Бездна взывает к бездне

Hollywood Undead — Lion А серая толстовка была ему к лицу. Впервые пришлось напялить что-то, настолько прикрывающее лицо спадающим ниц капюшоном. На долговязом худом теле безразмерная вещица болталась, словно на вешалке. Чёрные джинсы обтягивали худые ноги. Уроки были в самом разгаре, кто позволил вот так запросто шляться среди учеников из чужого корпуса? Ни школьной формы, ни знакомых человеческих очертаний. Лишь опущенная вниз голова и расставленные по карманам руки. — Твою мать! — Бакуго был в бешенстве. А кто нет? — Плевать, нет времени ругаться, придётся действовать преждевременно, — Тецу провёл ладонью по лицу, запустил пятерню в волосы и громко вздохнул. Волновало не совсем это. Вернее, это волновало тоже, но куда больше — безрассудство самого здравомыслящего человека из всей компании. И ради чего? Ради кого? — Скажи мне, что всё это — одна из твоих хреновых шуточек, Деку, — Бакуго в порыве злости схватил Изуку за грудки, заглянул прямо в глаза. — Всё ведь не из-за этого пацана? Шинсо ведь не мог просто перечеркнуть весь наш план и пойти мстить за этого придурка? Нейто почти ничего не говорил. Только смотрел исподлобья на всю творящуюся вакханалию и даже не исходил в привычной полуулыбке. Вот, что реально напрягало. — Остынь, Бакуго, — Монома размял шею, повернулся спиной и весь словно ссутулился. — Шинсо там, в общем корпусе, бьёт морды обидчикам своего парня. И мы сейчас либо прикрываем его, либо ещё три месяца выжидаем подходящего момента для выполнения плана. Бакуго цыкнул, отпустил Мидорию и громко выругался. Он сложил ладони домиком и поднёс к губам, обмозговывая то, как бы лучше всё провернуть, чтобы достигнуть первоначальной цели и обойтись без жертв. Остальные к нему присоединились. Постепенно старый план оброс новыми подробностями и видоизменился под натиском Хитоши Шинсо, но одно продолжало радовать — выполнение его всё ещё было реальным. — Киришима… — было начал Сэн, но его тут же прервали. — По-прежнему, — Бакуго кивнул. — По-прежнему ничего не должен знать. Изуку засмеялся. Вся ситуация показалась ему настолько занятной, что почти вправе могла называться нелепой. Каччан, который пытается строить из себя заботливого бойфренда, где такое видано? — Это ничего не даст, — Деку пожал плечами. — Этим ты только сделаешь хуже. Когда придёт момент узнать правду, Киришиме будет намного сложнее. А всему виной ты и твоя слабость, не позволяющая ему преждевременно разочароваться в друге. — Заткнись, ублюдок. Твоё мнение я хочу слышать в последнюю очередь. Они двинулись вперёд, беззвучно ступая по стоптанной пожелтевшей траве и перебирая в мыслях только что оговорённые действия. Бакуго молчал не поэтому. Сам он, естественно, никогда бы не признал, что хренов утырок прав, но эти мысли проскакивали в его голове ещё с самого начала. Что изменит всего один день? Парочка дней? За это время можно лишь ещё больше привязаться к тому, правду о ком только предстоит узнать. Это в его планы не входило. Он надеялся просто дать Киришиме наиграться в дружбу прежде, чем тот окончательно в ней разочаруется. Возможно, в плане были недочёты. Удар за ударом, один за другим. Это всё, что томилось в его мыслях. Привилегия любимчика учителей и первого претендента на каждое из серьёзных поручений — возможность достать абсолютно любые сведения. Кто, сколько, когда, где и по какой причине. Теперь главное выждать подходящий момент; убедиться, что рядом никого, и врезать без промедлений. Без вопросов, без слов в принципе. Каминари ведь тоже ни о чём не спрашивали. Семеро человек. Двое из них — старшекурсники, их Шинсо оставил напоследок. Невозможно было застать каждого из пяти по очереди в безлюдном месте, поэтому он дождался, пока они соберутся компанией. Всё вышло как нельзя лучше: все как раз переодевались к физкультуре. Тодороки стоял неподалёку, едва свернув из-за угла коридора. Он смотрел внимательным взглядом на высокую фигуру, которую, на деле, сложно было не заметить. Вряд ли Шинсо действительно думал, что его проигнорируют по доброте душевной. Скорее всего, ему было глубоко наплевать. — Он тут, — Шото кивнул. В трубке раздался голос Мидории. — И что Великий Мститель собирается сделать? Тодороки подумал около минуты. Шинсо всё ещё не двигался с места. Трудно было узнать в этом покачивающемся напряжённом парне — здравомыслящего и рассудительного Хитоши. Видимо, тот факт, что его так искусно обвели вокруг пальца, заставив съездить в город по бессмысленному поручению, пока здесь происходил лютый пиздец, слегка его расстроил. Слегка. — Он собирается разнести нашу раздевалку. «Каминари, наверное, не знает» — думал Шото. Просто Шото тоже не знал. Изуку затих на том конце, словно что-то обмозговывал. Где-то неподалёку слышались чужие голоса, его сбитое дыхание иногда прерывало тишину, а ветер, грохочущий порывами прямо в трубку, заставлял Тодороки немного отшатываться. — Есть одно дело, котёночек, — усмешка Мидории слышалась в последнем слове. — Ты когда-нибудь брал людей в заложники? Здесь про ремонт, видимо, уже давно позабыли. Корзины с мячами были переполнены, некоторые вот-вот грозились попадать на измазанный в разводах от моющего средства пол. Облупившуюся краску на стенах прикрывали старые плакаты с Лэйкерс и съеденная молью в некоторых местах баскетбольная форма, пригвождённая к деревянной планке. Всё было выдержано в каком-то кирпичном цвете, отдавало старьём и устоявшейся пылью в воздухе. Сразу понятно, что помещение уже очень давно не использовалось. Странно лишь то, что пропажи ключей от него никто даже не хватился. Должно быть, оно не представляло такую ценность, как тот же актовый зал. Шинсо даже не пришлось уговаривать. Ему достаточно было увидеть Тодороки и всё понять. Он сам поплёлся вслед за ним, лицо его пестрело привычной невозмутимостью. Словно ничего и не должно было произойти. — Что ты тут делаешь? — полагалось убить время. Шото поглядывал на наручные часы. — Разве не видно? Исхожу в ярости, — выглядело почти комично. Говорить такое с беспристрастным лицом было сродни плохой шутке. Шинсо молча оглядывался, всё ещё держа руки в карманах. До Шото дошло не сразу: должно быть, он не собирался ничего делать. Изначально — возможно. В мыслях его проскакивали сцены избиения и всё в этом роде, но стоило ему дойти до пункта назначения, как он понял, как опрометчиво поступил на самом деле. В этом раунде выигрывает благоразумность. Хоть и поздновато. Хорошенько же ты друзей напряг, Хитоши Шинсо. — Не пойму, почему они ничего не предприняли. Я явно не вписывался в школьный поток — отсутствие формы и прямая недоброжелательность на лице. Но никто и словом не обмолвился, все просто проходили мимо, — Шинсо покручивал в руке позолоченную статуэтку. Должно быть, награда школьной команды n-нных времён. — Наверное, подумали, что ты один из друзей моего брата. Они все разгуливают в таком виде, — Тодороки пожал плечами. Шинсо оторвался от разглядывания серебряных медалей. — Нацуо? Разве он уже не выпустился? — Я говорю не о нём, — Тодороки покачал головой. — Я про Даби. Ох, чёрт. Это многое объясняет. Шинсо промолчал, но уж больно подозрительно прочистил горло. Грех жаловаться, если это в конечном итоге сыграло им на руку. Телефон Тодороки завибрировал. Он отключил его и засунул обратно в карман. — Пора. Уходи, как можно незаметнее. Они разбрелись по разные стороны, когда Тодороки закрыл дверь на ключ. Толпа стекалась куда-то к белым входным дверям, ведущим прямиком на улицу, а оттуда уже и на спортивную площадку. Он подождал, пока она слегка поредеет, и протиснулся вперёд. Обзор никто не загораживал, площадь была достаточно большой. Кроме Бакуго, стоящего посреди скошенного газона, никого из корпуса В1 не было. Он держал руки в карманах, стоял расслабленно, почти зевая. Тем не менее, на лице у него ярко горела жгучая ухмылка. Почти такая же огненная, как и блеск в его глазах — нехороший, злостный, мстительный. — Какие люди, — Минета не был удивлён. Ни капли. Он тоже держался непринуждённо и зевал на самом деле. — Два года прошло с тех пор, как ты был на нашей территории в последний раз. Зачем пожаловал? Соскучился по бывшим однокашникам? Аояма тёрся рядом. То, что нужно: далеко не ходи. Он переминался с ноги на ногу, не проявляя особого интереса, но и почти не высовываясь из-за спины Минеты. По толпе прошлись едва слышные перешёптывания. Вряд ли кто-то из присутствующих не знал, кто такой Бакуго Кацуки. — Аояма, он не разговаривает, — насмехался Минета. Бакуго стоял поодаль, не спеша подходить. Он всматривался в лица напротив, совсем не обращая внимания на приличную толпу. Тодороки протискивался поближе. Его задачей было не допустить массовой драки. Он знал, что остальные остались на подстраховке вне зоны видимости и готовы были вступить, если что-то пойдёт не так. Хренов Шинсо. Это был мой план. Изначально. Это я должен был распугать этих сопляков и утереть их морды кровью. — Заткнись. Ты бесишь, — Бакуго продолжал улыбаться. Кулаки его сжались. — Что я вдалбливал вам, утырки, как только вы решили тронуть моих ребят, спустя лишь месяц после моего перевода? Я придумал это, чтобы лично прикончить каждого, кто посмел хоть пальцем тронуть Киришиму. Заявиться и избить их на глазах у всего корпуса, тем самым намеренно зарабатывая наказание. Это был чёткий алгоритм действий, а что из него сделал ты? Пошёл на поводу у своих желаний, только в конце осознав, как дерьмово поступил. Не туда воюешь, придурок. — А ты им всё же в мамаши заделался? — Минета хмыкнул, и Аояма за его спиной засмеялся. Толпа не решалась говорить что-либо, все застыли в беззвучном ожидании. Киришима, играющий в это время с котом, должно быть, даже не догадывался о том, что происходит. Аояма сложил руки на груди: — Или дело в твоём бойфренде? Бакуго слегка опустил голову, глядя всё тем же огненным взглядом. Улыбка его, казалось, стала ещё шире. — Кстати, о нём. Как насчёт того, чтобы повторить события недельной давности? И он молниеносно рванул вперёд, набросившись на Минету. Расстояние было слишком велико, эффект неожиданности перестал быть преимуществом, но это отнюдь не помешало. И хоть Аояма двинулся, чтобы тут же зарядить кулаком по челюсти Бакуго, от него было совсем мало толку — Кацуки перехватил его за кисть и вывернул его руку, попутно заряжая ногой в живот Минете. Шото был наготове. Он то и дело оглядывал территорию в поисках знакомых лиц, но никого так и не нашёл. Должно быть, они действительно были уверены в Бакуго на сто процентов. Кто-то догадался позвать учителей. Преимуществом послужило сборище, в большинстве своём, первогодок, а те были всё ещё не такие враждебные, как их предшественники. Поэтому вместо того, чтобы вступать в драку, они тут же засуетились и разбежались за старшими. На это и был расчёт. Хотелось поколотить до бессознательного состояния. Он знал, точно знал, что обязательно отыграется. Просто не сегодня. Перед глазами стоял пустой взгляд Киришимы, и это добавляло запала каждый раз, когда Бакуго заносил кулак в воздухе для удара. Аояма вышел в аут почти сразу же. С Минетой пришлось сложнее. В какой-то момент Бакуго словил себя на мысли, что до одури хочет вытянуть из него извинения. Смешанные с кровью и слюной, на протёртых, распухших от гематом коленях и с заплывшим взглядом эти двое бы источали не что иное, как настоящее отчаяние. То, что так было нужно. Бакуго понимал Шинсо. В какой-то степени. Ему самому хотелось переусердствовать, самому хотелось рвануть к этим уродам немедленно, а потом просто бить изо всей, мать его, силы. Но он сдерживался по тому же поводу, по которому всё это затеял — из-за Киришимы. Его оттащили почти вовремя. Лицо Минеты едва ли не превратилось в одну сплошную опухоль. Несколько рук подхватили его, впиваясь пальцами в трицепсы. Бакуго сплюнул рядом с лежащим на земле Аоямой и удовлетворённо запрокинул голову кверху. Вот и всё. Да начнётся хаос, мать вашу.