Нарушая правила

      «Темная комната. Даже спустя три года я помню ее настолько отчетливо, что без проблем смогу пройтись по ней с закрытыми глазами…       В углу стоит старенький потрепанный диван, на котором я лежу практически без сознания. На стене прямо над моей головой висят мрачные плакаты каких-то рок-групп, которые то и дело расплываются, когда я стараюсь сфокусировать на них свой взгляд. Эти плакаты служат заменой обоев, хоть и не делают общий вид комнаты лучше.       Свисающая рука касается грязного, вечно липкого пола, который кишит мерзкими тараканами. Помимо дивана в комнате стоит стол, заваленный грязной посудой, пустыми бутылками и импровизированными пепельницами из крышек, пластиковых стаканчиков и, собственно, пустых пачек из-под сигарет. Рядом со столом стоит такое же старое и разваливающиеся кресло. Обивка уже давно истрепалась: в некоторых местах она прожжена, в некоторых просто затерта до дыр, а в некоторых испачкана чем-то непонятным и мерзким.       Вместо штор на окне висит пожелтевшая, порванная в нескольких местах простыня, сквозь которую пробиваются последние лучи заходящего солнца. Но эти лучи не делают комнату светлее.       Больше здесь нет ничего. И никого…       В нос бьет резкий запах гнили и плесени, к которому я уже привыкла за три месяца моего здесь пребывания. Во рту сухо. Кажется, будто я набила его несколькими пачками ваты. В комнате настолько тихо, что я слышу, как бьется мое собственное сердце: медленно и рвано. В голове крутится только одна мысль: «скорее бы это все закончилось».       Абсолютно плевать, чем это закончится, — смертью или спасением, — лишь бы только побыстрее.       Рядом с моей головой, уже в который раз, начинает вибрировать телефон. Даже не смотря на дисплей, я знаю, кто звонит. Отец. Я обещала заехать к нему и, наконец, нормально поговорить, но не смогла…       После смерти мамы прошло три месяца, а мы с ним никак не можем смириться с ее уходом. Только вот переживаем мы это по-разному: отец уходит с головой в работу, подписывая все новые и новые контракты, загружая свой мозг цифрами и важной информацией, а я просто убиваю себя. Убиваю медленно, но верно.       Буквально через неделю после похорон, я поняла, что не могу находиться в полнейшем одиночестве. Отец практически не появлялся дома, а я просто лезла на стену от сжирающей изнутри пустоты. Мало того, что я потеряла мать, так еще и папа решил, что мне не нужна его поддержка и бросил на произвол судьбы. Мне казалось, что это нечестно, и именно в этот момент мне впервые в жизни захотелось забыться. Просто накачать себя алкоголем настолько, чтобы не помнить, кто я такая и что происходит в моей жизни.       В тот же вечер я уже сидела в каком-то убогом баре, потому что только туда меня впустили без проблем, даже не спрашивая паспорт, и заливала в себя стакан за стаканом виски. Первый стакан зашел тяжело. Казалось, что мои внутренности сейчас просто сгорят, но с каждым последующим это чувство отходило на задний план. Когда мне уже было абсолютно плевать на происходящее вокруг, тогда появился он. Женя…       Если честно, то я даже не помню, как именно мы познакомились. Если верить его рассказам, то я просто повисла на его плече и рыдала весь вечер, отказываясь хоть куда-то его отпускать. Возможно, это правда, возможно, нет, этого я уже никогда не узнаю. В принципе, оно мне и ни к чему.       Проснулась я уже в этой самой комнате, в которой и нахожусь в настоящий момент. Опять же, по рассказам Жени, я не смогла вспомнить адрес, по которому живу, поэтому он и забрал меня к себе домой.       А потом начался самый худший отрезок моей жизни. Каждый день был, как день сурка: постоянные пьянки, куча незнакомых для меня людей и ощущение, будто бы так все и должно быть. В этот самый отрезок жизни я попробовала много нового: разные, ранее невиданные мной виды алкогольных напитков, первый паршивый секс и наркотики.       К наркотикам я долгое время не прикасалась, хотя Женя и говорил, что это классная вещь, которая поможет мне по-настоящему забыться. Однако, я понимала, что если встану на эту скользкую дорожку, то свернуть с нее уже будет тяжело. Поэтому, всякий раз, когда на эту тему заходил разговор, я уверенно отвечала отказом.       Здравый смысл торжествовал ровно до первой крупной ссоры с отцом, когда он сказал, что не хочет меня видеть, поскольку я ему сильно напоминаю мать. Сказать, что мне было больно — ничего не сказать. Это был тот самый переломный момент, когда я поняла, что терять больше нечего.       Начала я с чего-то простенького и веселительного. Женя не соврал, поскольку настроение действительно было на высоте, хотелось смеяться безо всякой на то причины и просто наслаждаться каждым моментом. Однако эффект длился не так долго, как мне бы этого хотелось, и я начала чувствовать упадок сил.       После этого, мне захотелось попробовать чего-то бодрящего. Было такое ощущение, как будто я впервые прочувствовала жизнь в ее самом полном размере. Мне хотелось часами разговаривать на разные темы, танцевать до потери сознания и просто-напросто жить. Впервые после смерти мамы мне хотелось жить и получать удовольствие. Однако через некоторое время мне стало этого просто-напросто недостаточно. Хотелось как-то усилить эффект…       Именно тогда я и совершила роковую ошибку и попробовала героин. Мне казалось, что от одного раза ничего не будет. Но как же я, черт возьми, ошибалась…       После первого раза я ощущала себя настолько прекрасно, что хотелось рыдать от счастья. Казалось, что я просто смешала все то, что употребляла до этого: мне было весело, я чувствовала прилив сил, хотелось говорить обо всем и сразу. По телу разливалось приятное тепло, с головой накрывала эйфория, появилось чувство как духовной, так и физической наполненности. Я была счастлива, мне нравилось такое состояние. Я думала, что в любой момент смогу отказаться от героина, стоит мне только этого захотеть.       После первого раза был и второй, и пятый, и десятый. Однако с каждым последующим разом мне становилось только хуже. Каждая новая инъекция приносила все меньше удовольствия, но уйти от этого я уже не могла. Мне хотелось еще и еще. Снова и снова…       Я чувствовала невыносимую ломку, если не получала новую дозу наркотика. Эйфория быстро сменилась дикой усталостью, суставы начали болеть так, что хотелось выть, слишком часто кружилась голова. В этот момент героин выступал уже не как веселительное средство, а как «лекарство», чтобы хоть как-то притупить дикую боль.       В этот период мы начали ссориться с Женей. Отец заблокировал мои карты, а у него не было столько денег, чтобы достать мне очередную порцию наркотика. Я рыдала и валялась в его ногах, умоляя найти эти гребанные деньги, чтобы их хватило хотя бы на одну инъекцию. Мне было плевать, где он их возьмет. Абсолютно.       Я уже понимала, что стала зависимой, но отказывалась принимать этот факт. Я просто жила от дозы до дозы. Даже нет… не жила, а просто существовала.       И вот настал этот вечер. Женя занял у какого-то своего старого знакомого необходимую сумму и принес мне несколько таких желанных для меня доз. Когда он только зашел в квартиру, то увидел, как меня трясло от ломки. Под глазами были глубокие, темно-синие синяки, на фоне которых глаза казались стеклянными. Руки тряслись как у самого последнего алкоголика. Речь была бессвязной; мысли путались, поэтому и не получалось связать и двух слов. Вид был у меня, конечно, так себе.       Единственное, что он мне сказал, было: — Надеюсь, этого хватит для передоза, поскольку тебе ничем другим уже не помочь.       И ушел, оставив меня наедине со сказанными словами, адской болью во всем теле и героином.       Можно ли сказать, что это был еще один переломный момент? Возможно. Я ведь доверяла ему, надеялась на его поддержку, также, как и надеялась когда-то на отца. Но ни тот, ни другой не оправдали надежд.       Прокручивая раз за разом брошенную, возможно не всерьез, фразу, я поняла, что действительно будет лучше, если я умру. Смысла жить дальше я просто не видела. Мать умерла, отец дал понять, что как раньше уже не будет, Женя тоже бросил тогда, когда был так необходим. Зачем существовать дальше, если не для чего и не для кого? Правильно, незачем.       Не долго думая, я развела все, что принес молодой человек и пустила по вене. Эйфории никакой уже давно не было, да и радости тоже. Была лишь боль где-то в груди и нескончаемое одиночество.       И вот я лежу на диване в той самой комнате, где провела последние три месяца, и чувствую, как умираю. Я пытаюсь открыть глаза, но это получается с большим трудом. Да и когда получается, то я все равно ничего перед собой не вижу. Я стараюсь сдвинуться с места, но не могу даже двинуть рукой. Еще чуть-чуть, и я отключусь. Только вот очнусь я после или нет? Кто его знает…»       На этом моменте кошмар обрывается, и я распахиваю глаза. Тело пробивает крупная дрожь, а по щекам начинают течь горячие слезы. Хочется закричать от дикого страха и накатывающей паники, но я лишь утыкаюсь лицом в подушку и начинаю беззвучно рыдать.       Господи, неужели мне будет это сниться всю жизнь? Я ведь не выдержу…