Своя сказка
20 августа 2019 г. в 13:44
Денису никак не верилось, что это происходит с ним. Сегодня, в день его свадьбы, был действительно праздник, а не просто посиделки в ресторане. Надя была в белом платье. Пусть не в свадебном в привычном понимании этого слова, но очень красивом, особенно по мнению Маши. Надя светилась изнутри, и, Денису казалось, он тоже излучал свет. Неужели чёрная полоса закончилась? Он бы никогда не решил так, если бы не Андрей, который просто создал всю атмосферу этого дня. Климов искренне улыбался и поздравлял молодожёнов. И даже с ним, Денисом, держался как друг. Будто не было между ними всего того, что было. Он уже с утра всячески давал Денису понять, что эта свадьба должна стать именно свадьбой. Машка восхищалась красивым платьем Нади, да и вообще её образом, и говорила, что тоже хочет стать невестой.
Надя улыбалась, и в этой улыбке Денис видел все нежные чувства, испытываемые к нему. Трепет и знаковость момента охватывали его при взгляде на неё. Разве мог он когда-либо представить, что всё обернётся вот так? Сначала, до тюрьмы: что влюбится в неё — ту, от вида которой готов был на стену лезть: душу ведь вынет. А уже после: что она может ответить взаимностью уже совсем другому Денису. А оно обернулось.
Надя шутила, указывая на поблескивающее на безымянном пальце кольцо: «Вот тебе и наказание. Пожизненно, дорогой мой». И это был, наверное, единственный раз, когда упоминание срока не вывело его из равновесия и не заставило хмуриться и жаться. Он всё так же считал это чёрным пятном на своей биографии, но ничто не испортит этот день. И Надя знала это. Как знала и то, что в умелых руках он станет человеком. Не следователем, не юристом, а человеком. И видела всё в его взгляде. И не сомневалась.
Денис с непривычки рассматривал кольцо. Он ещё не привык к его ощущению на руке. И вздрогнул, ненароком глянув на правую руку Андрея: там было кольцо… Там до сих пор было кольцо. Он до сих пор женат на ней. Плевать, что официально он вдовец. Он женатый мужчина, который не собирается изменять жене. Наверное, Денису никогда не стать таким, как Андрей. Даже не наверное, а точно. Может, к сожалению, а может, и к счастью.
Машка в шутку замечала: «Ну вот, а обещал на мне пожениться, — и спрашивала: — А когда я вырасту, у меня тоже будет такая свадьба?»
Денис в качестве «неверного жениха» отвечал ей: «У тебя лучше будет. И свадьба, и жених». Маша фыркала и говорила, что её и в таком раскладе всё устраивает.
Едва сдерживающая слезы счастья мать Дениса и сменившая гнев на милость тётя Поля. Женщины, кажется, нашли общий язык, а Денис ловил себя на мысли, что рад тому, что его отец не дожил до этого дня. Только его красной рожи здесь не хватало. Даже спустя довольно много времени он не мог отпустить детские обиды. Да и не только детские. И сжимая кулаки, думал о том, что все же не похож на отца.
Тетя Поля мило общалась с его мамой, хотя раньше резко отзывалась о тогда ещё будущем союзе племянницы и «этого уголовника». Теперь же смеялась и улыбалась, а мама Дениса повторяла, что наконец-то дождалась этого. Дождалась светлого часа в своей жизни. Долго все шло по наклонной: болезнь, операция, заключение сына, смерть мужа. И вот, сегодня она любуется на молодожёнов. Пусть так будет как можно дольше.
Андрей улыбался и шутил. Денис же не мог отойти от накрывшей его эйфории. Надя с ним, Андрей всячески по-дружески подначивает его, рассказывает о былом, мастерски выпуская тёмный период их жизни. Будто его и не было. Иногда Денису казалось, что сейчас войдёт ещё и Наташа, извинится за опоздание, поздравит его и обнимет по-дружески.
— Горько, что ли, — кивнув Наде и Денису, улыбнулся Андрей.
Надя чуть смущённо повернулась к Денису, положив ладонь ему на плечо. Он потянулся к ней, прикрыл глаза…
Игнатьев открыл глаза и вздрогнул, поняв, что находится в своей квартире. Сон. Это был сон. Свадьбы не было. Не было веселья, не было простившего его Андрея. Не было ничего. Озноб прошёлся по коже. Хотелось назад. В этот сон. Туда, где он снова человек. Где он кому-то нужен. Где может искренне смеяться. На настоящей свадьбе так не будет. Будет серо. Будут попытки разрядить обстановку, и они будут принадлежать Наде, но…
Денис повернул голову набок: Нади рядом не было. Но они ведь живут вместе, не ссорились же. Огляделся: не было ни малейших следов её пребывания здесь. Всё только его. Так, как было до её появления в этой квартире. Дениса обдало холодом. То есть ему приснилась не только свадьба, но и… она? Вернее, не сама Надя, а её отношение к нему. Это всё ему снилось? Это всё — лишь плод его дурного воображения? Приподнял голову и с силой уронил на подушку, сжав одеяло в кулаках. Хотелось выть. Долго и безысходно. А ещё захотелось застрелиться. Он сам издевался над собой, окунаясь с головой в этот сон. Стиснул зубы и все же издал тихий, сдавленный стон. Он никто. Всё также и по-прежнему. Он изгой. Он не живёт, а просто дышит. Вспомнились слова Нади из…сна: «Ты не жил это время, ты так, дышал». А как ему жить теперь?! Как?!
Ещё раз приподнял голову и с ещё большей силой уронил её на подушку, пытаясь вжаться в неё максимально.
На повторение этого сна в реальности он и рассчитывать не мог. Это там Надя нежно обнимает его, и её прикосновения даже вне сна помнились ему, и он замирал, чтоб не позволить себе забыть эти ощущения. Это там Андрей шутит с ним. Здесь он может получить лишь колючий взгляд. Знал, что сам виноват во всех своих бедах, но от этого не становилось легче, а наоборот — появлялось презрение к самому своему существу и существованию. Бессмысленному и бесполезному. Когда Надя для него лишь адвокат Емельянова, а Андрей — бывший друг, которого он предал.
Денис метался по подушке, будто переживая ломку. Его и правда ломало. Таких снов он бы и врагу не пожелал. Это не сладостная отдушина, это страшное наказание. А ведь он правда, здесь, в реальности, испытывает странные, но однозначно тёплые чувства к Наде… Надежде Емельяновой. И это был единственный миг, где она ответила ему взаимностью. Где целовала и обнимала, где стала женой и не упрекала. Настоящая Надя его презирает.
«Ты, как ребёнок, которого оставили дома одного, но не сказали не трогать спички», — снова ее голос эхом в голове. Если раньше ему казалось, что он сжёг всё вокруг себя, то сейчас он сжёг и себя. Выжег до основания. Кажется, его лихорадило. Пот выступал на лбу. Всё тело и правда жгло. Этого ничего нет. Этого просто нет! Значит, нет и жизни. Он думал, Надя стала его спасительницей, а она лишь убила его. Не сама, а лишь её образ в его голове. Хотелось заснуть литоргическим сном, а проснуться, когда уже не будет больно. А ещё хотелось просто не быть, что равнялось умереть. И пусть снова и снова повторялись слова Нади: «Умереть, знаешь ли, проще всего, менять что-то нужно при жизни», — его это уже не задевало. Это всё не её слова, а его воспаленного мозга.
Во рту пересохло. Это был самый страшный кошмар. Самое страшное наказание. Хуже смерти. Он ещё раз убедился, что жить куда больнее и тяжелее. Хотелось просто разгромить всё вокруг себя. Вся квартира напоминала ему о дураком сне, который он помнил слишком подробно.
Повернул голову набок. И в голове, как Надя в домашней одежде с наскоро стянутыми в хвостик волосами подходит сначала к шкафу, а потом оборачивается под его пристальным взглядом. Как она ласково обнимает его за плечи и шепчет что-то успокаивающее. Денис с ужасом и в то же время упоением снова ощутил её ладони на плечах, а губы — в паре миллиметров от уха. Он сходит с ума. Куда бы ни обернулся — везде она. Везде её касания и присутствие. Везде вера в лучшее и тёплые чувства, которыми была пропитана комната. А здесь лишь пустота и серость. Ничего нет. Да и его самого уже давно нет. Его задушили собственные ошибки, зарезало осознание того, кто он теперь. Его нет. Он просто дышит. Жить он перестал давно.
Осторожно встал с кровати, боясь прогнать остатки воспоминаний ото сна и остаться без всего того, что окружало его лишь ночь, а кажется, что полжизни, что давало надежду на то, что жизнь не кончена. Это был лишь его собственный бред. Будто боясь обжечься, коснулся стены, затем приложил к ней ладонь, а сам посмотрел вниз из окна. Город только просыпался, а он мечтал уснуть. Надолго. Можно и навсегда. Сжал дрожащей рукой подоконник. У него нет никого. Никого, кто бы улыбнулся ему и сказал доброе слово. Хватит мучаться. Это надо прекратить здесь и сейчас. Эта боль не пройдёт, она неизлечима. А неизлечимо больных проще избавить от страданий. Сорвал с рыком и остервенением шторы с гардины и откинул в сторону. Распахнул окно, впуская в квартиру прохладный утренний воздух.
Его обдало этой прохладой, заставив чуть сморщиться. Но даже это не вызвало ни капли просветления в голове. Он только стоял, смотря вперёд, в небо: все ещё чуть серо-розоватое и немного пасмурное сегодня. Для кого-то это просто очередной день, а для него… А он напоследок смотрит на этот мир, красивый, огромный, но он, Денис, в этом мире лишний. Портит общий пейзаж. Его гипнотизировало небо. Лёгкие серые облака, невесомость и необъятность. Ветер трепал его волосы, а Денис наслаждался этим моментом, со странным упоением думая: «Недолго осталось».
«Пора», — сказал ему внутренний счётчик, и Денис, моргнув несколько раз, закрыл глаза. Одно свое падение он наблюдал с широко открытыми глазами, и это падение теперь всегда стояло перед глазами в разных ракурсах: то тюрьма, то суд, то звонок Маши. Второе он пропустит.
Раз, два, ещё шаг. И непередаваемое и незабываемое ощущение полёта. Только вот рассказать о нем никому не получится. Он не увидит этого. Шаг сделан. Раз, два. И под ногами больше нет ничего твёрдого. «Три», — пронеслось в мыслях Дениса перед тем как коснуться земли.
Денис вздрогнул и открыл глаза. Он все ещё помнил то состояние полёта. Но… Опять сон? Что, черт возьми, происходит?! Несколько раз подряд сжал и разжал кулаки. Нет уж, так просто прощаться с жизнью он не собирается. Ему Надя этого не простит. Стоп. Где сон, где реальность? Опустил взгляд на безымянный палец правой руки — кольца не было. Значит, не женат. Значит, не было и свадьбы. Повернул голову набок. Там мирно спала Надя, не отреагировавшая на его пробуждение. Не сон. Она рядом. На остальное плевать.
Дурацкий сон. Скоро он его забудет. А жизнь останется. Останутся чувства. Останется он сам. Выругался про себя на оба сна: один такой манящий, а второй буквально убивший — и перевернулся на бок, осторожно, чтоб не разбудить, и крепко, чтоб чувствовать, обнял Надю. Главное, чтоб не сбылся второй сон, а первый им по силам создать самим.