие эмоции, но вся эта наигранная нежность и доброта ее непоколебимо улыбчивого лица лишь пробуждало в брюнете больше отвращения и неприязни к ней.        — Я ничего не хочу касательно тебя. Съебывай отсюда, понятно? И если ты, тварь, снова посмеешь хоть приблизиться к этому дому я лично задушу тебя. Понятно?! Убирайся! Сволочь… — он, не способный взять под контроль собственные эмоции, немигающим взглядом холодных, но неравнодушных, прожигающих ненавистью взглядом уставившись на Лили, что только сейчас, под напором его суровых оскарблений и жесткого голоса вздрогнула и медленно попятилась назад, словно пытаясь удалиться от свирепого зверя, собирающегося с острыми клыками накинуться на нее. И эти клыки у Деймона были. Его слова, презрение, жестокий взгляд на бледном и выражающем лишь грубую, серьезную неприязнь были его главным оружием, что колючей ноющей болью в сердце отдавась внутри его матери. Она полностью осознавала справедливость его отношения к ней, что нагло появилась на пороге его дома спустя восемнадцать долгих и изматывающих его совсем детские чувства лет. И оттого ей было горько на душе, которая делилась печалью с блестевшими от слез глазами, что бурлила внутри женщины ненависть к самой себе.        — Деймон, дорогой, не кричи… Я думала тебе отец сообщил о моем приезде, и ты готов увидеть меня, но… Деймон… — не успела писклявым и смешивающимся с тихими всхлипами голосом пробормотала Лили, но Сальваторе лишь нервозно усмехнулся и отвергулся от нее, не желая видеть фальшивых слез на ее нагло добром лице с наигранной нежностью к его персоне.        — С отцом я разберусь самостоятельно, а ты должна только наконец-то понять мои слова. Убирайся остюда. Убирайся. — Деймон со звириной дикостью зыркнул на нее, кивком указал на ворота и поджал губы, справляясь со своей взбесившейся злостью.        — Ладно… Значит, попробуем поговорить завтра. — тихо, почти шепотом сказала она и направилась прочь от дома, на ходу вытирая слезы, что были для Сальваторе не больше, чем театральное представление. Женщина поспешно ушла с территории, сразу же сев в серебристую машину, водителя которой Деймону так и не удалось разглядеть, но, несмотря на ее уход, внутри парня продолжила закипать по венам ярость.        — Какого хера, отец? Почему ты ничего не сказал мне?! — на эмоциях прокричал Деймон, влетев в дом отца. Джузеппе не сразу распознал причину внезапного налета парня, который наплевал на предостережения строгой охраны и с грохотом двери ворвался в большой дом. Деймон, увидев опущенного в сонливость отца, догадался, что тот весь вечер провел в своем кабинете и теперь с усталостью на печальном лице встречал рассвирепевшего сына. На крик брюнета в прихожую вышла Викки, что с той же окутавшей ее дремотой тихого и покрытого тусклым светом ламп дома на лице переглянулась с мужем, и Деймон поймал в их глазах разочарование и тоску.        — Сын, ты же понимаешь, что я не мог сразу сказать и вот так вот собраться с мыслями… — замявшись, чуть дрожавшим от волнения голосом затараторил Джузеппе, но в ответ парень только нервозно усмехнулся и с прежней злостью в синих глазах посмотрел куда-то в сторону, словно поражаясь таким отговоркам отца.        — Я хотя бы знал, что эта мразь припрется! Эта сука решилась прийти, а ты даже не сказал? Ты меня удивляешь, отец… — Деймон с прежним раздражением прорычал это, и в глазах его отца до сих пор тлела растерянность и сожаление, словно вся эта вина в его лице была справедлива.        — Сын, но ты же знаешь… Надо было подготовить тебя, потому что маленький ребенок это серьезно… Да и в таком возрасте… Ну… — прогнав мимо ушей всю полученную от брюнета тираду, опечаленно возразил Джузеппе, погрузившийся в собственные мысли, но потом с удивлением уставился на Деймона и быстро осекся, упрекая себя за невольно сказанные слова. — Стоп. Кто приперся?        — Какой ребенок? — обменявшись с отцом наивысшей степени удивлением, что дополнялось загоревшимся недоумением в лицах каждого, переспросил Деймон, и только сейчас полученная информация начала раскрываться шокирующими догадками в его голове.        — У нас с твоим отцом будет ребенок… — аккуратно и мягко ответила за мужчину Викки, вмешавшись в разговор, и получила голубое сияние ошарашенных глаз Сальваторе младшего, который резко отвернулся от тяжело вздохнувшего отца.        — Ребенок?.. Серьезно? — до сих пор не имея и малейшей возможности поверить во внезапную и ударевшую в него подобно шаровой молнии весть, округлив глаза, вновь переспросил парень, но, несмотря на его неодобрительный шок, Викки не могла скрыть проплывающую в ее глазах радостную нежность, что совершенно инстинктивно появилась вместе с улыбкой.        — Сынок, послушай… — заговорил Джузеппе, не зная, что должен был сказать или же что наоборот не следовало бы произносить. Деймон лишь вновь пустил нервозную усмешку, и его отец взялся за голову, почувствовав быстро налетевшее головокружение.        — Нет, отец, это ты послушай. — с той же неуемной злостью и разочарованием прошипел брюнет. — Ты — идиот. Какого хера? Зачем? Как? Она же, блять, просто на твои деньги и дорогие шмотки повелась, а ты, дебил тупоголовый, вляпался во всё это! Ладно. Ладно, я принял тот факт, что ты тупо нашел содержанку, который не противно спать с тобой за деньги. Но, черт подери, ребенок? Ребенок! Она из тебя все деньги вытянет и съебется, а у тебя на старости лет шарики за ролики заехали! Прости, конечно, но это я понять ну никак не смогу…        — Деймон, послушай… — вновь затараторил Джузеппе, чье волнение начало набирать обороты, но парень уже без единого слова на всех парах вылетел из дома, шумно захлопнув дверь. Он бежал прочь от того дома, людей, слов просто потому, что совершенно не знал, что должно было бы быть в этой ситуации. Конечно, он ожидал любого удивительного факта касательно его ничего не стоящего ему матери, чьи действия давно потеряли какой-либо смысл и оправдание, но узнать подобное его разум никогда не был готов даже в мыслях. Деймон сразу же помчался на бешенной скорости, которая набирала темп и рев, как его бьющееся в неестественном ритме шокированное сердце, что делилось своей свирепостью с льдисто-голубыми глазами. Снова зазвонил телефон, и Сальваторе с яростью резких движений ответил на звонок, расслышав невозмутимый голос Сент-Джонса.        — Да, Энзо, я смогу приехать. Прямо сейчас. В моем клубе. — уверенно и четко ответил Деймон, едва сумев вовремя провернуть руль и увернуться от ехавшей машины, случайно вылетев навстречку и получив омерзительный писк сигнального гудка. — У меня вторая линия.        — Деймон, всё в порядке? — обеспокоенно проговорила Елена, и парень крепче сжал телефон, когда этот мягкий голос подкинул гнева и растерянности его сознанию.        — Прости, но всё охуеть как плохо. Мне надо отвлечься от всего этого дерьма. — уже спокойно, но совсем отчаянно ответил он и, не слушая больше встревоженного лепета девушки в динамике, отключил телефон и бросил на пассажирское сидение, крепче вцепившись в руль. И в мыслях был лишь один буйственный ком — злость, нервозность и полная потеря собственного контроля.