Драбблы

Было написано под песни прекрасной polnalyubvi, а особенно под «Заплетаю ветер на коротких волосах» и «Не покидай меня никогда, море». Если хотите, можете послушать для атмосферы.

— Он — дракон! Мерзкое отродье Акатоша! Только подумай, скольких людей он погубил! — в исступлении кричала Дельфина. Эсберн стоял чуть позади, но по поджатым губам и косым взглядам было видно, что он не полностью согласен со своей спутницей. — И это чудовище ты защищаешь?! — А скольких он спас, — звонко и твёрдо отвечал ей девичий голос.       Они спорили уже не первый раз, но каждая стояла на своём и не хотела уступать.       Впервые этот разговор Дельфина завела в Храме Небесной Гавани. Она настаивала на том, что пора покончить с эрой драконов, уничтожить Партурнакса и остатки армии Алдуина. Но для девушки это было неприемлемо. Она просто сказала «нет» и ушла не оборачиваясь. В спину ей летели крики и проклятья, обвинения в предательстве идеалов организации, но её это волновало мало — в первую очередь она заботилась о том, как бы побыстрее попасть на Монавен*, добраться до учителя и предупредить его об опасности. В конце концов, никаких клятв верности клинкам она не давала и идеалов их не поддерживала. Да она даже Алдуина убивать не хотела! Но тот просто не оставил ей другого выбора: либо выжить и вернуться к Партурнаксу с победой, либо умереть, позволив миру и всём дорогим ей людям исчезнуть. Да и три древних героя как-то не горели желанием поддержать её попытку переговоров.       Поэтому первенец Акатоша был повержен, а она, не жалея коня, гнала к подножию горы, совсем не замечая, что остатки клинков тенью следуют за ней.       День уже не раз сменила ночь, когда Драконорождённая наконец добралась до Высокого Хротгара. Седобородые не встречали её, предаваясь глубокому сну в своих постелях. Девушка пролетела через главный зал, выскочила во двор и, не сбавляя скорости, понеслась по ступеням к арке, ведущей на вершину горы. Клинки, чуть отстав, продолжали следовать за ней.       Так они и оказались на Глотке Мира — месте, куда было не попасть обычному человеку, если он не владел силой голоса, конечно. Преследователи ту’умом не обладали, но оказались достаточно хитры, чтобы следовать за Довакин, которая и избавила их своими стараниями от сильнейших порывов ветра на пути. — Каждый достоин второго шанса. Он искупил свои грехи спасением человечества от Алдуина. И не один раз! Сколько ему ещё нужно демонстрировать свою покорность перед людьми?! — Он предал его, предаст и тебя! Как ты не понимаешь, глупая девчонка, что драконам не место в мире людей! Мы — клинки, и наше предназначение… — женщина сделала шаг вперёд, но тут же закрылась щитом, услышав предостерегающий рык дракона, возвышавшегося в напряжённом ожидании за спиной Довакин, которая, в свою очередь, оборвала гневную тираду нордки словами: — Я не клинок и никогда не приносила вам клятвы. Вы просто решили, что раз я Драконорождённая, то просто обязана быть на вашей стороне, но это не так. Вы серьёзно помогли в битве с Пожирателем Мира, не спорю, но кто знает, как бы сложилась история, если бы мы не встретились. Возможно, мне бы даже не пришлось убивать Алдуина! — Ты и сама понимаешь, что это невозможно, — тихо вмешался Эсберн, покачав головой. — Он слишком сильно ненавидел людей. — Мы этого не знаем… — горько прошептала девушка, отвечая то ли на первую, то ли на вторую часть фразы старика. — Но хватит о мёртвых, их время ушло, нужно думать о живых, и я сейчас говорю не только о павшем драконе, а о тех, кто… — начала было девушка, но была перебита вновь взорвавшейся Дельфиной: — Я об этом и говорю! Мы не можем ему доверять, понимаешь? Драконы коварны и хитры, он задурил тебе голову! Ты идёшь по неверному пути. Лучше отойди в сторону, девочка, потому что правосудие свершится — с тобой или без! — Она встала в стойку с катаной на изготовку. Эсберну не осталось другого выбора, кроме как последовать примеру своей компаньонки. В одной его руке вспыхнул огненный шар, в другой — фиолетовая сфера призыва.  — Правосудие и справедливость — два главных человеческих заблуждения. Ни того ни другого не существует как таковых — всё творят люди, — Довакин также приготовила свои парные стеклянные клинки, источавшие свет ледяного зачарования. — Мы же не стремимся отправить в Этериус* преступников, отсидевших в тюрьме и не искупивших своей вины ни словом, ни делом, так почему же вы хотите лишить жизни моего учителя?! — гневно зашипела она. Партурнакс пригнул голову к земле, готовясь изрыгнуть пламя на любого, кто попытался бы навредить его ученице. — Почему ваш гнев не направлен на солдат? Они ведь ничуть не лучше драконов, даже хуже! Убивают, грабят, насилуют, но все считают их героями и воздают почести! — девушка всё больше и больше распалялась. Нараставшее напряжение от угрозы клинков, недовольство сложившейся в Скайриме политической ситуацией — всё это выплёскивалось наружу сейчас. — Братья Бури защищают интересы Скайрима и его народа!  — Они выполняют приказы человека, решившего, что он может диктовать народу свои алчные желания о захвате власти в обёртке гражданской войны за религию и независимость! Никакая война не даст людям того, что они действительно хотят — мирной жизни! — Талмор хочет подчинить себе империю! Они будут использовать нас как скот, мы для них ничто! И пока в мире существуют драконы, мы никогда не сможем победить в этой проклятой войне. Они нападут со спины тогда, когда мы меньше всего будем этого ожидать! Все они жаждут власти. Без исключения! — начавшая было снова кричать, женщина вздохнула и продолжила уже куда более спокойно: — Послушай, девочка, так действительно надо, я понимаю, ты привязалась к нему, ведь он был твоим наставником в развитии силы голоса, но… — но снова была перебита. — И слышать не хочу. Уходи, Дельфина, ты знаешь, что вам не победить нас сейчас. Вас слишком мало, а ученики Партурнакса и мои друзья не оставят вас в покое.       Клинок только поджала губы и, немного поколебавшись, с резким щелчком вставила катану в ножны, а следом за ней Эсберн с видимым облегчением развеял удерживаемые заклинания. — Я ещё вернусь, Довакин, так и знай, свой долг я выполню, даже если мне придётся убить тебя, — проговорила она и, гордо вздёрнув подбородок, отправилась к склону горы.       Эсберн немного задержался и, смотря в спину удаляющейся женщине, тихо начал: — Не держи на неё зла, Тизарини. Её воспитывали в ненависти к драконам, по-другому она не умеет, — он перевёл взгляд на Партурнакса. — Я бы хотел быть твоим союзником, мудрый дова, но Дельфина права: время драконов на исходе. Люди должны идти своим путём, избавившись от бремени прошлого. — Зу миндок ни, джур*, я знаю это, смертный… Но немного — тид* — времени у нас осталось, и я доживу своё так, как пожелаю сам, — второй сын Акатоша выдохнул струйку тёплого воздуха в затылок Драконорождённой. Из-за резкого перепада температуры по её спине пробежали мурашки. — Тебе пора, йорре* без голоса нет места на Монавен.       Эсберн ушёл следом за своей спутницей. Конфликт временно был решён, но все понимали, что это лишь отсрочка, пока клинки не придумают новый план, как покончить с драконами раз и навсегда.       Тизарини Тараллен по прозвищу Хладный Клинок с тяжёлым вздохом бухнулась на колени. — Ну наконец-то они ушли, я уж испугалась, что нам придётся драться. Не хотелось бы их убивать, — она грустно покачала головой. — Это лишь начало, мейль мал фадон*, тузе* придут снова, и в следующий раз не будут говорить с тобой. Они… мей арк крин*… И глупы, и смелы… И целеустремлённы. — Лучше бы их стремление не было направлено на нас, — буркнула она себе под нос. — В любом случае у нас есть время, прежде чем они решатся напасть. Что мы будем делать? — Тараллен подошла к Партурнаксу и провела кончиками пальцев по его морде, на что дракон утробно рыкнул и прикрыл глаза. — Ждать. И учиться. Ты всё ещё не в полной мере владеешь силой своего голоса. — Я не спрашиваю о том, что мы будем делать сейчас! Что будет, когда они вернуться? Я не хочу убивать их, они хорошие люди, просто мы с ними… — она замялась, подбирая слово, — не сошлись во мнениях.       Со стороны младшего брата Алдуина послышался смешок. — Гм, да, если это можно так назвать, — Вытянув шею выше головы, Тизарини, дова всмотрелся в небо и задумчиво промолвил: — Только йорре правы, наше время пришло… — Но я не хочу отпускать тебя, — прошептала она и её губы задрожали так, будто она пыталась сдержать слёзы.       После первого посещения наставника седобородых она частенько заглядывала на гору: спросить совета, поразмышлять над словами силы, получить ни с чем не сравнимый опыт прожитых лет и просто поболтать на отвлечённые темы с хорошим другом. Проведённое с драконом время было просто чудесным. Всегда, когда у девушки опускались руки, она приходила к своему учителю и тот волшебным образом вселял ей уверенность в себе. Рядом с ним она всегда чувствовала умиротворение, и даже время, казалось, обходило Монавен стороной. Они были знакомы уже долгое время, и героиня Тамриэля просто не представляла свою жизнь без него. А тут он вдруг согласился с Клинками и собрался исчезнуть! И безжалостно вырвать часть её сердца!       Жгучая обида растекалась по венам с каждой прошедшей в тишине минутой.       Партурнакс долго молчал, из-за чего в груди Драконорождённой всё скручивалось и переворачивалось. Пара непослушных слезинок всё же сорвалась с её глаз и побежала по щекам. — Мы должны уйти, — медленно, делая ударение на слове «должны», будто всё ещё раздумывая над чем-то, начал он с протяжным рыком, — но кто сказал, что нам нужно слиться с потоком времени уже сейчас? * Помнится мне, ты мечтала посмотреть леин*, мир, — Партурнакс с намёком перевёл взор на девушку. — Хочешь сказать…? — рассеянно начала она, но, потупив с минуту, взвизгнула и накинулась на дракона с объятьями, повиснув на его шее. — А куда мы отправимся? В Хаммерфелл? В Валенвуд? В Морровинд? Саммерсет? Чернотопье? Хай Рок? Посмотрим на башню белого золота? А может, Эльсвейр? Там говорят оч-чень жарко! — выпалила она со скоростью летящей стрелы, чем снова рассмешила крылатого змея. — Весь мир открыт для нас, мал фадон, мы свободны в выборе, — Амбициозный Жестокий Тиран* опустил голову ниже, позволив Драконорождённой коснуться ногами земли. — В небе для нас не будет преград. — Тогда… Давай отправимся Хаммерфел, я бы хотела навестить Кемату. К тому же там довольно тепло — то что нужно после холодного Скайрима. Однако… Разве это не будет опасно для тебя? — Гм-м… Я могу постоять за себя, ки*, не бойся. Собирайся, мы отправимся, как только ты будешь готова. — Я готова уже сейчас, все мои небольшие пожитки всегда со мной. — Гм-м? Ру ни фун фадон? *, ты не будешь ни с кем прощаться? — Мы же вернёмся сюда однажды? — она с надеждой посмотрела в его глаза. — Если ты захочешь. Меня здесь ничего не держит. — Но как же Седобородые? А другие драконы? Ты ведь хотел научить их жить с людьми в мире.       Партурнакс, склонившись ещё ниже, боднул её головой в живот, давая возможность сесть к нему на шею, и пророкотал: — Седобородых я научил всему, что знаю о голосе сам, пора им найти и свой путь. А дов*… Нельзя научить того, кто этого не хочет, но если они пожелают, то всегда смогут найти меня, и я не откажу, — он чуть приподнял голову и заглянул ей в глаза. — Не волнуйся о них, что может случиться с драконом? Мы бессмертны. Взбирайся же, Тизарини! Нас ждёт дальний путь!       Она подобрала сумку с вещами, легко вскочила на дракона и крепко обхватила руками его шею. Тот, встав на задние лапы и раскинув крылья, сделал несколько мощных взмахов и взлетел, издав на прощанье громогласный рык, оповещающий Седобородых о том, что их мудрый учитель покидает и Монавен, и Скайрим.       В Айварстеде куры испуганно забились в солому. ___________________________________________________________________________________________________       Комментарии к части в себя столько не вместили, потому пишу здесь.       Я позволила себе немного обнаглеть и поколдовать над некоторыми словами, так как нужных я не нашла, в общем, увидите ниже. Монавен (Глотка Мира) — Мать Ветер (дословно). Этериус — план бессмертных, состоит из множества областей, разделённых по верованиям разных народов Тамриэля, в который, по преданиям, человек/эльф/каджит/аргонианин попадает после смерти. Зу миндок ни, джур — Я знаю это, человек (мужчина). Тид — время. Йорре — смертные. В моём случае в контексте это звучит как: «смертным без голоса». Мейль мал фадон — мой маленький друг. Туз — клинок, лезвие. В одном из диалогов Партурнакс сказал: «келле», что значит «свитки», это слово было образовано от «кел» + «е», так же, как и «дова» — дракон в ед. числе было образовано от «дов» + «а», и я подумала: «а почему бы и нет?» и сделала «туз» во мн. числе, как «тузе». Мей арк крин — глупец и смелый. В моём случае: «глупые и смелые». Слиться с потоком времени — я понятия не имею, куда попадают драконы после смерти не от рук Довакина, может, просто в костях своих остаются и ждут, пока их воскресит кто-то из братьев? Ну, в общем, я предположила, что они просто сливаются с потоком времени, из которого их и выдёргивал Алдуин своим криком. Леин — мир (как World). Ки — дитя, или что-то вроде того. Такого слова нет, я его придумала на основе того, что «кир» — дети, а «кин» — рождение, поэтому просто выделила первый слог из этих двух слов. Ру ни фун фадон? — Ты не скажешь друзьям? Вообще, «фун» значит — сказано, как, например, «было сказано», но так как я не нашла ни «говорить», ни «сказать» в словаре, то позволила себе использовать это слово именно в таком контексте. В конце концов, драконий язык очень многогранен и, размышляя над словами силы, их можно интерпретировать по-разному, особенно в связке, чего только «дрем-йол-лок» стоит. Но если вы знаете более подходящее слово, то я всегда открыта для предложений. Дов — драконы, а дова — дракон в ед. числе. Жестокий Амбициозный Тиран — значение слов Пар-тур-накс. Я не хотела разводить тавтологию, поэтому использовала перевод его имени на человеческий, это ведь всё равно тот же Партурнакс, только не на драконьем.