Разный кофе

Долорес, вымотанная до невероятности, чувствовала, что у неё нет сейчас сил даже на выяснение того, почему Его Величество Номер Пять оказался этим вечером рядом с её домом и уж тем более зачем подслушивал разговор с тем парнем. Маккартур устало прошаркала на кухню в поисках чего-то расслабляющего. Пятый неустанно следовал за ней и был непривычно тихим. Кода девушка наконец-то нашла старинную заначку вина и с характерным звуком открыла бутылку, Харгривз как будто вышел из транса и откашлялся. - Что? – Маккартур, не поднимая глаз, разливала вино по двум бокалам. - Хотел извиниться, что услышал то, что не следовало. - Ха, можно подумать, что ты правда сожалеешь. Но я слишком хорошо знаю тебя, Пятый, или знала… Во всяком случае ты не особо пытался противостоять искушению и крайне доволен, что узнал сразу столько информации. Не кривись, будто это не так. Я слышала твои мысли. Хотя, какая разница, - с этими словами она протянула Пятому вино, а сама с бутылкой и своим бокалом в руках направилась куда-то наверх по лестнице. - Ты куда? - В спальню, - Долорес обернулась и хитро прищурилась, - Можешь присоединиться. Пятый нервно сглотнул, категорически отказываясь себе признаться, почему от этих слов начинает нервничать. Эта реакция не укралась от девушки и она, громко хохотнув, пояснила: - Расслабься, я просто устала и хочу полежать. У меня в комнате есть кресло – можешь в него приземлиться. Когда они добрались до комнаты, бокал Долорес уже был наполовину пуст, а ботинки потерялись где-то на лестнице. Пошлёпав голыми ногами до кровати, девушка поставила на тумбочку вино, а сама завалилась поперёк того, что было её местом для сна. Пятый опустился в довольно удобное кресло неподалёку и, закинув ногу на ногу, стал потягивать из своего бокала, наблюдая за Долорес. Она немного полежала в тишине и вдруг заговорила: - Пятый, а почему ты сказал, что я твой единственный родной человек? - Потому что так и есть, - Харгривз искренне пытался сохранять самообладание. - Но у тебя же есть семья – братья и сёстры, мама… - Моя мать – это робот, а братья и сестры – кретины, с кучей тараканов в голове, которым нужно объяснять всё по миллиону раз, и даже тогда не факт, что до них всё дойдёт. Единственный более-менее адекватный член семьи – это Ваня, но и она тоже не подарочек. Долорес села на кровати и посмотрела на Харгривза. В её глазах были одновременно и злость, и разочарование, но больше в них было боли. Номера Пять пробила дрожь. - Пятый, я говорила тебе, что родители погибли, но не говорила – как. Они разбились в автокатастрофе. Отец не справился с управлением, потому что за что-то разозлился на меня, а мама пыталась его успокоить. Он ударил её, хотя этот удар предназначался мне. Вообще он часто злился. Долорес немного помолчала, нервно перебирая пальцами покрывало. Пятый не торопил её. Он чувствовал, что это что-то очень важное, и, возможно, он первый, кому Долорес решила это рассказать. Девушка сделала пару глотков и продолжила: - Когда отец злился, то его взгляд становился таким...таким стеклянным и в тоже время прожигающим. Он смотрел на меня или скорее сквозь меня и надвигался. Каждый его следующий шаг был громче и заставлял съёживаться от страха. И когда до меня ему оставалось всего пару шагов между нами всегда вырастала мама. Она стояла, одной рукой задвигая меня подальше, а другую выставив вперёд и всегда говорила твёрдо, но не очень громко: «Успокойся, Лу, это же твоя дочь». На этой реплике голос Долорес дрогнул. Номер Пять резко встал и в следующую секунду уже сидел рядом с Маккартур. Она заговорила вновь: - Иногда это срабатывало. Он отступал, взгляд прояснялся, он извинялся и уходил на задний двор, чтобы остудиться. Мама вслушавалась и, как только он закрывал дверь, хватала меня, уволида в комнату и укладывала спать. Но иногда.... Иногда это не срабатывало. И тогда следующее, что я помню после слов мамы, это звук удара и мама лежащая на полу, держащаяся за щёку и всё ещё пытающаяся меня заслонить. Знаешь, что было потом? Я убегала в комнату и пряталась под кроватью, в то время как внизу мой садист-отец бил мою бедную маму! Наутро после этого она всегда была с кучей синяков и кровоподтёков на лице, руках, и Бог знает, что было под одеждой. Один раз он сломал ей руку. Долорес замолчала и потянулась к бокалу, но Пятый остановил её, перехватив руку. - Не стоит, - спокойно проговорил он. Девушка перевела уставший взгляд на Харгривза, вздохнула и опустила руку, но Пятый её отпускать не собирался. - Знаешь, мы с отцом внешне были очень похожи и это всегда замечали наши гости. Они говорили: «У вас такая очаровательная дочь, копия отца». После таких вот слов я плакала целую ночь, боясь, что я правда на него похожа. Прошли годы, и я научилась подавлять внутреннюю агрессию, по крайне мере в разумных пределах. Но сейчас…сейчас мне так хочется тебя поколотить, Пятый, ты бы знал. Долорес криво усмехнулась и смахнула непрошенную слезу. Номер Пять слушал. - Семья не всегда идеальна, Пятый, но твоя и в правду хороша, по сравнению с некоторыми. Следующие минут 30 они молчали. Долорес методично напивалась (теперь престарелый ребёнок не пытался её останавливать), а Пятый переваривал всё, что только что услышал. Сказать, что после этого рассказа он переосмысл отношения с семьёй, нельзя, но первый шаг был сделан. Он ведь не ненавидел их, напротив – старался заботиться, пытался спасти весь этот чёртов мир от Апокалипсиса и прежде всего их. Просто слишком сложно доверять людям после…всего. Пятый отставил бокал и, засунув руки в карманы, подошёл к окну. На дворе была глубокая ночь и это навевало воспоминания об их общем с Долорес прошлом. Пятый хотел что-то сказать и уже сделал вдох, но его прервали: - Я пойду в душ, если ты не возражаешь. Хотя, почему ты должен возражать? Ха-ха! Маккартур удалилась в ванную, а Пятый отвернулся обратно к окну. Рука в кармане нашарила бумагу. Харгривз вытащил свою находку и понял, что это то самое семнадцатое недочитанное письмо. Он присел на кровать и, собравшись с мыслями, продолжил чтение. «….чтобы не случилось в моей жизни, будь мне хоть тридцать, хоть пятьдесят, хоть сто лет, я всегда буду верить в тебя, Пятый. Я всегда буду ждать. Ведь я люблю тебя всё также крепко, как и в день, когда ты пропал. Всегда твоя Долорес» Пятый откинулся назад. Она любила его с тех самых пор. Спустя десять минут на пороге комнаты показалась Долорес. На ней был лёгкий тёмно-синий халат. Взгляд был более ясный, чем когда она уходила в душ. Пятый вернулся в вертикальное положение. Девушка присела на край кровати и заглянула в листок, тут же узнав письмо. - Всё прочитал? - на лице Долорес играла лёгкая улыбка человека, который сейчас должен услышать что-то приятное и прекрасно знает об этом. - Да, - только и смог сказать Пятый, который изо всех сил пытался смотреть девушке только в глаза и никуда больше. - И что скажешь? - Ты всё ещё думаешь и чувствуешь то, о чём написала тут? - Я всё ещё люблю тебя, если ты об этом, - довольно легко и слегка удивлённо ответила Долорес, как будто это было слишком очевидно, чтобы спрашивать, - Так ты ответишь на мой вопрос? - Ты сама прекрасно знаешь. - Я не читаю твои мысли почти с одиннадцати лет, за исключением сегодня. И потом, хочу, чтобы ты это сказал сам. - Я люблю тебя. Халат с плеч Долорес упал практически в следующее же мгновение.