POV Хелд
Утро выходного дня. Весенние лучики солнца с летней теплотой ощущаются на коже, но на улицах едва ли можно заметить людей: школьников готовят к предстоящим экзаменам, иные же веселятся или в предвкушении ожидают совершить шаг в следующий учебный год. Я же не отношу себя ни к тем, ни к другим. Я самозабвенно слоняюсь по городскому парку со своими друзьями Славой и Костей. Правда, Слава один тот, на кого я невольно продолжаю засматриваться. Он говорит о чем-то, да только сам же мешает мне себя услышать, переключая все мое внимание на обворожительные голубые глаза. Только и выходит глупо смотреть в ответ от незнания его вопросов. Слава не злится, даже улыбается, а себя я чувствую дураком, что так неосторожно влюбился в лучшего друга и теперь не способен мыслить трезво. Костя только смеется от частых попыток друга привести меня в чувства, а я, совершенно не замечая, расплываюсь в улыбке. Внимание Славы отражается внутри приятным теплом, да только совершенно не помогает взять себя в руки, и я бездумно плетусь за друзьями. Так я чувствовал себя последние несколько лет. Началось все довольно давно. В школе я был одним из тех, кого унижали и доставали за банальную слабость. Паша пробовал за меня заступаться, да только сам получал не меньше. Он эту затею оставил, а я продолжал оставаться объектом насмешек. Но потом к нам в школу привели Славика. И вот, в один день меня снова прижали к стене, в какой, казалось, уже имелась вмятина от моего затылка, я был готов к предстоящему удару, но кто-то вдруг оттолкнул обидчика от меня. Это был Слава. Стеклянными от непонимания глазами я смотрел на то, как он серьезным и тактичным голосом что-то говорил хулигану, положив руку на его плечо. Я тогда не слушал, боясь, что мне достанется только больше, но лицо Аида из строгого переменилось в дружественное, и Слава, улыбнувшись мне, спросил, был ли я в порядке. С того момента я знал, что теперь всегда буду в порядке. Так он защищал меня весь год, пока унижения не прекратились. Защита теперь мне была не нужна, но Слава не упускал возможности время от времени перекинуться со мной парой фраз. А вскоре я начал понимать, что моя привязанность к Славику только росла. И была она далеко не дружеской. Одну его помощь я запомнил бы на всю жизнь, но он на этом не остановился, не бросая меня и после. Я начал теряться рядом с ним, заикаться, нервно трепать край кофты и всё время тонуть в его прекрасных глазах. О губительных чувствах тяжело даже думать, а потому все рассказать я не решаюсь. Слава мой лучший друг и меньше всего я хочу оттолкнуть его своим неосторожным признанием. Ему это не нужно, а значит, я буду справляться с этим сам. Правда, недавно я стал замечать, как Славик все больше времени стал проводить с Лехановым. Костю он считал лучшим другом, что ясно прослеживалось в его частых упоминаниях о Деме. Его, как и меня, Славик когда-то спас от хулиганов, только лично с Костей я тогда знаком не был, ведь он учился в параллельном классе. И вот, мы гуляем по парку и едим мороженое. Идеальная погода, хорошая еда и просто замечательная компания, да только я вдруг чихнул и залез носом прямо в мороженое. Со стороны друзей моментально послышался смех. - Ну, чего вы смеётесь? – как-то наивно поинтересовался я, надеясь, что вдвоем они одновременно вспомнили анекдот. - А что, нельзя что ли? – задыхаясь от смеха и протягивая руку, стараясь на что-то опереться, ответил Демастер. Вот и Костя со своей тактичностью. Слава от него не отставал, только вот его смех не был таким звучным, а даже сдержанным. От одного звучания его голоса я подавил внутри осадок от слов Леханова и даже постарался улыбнуться. Улыбка явно вышла грустной и натянутой. Пальцами вытерев нос, я строго посмотрел на Костю, но видя, что ему по-прежнему весело, опустил голову и продолжил идти. Друзья еще не заметили, а я уже был на приличном от них расстоянии. Совсем оставлять их я не хотел, но перевести дух мне явно было необходимо. Усевшись на лавку, я вдохнул теплый воздух, прикрывая глаза. Действительно. Весело. Но вдруг, я почувствовал на своём плече чью-то возложенную руку. - Сашок, ну ты чего? Костян же всегда такой. - Слава улыбнулся, и от его улыбки на душе сделалось теплее. – Хочешь, я тебе еще мороженое куплю, а? - Нет, мороженое я не хочу,- задумчиво ответил я. – Давай, ты лучше выполнишь мою просьбу? Я получил в ответ неуверенный, но положительный кивок от Аида. Его глаза заметно расширились, а уголки губ осторожно поползли наверх, когда Слава увидел, как я стал забираться выше на скамейку. Славик интуитивно повернулся ко мне боком, и я неуклюже забрался на его спину. Обхватив его шею, мне стало страшно на мгновение, что эмоции не позволят держаться за него своими дрожащими руками. Но Ронжин обхватил мои ноги и подсадил чуть повыше. Поджав губы, я постарался прогнать тот комок, что формировался в горле от его прикосновений. Слава самостоятельно сделал пару шагов вперед, и я, приободрившись, радостно прокричал ему, казалось, в самое ухо: “Скачи, скачи мой конь!” Слава что-то бурчал себе под нос, а мне было весело. Крепче сжимая пальцы в замке, я держался за него как мог, но не от того, что боялся соскользнуть, а от того, что не хотел отпускать. Тепло его тела было приятно даже в солнечную погоду, и мне не хотелось, чтобы это чувство прекращалось. Когда мы "приехали" к Косте, он стоял со сложенными на поясе руками, холодно смотря на нас и поджимая губы. Слава тут же осторожно опустил мои ноги, и я с неохотой расцепил руки, опускаясь на землю. Лицо у меня наверняка было рубиново-красным, ведь я отчетливо ощущал исходящий жар от собственных щек. Довольный, но смущенный я опустил взгляд на свои кроссовки, убирая руки в карманы. - Ну и что это было? Слава, ты у нас теперь лошадью подрабатываешь? – забыв про свое прежнее состояние, Костя не смог удержаться от накатывающего смеха. И все же что-то в его голосе и взгляде было не так. Он казался обычным Демастером, но мне что-то теперь в нем казалось другим, точно смех его был сдавленным и наигранным. Слава устало стукнул его в плечо, на что Леханов, прерывисто дыша, произнес свои извинения, говоря, что иначе на всю эту ситуацию смотреть он не мог. С небольшим напряжением Костя посмотрел на меня, да тут же и отвернулся. Что на него вообще нашло? - Ладно, давайте по домам, я устал, - проныл Аид, демонстративно зевая, чтобы разбавить наш с Костей немой разговор поочередных взглядов. Согласившись, я отправился в сторону своего дома, понимая, что у Дема все же была причина так на меня смотреть. Действительно же глупость, но повторить поездку на Славе я бы не отказался. Одно его прикосновение чего стоит… Вероятно, в Косте тогда говорила обычная дружеская ревность, он ведь всегда любил, когда внимание уделяли одному ему.***
Утром следующего дня я неохотно поднялся с кровати под завывания Паши. Лениво приоткрыв глаза, я рассмотрел в его руках телефон, а на его голове были массивные наушники. Насколько было возможно только что проснувшемуся мне прокричать, я как можно громче попросил его выйти из комнаты. За такое я получил подушкой в лицо, от чего окончательно проснулся. Позавтракав, я решил не дожидаться брата и самостоятельно отправиться в школу. От такого пробуждения я по-прежнему чувствовал в себе сонливость, но столкнувшись на одном из перекрестков с Лешей, я мгновенно об этом забыл. Он быстро и увлеченно о чем-то рассказывал, но я как всегда не слушал, неспособный избавится от тяготящих эмоций. Рассказать нельзя, а вот думать об этом вполне можно с небольшой поправкой на то, что люди вокруг меня попросту переставали существовать. Не помню дня, когда в последний раз я жил настоящим, а не прекрасной иллюзией в голове. - Хелд? Хелд, ало, – с притворной паникой остановил меня Ял, выставляя поперек меня руку. - А, Леш, - я посмотрел на его руку, точно возникшую из пустоты. – Извини, я просто задумался. Ял занял позицию передо мной, складывая в карманы руки и, чуть наклонив голову, сказал, что со мной это происходит не в первый раз. Я не мог этого отрицать. С каждым днем я все больше терял связь с окружающим миром, теряясь в губительных мыслях о Славе. Просто не мог выкинуть его из головы. Вместе с желанием прекратить вспоминать его, я обнаруживал, как только больше начинал думать о встрече с ним, о его голосе, его глазах. Опустив голову, я чувствовал, как все это заново происходило со мной: усилия не думать о Ронжине отражались бо́льшими чувствами, вспыхивающими внутри меня. Поправив челку, я все так же с опущенной головой слегка толкнул Ященко в плечо, освобождая путь перед собой. Если бы он мог понять, через что я проходил. Да только сказать я не мог, за что страдал как я, так и Лёша. Двинувшись вперед, я услышал поспешные шаги за собой, и вскоре Ял поравнялся со мной. Он что-то недовольно буркнул себе под нос, но я надеялся, что в действительности он не злился на меня. Впрочем, через минуту, когда он по-новому стал что-то воодушевленно рассказывать, я понял, что оказался прав. По дороге к школе, когда здание уже было в пределах видимости, в нескольких метрах от меня послышался голос брата, кричащего его подождать. Леша, как и я, мог четко его слышать, но мы, переглянувшись, ускорились, сделав вид, что он все так же оставался для нас незаметным. Конечно, потом от Паши мне достался презрительный взгляд, когда он все же нас догнал, но вины за собой я не чувствовал. Пообещав, что больше этого не повториться, я с коварной улыбкой поспешил скрыться с Ялом в коридорах школы. А все за подушку. И вот я сижу в кабинете биологии, старательно выводя название темы в тетради. Монотонная речь учителя усыпляла, особенно с утра, но я старательно пытался слушать, и даже что-то записывать. Когда же учитель покинула кабинет, я и вовсе улегся головой на парту. Из сонливого состояния меня вывел голос того, кто внезапно начал кричать за моей спиной. Я старался не вслушиваться в слова, но речь явно шла о Славе. Я обернулся и увидел... Пашу? Ну как всегда! Вечно его на драки тянет! Я подошел к группе людей и попытался разнять дерущихся, но меня оттолкнули в сторону, где лопаткой я стукнулся обо что-то тяжелое. В это же мгновение послышался оглушительный треск. На моей шее ощущалось что-то мокрое, и стоило мне только коснуться этого места, как я понял, что на мне была земля. Одновременно поднимаясь с пола и избавляясь от земли, что попала под одежду, я посмотрел на место своего приземления. Повисла тишина. У моих ног лежали массивные осколки керамического горшка, а в сторонке лежал не менее большой стебель цветка, засыпанный землей. Все ждали одного, прихода учителя, ведь как всегда всё свалят на меня. Дожидаясь своей участи, я старался не думать о том, какое наказание меня могло ожидать, но после того, как увидевшая все учительница обязалась позвать директора, вот тут мне стало не по себе. - Ну и зачем вы разбили мой любимый цветок? - строго спросила директриса, явившаяся довольно быстро на место происшествия. Никто не хотел отвечать, отводя глаза и стараясь как можно ближе прижаться к парте, сливаясь с местностью. А она не прекращала задавать все один и тот же вопрос, стараясь каждому заглянуть в глаза. Время до звонка оставалось все меньше, а строгий вид директора продолжал представать перед нами, иронично удерживающий нас от признания. - Это моя вина, - тихо сказал Дем, потирая затылок и пригибаясь к парте. - Константин, я очень ценю вашу честность, но даже если это так, вы всё равно все наказаны, - ее проницательная натура, видимо, чувствовала, что виноват был здесь далеко не он. Объявленный вердикт заставил каждого оживленно высказать свои мысли по этому поводу, в особенности тех, кто действительно к этому был не причастен. Я же не говорил ни слова, мысленно обещая себе поблагодарить Костю за прикрытие моего брата. После уроков, мы дружно возвращались в злополучный кабинет биологии, где должно было быть объявлено наше наказание. А оно было довольно простым. Вымыть всю школу в обмен на то, что родители об этом не узнают. Несправедливо, но с директором спорить бесполезно, если все еще хочешь здесь учиться. Женя упорно отговаривал нас идти, оправдывая это нашей невинностью, хоть и сам видел, как именно я влетел в тот цветок. Сам бы я с радостью оставил Пашу все убирать, но проникновенная речь Аида заставила меня передумать. Он говорил, что вместе мы закончим намного раньше, и с этим я не мог не согласиться. Мы начали распределяться по кабинетам и этажам. Решено было на каждой точке оставлять по два человека, чтобы уборка проходила быстрее. Так вышло, что меня заставили убираться вместе с Костей. Сам бы я пошел со Славой, да и он, казалось, был не против, да только он по странной причине был определен в напарники к Раву. Я остался с Демом, по виду которого было ясно, что и он от меня был не в восторге. Мы должны были перебирать ящики в школьном подвале, а подвал в нашей школе - целая кладовая. Туда мы и пошли в абсолютной тишине. Мне досталась уборка верхних ящиков, а вот Костя сам решил, что займется нижними. От банальных фраз “подержи стремянку” и “подай ящик” мы довольно быстро перешли к полноценному разговору, когда я опомнился, что должен был извиниться за Пашу. После я и вовсе не заметил, как между нами завязалась беседа по душам. До этого момента мы практически не виделись по собственному желанию, но теперь я даже был рад, что убирался вместе с ним. Костя оказался не плохим парнем, что много шутил и рассказывал. И его заразительному смеху, какой появлялся от его собственных историй, я не мог не поддаться, то и дело улыбаясь. Демастер, закончив перебирать ящики на своем уровне, вплотную приблизился к стремянке, руками опираясь на стеллажи. Разговор зашел о девушках. Я бы и хотел сказать, что был влюблен в какую-нибудь хорошенькую девочку, да не мог. Обманывать я не боялся, а вот вспомнить действительно кого-нибудь, кроме Славы, мне было тяжело. Держа в руках ящик, я неловко замер на месте, понимая, что правда останется при мне. Леханов же с довольным видом на выдохе произнес: - А мне наш Слава нравится, – голос его был непривычно тихим, но его я все же услышал. Похоже, он говорить об этом не боялся, но вот его слова все же ввели меня в ступор. Я и не заметил, как ослабевшие пальцы неосторожно выпустили коробку с тяжёлыми железками. Металл вместе с ней с глухим хлопком рухнул на пол, но я ничуть не сдвинулся с места от пронзительного стука. Чем больше, я думал об этом, тем яснее мне становились многие вещи. Знал ли Слава, раз Дем так уверенно рассказал мне об этом? Поднесся руки к лицу, я медленно провел пальцами по щекам, стараясь свыкнуться с новой информацией. Стеклянными глазами я смотрел в пустоту, так и не решаясь поверить в это. - Здорово, а Слава знает? – без единой эмоции произнес я то, что должно было звучать как искренняя радость. Закрыв глаза рукой, я оперся локтем на верхнюю полку стеллажа, морально подготавливая себя к любому ответу. Чем дольше Леханов молчал, тем больше я убеждал себя, что Слава обо всем знал. А как еще объяснить его постоянные разговоры о Косте? Наверняка знает. Ответа так и не прозвучало и я, не имея больше терпения, раздраженно прошипел: “Костя, прекрати, не смешно”. Опустив вниз голову, я ощутил, как холод пронзил мое тело. На полу, в луже крови, лежал Костя, а рядом коробка. Его пустые глаза смотрели в пространство подвала, а на голове красовалась крупная вмятина, с какой все еще сочилась рубиновая жидкость. Мне стало по-настоящему страшно. Прижав обе руки к губам, я приложил все усилия, чтобы не закричать. Я совершенно этого не хотел. По бледному лицу Демастера я понимал, что не сумею спасти его, даже если стану звать на помощь прямо сейчас. Он этого явно не заслуживал. Сердце разрывалось на части от бешеного ритма, а в ребрах жутко кололо. Мне не хотелось верить, что причиной всему этому был только я. Спустившись по стремянке, я приблизился к бездыханному телу, точно надеялся, что он вот-вот моргнет. Но этого так и не произошло. На меня то и дело находил нервный смех, но внутреннее отвращение его сдерживало. Что теперь я буду делать? Пытаясь собраться, я судорожно принялся на ходу сочинять план, метаясь по подвалу. Одно я понимал точно - нужно спрятать тело. К счастью у нас в подвале находилась котельная. Думать я долго не стал, стараясь только поскорее найти резиновые перчатки, чтобы не испачкать собственную одежду в крови. Осторожно взяв Костю за руки, я поволок его тело к печи. Приблизившись к цели, я открыл дверцу, за какой пылал рыжий огонь. Развернув Леханова ногами к печи, я стал осторожно закладывать его стопы внутрь. Я не прекращал извиняться. Слезы чудом не скатывались по моим щекам, пока я отправлял его тело в пламя. Конечно, поместить его в котельную печь мне удалось с трудом, но все же я справился. Коробку, от какой так глупо погиб Дем, я также решил сжечь. Вытряхнув все железки из нее и разложив их по другим коробкам, я отправил картон вслед за телом друга. Напоследок отправив в печь резиновые перчатки, я закрыл дверцу. Огонь за ней горел ярко и буйно, но не достаточно, чтобы тело Кости успешно могло сгореть дотла. По крайней мере, найдут его не так скоро. Все усилия мои свелись к нулю, когда слезы все же хлынули по моим щекам, устремляясь к подбородку. Рухнув на колени перед печью, я позволял себе лишь рыдать, не ударяясь в громкие крики, от чего дышать тут же становилось тяжелее. Глаза горели от тех слез, что всеми силами я сдерживал в себе. Я заслуживал этих страданий, а вот Дем не должен был так умереть. Не от моих рук. Преодолев себя, я со всхлипами поднялся с пола, стараясь себя успокоить. Убийство Демастера душило меня изнутри, но в то же время я не мог перестать думать, что теперь нет необходимости делить Аида с кем-либо.