Where are you now? / Где ты сейчас? Was it all in my fantasy? / Было ли всё это моей фантазией? Were you only my imaginary? / Была ли ты лишь моим воображением?
Баратеоны всегда славились отменным здоровьем. А Джендри, будучи наполовину чернью, вообще отличался поразительной бычьей выносливостью. Он три дня шёл в цепях к Харренхоллу, будучи избитым солдатами Ланнистеров, сидел под дождём в грязи два дня без единой корочки хлеба, но смог взять в руки молот сразу после того, как Тайвин Ланнистер приказал освободить их. Ему пускали кровь и бросали в темницу на Драконьем Камне, но он грёб к Королевской Гавани так усиленно, словно за ним гнался Утонувший Бог. Он бежал к Стене целый день и едва не умер от остановки сердца, но всё же смог доползти до мейстера Ночного Дозора и отправить весточку драконьей королеве. Даже после двухнедельного перехода с армией Дейенерис к Винтерфеллу, почти бессонных четырёх дней у горна, накануне битвы ему удалось трижды заняться любовью с женщиной. Сейчас ему сорок два и в седле у него затекает спина. Его старший сын Роберт держится в седле уверенно. Мастер над оружием порой шутил, что если он возьмёт аракх, люди примут его за какого-нибудь дотракийского кхала. Джона же верховая езда никогда не привлекала. Его душа лежала к ближнему бою, и он стал единственным из детей Джендри, кто подхватил отцовский молот. Кейтелин, его восемнадцатилетняя дочь, спешилась. Она никогда не ездила в дамском седле и очень злилась, когда встречавшие её впервые стюарды предлагали помочь ей спуститься на землю. Разведчики, встречавшие их, склонились перед «леди Шторм», как её величали в народе. Сыновья Джендри последовали примеру сестры. Лорд Штормового Предела остался в седле. Подобную процедуру он проделывает последние девятнадцать лет. Ему нет нужды спешиваться. Главный разведчик выглядел взволнованным, но Джендри не тешил себя ложными надеждами. Каждый год ему приходилось приносить лорду неприятные известия и каждый раз это предвещало, что служба их не окончена. Джендри взял поводья в одну руку. Разведчики и его дети молчали. – Есть новости? – осведомился он окрепшим за последние двадцать лет до неузнаваемости голосом. Кейтелин, волнуясь, оглянулась на отца. Последние три года она плавала на Одинокий Свет вместе с ним, и ещё никогда не слышала, чтобы ему отвечали иначе. Теперь пришёл черёд её младших братьев познать глубокое горе, живущее в душе их родителя. Разведчик склонил голову, словно в следующих словах была его вина. – Нет, милорд. Никаких признаков корабля принцессы Арьи. Джендри кивнул и поджал губы. Разведчик отступил. Кейтелин потупила взгляд. А лица его сыновей вытянулись от разочарования. Джендри даже не позволил им отдохнуть с дороги и сразу направился к разведчикам, едва они высадились на Одиноком Свете. Роберт обернулся к отцу. В этом году ему исполнялось семнадцать лет, и кровь его была горяча, как у покойного деда. – Мы в пути почти месяц, – синие глаза сына горели гневом. – Две недели мы скакали до Сигарда и две недели плыли до этого забытого Семерыми места, – Джон положил крепкую руку на предплечье брата, но тот в раздражении стряхнул её. – Чего ради? – в голосе сына зазвучал вызов. – Почему нельзя было просто послать ворона? Джон виновато опустил голову, но не стал одёргивать брата. Кейтелин молчала, сцепив руки за спиной. Джендри ничего не ответил. Он знал, что его сыновья ожидали большего. Видел это по их лицам, едва показались неприветливые скалы Одинокого Света и мерцающий в ночной тиши маяк. Остров железнорождённых являлся самой западной частью Вестероса. Дальше него карт не существовало. Роберт и Джон, жадные до приключений, упросили отца взять их с собой в его ежегодное путешествие, сулящее веселье и новые победы. Джендри не стал их отговаривать и сыновья радостно собрались в дальнюю дорогу. Лишь Кейтелин знала, что путешествие сулило лишь скорбь, пока мальчики ждали всего и сразу. Джендри и сам ждал большего. Намного больше, чем позволял себе признаться. Он повернул коня прочь от гавани. Дорога, ведущая к западному берегу Одинокого Светоча, была не вытоптана. Лежбища морских котиков, оккупировавших каменный берег, не были интересны жителям острова, но для Джендри только он и представлял интерес. Сыновья хотели было последовать за ним и потребовать объяснений, но Кейтелин остановила их. Его синеглазая дочь была крайне проницательна. Ни разу имя Арьи Старк не было произнесено им вслух в стенах собственного дома, ни разу он не возвращался домой без улыбки на лице, но Кет однажды пришла к нему и потребовала рассказать, отчего в его глазах столько грусти. Даже Арианна не догадывалась, каким разбитым он возвращался из очередной поездки, считая, что мужчине иногда необходимо бывать вне дома, чтобы не устать от семейной жизни. Одинокий Свет находился во владении Фарвиндов. Мир с Ярой Грейджой, позволявшей ему посещать остров каждый год, стоил ему почти сожранной гордости и обречённого понимания в её глазах. Капитан Железного Флота не была сентиментальной, но он заключил с ней весьма выгодный торговый союз и она нашла для него разведчиков, круглыми сутками следившими за горизонтом и выходившими в патруль раз в месяц. Вороны прилетали к Джендри из Белой Гавани, Пайка, Кремневого Пальца, Медвежьего Острова и, конечно, из Винтерфелла. И ни единой весточки об Арье Старк, кроме последнего письма, которое ворон прислал королеве Севера восемнадцать лет назад. «Видим землю, всё будет хорошо». Обратно они будут ехать намного дольше. Джендри обещался навестить Сансу, они не виделись уже четыре года. Из Винтерфелла он пошлёт ворона в Чёрный Замок и братья Ночного Дозора свяжутся с Королём за Стеной. Роберт ужасно по нему соскучился, да и названный в его честь Джон мечтал выехать в Зачарованный Лес. Джендри ещё успеет взять себя в руки, прежде чем его встретят белокаменные стены родного замка, вновь затягивая в жизнь Штормовых Земель. Арианна бросится ему на шею, обнимая, а он обнимет её в ответ и поцелует жену, которую не видел долгие месяцы. Он проведёт с ней страстную ночь и скажет, что любит. Джендри сможет сделать это. Но пока он здесь, окружённый водами Закатного Моря, у него даже сил нет думать о жене. Эти воды, пропитавшие солью его кожу, принадлежат Арье Старк. Джендри остановился у самого берега и спешился. Он стоял у синей воды, на самом краю известных земель, а волны Закатного Моря пытались лизнуть носки его сапог. Джендри присел на корточки и, зачерпнув холодной воды в ладони, умылся. Прошло почти двадцать лет, а её лицо так и не стёрлось из его памяти. Он всё ещё помнил её большие серые глаза и вечно тёмные круги усталости под ними. Помнил как они глядели на него с любовью и жалостью, помнил как темнели от страсти и светились от слез, когда она прощалась с ним в Белой гавани. Он помнил холод её длинных пальцев на своем лице, её тёплые губы, целовавшие его в последний раз. Помнил какими мягкими на ощупь были её темные волосы под его грубыми ладонями, помнил её гибкое тело и сильную спину, которую обнимал перед тем, как она взошла на свой корабль. Помнил каждую ноту её хриплого голоса, когда она сказала, что не возьмёт его с собой на Запад. Помнил влажность её дыхания, когда она оставила на его губах последние сказанные слова. – Не своди глаз с горизонта. В болезни, в здравии, в битве и счастье он помнил их. Джендри знал, что уйдёт в могилу с ними на устах. Знал, что они будут выбиты на его надгробии. Знал, что произнося вечные «Нам – ярость», его потомки будут слышать эхо последних слов Арьи Старк. А что будут слышать её потомки? Ведь он не сказал ничего в ответ. Лишь старался быть сильным и не расплакаться, как маленький мальчик, глядя как поднимаются паруса с лютоволком. Он не позволил себе ни единой слезы даже когда её корабль скрылся за горизонтом. Всё стоял там, как дурак, чувствуя насколько сухие его глаза. Он слышал, как рядом с ним плакала Санса, слышал как коляску Брана укатили с причала, как стали расходиться люди, провожавшие в дальнюю дорогу героиню Битвы за Рассвет. А он всё стоял, думая, что смотрит даже не на запад, ибо Белая гавань находилась на восточном берегу Вестероса, и всё это казалось до абсурдного глупым. Санса, ссутулив широкие плечи, тоже вскоре ушла. А Джендри стоял и не мог понять, что ему следует делать. Он стоял на причале пока не стемнело и по синему небу не рассыпались звёзды. Джендри сел на каменный бережок и вгляделся в закатную даль. Теперь он действительно находился у того самого горизонта, где завещала ему оставаться Арья Старк. И он не сводил глаз. А её всё не было.Under the bright but faded lights / Под яркими, но потускневшими огнями You set my heart on fire / Ты зажгла моё сердце. Where are you now? / Где ты теперь?