Бездна взывает к бездне

Øfdream — Thelema Киришима засыпает в наушниках. Не потому что забывает их высунуть или попросту забивает на это дело — он ненавидит свои сны. Ему не снится постапокалипсис, не снится сюрреалистическая хрень, похожая на ту, которая видится, когда объёбываешься ЛСД по самое не горюй. Он вообще предпочёл бы, чтобы ему ничего не снилось. Ничего лучше, чем вечно прокручивающиеся в голове воспоминания. Всё проносится частыми вспышками. Каждый раз. Наверное, мозг блокирует полное отображение действительности, и это помогает, хоть и отчасти. За окном слышится звон капель, бьющихся о стекло, а потом быстрой струйкой стекающих вниз. У груди что-то приятно греет, Киришима вспоминает о коте, так плотно примостившемуся под его боком. Становится легче. Он невольно выдыхает. В этой странной паутине полусна он цепляется за последние ветки сознания, лишь бы только не провалиться в преследующий его кошмар. Дождь за окном усиливается, всё в его сознании окрашивается в мутно-голубой, становится холодно и сыро, а звук спадает на минимум, словно кто-то пультом от телевизора его попросту сбавляет. Киришима лишь чувствует то, как ноет от усталости его тело, и как он в полном бессилии не может заставить себя даже пальцем пошевелить, оттого и открыть глаза становится по-настоящему невозможно. Лунный свет пробирается сквозь открытые шторы, падает на его ресницы, будто щекоча, а затем пробирается в эйджировский сон, где вокруг темно и лишь редкие содрогания собственного тела напоминают ему, что он всё ещё жив. — У меня есть парочка вопросов. Это странно, но они меня беспокоят. Он зажмуривается, хватает пальцами край подушки, выдыхает как-то совсем тяжело, словно вкладывает абсолютно все силы. Лёгкая занавеска колышется от редких порывов ветра — они забыли закрыть окно; иногда через форточку влетают несколько дождевых капель и собираются на подоконнике. Чёрный кот забирается к Киришиме под одеяло и жмётся к тёплому телу сильнее. — Ты жив? Чувствуешь себя живым? Это так банально, скажи? Просто хочу знать, что ты в курсе на какой ответ я рассчитываю. Холод падает на подушку, забирается на кончики пальцев, гуляет по коже, заставляя сжаться, на мгновение прийти в себя, чтобы укутаться в одеяло, а затем снова нырнуть в страну снов, будто ничего и не происходило. Будто кто-то действительно счастлив там находиться. В груди неприятно щемит, дышать становится совсем трудно. Возможно, засыпать в наушниках тоже так себе идея. Песни в плейлисте — микс из одиночества и тягучей меланхолии, которая обычно проносится в голове каждый раз, когда Киришима стоит с распростёртыми в стороны руками, в надежде утихомирить бушующие в голове мысли. Синий сменяется белым. Белым, как потолок в той злосчастной комнате. Каждый потолок белый, но тот — особенно. Киришима запомнил его, потому что больше смотреть было некуда. И теперь всё окрасилось в его цвет: пространство вокруг, его одежда, даже музыка, звучащая в голове, отдавала какой-то белизной, словно цвет музыки в принципе было возможно определить. Но да — ещё как возможно, и кому как не Киришиме было лучше всех об этом известно. К рёбрам прилипает это проклятое чувство, напоминающее то, когда слёзы из себя приходится давить, потому что хочется именно этого. Немного поодаль стоит непонятная фигура, совсем размытая и искажённая чёрной тенью. Из силуэта понятно, что это человек, а из фраз, которые стоят на репите, понятно что это за человек. Мне Как заставить это заткнуться? Почему просто нельзя найти выключатель и остановить это подобие дрянного радио? не нравятся люди, Просто заткнись. Пожалуйста, просто заткнись. Я не могу выйти. Не могу отсюда выйти. которые выдают себя за других. Блядское блять. Киришиму разбудило пиликанье будильника, звон пробрался так глубоко, что ударил по перепонкам и заставил сердце бешено биться в груди, стоило Киришиме только открыть глаза и осознать, где он находится. Было тихо. Больше всего ему не нравилась эта тишина, заставляющая думать, что что-то определённо не так. Он оглядывался по сторонам, прислушивался к звукам вдалеке, не спеша сползал с кровати. Но в этот раз он немного изменил привычный план действий: плюхнулся обратно на подушку и потёр заспанные глаза двумя пальцами. Этот сон снился ему так часто, что уже давно не забывался спустя несколько минут после пробуждения, как это бывает обычно, но он всё равно не мог досмотреть его до конца. Каждый грёбаный раз всё обрывалось на определённой точке, и её Киришима уже назвал мёртвой, пока сегодня сон с неё не сдвинулся. И он, кажется, побрёл в совсем ином направлении, потому что показал ему человека, которого Киришима совсем не ожидал там увидеть. Он показал ему Бакуго. Кажется, Киришиму просто потрясло то, что Бакуго смог сразу понять, что к чему, говорил так уверенно и так открыто, словно сказать подобное — раз плюнуть для него. Для любого нормального человека такая фраза покажется странной, так ведь? Так? В столовой было людно, но народ всё ещё подходил. Этим утром Киришиме особенно не хотелось ни с кем контактировать. Он кутался в капюшон чёрной толстовки, опускал голову и шарился взглядом по земле, надеясь просто устроиться за дальним столиком и выпить самый крепкий кофе, потому что его любимых батончиков в наличии не оказалось, а это расстроило просто, блять, до глубины души. Каминари впервые не поздоровался. Возможно, потому что Киришима успел поднять на него взгляд раньше, отчего Денки криво усмехнулся, дёрнулся куда-то в сторону, но всё равно устроился на стуле напротив. Его физиономия сияла слишком ярко, да и весь он в принципе искрился каким-то незыблемым счастьем. К чёрту эпитеты — его распирало от радости. Киришима хотел влиться в стену и больше из неё не выходить. — Ты почему… — Теперь мы с Шинсо соседи по комнате. Киришима опустил голову на лежащие на столе руки, выдохнул куда-то в деревянную поверхность и жестом попросил больше не продолжать. Он посмотрел в окно, где ветер колыхал тяжёлые ветки деревьев. Тёмно-зелёная листва не особо выделялась на сером пасмурном фоне, но иногда заглядывала в открытую форточку, и от этого становилось как-то не по себе. Здесь вообще от многого становилось не по себе. Тёмные коридоры были сырыми и холодными, со скрипящими половицами и вечными шелестами из-за углов. Растительность вокруг корпусов только ухудшала положение, про тёмный жуткий лес и говорить излишне. Всё здесь напоминало декорации из типичного триллера, где в конце обязательно должен был кто-то умереть. Иногда на фоне действительно не хватало жуткой музыки, но и это вряд ли бы придало мистицизма зданию, от которого и без того мурашки по коже бегали табуном. — Ты никогда не думал о том, что это место не похоже на обычную школу? Нет, не совсем так. На школу в принципе. Они вдруг оба замолкли. Киришима боковым зрением заметил, как на него уставились в упор после заданного вопроса. Он медленно повернул голову. Нейто Монома в своей манере полуусмехался им из-за столика неподалёку. Он подпёр подбородок ладонью и внимательно следил за тем, что происходило за столом Киришимы. Все остальные из его компашки продолжали что-то обсуждать. — Почему он уставился? — Каминари закатил глаза, затем перевёл взгляд на рядом сидящего Шинсо и снова на Моному. Губы его как-то по-детски надулись, выглядел он совсем уж глупо. Киришима подумал, что ему лучше заткнуться. Он отчётливо почувствовал момент — Монома повернулся сразу после того, как Эйджиро задал вопрос, а взгляд его уж точно не сулил ничего хорошего: заинтересованность закралась куда-то в уголок сияющей радужки, и это, блять, чертовски настораживало. Он схватил бумажный стакан, оставшийся после выпитого кофе, и выкинул его в урну, покидая столовую быстрым длинным шагом. Не хотелось встречаться ни с кем-либо из этих парней, ни с их предводителем тем более. На улице Киришима пересёкся с ребятами из баскетбольной команды — это было получше. Впереди всех шёл Токоями, он сдержанно кивнул и кинул несколько слов о том, что хотел бы переговорить немного позже. Киришима только улыбнулся. Естественно, он понимал о чём пойдёт речь — Токоями попросит его стать членом их команды, даже не подозревая о том, что Киришима скажет ему «нет». Но «нет» сказал ему сам Токоями, заведя разговор, совершенно не касающийся того, о чём Киришима думал. Фумикаге нашёл его поздно вечером, когда Эйджиро и думать забыл о том, что тот хотел с ним о чём-то переговорить. Он сидел на лавочке и пялился на очередную позднюю тренировку, где кучка ребят, включая Каминари, бегали по полю и пытались загнать мяч в ворота. Токоями не просил его никуда вступать. Он даже и словом не обмолвился о баскетболе и о команде в целом. Он говорил о том, что Киришима никак не вязал у себя в мыслях как предмет их с Фумикаге разговора. — Прости, чувак. Я не фанат сомнительных авантюр. Да и какого чёрта? Почему ты спрашиваешь меня об этом? — Понимаю, как это звучит, но ничего сомнительного и авантюрного в этом нет, — Токоями не присаживался рядом. Он держал руки в карманах чёрных спортивок и стоял над Киришимой, смотря на него со всей присутствующей серьёзностью. — Ты просишь меня прийти в полночь к главным воротам, потому что «ко мне есть кое-какое дело». Это не сомнительно и не авантюрно? — он поднялся, чтобы сравняться с Токоями, в глазах Киришимы быстро мелькнул опасный огонёк. — Я пас. Об этом знал почти каждый — подобные предложения явно не сулят ничего, кроме проблем, которые никому, блять, не нужны. Соглашаться на это было бы просто безумием. Да и какого хрена его всего-навсего третий день в этом жутком месте проходит вместе с такими глупыми просьбами? Киришима развернулся и побрёл обратно в корпус, сославшись на то, что на улице слишком похолодало, хотя на нём и была тёплая кофта. Фумикаге не стал ничего говорить, его выражение лица ему не понравилось, поэтому он отступился. Подмога не заставила себя ждать, его плечо уже накрыла тёплая рука, а к уху склонились чужие губы, щекочущие горячим дыханием. — Он сказал «нет»? Что ж, это было ожидаемо. — Что теперь? — Всё то же. Бакуго не должен знать об этом разговоре. Я хотел ускорить процесс и приблизить приключения, но всё в итоге случилось так, как должно было. Очень жаль. Не люблю, когда всё так затягивается. — Думаешь, они придут к этому? — Думаю, они придут ко многому. Во всяком случае, я на это надеюсь, кто-то ведь должен остановить этого психопата. Да и я не прочь полюбоваться концертом и узнать, во что всё выльется в конечном итоге. Токоями как-то шумно выдохнул и замолчал на мгновение, продолжая смотреть на то место, где только что сидел Киришима. Думал ли он, что поступает правильно? Вряд ли он вообще волновался об этом. Кажется, это прошло уже очень давно. — Остановить этого психопата? — Токоями потёр рукой шею, опустил голову вниз. — А что будет, если два психопата встретятся? Кто кого должен будет останавливать в таком случае? Ребята закончили с тренировкой, построились у ворот и теперь что-то активно обсуждали, перекрикивая песнь сверчков, устроившихся в траве неподалёку. Зажглись фонарные столбы, местность осветило грязным жёлтым светом, у которого тут же собралась вся мошкара. — Это мы и узнаем, мой друг. В этом и заключается всё веселье, понимаешь меня?