Черный человек

      На нестройный город медленно опускались густые январские сумерки, обволакивая шпили Сент-Жермен-де-Пре, Сент-Шапель и СенЖак-де-ла-Бушри. Университет, Город и Сите погружались во мрак; вместе со всем Парижем укуталась в черную пелену и величественная громада собора Нотр-Дам-де-Пари. Там, в одной из келий, за пестрым кружевом камня, проводила вечер цыганка Эсмеральда. Лицо её было омрачено, потому что на нём отражались её мысли, хмурые и противоречащие друг другу. Её душа металась; задача, вставшая перед ней, была крайне трудна к решению — ещё никогда за её юную и радостную жизнь свободной плясуньи, принадлежащей всем и никому, ей не приходилось думать о том, что кто-то может покуситься на её свободу.       Судья поставил перед Эсмеральдой гнетущий и жестокий выбор — или разделить ночь с ним, или жизнь — с адским пламенем. Одинаково ужасающие, варианты пугали её, заставляя проводить ночь без сна, выглядеть так, какой её застал сейчас читатель. Эсмеральда знала, чем стала для Клода Фролло — она каждый день видела, как вешают ни в чем неповинных людей, сжигают дома, мельницы и амбары.        Здесь стоит сделать отметку о том, что полночная тьма не опускалась ниже шпилей и башен Парижа: она была бессильна в борьбе с ярким и беспощадным светом бесчисленных костров, охвативших город. Столбы дыма поднимались наверх бесконечными лестницами, будто граница, связывающая свет пожаров с тьмой надвинувшейся ночи.        Эсмеральда с замиранием сердца и с ужасом смотрела на бесчинства городских стрелков, когда проходила мимо с надвинутым до самых глаз плащом. Джали жалобно блеяла, смотря на свою хозяйку — и цыганка понимала, кто виноват в страданиях бродяг и бедных парижан.       Сейчас она сидела в темном углу кельи и смотрела в высокое слуховое окно: по ночному небу плыли, скрываясь в высоте облаков, редкие клубы дыма; нос различал едва заметный, щекочущий обоняние запах костров.       Да, она сделала свой выбор! Цыгане — вольный народ, но это всё же — это народ. Тем более, что сердце Эсмеральды, хоть и колкое на вид, было исключительно мягким и быстро открывалось сочувствию простым людям. Скольких невинных жизней стоило Эсмеральде её самолюбие и жажда свободы! Но она лучше любого другого человека понимала, что судья, подчиненный желанию, не остановится ни перед чем. Это свойственно и любому другому человеку, сердце которого наполнено кипящей, яростной лавой, даже если и с виду он больше похож на покрытую снегом Этну.