11. Чушь
16 июня 2019 г. в 09:22
После ночи, проведенной вместе с Артуром, я понимаю, что в наших отношениях ничего не поменяется. Абсолютно. Он будет также раздражать меня по поводу и без, как, в принципе, и я его. Мое отношение не продвинется дальше подъебов и ядовитых колкостей. Ему будет сложно меня приручить и изменить характер, который формировался годами.
Осознание этого приходит уже глубоко за полночь, когда Раевский мирно сопит рядом, уткнувшись лицом в подушку. Эйфория медленно отходит на второй план, рассеивая туманность в сознании. Тяга к старому знакомому потихоньку угасает, после того, как я получаю то, чего хотела. Мозг возвращается на свое законное место.
И зачем я только ляпнула, чтобы он старался меня добиваться? Черт его знает… Поводов, на самом деле, много. Но самый главный — мне стало до жути обидно, что он уйдет, поимев мое тело. Это бы сделало мне слишком больно. А причинять боль имею право только я.
Если боишься наеба, значит наебывай первым — мое кредо по жизни.
Размышляя половину ночи, я начинаю осознавать весь идиотизм произошедшего. Поддавшись мимолетному влечению, я позволила постороннему человеку вторгнуться в личное пространство, чего не делала уже очень и очень давно. И пусть, это не ведет ни к каким взаимным обязательствам, плевать. Я не должна была подпускать его настолько близко. Ведь чем ближе Артур подберется к моему сердцу, тем сложнее потом будет переносить расставание. А его в любом случае не избежать, постольку нет ничего вечного в этой ебаной жизни.
Да, совершать этот опрометчивый поступок именно сейчас — было наиглупейшим решением. И пусть я буду законченной слабачкой, но всеми возможными способами постараюсь отдалить от себя парня, пока это безумство не зашло слишком далеко, и грани дозволенности не стерлись в конец. Увы, но пока я не готова к новому шквалу печали и боли где-то слева под ребрами.
Когда солнце начинает протягивать свои первые сонные лучи, я уже сижу в кухне и докуриваю примерно десятую сигарету. Мысли в бешеном темпе роятся в черепной коробке, а руки трясутся от энной чашки крепкого кофе, который ни черта не бодрит, а лишь наоборот. Мне безумно хочется сбежать из этой гребанной квартиры, спрятаться, как маленькой девочке, которая разбила мамину любимую вазу. Я не хочу видеть Артура. Не хочу видеть его темных, завораживающих глаз. Не хочу чувствовать его запах. Не хочу ощущать его так чертовски близко.
Рука против воли тянется за очередной порцией никотина, который просто обязан унять подкатывающую истерику. Столько времени я держала его на расстоянии, несмотря на то, что безумно хотелось окунуться в его омут с головой. Столько раз посылала куда подальше и откровенно хамила. Столько гребанных раз рубила все на корню. А сейчас, когда перед глазами стоит его лицо, а на коже до сих пор ощущаются горячие руки, я не могу собраться с мыслями. Я просто расстворяюсь в собственной слабости и ощущаю себя по-идиотски.
Бессонная ночь дает о себе знать уже ближе к семи утра, когда глаза начинают закрываться, игнорируя тщетные попытки сопротивления. Хочется пойти в отведенную для меня комнату, но вместо этого продолжаю и дальше покрывать себя самыми последними словами за срыв. Никогда не замечала в себе этих мазохистских замашек, однако факт остается фактом. Вместо беззаботного сна я занимаюсь бесконечным самобичиванием.
Поток безумных мыслей прерывает шум в гостинной, а следом за ним приближающиеся шаги. В голове мелькает последняя идиотская мысль о прыжке с десятого этажа, лишь бы только не встречаться взглядом с Раевским, но и она быстро отступает, поскольку прикрытая дверь распахивается. Отступать некуда. Остается действовать.
— Чего не спишь? — хриплым после сна голосом интересуется Артур, подхватывая со стола пачку. Заглянув в нее, он изумленно приподнимает бровь, поскольку та пуста. — Ну ты и паровоз.
На моем лице появляется усмешка, которая выходит более едкой, чем мне этого хотелось. Как же все-таки это все глупо. Раевский наклоняется ко мне, стараясь коснуться губами виска, но я слишком быстро отстраняюсь, задевая переполненную пепельницу, и поднимаюсь со стула. Черт.
— Не с той ноги встала? — парень невинно улыбается, отодвигая пепельницу, которая чуть не свалилась на пол, от края. Отвернувшись, он клацает электрическим чайником и достает из шкафчика еще одну пачку сигарет.
— После дерьмового секса всегда себя так веду, — хмыкаю, пожимая плечами. И пусть это самая наглая ложь, она заставляет Раевского заметно напрячься. Задела. Отлично. — Неудовлетворенной ходить, знаешь ли, не особо прикольно. Не подскажешь, где можно найти мужика, который как следует выебет?
После моих слов Артур чуть ли не давится дымом, а его глаза начинают темнеть от подступающей ярости. Каждая моя фраза бьет прямо в цель, что не может не радовать, поэтому я победно ухмыляюсь и складываю руки на груди.
— Что-то вчера я не заметил, что тебе не понравилось, — как можно более отстраненно проговоривает он, сжимая между пальцами тлеющую сигарету. Однако нервный вдох выдает его с потрахами. Ему чертовски неприятно.
— Каждый видит только то, что ему хочется видеть, — также беззаботно парирую и делаю глоток уже давно остывшего кофе, — даже если это все полная чушь.
Сдавленно рыкнув, Артур отворачивается от меня, но я успеваю заметить, как его брови недовольно сдвигаются к переносице. Я лишь облегченно выдыхаю, понимая, что достойно выдержала встречу после безумно горячей ночи. Первый, но очень верный шаг к ненависти Раевского сделан, а значит, что самое страшное позади.
Становится намного легче, как будто с души упал невероятных размеров камень, поэтому я, наконец, ухожу в свою комнату. Усталость накрывает новой волной, заставляя веки сонно опускаться, а тело становится настолько тяжелым, будто налилось свинцом. Вторая по счету ночь без нормального сна — это слишком, поэтому я валюсь на мягкую кровать и проваливаюсь в сон, который оказывается таким безумно необходимым.
Бесконечная трель телефона заставляет разлепить глаза также резко, как я и уснула. Сердце бешено колотится где-то в горле, а руки совершенно не слушаются. Отборно выругавшись, мне все-таки удается принять входящий вызов от человека, голос которого хотелось бы не слышать еще целую вечность. Предчувствие того, что с самого утра мое настроение будет испорчено, навязчиво бьется где-то внутри, заставляя нервно сглатывать. Как же все сложно.
— Какого черта ты вытворяешь, Мирослава? — как обычно без приветствия начинает отец, недовольно чеканя каждое слово. Я лишь невольно закатываю глаза. — Из-за твоей выходки мы могли лишиться инвестиций Удалова! — уже начинает кричать в трубку мужчина. Его голос настолько высокий и противный, что мне хочется отнести телефон подальше от уха.
— Мне плевать. Иметь какие-либо дела с этим самовлюбленным ублюдком я не собираюсь, — парирую, кидая взгляд на настенные часы. Мда. Поспала я, оказывается, всего лишь сорок с небольшим минут, но бодрости теперь хоть отбавляй. Спасибо заряду адреналина от перепалки с отцом.
— Закрой свой рот и внимательно слушай, что я буду говорить, — шипит на другом конце мужчина. Даже не видя его лица, без труда представляю глубокие складки, которые прокладываются меж бровей от недовольства. Хочется повесить трубку или вообще выключить телефон, но я продолжаю вслушиваться в злобный тон. — Я договорился с Ильей на повторные переговоры, поэтому сегодня ровно в восемь ты должна присутствовать в «Звездном». И, не дай Бог, ты еще раз сорвешь сделку, я тебя просто-напросто убью. В этот раз договор принесет он сам, тебе останется только поставить свою чертову подпись. Поняла?
— Ага, — нехотя отзываюсь и киваю головой, хотя он все равно не видит этого жеста. Привычка.
— Куда только Артур смотрел, когда ты разрывала безумно важные бумаги?! — продолжает негодовать отец, вновь взвизгивая как поросенок. От подобного сравнения я тихонько посмеиваюсь, прикрывая свой рот рукой.
— Заигрывал с какой-то богатенькой дамочкой преклонных лет, — не упускаю возможности сделать подлянку Раевскому.
— Нужно будет с ним переговорить. Все, сегодня в восемь, не забудь. До связи, — коротко бросает мужчина и кладет трубку.
Отбросив телефон в сторону, вновь падаю на подушку и жмурю глаза. Опять видеть лицо этого мудака-Удалова. Черт. Как же мне этого не хочется. Хотя… из этого может выйти что-то очень интересное.