Бездна взывает к бездне

Fever Ray — If I Had A Heart Я не могу перестать думать о том, что блядски ненавижу. Если ничего не сделаю — собственное сознание сожрёт меня с потрохами, оно не терпит бездействия в силу желания толпы. Я не терплю. Скучковавшиеся парни чуть ли не лезли друг на друга, желая посмотреть, что происходит в самом центре. Сзади подбегали остальные, крутились на носочках, высовывали голову лишь на долю секунды, подпрыгивая и упираясь ладонями в плечи впереди стоящих. — Что там происходит? Отсюда не видно. Не могу понять. — Там первокурсник с учителем. Они о чём-то спорят. — Спорят? В смысле — спорят? С учителем-то? Бакуго расцепил пальцы, плотно сжавшиеся на шлейке рюкзака. Позади него стоял абсолютно незнакомый ему человек, смотрящий на присутствующих по-настоящему колючим взглядом, челюсти его были плотно сжаты. Воздух накалялся, искры, казалось, прорывались сквозь дымку тумана и доходили до всей толпы, заставляя съёжиться, попятиться куда-то в другую сторону. Некоторые и вовсе неловко почёсывали плечо и тут же отводили взгляд. Этот сброд мне противен — единственная крутящаяся в голове мысль. До этого вытерпеть жалкий месяц оказалось абсолютно простецкой задачей по сравнению с тем, как приходилось сдерживать злобу сейчас. Только потому что они — не мы. Не «в общем корпусе». Разве это правильно? Разве тут вообще есть что-либо правильное? — Я не буду плясать под эту дудку и вести себя, как полный обмудок. Срать мне на ваши законы и устоявшиеся традиции. И если наказывать этого пацана только за то, что он появился в учебной части не своего корпуса — это нормально, то вычеркните меня из списка тех, кто с этим сможет смириться. Пылкая речь абсолютно не возымела эффекта. Напротив, только подначивала толпу и вызывала всеобщее негодование. Никто не говорил: «Чёрт возьми, да он прав». Даже стоящий напротив преподаватель только скрестил руки на груди и тихо цыкнул. Бакуго почувствовал, как напрягаются пальцы, сжимаясь в кулаки. Слишком опасный момент. — Похоже, стоило получше присмотреться к твоей кандидатуре при зачислении. Если ты правда думаешь так, как высказался, то ты ничем не отличаешься от этого отброса. Он такой потому, что заслужил этого. И в этой школе мы воспитаем его как следует. А до этого он будет не более, чем никчёмной мухой. Так же, как и ты, пока не перестанешь мыслить так отвратно. Пока в моей голове не стихнет злосчастное «мне не нравится», я не смогу остановиться. Я не увижу преград и даже не пойму, что они были. Я растворюсь в собственном понимании этой блядской жизни. Удар за ударом. Почему никто не растаскивает? Всем так нравится это зрелище? Откуда-то хлынула кровь, на запястьях Бакуго она стекала тёмно-красными струями прямиком к острым локтям. Валяясь на твердом асфальте, стирая кожу и больно ударяясь костями, Бакуго измазался в грязи, хотя почти и не касался земли. Он просто махал кулаками, что-то кричал изо всей силы, на деле же слыша в своей голове лишь собственное дыхание. Удар? Ударил учителя? Он ведь его по-настоящему избил. Сонная толпа повываливалась из общаг и медлительно собралась у входа. Сначала куда-то за корпуса ринулись только взрослые, а потом дым увидели и все остальные. Тут же послышались громкие восклицания, и шквал вопросов пронзил тихую ночную гладь. Некоторые побежали туда, откуда ровной толстой полосой в небо взмывала чёрная туча дыма. Остальные на месте тоже долго не задержались — половина разбрелась по кучкам и подобралась ближе, а вторая расселась недалеко от здания, покинув место у центрального входа. Вот оно. — Деку, — ровным тоном произнёс Бакуго. Около трёх секунд в наушнике раздавались помехи, после чего послышался прерывающийся голос Мидории, искажённый плохим подключением. — Мы на месте. Ещё никого не встретили. Шинсо, что с периметром? — Всё чисто, — Шинсо звучал чётко и без помех, оттого в голосе тут же прослышалось напряжение. — Я буду на первом этаже. Разберитесь со всем поскорее, не хочу торчать тут вечно. — Не терпится увидеться со своим бойфрендом? — это был Нейто. — Что там с Каминари? Он маячит где-то на горизонте? Бакуго ещё раз оглянулся: — Нет. Но Киришима уже вызванивает его. Горело то самое злосчастное здание, которое Эйджиро неспроста называл домом призраков. Побывав в нём второй раз, он действительно встретился с призраками прошлого. И это, на удивление, ему пиздецки помогло. — Я сам хотел сжечь тот сарай. Ненавижу подобную хрень, — Бакуго обращался к Киришиме, сосредоточенно выводящему что-то на экране смартфона. Эйджиро повернулся всего на мгновение и быстро улыбнулся. По сути, всё это — безобидное дельце. Поджечь никому не нужное заброшенное здание, подумаешь. Какой ему вообще толк пылиться там и вбирать в себя всякий сброд, затаившийся там ради развлечения? Пусть горит, хоть этим оно принесёт какую-то пользу. Шинсо и Тецу довольно быстро справились с поджогом. Сэн подогнал машину в густые заросли, ближе к зданию администрации, и дождался остальных. Теперь предстояла главная миссия. Если действовать по логике, то первостепенную важность имела задача украсть записи с камер видеонаблюдения. Пожаром они застали весь персонал врасплох, так что вряд ли хоть кто-то успел подчистить за собой. — Разве это не странно? Они не оставили ни одного человека. Никто не приглядывает за мониторами. Все разом ринулись к месту пожара, словно по сигналу, — всё вторил Киришима. Все остальные тоже прекрасно это понимали. Но выбора не было — пришлось действовать согласно плану и надеяться на возможность сориентироваться по ситуации, если их действительно что-то поджидает. Так что на подобное уже никто не отвечал. Но это не значит, что зловещее предвкушение не сжимало им грудь своими когтистыми лапами. Мидория возился с компьютерами под руководством Тодороки. В отдельном окне у Шото мигала активная переписка с Ураракой. Переговорная линия соединённых внутри сети наушников прослушивалась всем Эвентусом на громкой связи. Пока Шинсо сторожил периметр, а Мидория разбирался с записями, Нейто и Сэн скучковались в коридоре третьего этажа, разлив бензин повсюду и опустив пустые канистры на скрипящий пол, чтобы дождаться сигнала. Тецу был на втором, всего в паре дверных проёмов от Изуку, дожидаясь, пока тот со всем закончит. Каминари сладко зевнул и упёрся ладонью о плечо Киришимы. На нём были тёмно-синие пижамные штаны и растянутая серая футболка. Выглядел он так, словно проснулся две минуты назад — растрёпанные волосы золотистыми локонами спадали вниз, прикрывая прядь с родимым пятном в форме молнии. Косей потирал затылок, глядя куда-то в сторону горящего здания. Бакуго молчал, а Киришима абсолютно не ведал, что сказать. Что вообще говорят в таких случаях? Но всё произошло так, как происходит обычно — Каминари заговорил первым. — Что за странные костюмы на вас? Вы в этом спите? Киришима смотрел куда-то в сторону: — Нет. Мы не спали. Каминари свёл брови на переносице, убрал ладонь от плеча Киришимы и заглянул в его глаза, слегка заведя голову вперёд. Вид у него был так себе. Бакуго по-прежнему молчал, а Косей отстранённо пялился в небо. — Шинсо тоже не было в комнате, когда я проснулся, — Денки почесал затылок. — Вы тусовались вместе? И — реально — что вы на себя напялили? Для полной экипировки не хватало лишь бронежилетов, шлемов, дубинок и щитов. В остальном же они с Бакуго в точности походили на вооружённых полисменов. Только без оружия. Почти без оружия. — Денки, ты… И снова ступор. Барьер так просто не преодолеть, да и Каминари не пытается ничего сказать в ответ, словно прячется за своей маскировкой до последнего. Это действительно может сработать? Киришима глубоко вздохнул. На линии было тихо, все всё ещё занимались своими делами и ждали сигнала. Дело продвигалось гладко. — У вас есть доказательства? Хоть что-нибудь. Почему вы так уверены, что это Каминари? — Киришима выпустил колечко дыма — идеально ровное. Практика даёт результаты. Мидория задумался. Он сидел в позе лотоса, упирался руками на траву позади себя и уныло глядел в серое небо. Остальные должны были подойти с минуты на минуту. — У нас нет доказательств. У нас есть проверенный человек, который поставляет нам сведения уже не первый раз. Мы не можем отрицать очевидных фактов, как бы нам этого не хотелось. — Токоями ведь узнал о Каминари сразу же, как только мы приехали сюда, правда? Тогда почему Бакуго подозревал, что предатель — это я? Разве он уже тогда не был в курсе? — новым внезапным желанием Киришимы стало выкинуть сигареты к чертям и купить себе леденец. Вот так, ни с того ни с сего. Одна из измучивших его до изнеможения странных привычек. — Забавно. Я тоже об этом спрашивал, на что Каччан просто ответил: «Ты бы смог поверить малознакомому человеку вместо того, чтобы поверить близкому другу? Я бы смог». Непонятно, правда? Но вот такой вот он. Всегда таким был. У него странная чуйка на тех, кого стоит опасаться. — Но в итоге вы всё равно сошлись на том, что это Каминари. Мидория пожал плечами, перекинул травинку, зажатую меж губ, на другую сторону, и вздохнул. — Каччан всегда горой за своих друзей. Думаю, он поверил Фумикаге, но приглядываться не перестал. Когда дело доходит до обвинения кого-то, да ещё и кого-то близкого, это всегда тяжело. Мидория зашипел на линии, слова его доносились неясными помехами. Заглушка свою миссию выполняет. Бакуго приложил палец к уху, надавив, но в итоге ничего разобрать так и не сумел. После этого раздался голос Шинсо, его прервали на полуслове. Удивлённое «мать вашу» так и не было сказано до конца. Киришима сглотнул и тут же кинул на Бакуго быстрый взгляд. Каминари, наблюдающий за их настороженными лицами, сам невольно затаил дыхание. — Небо светлеет, — Косей засунул руки в карманы и прикрыл глаза. Бакуго быстро задышал. В наушнике то и дело раздавались непонятные прерывающиеся возгласы, руки содрогались крупной дрожью, а в груди неприятно запекло. Вокруг ничего не изменилось: никто не пришёл и не ушёл, шума не было, всё оставалось на своих местах. Внутри — ребята неясными звуками и громкими вздохами пытались что-то донести до них. Тодороки давно перестал отбивать по клавиатуре и стал просто вслушиваться, надеясь уловить хоть что-нибудь. Челюсти его сжались, глаза распахнулись и тут же блеснули напряжённым огоньком. Весь Эвентус затих. Сэро тут же дал команду готовить людей к отправлению. Они ведь знали, что всё шло чрезвычайно гладко. Знали, что в конце попросту попадутся в ловушку. Но что произошло? Где в итоге Бакуго ошибся? Глаза его округлились, а руки слишком быстро сжались в кулаки. Кацуки успел сделать лишь выдох — полный выдох пробирающего до костей осознания, когда пазл в голове складывается воедино, а глаза начинают слезиться от чёртового потрясения. Ясно одно — это полнейший провал. Звуки в наушниках прекратились. Киришима дёрнулся назад, взгляд его едва ли попал на Каминари, а потом тут же упал на Бакуго. Выражение лица Кацуки впервые источало такую безнадёгу. Косей, наконец, опустил голову и улыбнулся. — Всё готово, Токоями. Разрешаю приступать. Спасибо за содействие. Всё это грёбаное время они смотрели не туда. Бакуго ошибся не тогда, когда продумывал план, а тогда, когда позволил себе довериться целиком и полностью. А теперь все они… Послышался голос Мидории, звучащий так чисто, словно он говорил всего в паре сантиметров от них. Слова разбавляло тяжёлое дыхание, а в баритоне чётко ощущалась грустная улыбка. — Мы все проебались, Каччан… Стоило лишь слегка повернуть голову, чтобы взглядом уловить один единственный момент: здание администрации ухнуло пронзительным грохотом и заполыхало высоким пламенем. Косей Цубураба обвёл их вокруг пальца.