***
Эдвард взглядом проследил за каплей дождя, стекающей по стеклу машины. Уже давно наступило утро, но из-за заволокших небо туч видимость была не лучше, чем безлунной ночью. — Значит, некий мститель за Убежище? — предположил Гордон. — Вспомни его. — Эдвард пренебрежительно поморщился. — Он не спланировал бы это всё в одиночку. Не тот уровень. Кто-то покрупнее стоит за организацией вот таких неудавшихся мстителей. Гордон ничего не ответил, но по его виду было понятно, что он с этим согласен. Эдвард достал из нагрудного кармана пиджака какой-то листок. — Что это? — Осмотрел его карманы. — Эд пожал плечами. На бумаге была неаккуратно нарисована какая-то схема. — Он говорил про Аркхэм. — Да… — подтвердил Нигма скорее автоматически, чем осознанно. — Это… Это похоже на какой-то из заброшенных блоков… Отделение интенсивной терапии. Самый отдалённый и обособленный блок на территории Аркхэма. Был заброшен после падения мостов. — Я позвоню Буллоку, соберём подкрепление и… — Нет, — категорично отрезал Нигма. — Откуда мы можем знать, сколько таких мстителей по всему Готэму? Что их нет в полиции? Может, сотрудники Аркхэма тоже в сговоре? Я не знаю, сколько сейчас в Готэме родственников тех, кто погиб в Убежище, но знаю, что их много и что каждый из них мечтает пустить мне пулю в голову. И Освальду с Ли заодно, — прибавил он. — Того человека кто-то прислал, чтобы он привёл меня туда. Возможно, там же Освальд и Ли. Его скоро хватятся, и тогда времени у нас немного. Придётся идти одним. — Взрыв в Аркхэме не был несчастным случаем. Кобблпот стоит за этим, так ведь? — вдруг спросил Гордон. Эдвард нахмурился и бросил на него напряжённый взгляд. Отрицать это не было никакого смысла: Джеймс идиотом не был и сам уже сложил два и два. — Не знаю, в курсе ли ты, но после твоего суда, пока ты был в Аркхэме, люди поднимали мятежи с призывом отменить мораторий на смертную казнь, и твоё дело фигурировало как основной аргумент. — Эдвард нахмурился. Таких подробностей он не знал, и поступок Освальда теперь предстал в его глазах в совершенно другом свете. — Если бы не тот взрыв, у них, вероятно, всё получилось бы. Кобблпот прекрасно понимал твоё положение. Видя напряжённость и враждебность во взгляде Нигмы, он добавил: — Мне неинтересны махинации Пингвина. Я больше не коп. Все в городе были уверены, что ты давно мёртв. Я пытаюсь понять, кто ещё мог знать, что твоя смерть — спектакль. Кто смог бы организовать подобное? — Я не знаю, — ответил Эдвард и отвёл взгляд. В груди начало зарождаться подозрение. Дорога до Аркхэма прошла в молчании. Каждый думал о своём. Перелезание через ограждение и продирание через заросли — это, вероятно, самая активная физическая деятельность Эда за последние несколько месяцев так точно. Эдвард морщился, когда наступал на ногу, на которую неудачно приземлился, и старался не отставать от Джима, проделавшего всё с такой лёгкостью, будто занимался подобным каждый день в качестве разминки. Аркхэм пугал своей необъятностью. Высокие каменные стены давили, ветер продувал до костей, а скульптуры ангелов, вооружённых мечами, словно в любую секунду были готовы слелеть со своих пьедесталов, чтобы свершить правосудие. Так отчаянно бороться за свою свободу и снова прийти сюда, но уже добровольно, — это, конечно, та ещё ирония, но не особо смешная. Блок, о котором говорил Эд, действительно был заброшен, но примятая трава выдавала чьё-то присутствие. Внутри помещения, у бывшей стойки регистратуры, стояли двое мужчин, оба вооружённых автоматами. — Придëтся им подыграть, — сказал Гордон, высунувшись из-за угла. — Что? — возмущённо переспросил Нигма, сразу догадавшись, о чём он. — Я не собираюсь быть приманкой или… — А у тебя есть идеи получше? — громким шёпотом спросил Джеймс. — На стрельбу пол-Аркхэма сбежится. Эд зло посмотрел на него и, всем своим видом показывая недовольство, вышел вперёд и завёл руки за голову. Гордон наставил на него пистолет, пытаясь, насколько это возможно, скрыть своё лицо. — А вот и виновник торжества, — ехидно сказал один из охранников прокуренным голосом. — Подожди, — напрягся второй, как только Джеймс подошёл ближе и слабый свет лампы осветил черты его лица. — Это не… Гордон оглушил первого прикладом пистолета, а второго — ударом локтя в лицо. — Нужно затащить их за стойку, — сказал Гордон, и, пока он на секунду отвлёкся, один из охранников вдруг оклемался и с криком набросился на него со спины. Нигма среагировал и ударил его каким-то куском трубы. — Спасибо, — сдержанно произнёс Джим, переведя взгляд с бессознательного тела нападавшего на Эдварда. — Оставайся здесь и следи за входом. Я проверю помещение. Как только Гордон отошёл достаточно далеко, Эдвард вышел в какой-то длинный коридор. Расстояние между параллельными камерами здесь было намного шире, чем в обычных блоках: вероятно, раньше сюда отбывать свой срок отправляли смертников или особо буйных пациентов. Нигма медленными осторожными шагами прошёл вглубь здания. Освещённость была почти нулевой, и хоть Эд знал, что каждая камера составляет не более трёх шагов в длину, каждая из них казалась чёрной дырой или пещерой, из которой не выбраться, стоит сделать в неё хоть шаг. Путь Эд освещал небольшим фонариком, но его ресурса хватало только на то, чтобы смотреть под ноги и случайно не наступить на кусок арматуры или труп крысы. Обходя какое-то нагромождение из кусков обрушившегося с потолка бетона, дерева и ещё весть знает чего, Эдвард слишком близко подошёл к одной из камер. Как только он сделал шаг, чьи-то руки схватили его, и Эд сильно ударился спиной и головой о стальные прутья. Одна рука зажала ему рот, вторую, с чем-то холодным и острым, поднесли к шее, очень близко к артерии. — Даже не вздумай кричать, — прошипели ему в ухо. О господи. Эдвард без труда узнал бы этот голос в любых его интонациях и в любой возможной для него октаве. — Я же сказал, — отреагировал тот на неразборчивое мычание Эдварда, являвшееся попыткой объясниться. — Заткни уже свой рот! Эдвард сильно, до крови, прикусил палец, и нападавший с возмущённым возгласом «ау!» наконец немного ослабил хватку, позволив сказать: — Освд!.. Да отпусти же… Хватка тут же разжалась, и Эд, потирая пострадавший затылок, обернулся и увидел Освальда с изумлённым выражением на лице и с поблёскивающим куском зеркала в руке. — Эд?! Нигма не нашёл ничего лучшего для ответа, чем запоздало кивнуть, всё ещё потирая затылок. На воротнике рубашки расплылась ярко-красная клякса: Освальд всё-таки немного задел его. — Я думал, ты… не ты, — растерянно оправдался Освальд. — Что ты здесь делаешь? Почему ты в Готэме? Ты знаешь, что… — Освальд, — предупреждающим тоном прервал его Нигма. — Давай сначала уберёмся отсюда. Эд присел на колено рядом с замочной скважиной и вооружился набором отмычек. Свидание затылка с железной решёткой стало не лучшим дополнением к не проходящим неделями мигреням, и Эдвард оказался не готов к любым вопросам, отличным от подтверждения своего имени. Как только замок поддался и послышался победный щелчок, вдали по коридору эхом отразились шаги. Слишком грузные и вальяжные, чтобы принадлежать Гордону. Эдвард распахнул дверь, схватил Освальда за предплечье, и так сильно, что на нём наверняка останется синяк, и прошептал: — Бежим. И хоть Эд со всем уважением относился к давней травме давнего друга, он не сбавлял шаг и время от времени почти тащил его за собой, если тот начинал отставать. — Сюда. Здесь запасной выход. Как же Эд, будь у него время об этом задуматься, поблагодарил бы себя в прошлом, изучившего и на практике, где это было возможно, и в теории каждый уголок, каждый проход и каждую трубу в системе вентиляции этой трижды клятой лечебницы. Не учёл только одно: заброшенные здания имеют свойство разрушаться. Предположительный выход наружу был загромождён огромной монолитной плитой с торчащей из неё арматурой, и было легче сразу убиться, чем попытаться через неё пройти. Как можно быть таким идиотом, Эд? Свет фонаря с противоположной стороны коридора становился всё ярче. Эдвард растерянно осмотрелся по сторонам. Если твой план заключался в том, чтобы вас обоих прикончили здесь, то он выполняется успешно. Эд попытался визуализировать в голове план здания, но только что идеально отрисованная картинка напрочь стёрлась из памяти, словно повредился жёсткий диск и экран монитора выдавал «такого файла не существует». — Эд! Нигма не знал, который раз Освальд пытался его позвать, и обратил на это внимание только сейчас, когда Кобблпот потряс его за плечо. Тот указывал пальцем куда-то вверх. Вентиляция. Точно.***
— Идём. — Эдвард плотнее запахнул пальто и, хоть на улице не было холодно, повязал шарф так, чтобы скрыть нижнюю половину лица. — Ты серьёзно маскировался вот так весь день? — спросил Освальд, не сдержав смешок в голосе. — А нужно было повесить на себя табличку «Я не Эдвард Нигма»? — съязвил Эд в ответ. Освальд смотрел на него пару секунд, пытаясь совладать с предательски подпрыгнувшими вверх уголками губ, а потом вдруг рассмеялся. — Что ты делаешь? — растерявшись, спросил Эдвард полушёпотом и огляделся по сторонам. — Нас же заметят. Но Освальд не останавливался и лишь прикрыл рот рукой. Эд до победного сохранял серьёзное лицо, но, посмотрев на Кобблпота, тоже улыбнулся, а потом негромко рассмеялся. — Надеюсь, кто-нибудь из персонала любезно предоставит нам в аренду свою машину, — сказал Эдвард. — Пойдём уже. Это место жуть наводит.***
Эд распахнул дверь в свою старую квартиру и, сделав пару шагов внутрь, чуть не споткнулся о стоящую на проходе швейную машинку. Как он и предполагал, здесь уже несколько лет никто не жил. Сдать жильё, где произошло убийство, о котором писали во всех газетах, было слегка затруднительно даже для такого города, как Готэм, а сам владелец, возможно, и вовсе покинул город. Воду всё ещё давали по расписанию, а где-то её и вовсе не было. Главный источник питания города, Готэм-ривер, на долгое время был непригодным для использования, и водопроводные трубы просто лопнули от морозов и из-за отсутствия обслуживания. На улицах нередко собирались целые очереди людей с баклажками, бутылками и ведрами, старающиеся получить свои несколько литров питьевой воды. Электричества и прочих благ цивилизации здесь, конечно, тоже не было, как и во многих районах города, где не стоят генераторы, но идти Эдварду больше было некуда. Да и вряд ли их будут искать здесь. По крайней мере, не сразу. — Всё чисто. Можешь заходить. Освальд аккуратно закрыл дверь на засов и немного неуверенно последовал за Нигмой. — Эд, перед тем как ты что-либо скажешь, я хочу, чтобы ты знал, — начал Освальд виноватым тоном. — Мне очень жаль, что я так поступил с тобой. Эдвард слушал, но не совсем понимал, о чём ему говорят. Волна адреналина спала, накатила накопившаяся усталость, но ещё сильнее — эйфорическое чувство облегчения. Всё вокруг стало таким иллюзорным, Эд будто не был участником происходящего. Голос Освальда звучал словно и где-то за пределами комнаты, и в его голове одновременно. Может, он отключился в машине Гордона и сейчас сидит там, прижавшись лбом к стеклу? Или лежит в отключке на полу кабинета Освальда? Эд несильно ударил себя ладонью по щеке. Освальд всё так же стоял перед ним, живой, относительно здоровый, не считая пары синяков, небольшого воспаления на имплантированном глазе и укушенного пальца. — Мы должны были сначала всё обсудить. Но, понимаешь, обстоятельства были несколько… Что ты делаешь? — А? — Эдвард не сразу понял, о чём он, а потом резко убрал руку от лица. — Просто проверял… кое-что. Освальд нахмурился в недоумении, но на всякий случай понимающе кивнул. — Я говорил, что жалею о своём поступке. Это было… ну, понимаешь, очень… Освальд запнулся, путаясь в мыслях и боясь, что Эд из-за этого поймёт его неправильно, но доформулировать предложение не успел: Эдвард подошёл к нему и обнял, тяжело опустив подбородок ему на плечо. Когда-то Эд очень часто обнимал его, но это было словно где-то в прошлой жизни. Освальд обхватил его обеими руками и сжал ткань его пальто настолько сильно, будто, ослабь он хватку хоть немного, сорвался бы в пропасть. — Я всегда знал, что ты жив. — Единственное, что произнёс Эд едва слышно. Освальда никогда не покидал страх всё испортить. Слишком хрупким было их восстановленное доверие друг к другу, слишком размыт статус взаимоотношений. Он так сильно дорожил тем, что Эдвард был рядом, что просто не мог себе позволить уничтожить всë одним неосторожным словом или жестом. Но внезапность встречи и нахлынувший адреналин развязали ему язык. — Всё было таким бессмысленным без тебя, Эд, — начал он полушёпотом. — Знаешь, мысль о том, что я больше никогда тебя не увижу, была невыносимой. Я был потерян. — Он обхватил Эда за плечи и взглянул ему в лицо, слегка улыбнувшись. Его глаза влажно заблестели. — Ты значишь для меня очень многое. Я так рад, что ты рядом, так рад, что ты в порядке. Я многое понял для себя за эти месяцы. Я никогда не понимал настолько точно, что чувствую. И, мне кажется… Хлопнула дверь подъезда, и чьи-то грузные шаги эхом раздались по коридору. Эдвард встрепенулся и моментально отстранился от Освальда, хватаясь за пистолет за поясом брюк. Он наставил пистолет на дверь, взвёл курок и кивком головы указал Освальду пройти вглубь помещения. Тот послушался и быстро вытер с щёк напоминание о минутной слабости. Тишина, звон ключей, щелчок замочной скважины. Какой-то обитатель просто пришёл к себе домой. — Нам нельзя здесь оставаться надолго, — сказал Эд, пряча пистолет, но всё ещё не сводя взгляда с двери. — Освальд, — он обернулся, — что было перед тем, как ты оказался в камере? Ты помнишь что-то о нападавшем? Как это произошло? Может, у тебя есть кто-то на подозрении или… — Подожди-подожди, Эд. — Освальд поднял руку в останавливающем жесте. — Сейчас нам ничего не угрожает. Мы можем разобраться в этом позже, в более… располагающем к этому состоянии. — Ты думаешь, что… я сейчас плохо соображаю? — неуверенно спросил Эдвард, и его взгляд погрустнел. — Что? — Освальд не сразу понял, что тот имел в виду. — Нет… Я думаю, что тебе нужно отдохнуть. — Пока мы не знаем, кто за этим всем стоит, отдых — непозволительная роскошь, — категорично заявил Эдвард. — Хорошо, — примирительным тоном ответил Освальд. — Давай хотя бы присядем. Я не очень помню подробности… Все было как обычно. Потом я ушёл в свой офис в Айсберге, и… — На этот моменте голова Эдварда съехала с поддерживающей её ладони, но тот сразу же выпрямился. — Дальше всё смутно. Как будто я был в клубе, а потом сразу оказался в камере. Эд уснул сидя на стуле и уронив голову на согнутую в локте руку, но выражение его лица осталось взволнованно-серьёзным.