Бездна взывает к бездне

Blue Fondation — Eyes on Fire В столовой было привычно шумно, лишь столик у окна как-то молча и совсем удручённо пялился на свою еду. В атмосфере витало странное ощущение недосказанности, и даже те, кто на себе этого не ощущал, отчётливо чувствовал нотки натянутости во всей утренней трапезе. Первым не выдержал Сэн. — Какого хрена произошло? Почему ты и Шинсо ведёте себя ещё более отстранённо, чем обычно? — он повернулся к Нейто, который молча пил кофе. — Что ты уже наделал? — Ничего, — Нейто пожал плечами, улыбнулся в сторону Шинсо. — Мы просто устроили небольшую вечеринку. И пока Кайбара по обычаю зашёлся в ругательствах, Изуку что-то невнятно промычал, а затем склонился к уху Бакуго, который с неподдельным интересом наблюдал за столиком Киришимы. — Для того, кто просто присматривается, ты уж больно внимателен, — Мидория облизал губы, украдкой взглянул в том же направлении. — Жалеешь, что он не может сидеть с нами? Паршивое настроение Бакуго отображалось даже в том, как гневно он сжимал банку газировки и метал молнии абсолютно во всех, кто к нему обращался. — Единственное, о чём я жалею, — Бакуго тоже говорил шёпотом, — так это о том, что не могу сейчас высказать всё, что я о тебе думаю, Деку. Высунь голову из задницы и занимайся своими делами. — Ты просто бесполезен, придурок! Полное ничтожество! Так и знал, что ты умудришься всё испортить, — Сэн продолжал распинаться чуть ли не во весь голос. Нейто мило улыбался ему прямо в лицо. Наступала пора экзаменов: библиотеки были заполнены, а ученики, которых это хоть как-то волновало, — находились на взводе двадцать четыре часа в сутки. Сейчас разозлить кого-то являлось сущим пустяком, как щёлкнуть пальцами в воздухе несколько раз. У Бакуго же, помимо учёбы, был ещё ряд других забот. — Смотри, — Киришима поправил кожаные чёрные полуперчатки и размял шею, взяв в руку один из ножей. — С охотничьим ножом можно провернуть довольно много трюков, к примеру этот, — он подкинул нож в воздухе, словил его за лезвие, а потом снова за рукоять, проделав подобное несколько раз. Бакуго не знал, что восхищало больше: сквозящие уверенностью движения Киришимы или этот чёртов ряд ножей, лежащий на траве. Сегодня туман был не таким густым, ветра почти не было. О здешней нелётной погоде напоминало лишь хмурое пасмурное небо и проникающий под кожу холод. Они нашли небольшой пустырь, забредя далеко вглубь леса, где чужие взгляды их точно настичь не должны были. Здесь было тихо: листва не шелестела, а насекомые почти не издавали звуков. Бакуго стоял лицом к широкому стволу дуба, а сзади вовсю распинался Киришима, пальцем указывая направление траектории ножа и точку, в которую он, в конечном итоге, должен был угодить. Он взял руку Бакуго сзади, приблизился к его лицу и говорил почти неслышно, одновременно медленно показывая на нём же, какое движение будет правильнее всего совершить. Иногда он показывал разнообразные трюки, подбирая любой из ножей с травы и объясняя Бакуго, как он называется и для чего используется. Лезвие красиво переливалось голубой сталью и изумрудными волнами, а матовая чёрная ручка эффектно держалась в обхвате кожаных полуперчаток. — Нож с лезвием-крюком, — Эйджиро прокрутил его в пальцах, — клёвая штука. Хочешь научу вращать его на ладони? Ты просто должен придать ему вращение, а ладонь слегка повернуть вбок, чтобы нож не упал на землю. Здесь нужна практика. Много практики. Каждый раз, целясь в определённую точку, Киришима в неё без промаху попадал, и это было блядски круто. Так, по крайней мере, считал Бакуго. Все эти его трюки и метания лезвия в дерево поражали мастерством и профессионализмом. — Какой твой любимый? — Бакуго указал на ножи. — Здесь его нет, — Киришима пожал плечами. — Мне нравится керамбит. Ты тоже влюбишься в него, когда увидишь. У него есть специальное кольцо на ручке, а лезвие короткое и изогнутое. В руке держится неимоверно удобно, а сам он такой острый, что пырнуть им человека, — Эйджиро щёлкнул Бакуго по груди, улыбаясь, — не составит абсолютно никакого труда. Некоторые из показанных трюков Бакуго мог повторить почти сразу же, остальные часто удавались лишь спустя длительное время. Но самое интересное Эйджиро припас напоследок, поэтому, наблюдая за чёткими отработанными движениями Киришимы, его выпадами с оружием, прокручиванием в пальцах, стойкой и даже, мать его, выражением лица, — Кацуки приходил в полнейший восторг. В свою очередь Бакуго учил Киришиму захватам, боевым приёмам, отрабатывал с ним удары и давал советы. У них был даже имитированный бой с одним простым условием: никакого холодного оружия. Несложно догадаться, кто, в итоге, победил. Киришима снял пояс с кобурами для ножей с живота и нацепил его на живот Бакуго. Эйджиро снял с себя белую футболку, и Кацуки зачем-то повторил за ним. Чёрный пояс окутал оголённую кожу, по которой тут же пробежались мурашки из-за настигнувшего её холода. Они оба слишком вспотели, тренируясь, так что никто почти не содрогнулся. — У тебя хорошая реакция, так что ты быстро привыкнешь. Единственная сложность тут: среагировать как можно скорее, а потом сделать правильный выпад, расчехлив любой из ножей, — он присел на колени, закрепляя ремни и удостоверившись, что каждая кобура висит довольно надёжно. Бакуго взглянул на Киришиму, расположившегося у его ног, и хмыкнул, выгнув бровь. — Сможешь попасть в ствол, прямо у меня над головой? — внезапно спросил он. Киришима поднял голову. — Ты так легко можешь мне довериться? Что, если я промахнусь? — Я умру, — он равнодушно пожал плечами. В голове засела одна единственная фраза: если промахнёшься, значит так и было задумано. Ты можешь сделать это только намеренно. Бакуго прислонился спиной к стволу и уверенно посмотрел на Киришиму. Расстояние приличное, сложности добавляет внимательный взгляд напротив и щемящая нотка неуверенности в груди. Даже у профессионалов бывают промахи. Взять, например, случайный порыв внезапно поднявшегося ветра. Киришима сделал глубокий вдох, не в силах сдержать улыбки. Кровь в жилах закипела от такого выброса адреналина, что и говорить про Бакуго, который и вовсе был под прицелом. Он сжал руки в кулак, не в силах пошевельнуться. Нож угодил аккурат в точку над его головой. Киришима даже не предупредил, когда метнул его и со свистом рассёк воздух лезвием. Кацуки не закрывал глаз, хотя и хотелось до жути. Осознав, что всё в порядке, он впервые на памяти Киришимы шумно и обессиленно выдохнул. Казалось, точный бросок ножа не единственное, что его во всём этом волновало. Когда Эйджиро подошёл, Бакуго лишь поднял на него глаза, сияя той самой зверски довольной ухмылкой. — Как ощущение? Адреналин просто нереальный, правда? — Киришима и сам пытался отдышаться. Он взглянул на свои руки — не тряслись. Бакуго дёрнулся вперёд, а потом вдруг осознал, что собирается сделать, и остановился. Они с Эйджиро внимательно посмотрели друг на друга. — Ты собирался меня поцеловать? — Киришима спросил это без привычной усмешки, странное ощущение защекотало грудь. Вместо ответа Бакуго сделал выпад и быстрым движением расчехлил штык-нож, намереваясь атаковать, но Киришима среагировал слишком быстро, уклоняясь. Он рассмеялся, потому что Бакуго выругался из-за неудачной попытки, а потом снова принялся отрабатывать с ним новые приёмы. Они тренировались каждый день, изучая новые техники, делясь друг с другом полезной информацией и просто болтая о жизни. Вечером Кацуки помогал Эйджиро с подготовкой к экзаменам, и Киришима, кажется, впервые так рьяно занимался. Сначала он, конечно, не мог оторвать взгляда от Бакуго, который, как оказалось, носит очки, когда занимается, и выглядит это чертовски прекрасно. Затем настала очередь удивляться тому, как прекрасно Кацуки осведомлён во всех областях школьной программы. Он объяснял понятно, писал разборчивым красивым почерком и выглядел так умиротворённо, что в первое время оторвать глаза казалось абсолютно невозможным. В дни, когда у Кацуки совсем уж не было настроения, он бегал. И заставлял Киришиму бежать рядом с собой, часто забываясь о разнице в скорости, поэтому, в конечном итоге, Эйджиро оставался позади. И лишь однажды Бакуго намеренно замедлился, чтобы бежать наравне с ним. Но этого раза хватило, чтобы Киришима вынес для себя одну простую истину. — Бакуго, — пришлось остановиться и отдышаться, чтобы произнести фразу целиком и не запнуться. — Ты мне нравишься. Он, мать его, беспросветно втрескался в Бакуго Кацуки. — Ты злишься, Шинсо? Я ведь просто хотел помочь вам с Каминари. Ну, и самому немного повеселиться, — Нейто пожал плечами. — Я слышал, как ты извинялся перед ним. Пацан и правда тебя зацепил, да? Ты ведь знаешь, что… — Пошёл ты, — Шинсо сплюнул. — Не собираюсь обсуждать это с тобой. Особенно сейчас. Напротив столпилось прилично народу. Корпус А, как обычно, хотел взять численным преимуществом, в то время как из В1 пришло лишь шесть человек. Они выстроились друг напротив друга неравной толпой и вот уже почти пять минут метали молнии, пока ребята из общего распинались в громких пламенных речах. — Просто забейте рты, утырки, — Сэн выступил вперёд, — и давайте уже начнём. Потасовки были привычным делом, а такие и вовсе собирались раз в неделю стабильно. Все понимали, что это неотъемлемая часть борьбы за превосходство, победу в которой никто не хотел никому уступать. В ряду парней из А были несколько новичков. Сегодня им, должно быть, хотели показать, что и как тут решается. В основном дрались знакомые Бакуго ученики, их уложить было труднее, чем остальных. Численное преимущество действительно было преимуществом, парни пропускали по несколько ударов, но зачастую возвращали ещё больше. Слышался рык Кайбары и Тецу, Изуку прорывался вперёд без особых усилий, Нейто умудрялся сохранять излюбленную улыбку. Бакуго был самым резвым и жестоким, на него наваливались всей гурьбой, пытаясь схватить, заломать, опустить головой в землю. И это бесило больше всего, блять, на свете. Шото сидел в кустах, пристально наблюдая за происходящим. Он подоспел прямо к разгару потасовки. Не то чтобы он удивился тому, что к нему подошёл Тецу, но выслушал его внимательно и без особых сомнений принял его предложение. Из всех присутствующих, кажется, один только он знал, что Шото сидит неподалёку. — Ты когда-нибудь видел Изуку в бою? Это невероятное зрелище. Хочешь посмотреть? Само собой, он хотел. Предложение Тецу было слишком заманчивым, так что он ни разу не пожалел о том, что выведал место и время драки. Зрелище было не просто невероятным, оно действительно потрясало. Мидория дрался красиво. Он был единственным, по кому не попали ни единого раза. Его движения были отточенными, резкими, а звериный блеск глаз словно лезвием протыкал насквозь. Тодороки чувствовал, как глаза невольно округляются в восхищении, а пальцы сжимаются и разжимаются из-за бушующих внутри эмоций. Иногда ему хотелось выкрикнуть что-то, показать Мидории, что он здесь, что он смотрит на него, чтобы увидеть это выражение лица, от которого сбивало дыхание ко всем чертям. Кто-то напал на Бакуго со спины, давая парням спереди возможность воспользоваться ситуацией и хорошенько его скрутить. Точно в то мгновение, когда Кацуки поворачивал голову, замахиваясь ударом руки, рядом с его лицом, чуть не задев ухо противника, со свистом что-то пролетело, угодив в ближайший ствол дерева. Бакуго предвкушающе улыбнулся. — Опаздываешь, дерьмоволосый. Киришима вышел откуда-то из-за деревьев, сложив руки в карманы. — Прости, пришлось повозиться с твоим подарком. Долго не мог оторвать взгляд от этого малыша. В стволе дерева торчал градиентный керамбит. Лезвие его переливались разнообразными красками, а аккуратное колечко на конце чёрной матовой ручки играло цветами вслед за ним. На нём была выгравирована большая буква К. К значило Кацуки.