Бездна взывает к бездне

Киришима смотрел с явной опаской во взгляде, видеть Бакуго в комнате было настолько непривычно для него, насколько и осознавать, что они лягут спать одновременно. Киришима впервые за долгое время не будет засыпать в одиночестве и не ощутит чужого присутствия только поздно ночью, когда кот, спящий до этого у него под боком, не перебежит на чужую кровать. Он простоял в дверях недолго — после горячего душа торчать на сквозняке особого желания не наблюдалось. Бакуго уже сидел с оголённым торсом и что-то щёлкал в телефоне, накрывшись одеялом лишь до пояса. Рядом лежал открытый учебник, страницы которого Бакуго до сих пор зажимал пальцами свободной руки. Киришима прошёл к комоду и выудил оттуда пижамные штаны и белую майку. Не сказать, что тишина так уж напрягала, но что-то в ней определённо было не так. Может, это от того, что он привык не наблюдать Бакуго в комнате; может, от того, что не хотел этого делать в принципе. По правде говоря, пересекаться с ним не было никакого желания. Абсолютно. Особенно после его брошенных слов, которые слишком отчётливо отпечатались в сознании Киришимы. Он не знал на кого злится больше: на Бакуго, потому что он сказал это, или на себя, потому что не смог притворяться лучше. Бакуго, не отрываясь от телефона, вытащил бутылку воды из прикроватной тумбы, вместе с ней достав и пузырёк с жёлтыми таблетками. Одним махом к нему в рот отправились сразу две, и он запил их, абсолютно не обращая внимания на то, что Киришима молча наблюдал за всем происходящим. Словно откуда-то знал, что он не собирается ничего спрашивать. Говорить в принципе. Эйджиро лишь кинул завистливый взгляд на кота, примостившегося у Бакуго в ногах, и лёг в кровать, отвернувшись к стене. Утром в комнате снова оказался лишь он один. И не потому, что Бакуго вставал намного раньше, лишь бы только не встречаться с ним, а потому что Киришима блядски проспал. Оставалось пятнадцать минут до начала занятий, и их хватило лишь на то, чтобы умыть лицо, почистить зубы, нацепить школьную форму и собрать волосы в хвост, выбегая из общаги. Позавтракать он, само собой, не успел, но вот на уроки не опоздал. По дороге умудрился даже заглянуть в огромное зеркало, висящее в холле. Оказалось, что форма сидит вполне неплохо. Зелёные штаны были заужены, белая рубашка облегала накаченное тело, красный галстук вышел даже прилично завязанным и сочетающимся с такого же цвета кроссами. Пиджак дополнял образ и завершал его, хотя и без него всё выглядело довольно горячо. И это были слова Каминари. — У тебя такие накаченные руки, завидую, — он прицепился у входа в кабинет, словно только и делал, что стоял и специально ждал Киришиму. — Я занял тебе место впереди меня. Ты ведь проспал, так? Вот, я захватил тебе булочку с ореховой пастой, нельзя ведь весь день голодным проходить. Киришима неловко покосился куда-то вбок, едва не ударившись о дверной косяк, затем взял протянутую булочку, зашёл внутрь и сел на место, которое Каминари ему занял. Денки увязался следом и сел за его спиной. Так он и правда дожидался Киришиму? Первый урок был потрачен на получение книг, пришлось таскаться за ними прямо в библиотеку, а потом снова возвращаться в класс. Учитель так и не пришёл, весь процесс снова проходил под руководством Шинсо, и Киришиме с Косеем пришлось тусоваться вдвоём, потому что Каминари снова предпринимал отчаянные попытки заговорить с Хитоши, и его снова так же отчаянно игнорировали. Разве они уже не соседи по комнате? Так почему Хитоши всё ещё так отстранённо ведёт себя? Но, матерь Божья, уж точно не Киришиме было об этом говорить. Учитель появился только ко второму уроку и выглядел ещё более невыспавшимся, чем все присутствующие вместе взятые. Он занимал позицию где-то наравне с Шинсо, диаметр их кругов под глазами был примерно одинаковый. Волосы у него были чёрные и длинные, собранные в небрежный пучок. Под глазом выделялся крупный шрам. Не то чтобы Киришима судил людей по их внешнему виду, но уже примерно представлял всё то, что их ожидает. Косей за партой, что находилась немного правее их с Каминари, тоже заметно напрягся. Но ничего эдакого не произошло. Он представился учителем Аизавой и отсалютовал Шинсо, который теперь, наконец, смог покинуть класс и вернуться в свой. Учитель Аизава окинул взглядом учеников и провёл быструю перекличку. Урок современной английской литературы начался и обещал быть самым скучным, в чём Киришиме вообще приходилось участвовать. Хотя, не сказать, что прямо-таки участвовать: его глаза начали закрываться уже на третьем предложении, он активно подавлял зевки и пытался смотреть прямо и держать веки поднятыми. Он уснул спустя две минуты. — Всегда было интересно, — Косей облизывал своё шоколадное мороженое и мотал ногами, сидя на кованых лестничных перилах. — Что будет, если мы будем получать плохие оценки? Не слушать на уроках? Пропускать? Нас исключают? — он засмеялся. — Разве это вообще возможно? Мы же вроде как именно из-за этого сюда и угодили. — Из-за этого? Ты что, попал сюда потому, что в школе плохо себя вёл? Как отстойно, ты совершенно не крут, — Каминари взял себе клубничное молоко. Они с Косеем наблюдали за спортивной площадкой, где Киришима наматывал уже который круг подряд. — А? — Косей рассерженно взглянул на него. — Что это значит? Хочешь сказать, что ты крут, потому что угодил сюда из-за… Из-за чего ты вообще сюда угодил? Каминари поднял брови и взглянул на него исподлобья. Своевременно интересоваться причинами — это явно не одно из лучших качеств Косея. Он промолчал, а Косей перевёл всё внимание на ничуть не запыхавшегося Киришиму. Его пиджак висел на ветке дерева, а рубашка была расстёгнута на половину всех пуговиц. — Не могу поверить, что учитель Аизава заставил его бежать десять кругов только потому, что он отрубился на уроке. — Ты спрашивал, что будет? — Каминари вздохнул. — Вот что. На наказания здесь не скупятся. Киришима проклинал эту злосчастную ночь за то, что она оказалась настолько значимой в сегодняшнем дне; за то, что отсутствие сна и лишь начало перестройки режима заставили его прикрыть глаза всего на секунду, а очнуться с выговором и десятью кругами по спортивной площадке. По всей, мать его, спортивный площадке, а это, на секундочку, полный охват баскетбольного и футбольного полей, что сами по себе были расположены друг от друга на добром расстоянии, не говоря уже об их собственной величине. Это было слишком жестоко. Слишком. Мог бы сделать исключение хотя бы в первый день или попросту отнестись с пониманием. Хотя, о каком понимании может идти речь? Он ведь должен был догадываться, на что подписался добровольно. Первое впечатление обманчиво, но в этот раз — абсолютно верное. Учитель Аизава — тот ещё мудак. Толпа зевак уже столпилась у края, это выводило Киришиму ещё больше. Помимо этого ощутимо давил факт того, что Аизава за ним пристально наблюдает, и сам Эйджиро видел его силуэт каждый раз, когда пробегал мимо баскетбольной площадки. На последнем, десятом круге, он исчез. Киришима позволил себе выдохнуть и едва не повалился лицом в землю. В одном этот ублюдок действительно был прав — сон как рукой сняло. Но вряд ли это надолго. — Держи. Мы взяли тебе воды, — Каминари с Косеем подошли откуда-то из-за спины, Денки накрыл рукой плечо Киришимы и помог ему выпрямиться, а потом отпрянул — не резко, а плавно и почти незаметно, засовывая руки в карманы. Киришима просто адово злился, глаза его горели так злостно, что обжигали яростью даже тех, кто стоял намного дальше Денки и Косея. Это ощущалось почти на молекулярном уровне, проникало сквозь кожный покров и заседало где-то внутри. Каминари, глядя на подобное зрелище, даже удивился про себя, но потом загородил Эйджиро спиной от назойливой толпы перешёптывающихся парней. Киришима пил воду крупными глотками и попутно настраивал мысли на спокойный лад. Это и правда пиздецки вывело его из себя, но всё будет ещё хуже, если он позволит себе лишнего на глазах у всех этих скучковавшихся полудурков. Почему нельзя просто оставить его в покое? Что за вселенский заговор против его спокойной жизни? Не почувствовать, как тело за ним напряглось, было невозможно. Косей сжал кулаки и шагнул вперёд, и Киришима лишь спустя несколько секунд понял в чём дело. Эти ребята ведь даже не из их корпуса. К нему подошли несколько человек. Не совсем уж подошли — скорее, приблизились на безопасное расстояние, решив, что осторожность не помешает. Ради всех святых, это вам что, шоу какое-нибудь? Парни выглядели абсолютно готовыми задать парочку мерзких вопросов, и это отчётливо проглядывалось в их выражениях лиц. Прощать победу в баскетбольном матче ему, кажется, никто не собирался. — Нет, вы только поглядите, — началось. Один из них уже раскрыл свой поганый рот, и это блядски раздражало. — Неужто уже заполучил себе наказание, Киришима Эйджиро? Надо же, он уже заработал себе всеобщую узнаваемость. Даже не постеснялись так явно признать, что копали на него. По-другому и не назовёшь: какой ученик из В1 в здравом уме так просто расскажет подноготную одного из своих? — А ведь ты так рьяно защищал честь своего корпуса во вчерашней игре, — что и следовало ожидать. Пацаны всё ещё дулись из-за того, что он их вчера сделал в сухую. — А теперь, как истинный представитель отбросов, слоняешься по площадке, потому что успел провиниться. И учитель так просто наплевал на твои заслуги, правда? Мерзость. — А это не ты вчера промахнулся три раза из трёх, даже не добросив мяч до кольца? — Каминари улыбнулся. — А теперь пришёл сюда, чтобы… что? Думаешь, кинешь тут парочку слов о том, что тот, кто сделал тебя в баскетболе, заработал наказание, и это поднимет тебя в глазах общественности? Мерзость, — Денки отчеканил это с такой же интонацией, но более слащаво и самодовольно. Пацан напротив явно напрягся, но умело не подал виду. Ему хватило того, что он сумел зацепить Эйджиро даже такой пустяковой фразой, потому что тот глядел исподлобья так по-звериному настороженно, что это не могло не внушать страх и удовольствие одновременно. На деле же Киришиму зацепили совсем не его фразы. Его зацепил сам момент ожидания, потому что то, что его имя произнесли так демонстративно, не могло не говорить и о дальнейшей херовой для него развязке, которая вот-вот должна была выложиться из уст уже раздражающего его мальца. Что, в принципе, и произошло. — Мне плевать на его наказание, ты, человек-пикачу, — пара ребят рядом с ним разразились в тихом смехе. Каминари выгнул бровь — самое глупое прозвище, которое ему приходилось слышать. Его серьёзно надеялись этим задеть? — Мы с парнями просто пришли сюда, чтобы посмотреть на одного именитого отверженца. Киришима сглотнул и сбито задышал, держа губы плотно сомкнутыми. Он сжал бутылку с такой силой, что оставшаяся в ней вода хлынула из горлышка, а потом вместе с пластиком упала на землю. — Или вы, отбросы, не в курсе? Он рванул вперёд, почти дотянулся руками до чужого горла, а потом его вернуло на место. Вернуло на место таким ощутимым толчком в плечо, что пришлось пошатнуться и напрячь ноги, чтобы устоять на месте. Киришима даже не сразу вдумывался в то, что это было, потому что глаза застелила мутная пелена. Он готов был поклясться, что с лёгкостью мог бы свернуть шею этому парню в тот момент. Впереди него буквально из ниоткуда возникла высокая фигура и заслонила его собой. Эйджиро увидел только волосы цвета платины и перстень на указательном пальце. — Что вы здесь устроили? — низкий грудной голос заставил впереди стоящих содрогнуться, но всё равно не смог стереть эти мерзкие улыбки с их лиц. — Ты, пацан с длинным языком, сделай шаг вперёд. — С какой стати? Думаешь, я буду слушать одного из неудачников? Тогда шаг вперёд сделал он сам. Подошёл достаточно близко, чтобы склониться и надавить психологически. Руки были сложены в карманах, плечи напряжены и ссутулены. — Знаешь, что случается с такими, как ты? Они подыхают, — говорил тихо, но слышали все. — Мы все умираем, согласен. Но кто-то раньше, кто-то позже. Кто-то морально, кто-то физически. Кто-то морально и физически. Понимаешь, о чём я? Ты уже мёртв, — он выпрямился. — А теперь вали отсюда. Парень скорчился и будто задрожал. Он попятился назад и едва слышно зарычал. — Ёбаный псих. Вы все ёбаные психи! К Киришиме, наконец, развернулись лицом. В серых глазах совсем не наблюдалось опасного огонька, но игра на публику была превосходной. Эйджиро всё ещё сбито дышал, словно не мог остановиться готовиться к атаке, поэтому его плечо снова накрыли горячей ладонью. Он поднял голову. — Спасибо, — выдохнуть полной грудью всё ещё не получалось. Каминари с Косеем молчали, не зная, как вести себя с незнакомцем, который только что был до жути пугающим, но вместе с этим и помог их другу. — Как тебя зовут? — Нет проблем, чувак, — он быстро посмотрел вбок, откуда словно сверкнули чужие глаза. — Это странно, но зови меня просто Тецу, идёт?