***
А в генштабе столицы было как всегда многолюдно: носились, грохоча сапогами курьеры, приходили срочные депеши, ордена и медали, лились трофейные вина и коньяки, словом — кипела самая обычная штабная боевая жизнь. Хичиго, склонившись над огромной картой фронтовой полосы, стоял в своем старом поношенном френче, и, как гордый старый орел, изучал ее, зорко глядя из-под насупившихся белых бровей. — Товарищ верховный главнокомандующий, Десятый Пустознаменный танковый корпус докладывает об отступлении! — раздался дрожащий голос гонца, принесшего плохие новости. — Расстрэлять. А потом павэсить. — Хичиго говорил со странным акцентом, не смотря на дрожащего парня и не заботясь о том, что тот его поймет. Гонца утащили прочь бравые помощники. Белобрысый ничего не понимал, но тем не менее продолжал отдавать какие-то вполне осмысленные команды. Адъютанты бегали, докладывали обстановку, маршалы стояли рядом в ожидании приказов, пока он, возвышаясь над оперативной картой, координировал оборону столицы. Верный друг и соратник Ичиго стоял по правую руку в голубой парадной форме маршала авиации. Слева находился Бакуго в своем женском теле, на котором очень даже приятно смотрелся облегающий точеную фигурку, китель с маршальскими кавалерийскими знаками отличия, подпоясанный широким ремнем с золотой саблей. — Хичиго, мы проигрываем — нам нужно чудо! — вопил Бакуго своим женским голосом, в котором отчетливо раздавались нотки истерики и отчаянья. — Если мы сейчас же ничего не предпримем, нас всех превратят в Отто фон Гаттеров! Ичиго уныло стоял рядом и молчал, и, по его опустившимся плечам и сгорбленной фигуре, было видно, что он тоже считает битву за столицу Уэко Мундо уже проигранной, а себя — без пяти минут клоном. — Таварыщ Бакуго, что вы прэдлагаете? — услышал Хичиго свой голос, который определенно звучал как-то иначе, совсем не похоже на его собственный. — Хичиго, нам нужно чудо! — заламывал руки Бакуго. — Нам нужны союзники! Нам нужна вся Геройская Академия! В моем мире у каждого студента Академии своя уникальная магия — причуда. Например, у нас есть один человек. Ну так, человечишка, по кличке Виноградный Мальчик. — на этой фразе Бакуго почему-то брезгливо поморщился, но тут же взял себя в руки и продолжил… — Он умеет склеивать врагов. Вот если бы он склеил гаттеров, моя доблестная кавалерия могла бы… Ичиго потянул белобрысого в сторону. — Хичиго, надо поговорить с глазу на глаз. — почти шепотом заговорил рыжий в ухо бесстрашного верховного главнокомандующего. Белобрысый лишь кивнул и вышел за своим верным соратником в свои личные покои в соседней комнате. Рыжий быстро осмотрелся: наличие лишних ушей было нежелательно. Он подошёл вплотную к Хичиго и зашептал ему. — Хичи, ты же знаешь закон — пока не поймём головоломку, мы не проснёмся. — Таварыщ Куросаки, что вы прэдлагаете? — машинально спросил белобрысый. — Предлагаю соглашаться на предложение Кацуки. Пустые потому и Пустые, что им нужна любовь. Склеивание врагов? — Ичиго мстительно хмыкнул. — Пусть Виноградный Мальчик их склеит и залюбит до смерти. Кацуки не любит извращенцев, а то как он брезгливо поморщился, говорит о многом. Широсаки нахмурился, обдумывая слова близнеца. А ведь правда, это хороший вариант: какой-то паршивый человечишка отымеет всех Пустых. Новость всех времен и народов! Все эти непобедимые и гордые арранкары потеряют свою анальную девственность от похотливого подростка… Лучше прям не придумать… — Прэлэстно, товарищ Куросаки! Татальный ахтунг! Склэить и атымэть! — злобно захохотал альбинос. — Бэрэги свою жопу, Отто фон Гаттер! Они вернулись обратно и Хичиго оглядел всех своими золотистыми глазами, в которых светилось предвкушение от скорой мести самовлюблённому придурку, которого в детстве недолюбили. — Да, давайтэ прыгласым таварыща Выноградова! — произнес Хичиго со своим странным акцентом и указал куда-то в центр карты невесть откуда взявшейся у него в руке курительной трубкой. — Ставка камандывания будэт здэсь, в дэсяти кыломэтрах от сталыцы Уэко Мундо. Мы астаемся здэсь и нэкуда эвакуыроваться нэ будэм!***
А еще через полчаса Минору Минета, он же Виноградный Мальчик, ученик академии Юэй, класс 1-A, а по совместительству — главный извращенец Академии, висел под раскрытым куполом боевого аранкарского десантного парашюта на высоте нескольких километров, и, в голос, орал от ужаса. Он всего лишь прятался в шкафчике женской раздевалки и мирно подглядывал за переодевающимися девчонками, как вдруг что-то вспыхнуло, мигнуло, и он оказался где-то совсем в другом месте. Какие-то люди набросились на него, натянули непонятную одежду, заорали про пятиминутный инструктаж, из которого Минору понял только то, что его, такого красивого, в самом расцвете лет, одного одинешеньку, почему-то отправляют побеждать целую армию злобных монстров. Минету запихнули в странную машину, которая взревела, и понеслась ввысь, а потом грубо, пинком под зад, выбросили из открытой двери прямо в небо, посоветовав не забыть дернуть за кольцо. За кольцо он дёрнул сразу же и сейчас парил высоко-высоко в небе, постепенно снижаясь, и вопя от ужаса. А далеко внизу, под его дрожащими ногами, маршировала армия Отто фон Гаттера. Грохотали сапоги, поднимая облака пыли, ревели танки, проносились грузовики с припасами — армия стягивала силы к столице. Минору опустился уже довольно низко, когда гаттеры наконец его заметили, услышав панические вопли. Они посрывали волшебные палки с плеч, направили на несчастного Минору и заорали: — Хальт! Пустой, сдаваться! Шайссен! Минору и рад был бы остановиться и сдаться без боя на милость победителя, но его парашют останавливаться не умел, и гаттеры открыли беглый огонь. Минору зажмурил глаза от ужаса, и, не глядя, шарахнул куда-то вниз своим волшебным липким шаром. Внезапно стрельба прекратилась и все стихло. Минору осторожно открыл один глаз, потом второй, а потом глаза его почти выскочили из орбит от удивления, а сам он затрясся мелкой дрожью похотливого возбуждения. Армия гаттеров, прямо на его глазах, из серой превращалась в розовую. Волна розового цвета прокатилась по всему войску, и стремительно унеслась дальше за горизонт. Гаттеры склеивались вместе, срывали с себя серые шинели и начинали заниматься тем самым действием, которое на приличном языке принято называть групповым сексом. Минору достаточно жестко бухнулся о землю, сверху его накрыл купол парашюта, и главный извращенец Академии пару секунд выбирался, пытаясь опомниться, но тут же вскочил на ноги и, маслянно улыбаясь, принялся смотреть. А посмотреть было на что: гаттеры любили друг друга во всех возможных и невозможных позах. Наблюдая очередную весьма замысловатую групповую сцену из трех дюжин переплетенных в порывах страсти тел, Минору восхитился: — Не, ну ахренеть я Купидон, а?! Если б я знал, что так могу, я бы всю Академию перелюбил! Он не знал сколько там бродил: сколько прошло минут, часов или дней. Казалось, он будет ходить вечно среди этих переплетенных тел и страстных стонов, не будет ни есть, ни пить, и прямо тут же, на поле боя падет геройской смертью от похоти и перевозбуждения, как вдруг случилось странное: спаривающиеся гаттеры начали растворяться в воздухе, оставляя после себя шлемы, палки и серые шинели… … и Пустых, которые теперь не были Пустыми. Они поднимались и с удивлением бессмысленно бродили, сверкая голыми телами, не понимая что собственно происходит. В их груди больше не было зияющих отверстий, ребята выглядели очень даже здоровыми и симпатичными, и, если бы не ошарашенный вид, можно было бы подумать, что эти парни только что из бани, ну или со слета нудистов… Это было уже не так интересно как спаривающиеся гаттеры, но Минору, как все истинные вуайеристы*, знал как быстротечен бывает сладкий миг, и тут же принялся таращиться дальше.***
А тем временем в генштабе Уэко Мундо зазвонил большой красный телефон. Внезапно все стихло, раздавался только шепот: Отто! Фон Гаттер! Он! Это он!!! — Хычыго у аппарата — негнущейся рукой Хичиго снял тяжелую трубку, и приложил к виску. Раздававшийся из трубки голос не был таким знакомым голосом нервного и дерганного шизофреника, буйно жестикулирующего на митинге перед многомиллионной армией, совсем нет: из трубки доносился радостно вопящий голос подростка: — Хичиго, это Отто… Тьфу, ну то есть это Гарри! Хичиго, я все понял! Как вы с Ичиго поняли! Я теперь тоже не Пустой! И твои Пустые — не Пустые! Чтобы быть счастливым не нужно пытаться заполнить собой весь мир!!! Достаточно просто принять себя таким, какой ты есть! Принять и полюбить! Любовь!!! Из трубки продолжали доноситься восторженные вопли, но Хичиго уже ничего не слышал — толпа под восторженные возгласы подхватила его на руки и начала качать, понесла вперед за собой, за двери генштаба, которые распахнулись неожиданно в бок, как гигантская коробка для бенто… И за ними ничего не было, кроме пустоты и огромной жареной, истекающей жиром курицы, между ног которой зловеще извивались щупальца осьминога. Щупальца схватили Хичиго, перевернули в воздухе, начали срывать одежду и душить… И тут Хичиго проснулся. Было уже светло. Он лежал у Ичиго дома, в его кровати, у изголовья которой сидела зареванная Кацуки и обеспокоенно смотрела на него. Рядом стоял тазик с холодными компрессами. Увидев, что Хичиго очнулся, блондинка радостно подскочила к нему, и защебетала: — Ты проснулся, проснулся! А я всю неделю тут дежурю, не сплю, меняю тебе компрессы! Хичиго попытался собраться с мыслями, что было весьма сложно — от холодных компрессов жутко ломило голову, и внезапно вспомнил: Кацуки притащила тот огромный бенто, распахнула его, и там оказалась жуткая целая курица подозрительного цвета, почему-то с щупальцами из живота. Взгляд девушки был таким умоляющим, делать было нечего и пришлось, закрыв глаза, пробовать. И это было последним, что он помнил. — Да, теперь я припоминаю. Это ты таскалась за мной, ты требовала внимания, ты притащила этот бенто из крысиного яда, ТЫ ВЕДЬМА! — заорал Хичиго, вспоминая, кому он обязан недельным кошмаром. Белобрысый продолжал беситься, орать и выкрикивать угрозы, но девушка его уже не слушала. Ее руки сами взяли тяжелый медный таз, в котором плавали куски льда и тряпки компресса, и, с размаху, опустили прямо на голову орущего Хичиго… …. и тут Хичиго снова проснулся. Было уже светло, а рядом сидел Ичиго и, с любопытством поглядывал, на близнеца. — Ну, и куда тебя опять занесло? — участливо осведомился он. — Я проснулся, а ты спишь как убитый. — Да к Кацуки меня швырнуло. — белобрысый потрогал голову. — Решила накормить меня курицей со щупальцами осьминога. — Что за странное блюдо? — заржал рыжий. — Не спрашивай меня. — вздохнул близнец. — Откусил кусок, щупальца как зашевелятся… — Тебя там тоже чуть не залюбили до смерти? — ухмыльнулся Куросаки. — Хуже. — расстроился Хичиго. — Чуть не придушили. Потом очнулся у Кацуки. Она меня тазом медным по башке огрела, когда я ее ведьмой назвал. — Мда, не очень хороший сон. — резюмировал рыжий. — Да. Очень плохой сон. Пожалуйста, ты не мог бы полежать со мной пару минут? Хичиго потянул его под одеяло, обнял и, какое-то время, они лежали молча. — Знаешь, а я тебя люблю. Просто люблю и все. Очень сильно, — нарушил наконец тишину Хичиго, приподнявшись на локте. — Я тоже тебя люблю. Очень сильно, — без тени улыбки ответил Ичиго и они снова обнялись под одеялом. — Гарри Поттера больше смотреть не будем, ну его нахрен. Такая мура понаснится, лопатой не отмахаешься. Хичиго согласно кивнул и уткнулся Ичиго в плечо. — Хорошо, что мы есть друг у друга. — признался близнец. — Если бы не ты, там бы и остались. — Ну нет… — сморщился Куросаки. — Я как-то не фанат группового секса, тем более с арранкарами…