Пять раз Арья Старк делила постель с Джендри

— Люди говорят о тебе. Арья оторвала взгляд от полировки меча и увидела Сансу, стоящую над ней с тем же осуждающим выражением лица, которое Арья помнила, которое она всегда носила, когда собиралась наказать ее. Она лелеяла надежду, что за последние пять лет Санса стала бы менее строгой в своих любезностях, менее склонной бросать обвинения в неподобающем поведении, но Арье казалось, что с приближением войны Санса еще сильнее цепляется за приличия. — Какое мне дело до того, что говорят люди? Санса раздраженно фыркнула, прежде чем сесть рядом с ней.  — Тебе должно быть не все равно, потому что ты теперь принцесса, и то, что ты делаешь, отражается на Джоне как на короле. Ты ничему не научилась? — Я научилась убивать людей, не оставляя следов. На войне это удобнее, чем реверансы. Игнорируя ее слова, Санса заявила: — Люди говорят, что ваша с кузнецом партия неуместна. Арья держала пари, что все, что она делала, кто-то считал неуместным.  — Джендри-мой лучший друг. — Он не смотрит на тебя как на друга. В голосе Сансы прозвучал намек, который заставил Арью прекратить полировку и, наконец, посмотреть на сестру. — Что ты имеешь в виду? Как он на меня смотрит? Санса рассмеялась и покачала головой. — Иногда ты так слепа. Каждый раз, когда ты тренируешься фехтовать с мужчинами, твой кузнец едва может оторвать взгляд от твоей груди. Даже Рикон знает, что он влюблен в тебя, а этот парень едва может надеть сапоги без посторонней помощи. Арья вспомнила ту шлюху в «Персике» много лет назад, ее изгибы и идеально завитые волосы; глаза Джендри следили за этой девушкой тогда, а сейчас вокруг Винтерфелла было много хорошеньких девушек, которые хлопали глазами при виде красивого кузнеца, который скакал на врагов с молотом в руке. — Ты ошибаешься, — наконец прошептала она. — Нет, — спокойно возразила Санса, — но это к делу не относится. Он хорош в своем ремесле и верный рыцарь Джона, но он все еще низкорожденный и носит имя бастарда. Арья посмотрела на нее в замешательстве. — А Джон раньше был Сноу, но из-за того, что написал Робб, теперь он Старк. Если рождение действительно так важно, почему некоторые слова на бумаге могут его отменить? По напряженному выражению лица Сансы Арья поняла, что та сказала сестре что-то иное.  — С тех пор как умер наш Отец, ты живешь сама по себе, и я сожалею об этом. Я не могу себе представить, что должна была делать, чтобы выжить и что ты делала, так же, как ты не можешь себе представить, что делала я. Но ты больше не в Браавосе, Арья, а наш брат-Король Севера. Неважно, обесчещена ли ты одним из его рыцарей. — Джендри никогда не опозорит меня. Он не такой человек. — Ты не понимаешь мужчин. — Я понимаю их лучше, чем ты! — вспылила Арья, ощетинившись. — Ты понимаешь рыцарей, убийц и воров. Ты не понимаешь, в какие игры играют мужчины и какие трюки они используют, чтобы отговорить леди от ее платья. — Я не ношу платьев, — ответила Арья, вставая и засовывая меч в петлю на поясе, прежде чем покинуть Сансу и ее нежеланный совет. Но даже в течение дня Арья не могла забыть слова Сансы. Она знала, что уже не ребенок, а взрослая женщина, расцветшая с двенадцати лет. Если бы она осталась в Вестеросе, если бы ее родители выжили, пошли бы разговоры о браке; в то время как ее отец и король Роберт хотели, чтобы Санса стала королевой, после, они сделали бы хорошую партию и для Арьи. Арья понимала, как устроен мир, когда дело касалось девушек, особенно дочерей высокородных лордов; их продавали и обещали как подарки, взаимозаменяемые среди мужчин. В конце концов, если бы Безумный Король не убил его, Арья могла бы быть дочерью Кейтилин Талли и Брэндона Старка. После того как Илин Пэйн отрубил голову отцу, Арья перестала думать и бояться того дня, когда ее заставят выйти замуж за человека, которого она не знает. Выживание стало ее единственной целью, и у нее никогда не было возможности предаваться девичьим занятиям, которые Санса предпочитала в молодости. В течение многих лет Арья знала о мужчинах только то, что они готовы были предать кого угодно ради нескольких драконов, и большинство из них не чувствовали стыда, насилуя девушек, которых встречали на Королевском тракте. Она не совсем поняла, что такое изнасилование, когда Йорен предупредил ее, чтобы она защищала свой истинный пол. Арья слышала, как об этом шептались в Королевской Гавани, и поняла, что мужчины так поступают с женщинами, что это жестоко и болезненно. В девять лет ее понимание того, что мужчины и женщины делают вместе, было только тем, что она видела у животных, что также выглядело жестоким и болезненным; в ее сознании они были одним и тем же, и Арья никогда не хотела, чтобы мужчина прикасался к ней. Она как-то сказала это Пирожку и Джендри, когда они ехали из Харренхолла, после того как Джендри велел ей еще немного запачкаться, чтобы скрыть, что она девочка, чтобы сделать ее менее вероятной мишенью для насильников. Арья не помнила, что она сказала, но Пирожок посмотрел на нее, как на сумасшедшую, и сказал: — Твоя мать тебя ничему не научила? Прежде чем Арья успела ответить, Джендри ударил его по затылку. Позже, когда Пирожок уже спал, Джендри объяснил ей разницу, ярко-красный и что-то бормочущий, но подчеркнувший, что лежать вместе это то, чего тоже хотят дамы. — Зачем им это нужно? Он почти посинел, когда рявкнул: — Потому что они хотят! А теперь спи и перестань валять дурака. В Браавосе она превратилась в множество разных людей, и ни один из них не был настоящим, потому что она не была настоящей, не тогда, когда она была с безликими мужчинами. Когда она смотрела на мужчин, ее учили оценивать сильные и слабые стороны, находить самый быстрый и чистый способ убить их; она никогда не смотрела на мужчину иначе как на мишень. Она знала, что Джендри привлекателен; все девушки в Винтерфелле падали в обморок. Другие мужчины постоянно дразнили Джендри из-за одной девушки, дочери хозяина гостиницы, которая приносила ему обед каждые несколько дней. Арья видела ее несколько дней назад; у девушки было простое лицо, но пышные формы, и Арья знала, что Джендри она нравится, потому что, когда Арья спросила о ней, он быстро сказал, что это не ее дело. Значит, Санса ошибается. Джендри хочет дочь трактирщика, а я все равно не хочу замуж. Я собираюсь стать рыцарем королевской гвардии Джона, и все знают, что они не могут жениться. И все же несколько дней спустя, когда Арья увидела, как дочь хозяина гостиницы выходит из кузницы, незнакомое чувство взревело в ее груди так резко, что ей захотелось закричать. Она не знала, почему сделала это, но внезапно Арья направилась к кузнице. Арья не знала, что она ожидала увидеть; Джендри, как всегда, стоял у костра, кожа его блестела от пота, мускулы на руках напряглись, когда он опустил молот, чтобы придать металлу форму. Жара внутри была удушающей, характерное шипение раскаленной стали, скользящей в воду, эхом отдавалось от стен; когда Джендри увидел ее, он продолжал выбивать то, что выглядело как нагрудник, и Арья знала, что он не остановится, пока не закончит. Несколько раз он говорил ей, что терпеть не может, когда его прерывают, что для изготовления хорошей стали нужен определенный ритм, и хотя Арья никогда не отличалась терпением, ей нравилось смотреть, как он работает. Преданность Джендри своему металлу была почти такой же полной, как и ее преданность мечу. Как только он закончил, Арья заметила: — Пластина довольно большая, прямо для гиганта. Джендри усмехнулся.  — Это для Бриенны, так что близко. — Джон показал мне новые доспехи, которые ты сделал для него. Они чудесны. — Мне еще нужно починить кое-что, сделать доспехи, новые шлемы…пока эта война продолжается, у меня всегда будет работа. Так что я занят. — Ты собираешься жениться на дочери хозяина гостиницы? — Выпалила Арья, заставив Джендри замолчать. Через некоторое время, Джендри удалось вопросить короткое: — Что? — Ты собираешься жениться на дочери хозяина гостиницы? — повторила она. — Все видят, как она приходит через день с едой для тебя, и ты никогда ее не прогоняешь. И Лем говорит, что ты уже давно в том возрасте, чтобы жениться так что мне интересно, так ли это. — Я не отсылаю ее, потому что она хорошо готовит и не все едят так вкусно, как вы, Миледи. А я-то думал, что сказал тебе: что бы ни было между нами, это не твое дело. — Я — принцесса Винтерфелла, — возразила Арья, — поэтому все, что здесь происходит, — мое дело. — Неужели? Полагаю, теперь ты спросишь Анги, чьи сиськи он мнет, потому что это важно для Севера? Скрестив руки на груди, Арья попыталась сделать глубокий вдох и успокоиться, но эмоции слишком бурлили в ее теле. Оттолкнувшись от стола, к которому она прислонилась, она плюнула: — Мните любые чертовы сиськи, пожалуйста. Меня это не волнует. Она увидела, как глаза Джендри расширились, прежде чем она повернулась, чтобы уйти, готовая вернуться в замок, когда сильная рука схватила Арью за запястье. Ее первым побуждением было бороться, вырваться, крикнуть ему, что он слишком близко, но Джендри только удерживал ее, не давая убежать. Наконец, после секундной паузы, Джендри отпустил ее запястье и сказал: — Она не нужна мне. Я не хочу ее. Арья с трудом сглотнула, ожидая, что он закончит, но, когда он больше ничего не сказал, Все, о чем она могла думать, были слова Сансы ранее: «он хорош в своем ремесле и верный рыцарь Джона, но он все еще низорожденный и носит имя бастарда.» Арья инстинктивно подняла руки, чтобы обхватить ладонями лицо Джендри; она не знала, что ей делать дальше, но в детстве, когда у родителей бывали нежные минуты, Кейтилин прикасалась к лицу Неда. Но сейчас, когда ее кожа касалась его, а жесткая щетина касалась ладоней, Арья гадала, что будет дальше. Безликие мужчины никогда не обучали ее этому. Арья приподнялась на цыпочки, пытаясь притянуть Джендри к себе; она прочла нерешительность в его глазах, исказившихся от чего-то, чего она не узнала, но он пошевелился, наклонил голову и прошептал ее имя, прежде чем их губы встретились. Арья никогда раньше не задумывалась о том, каково это-целоваться с мужчиной, и под давлением губ Джендри она поняла, что не знает, как целовать кого-то. А потом, словно внезапно проснувшись, руки Джендри обвились вокруг ее тела, губы коснулись ее губ. Она ахнула, когда его рот открылся, его язык прижался к ее, но Арья последовала за ним, легко уловив ритм. Почувствовав, как рука Джендри скользнула под ее тунику, как его пальцы погладили чувствительную кожу на пояснице, Арья застонала, мгновенно поняв, почему людям это так нравится. Звук открывающейся двери кузницы не достиг ушей Арьи, пока не стало слишком поздно, слишком отвлеченный прижатием тела Джендри к ее собственному, но затем послышались тяжелые шаги, резко остановившиеся, и резкие вдохи. Арья обернулась и увидела Джона, стоявшего рядом с дядей Эдмуром и Большим Джоном и почувствовала, как Джендри машинально преклонил колено. Она могла прочесть удивление и гнев на лицах мужчин, но больше всего Арью беспокоило нейтральное выражение лица Джона; не было времени, когда она не могла бы точно сказать, о чем думает Джон Сноу — Старк. И Арья была не настолько наивна, чтобы не знать, что происходит с людьми, которые мешают сестре его короля. — Эдмур, — сказал Джон после паузы, — пожалуйста, проводи Арью обратно в замок. Я уверен, что Рослин нуждается в помощи с детьми. Арья вытаращила глаза; за месяцы, прошедшие после ее возвращения в Винтерфелл, Джон никогда не заставлял ее делать что-либо, что было бы традиционной женской работой; он уважал, что она не Санса, не Рослин и не любая другая жена, которая оставалась в замке, и Арья знала, что он считал ее одним из своих лучших солдат. В конце концов, именно ее он послал, чтобы вернуть дядю Эдмура, использовать ее безликость, чтобы спасти их мужчин. — Мне не нужно возвращаться в замок, — возразила Арья, не желая поддаваться на уговоры брата. — Нет, нужно. Когда Эдмур сделал шаг вперед, Арья инстинктивно встала в оборонительную стойку, ее рука упала на эфес меча, и она увидела, что все замерли, даже Большой Джон. При других обстоятельствах она бы покраснела от гордости, зная, что лучшие люди Джона боятся того, на что она способна; за последние пять лет она упорно трудилась, чтобы стать человеком, с которым другие не хотели бы пересекаться. Но сейчас она могла думать только о том, как защитить Джендри, чтобы он не был наказан за ее действия. Джон моргнул первым, гнев исчез с его лица, позволив Арье увидеть брата, которого она так любила. — Клянусь нашим отцом, я не причиню ему вреда, и никто в Винтерфелле не причинит. Но ты должна уйти сейчас, Арья. Она выпустила меч и коротко кивнула. Ее взгляд упал на Джендри, который все еще стоял на коленях опустив голову, и Арья подумала, Действительно ли она видит его в последний раз; Джон дал слово, что ему не причинят вреда, но это не означало, что Джон не отошлет его. И как бы Арья ни заботилась о Джендри, она не могла оставить свою семью, не могла уехать с севера, пока они не отомстят за то, что сделали с их семьей. «Во всем виновата Санса», — подумала Арья, позволяя Эдмуру отвести себя в замок и усадить в детскую, как капризного ребенка. Прошло несколько часов, прежде чем Джон нашел ее; Арья сидела на кровати, Нимерия лежала у ее ног, и Нимерия мгновенно поднялась, когда Джон вошел, на мгновение оскалив зубы, прежде чем Арья отчитала ее. Когда Джон открыл дверь пошире, Арья отпустила своего волка, зная, что ее эмоции были слишком сильны, чтобы рисковать разговором с Джоном в ее присутствии, особенно если Призрака не было поблизости. Джон сидел рядом с ней, мягкий мех его плаща терся о ее руку, и Арья ненавидела себя за то, что все еще чувствовала привязанность, когда он мягко положил свою руку поверх ее руки. — Мы не сделали ничего плохого. — Когда Джон ничего не сказал, она поспешила продолжить: — это был всего лишь поцелуй, а в поцелуях нет ничего плохого. Если ты хочешь на кого-то злиться, злись на меня, потому что Джендри не поцеловал меня первым, я поцеловала его, и я знаю, что все говорят, но Джендри никогда не опозорит меня. Но даже если бы я была служанкой, это не твое дело, потому что я не какая-нибудь глупая принцесса; после всего, что я сделала для этой семьи и Королевства, если бы я была твоим братом, а не сестрой, ты бы подбадривал меня, кровной или нет, так что, если бы я была твоей сестрой, ты бы меня поддержал. — Арья! — Перебил его Джон со смехом в голосе. — Сделай вдох, прежде чем станешь фиолетовой. Ты закончила орать на своего короля или мне подождать еще? — спросил он, когда она последовала его указаниям. — Я не кричу на короля, я кричу на брата. — Скрестив руки на груди, она заявила. — Я чертовски устала от королей. На этот раз Джон рассмеялся свободно, как он признался: — Как и я, — вздохнув, он признался. — Я никогда не хотел быть королем больше, чем ты хотела быть принцессой. Я должен был быть ублюдком на стене, а ты… Ну, я не думаю, что отец когда-нибудь знал, что он собирается с тобой делать. Но хотим мы того или нет, мы такие, какие мы есть сейчас, и есть вещи, которых ждут, традиции, которые нельзя изменить. И если бы наш отец был жив, если бы Леди Стоунхарт осталась Кейтилин, никто не захотел бы видеть тебя с бастардом-кузнецом, даже если этот бастард-сын Роберта Баратеона. Арья подняла глаза от пола. — Значит, это правда? Король Роберт действительно его отец? Джон понимающе кивнул. — За его голову все еще назначен большой выкуп, за любого из бастардов Роберта. Серсея боится любых законных притязаний, почти так же, как и Станнис; если один из бастардов Роберта войдет в Королевскую Гавань, вылитый Роберт, это докажет, что Томмен не сын Роберта. И это будет отталкивать Станниса по очереди на престол, чего Мелисандра никогда не позволит. — Но только если он будет узаконен, как Робб узаконил тебя, — заметила Арья. — Точно. Джон печально покачал головой. — Мне нравится Джендри, правда нравится; когда он только приехал сюда, я без конца докучал ему расспросами о вашей совместной жизни, потому что очень скучал по тебе. И он полезен здесь, как кузнец и солдат. — Что ты недоговариваешь? — Если ты хочешь стать его женой, я его узаконю. Я объявлю его Джендри Баратеоном, законным сыном Роберта, что дает ему больше прав на Железный Трон, чем кому-либо другому. Но когда я сделаю это, когда я сделаю для него то, что Робб сделал для меня, это поставит «мишень» на его голову, которую мы не сможем стереть. — Но Джендри не хочет быть королем, — возразила Арья. — Все, чего он хочет, — это работать в кузнице. — Это не будет иметь значения ни для Серсеи, ни для Станниса, ни даже для королевы драконов. Баратеон-мощное имя, а у Вестероса очень долгая память.» В животе у нее все сжалось от волнения, и она спросила: — Вы спрашивали его, чего бы он хотел? Джон печально улыбнулся.  — Как ты и сказал, Джендри не желает носить корону. Я и раньше предлагал узаконить его, но он всегда говорил «нет», что предпочел бы жить в этом мире, как Джендри Уотерс. Но это было до того, как ты вернулась, до того, как он понял, что ему понадобится настоящее имя, если он когда-нибудь надеется жениться на тебе. — Все знали, что он хочет жениться на мне, кроме меня?! — Арья взорвалась от разочарования, заставив Джона расхохотаться. — Вопрос не в том, хочет он жениться на тебе или нет. Вопрос в том, хочешь ли ты выйти за него замуж? Арья встала и принялась расхаживать по комнате. — Никогда не думала… Я никогда не хотела замуж! Я хотела быть в Королевской гвардии Робба или Безликим, кем угодно, только не глупой леди! И я не думала… — — Что ты не думала? — Я не думала, что кто-нибудь захочет жениться на мне. Подойдя к ней, Джон мягко положил руки ей на плечи. — Иногда ты самый старый и самый молодой человек, которого я когда-либо знал.- Поцеловав ее в лоб, он продолжил. — Джендри сказал мне, что примет любое твое решение. Если ты хочешь, чтобы я объявил его Баратеоном, он готов принять последствия, которые это повлечет. Но если ты хочешь защитить его именем ублюдка, он сказал, что примет и это. Печально улыбаясь, с болью и ностальгией в глазах, Джон заявил: — Очень редко можно найти кого-то, кто любит тебя независимо от обстоятельств, и еще реже найти кого-то, кто готов пожертвовать своей безопасностью ради этой любви. Мы все заслуживаем немного счастья, Арья. Она не могла уснуть после ухода Джона. Арья ворочалась с боку на бок в постели, пытаясь решить, чего же она хочет, ненавидя себя за то, что Джендри и Джон одновременно кричат на нее за то, что она наконец-то обрела контроль над своей жизнью только для того, чтобы контролировать то, чего она не хотела. Раздраженная и чувствуя себя в ловушке, она вскочила с кровати, надела сапоги и накинула на плечи тяжелый плащ. Выскользнуть из замка было на удивление легко, даже в ночной рубашке; снег падал быстро, за последние часы накопилось несколько дюймов, но даже в метель Арья смогла бы найти кузницу. Когда она проскользнула внутрь, стряхивая снег со своих длинных, распущенных волос, Арья с облегчением вздохнула от постоянного тепла комнаты. Сбросив башмаки, Арья направилась в глубь кузницы, в комнату, где, как она знала, жил Джендри, как вдруг Джендри преградил ей путь, сжимая в руке тяжелый молот. — Седьмое пекло, Арья! — ахнул он, опуская молоток. — Я думал, ты вор! — Что за вор входит в дом и снимает сапоги? Покачав головой, он сказал: — Ты не должна быть здесь. Знаешь, что Большой Джон сделает со мной, если кто-нибудь найдет тебя здесь посреди ночи? Я бы предпочел не прожить остаток жизни евнухом. Арья расстегнула плащ, давая понять, что никуда не собирается, и шагнула к нему.  — Почему ты не сказал, что хочешь меня? — Потому что я не думал, что ты хочешь меня, не так, как женщина хочет мужчину. По крайней мере…до сегодняшнего дня. Арья покраснела и на мгновение опустила глаза, прежде чем решительно посмотреть ему в глаза.  — Я никогда не буду настоящей леди, — заявила она, стараясь придать своему голосу твердость. Я не буду носить платья, называть тебя «милорд» или опускать меч. И я не знаю, хочу ли я иметь детей или даже хочу остаться в Вестеросе, когда война закончится, так что если это не входит в условия… — Если бы это были те черты, которые я искал в жене, я бы хотел жениться на Сансе. Джендри нежно улыбнулся, убирая прядь волос с ее лица. — Я знаю, кто ты, Арья. Слезы так быстро наполнили ее глаза, что мир расплылся. Арри, хорек, призрак Харренхолла, Нэн, волчица, Солти, кошка каналов, никто, Бет… За последние шесть лет она была таким множеством людей, сбрасывая кожу, как змея, чтобы никто никогда не узнал, кто она такая. Услышав, как Джендри деловито заявляет, что знает, кто она такая, она пробудила в себе ту часть сердца, которая, как она клялась, ожесточилась в тот день, когда голова ее отца скатилась по ступеням Великой септы перед ликующей толпой. Она вздрогнула, когда Джендри поцеловал ее на этот раз, ее руки уперлись в его широкую грудь, прежде чем скользнуть в его темные волосы; их губы жадно встретились, жар рук Джендри обжигал даже сквозь тонкую ткань ее ночной рубашки, и Арья лениво подумала, позволяя ему вести себя назад в его комнату, не так ли гибнут девушки: сладкими прикосновениями и горячими поцелуями. «Ничто из того, что так приятно, не может погубить тебя», — решила Арья, потянув Джендри за рубашку, внезапно отчаянно желая почувствовать его кожу, ее тело загорелось от ощущения, которое она не могла определить, но определенно не хотела заканчивать. Джендри застонал в ответ на ее стон, когда она задрала его рубашку и, задыхаясь, отстранилась. — Ты должна идти, — выдохнул Джендри, поднимая руку, когда Арья попыталась подойти ближе. — Почему? — Потому что, если ты этого не сделаешь, утром Большой Джон отправит меня в седьмое пекло, — объяснил он с болезненным выражением на лице. Арья улыбнулась, оттолкнула его руку и снова обвила руками его шею. — Я буду защищать тебя. Странно, размышляла Арья, когда Джендри сидел на кровати, а Арья сидела у него на коленях, и ее тело, казалось, знало, что делать, даже когда мозг не знал. Каким-то образом она знала, что нужно прижаться бедрами к твердости между бедер, толкнуть грудь в руки Джендри, не решаясь сделать это сознательно; казалось, что в ее крови разгорается дикий огонь, как будто ее тело стремилось к чему-то лучшему, и Арья отчаянно пыталась понять, как это сделать. Джендри застонал, когда ее рука начала развязывать его шнурки прежде чем он сказал: — Будь уверена, Арья. Если ты не — Она проглотила последние слова, прежде чем прошептать ему в губы: — Ты знаешь что делать? Толкнувшись в ее руку, все еще дергая шнурки, он сумел выдавить: — Да, но… — Но что? Яркий румянец залил его щеки. — Только однажды… В мои 18-е именины, Том и Лем…это был всего один раз, и я никогда… — Я знаю, что ты никогда не делал, — ухмыльнувшись, она просунула руку в его бриджи, под край нижнего белья. Арья задрожала, когда Джендри стянул с нее ночную рубашку, оставив ее в одном белье, с длинными темными волосами, рассыпавшимися по плечам. Когда он уложил ее обратно на подушку, Арья смотрела широко раскрытыми глазами, как он раздевается до гола; она видела мужчин раздетыми раньше, но никогда так. Арья почувствовала, как ее охватили нервозность и страх, и Джендри застыл на месте. — Ты хочешь остановиться? Арья покачала головой, приподняв бедра, чтобы помочь ему; когда она была обнажена, Джендри остановился, опустившись на колени в изножье кровати и впиваясь в нее взглядом. Она тут же почувствовала желание прикрыться, скорее от смущения, чем от скромности; хотя Арья знала, что она больше не Арья Лошадиная морда, что она красивая девушка, она была далеко не так красива, как Санса, и не так соблазнительна, как дочь трактирщика. В прошлом Арья заботилась только о своем теле; ей нужно было быть сильной, гибкой и всегда готовой к нападению. Когда мужчины смотрели на нее, они никого не видели, как ее учили, и теперь, когда ярко-голубые глаза Джендри скользили по ее телу с его тощими мускулами и горсткой шрамов, Арья подумала, что, возможно, ей следовало бы заботиться о внешности так же, как и Санса. — Я мечтал об этом, — признался Джендри, скользя руками вверх по ее ногам, по коленям, лаская мягкую кожу внутренней стороны бедер. — Даже когда мы были в Харренхолле, я мечтал о том, как это будет… Ты была старше и приходила в кузницу… — Что было дальше? — спросила она, резко вдохнув через нос, когда Джендри коснулся губами изгиба ее живота, влажно покрывая поцелуями ее торс, останавливаясь, чтобы задержаться на груди. Его горячее дыхание коснулось ее лица, когда он устроился на ней, опершись на локти, его губы изогнулись в тайной улыбке. — Я просыпался, а тебя не было. Двигая бедрами, она стонала, когда он прижимался к тому месту, где она больше всего нуждалась, Арья призналась: — Я мечтала о тебе тоже. Когда Джендри скользнул в нее, она ощутила лишь щепотку боли, меньше, чем укол тренировочного меча, но Арья все равно ахнула, скорее от новизны этого ощущения; Джендри судорожно выдохнул ей в плечо между шепотом ее имени и словами, которые она не могла разобрать. Когда он медленно отодвинулся, чтобы снова двинуться вперед, боли не было вообще, только теплый прилив удовольствия; она двинула бедрами навстречу ему, когда он повторил движение, и, судя по стону, вырвавшемуся из его груди, Арья предположила, что именно это она и должна была сделать. Это похоже на спарринг, поняла она, подтягивая ноги, чтобы обхватить бедра Джендри, пытаясь упереться ногами, чтобы позволить ей двигаться больше, нуждаясь в усилии. Давать и брать. Толкай и тяни. Это как танец воды. То чувство, которое она испытывала раньше, возвращалось все острее, в животе нарастало давление, и Арья начала двигать бедрами в более быстром темпе, сжимая плечи Джендри, пытаясь разгадать тайну. Когда Джендри поспешил подстроиться под ее ритм, Арья почувствовала, как слезы отчаяния наворачиваются на глаза, балансируя на краю пропасти, но не в силах ухватить то, что было вне досягаемости. Она выдохнула его имя, подняла одну ногу, чтобы обхватить его тело, и, услышав жалобный звук ее голоса, Джендри успокоил свои бедра, раздвинув их настолько, чтобы его рука оказалась между ними. Прежде чем она успела спросить, почему он остановился, он прижался к тому месту, где они соединились, его пальцы нарисовали быстрый рисунок, от которого напряглись все мышцы Арьи, прежде чем самое острое наслаждение, которое она когда-либо испытывала, взорвалось в ее теле. Джендри вскрикнул, когда она запульсировала вокруг него, несколько раз толкнувшись, прежде чем застонал в ее спутанные волосы, наполняя ее своим семенем. Пока они оба пытались отдышаться, чувствуя, как холодеет пот на их телах, Арья рассеянно гладила спину Джендри, ее тело периодически сотрясалось от наслаждения. Джендри поцеловал ее в шею, в подбородок, потом нашел ее губы, мягкие и сладкие. — Я люблю тебя, — поклялся он. — Я люблю тебя, — ответила она, чувствуя странное чувство потери, когда он выскользнул из ее тела, переместив свое тело, чтобы избавить ее от своей массы. Они еще дважды повторили, прежде чем Арья поняла, что должна вернуться в замок. Она быстро собрала одежду, стараясь уложить волосы так, чтобы никто не догадался, что она делала, если ее поймают; Джендри смотрел на нее голодными глазами, и она приказала ему остановиться, если он не хочет, чтобы Грейтджон выполнил свое обещание. — Я скажу королю, что хочу легитимности, когда он проснется, — объявил Джендри, когда Арья натянула сапоги. — Мы поженимся, прежде чем двинемся в Королевскую Гавань. Арья кивнула, не желая думать о предстоящей битве, когда они были такими, когда она была счастлива. — Тогда увидимся позже. В коридорах замка было тихо, когда Арья прокралась в свою комнату, тихо, как призрак. Сбросив сапоги и плащ, она заметила, что кто-то спит под ее одеялом; она потянулась за кинжалом, когда человек пошевелился, лунный свет осветил каштановые локоны Сансы, и Арья вздохнула с облегчением, прежде чем скользнуть в постель. Сонные глаза Сансы встретились с ее глазами на подушке. — Ты спала с ним? — прошептала ее сестра. Арья подумала, не солгать ли ей, избавив себя от лекции, но ей не хотелось лгать, когда ее тело все еще пылало от удовольствия. — Утвердительный ответ. Она ожидала, что Санса накажет ее, пригрозит рассказать Джону или Брану, но вместо этого Арья наблюдала, как лицо ее сестры стало невыносимо любопытным, а голос стал еще ниже, когда она спросила: «На что это было похоже?» Арья никогда не считала себя леди и никогда не испытывала потребности в своей чопорной и порядочной сестре, но в этот момент ее сердце было так переполнено, что Арья призналась во всем: в предложении Джона, в их планах пожениться, в том, каково это-принять Джендри в свое тело. Санса жадно слушала, ее глаза расширялись, когда Арья описывала то, что они с Джендри делали, румянец поднимался на белоснежных щеках Сансы, даже когда она задавала Арье вопросы, и, когда у них обоих закончились слова, Арья почувствовала, как в ее тело начинает закрадываться усталость. Когда её веки начали тяжелеть, Санса пробормотала: — Ты собираешься стать Арьей Баратеон. Заставив себя открыть глаза, Арья покачала головой. — Нет. Неважно, чья я жена, Я всегда буду Арьей Старк. Ей потребовалось шесть лет, чтобы вернуть это имя, и Арья не собиралась отдавать его никому, даже Джендри.