Просто держи меня за руку

      Увидев залив Уитсанд на закате, Снейп забыл и об Отделе Тайн, и о своих неудачных экспериментах с зельями, и даже о замышляемом «коварстве» – поездке в Перу. Реальность превзошла все ожидания – да и много ли разглядишь на маленьких фотографиях в рекламном буклете? Крутые, покрытые зеленью скалы, прилепившиеся к ним аккуратные коттеджи, серпантины сбегавших к воде тропинок – и море. Когда он в последний раз был у моря? Кажется, в детстве – родители однажды наскребли денег и отвезли его на восточное побережье, но пляж и воду он помнил смутно. Гораздо больше ему тогда запомнился огромный разноцветный леденец на палочке, который ему купила мама на набережной. Потом стало не до поездок, а после Первой войны он чаще проводил лето, закопавшись в свои исследования, и вспоминал о том, что не отдохнул, только первого сентября. Да и умел ли он отдыхать в принципе?       Коттедж стоял на отшибе. С веранды открывался потрясающий вид на побережье. Снейп с сомнением рассматривал ближайший домик футах в двухстах от них – весело будет, если соседи окажутся шумными. Гермиона, закинув руки за голову и подставив лицо закатному солнцу, любовалась морем: – Ну, что скажешь? – Неплохо, – протянул он, борясь с желанием немедля достать палочку и навешать побольше защиты. – Ты уверена, что здесь будет тихо? – Даже если не будет, сделаем себе тихо сами, – ухмыльнулась она. – Да и кому тут шуметь? Все коттеджи рассчитаны на парочки.       Внутри домик оказался вместительным, несмотря на компактные размеры, стильно обставленным и… белым. До того белым, что у Северуса с непривычки заболели глаза. Однако когда солнце село, стало гораздо уютней. В гостиной, выходившей на террасу, было столько окон, что море казалось частью интерьера. В нише приютилась маленькая встроенная кухня, почти игрушечная, но в ней, тем не менее, имелось все необходимое. Из гостиной вели две двери – одна в спальню с панорамным окном, другая в такую же кукольную ванную. Помимо нее Снейп с удивлением обнаружил с другой стороны коттеджа джакузи прямо под открытым небом. Такое он видал только в маггловских фильмах про «красивую жизнь», и подобное расточительство казалось ему ненужным и глупым. Чтоб в ванне валяться просто так, для удовольствия, да еще на улице? Однако Гермиона смотрела на это чудо маггловской техники с энтузиазмом и предвкушением. Что ж, если она довольна, то ему вообще грех ворчать. Его пока что больше всего привлекала кровать — большая и очень уютная с виду. Так и хотелось сразу упасть на белоснежные простыни, зарыться головой в подушки и «уплыть».       Добби собрал им столько еды с собой, что до понедельника можно было не волноваться о готовке. Они поужинали на террасе под шум прибоя. Наверное, стоило бы спуститься на пляж перед сном, поздороваться с морем, пройтись босыми ногами по сырому после отлива песку, но Гермиона уже откровенно клевала носом, да и у него самого сил не было. Неделя и впрямь выдалась тяжелая. – Спать, – распорядился Северус, выставляя защитные чары вокруг домика. Девушка еще раз окинула взглядом окрестности и вздохнула: – Когда еще возле моря окажемся… – У тебя впереди целых два дня. Ты еле стоишь на ногах. Что вы там делали сегодня? – Дохлых крыс на ингредиенты потрошили. Сплошная романтика, – хихикнула Гермиона. – Сметвик сегодня всех стажеров отправил в лаборатории. – Проштрафились? – Да проштрафилась одна, а влетело всем. Превентивно. – Понятно. Надеюсь, никого не убили? – Девочка из Хаффлпаффа неправильно заполнила карту пациента, и если бы целитель не перепроверил, залечили бы беднягу до полусмерти. Вот всех и сослали вниз, чтоб впредь думали, что и куда писать. – Слушай, – Северус, помедлив, склонился к ней через стол, – неужели тебе это нравится? У меня складывалось впечатление, что ты больше склонна… к активным действиям. Как и твои гриффиндорские приятели. – Хочешь сказать, работа целителя слишком скучна для меня? – она задумчиво накрутила на палец прядь волос. – Понятно, что сейчас это сплошная грязь и занудство, но я ведь только стажер, нам разрешат самостоятельно лечить не раньше чем через год, да и то под строжайшим контролем. – Думаю, раньше. Госпиталь переполнен, целителей не хватает. Что там у вас по лекциям, диагностику уже прошли? – Прошли и отрабатываем под контролем. Мне сказали вчера, что если я сдам следующий зачет на «превосходно», меня допустят в отделение первой помощи, на легкие случаи. – Вот видишь? Но, тем не менее… Мне кажется, уже через год тебе это надоест. – Гарри тоже считает, что мне нужно идти в авроры, с ним за компанию, – хмыкнула Гермиона. – Но я же не осилю подготовку. Он нам рассказывал… С них там по семь шкур дерут, он на выходных домой приползает еле живой.       «Да уж, – подумал Северус, – это вам не Хогварц и защита от красных колпаков в тепличных условиях». Ему невольно вспомнились тренировки во время Первой войны. Когда его только приняли в «семью», новобранцев тренировал Мальсибер-старший, и тренировал жестко. Однако столкнувшись в первом же бою с аврорами во главе с самим Аластором Муди, они поняли, что даже таких тренировок недостаточно. До этого Северус слыл неплохим бойцом, его довольно скоро сделали ассистентом при Мальсибере, а потом и инструктором, но в первой же стычке его тоже основательно потрепали. Авроры не зря считались элитной силой, их навыки превосходили даже ударную бригаду отдела магического правопорядка. В аврорский учебный центр отправляли многих, но до конца обучения доходили от силы один-два человека из десяти, а то и вовсе никто, как было, к примеру, в последние пять лет. Северус помнил, какой ажиотаж поднялся в учительской после профориентации на курсе Поттера, когда Макгонагалл сообщила, что мальчишка намерен пойти в аврорат. Он-то сам сомневался, что у Поттера хватит мозгов и чисто физической выносливости, да и в зельях он, мягко говоря, не блистал. Тем не менее, в центр его зачислили, и он пока справлялся, судя по долетавшим до Снейпа слухам. Видимо, беготня по лесам и охота на егерей сыграли тут не последнюю роль. Но ладно мальчишки. Представить в аврорской учебке Гермиону… Да ну, глупости какие. Хотя, он и ходячую катастрофу Тонкс с трудом мог себе представить среди авроров, но поди ж ты – прошла обучение и была зачислена в постоянный штат. Вот вам и неуклюжая девчонка из Хаффлпаффа.       Гермиона зевнула, прикрыв рот рукой: – Морской воздух как-то странно на меня действует… Даже голова немного кружится.       Снейп и сам отвык от свежего воздуха, а потому сейчас его страшно клонило в сон. Очередной приятный сюрприз поджидал его в ванной в виде горячего душа, под которым можно было стоять сколько угодно, с ума сойти. В Тоттенхэме горячая вода появлялась и исчезала без всякой логики, вдобавок, имела свойство заканчиваться сразу после того, как душ принимала Гермиона. Этак и избаловаться недолго, подумалось ему. Кровать тоже оказалась выше всяких похвал, даже лучше, чем в директорских апартаментах Хогварца.       Гермиона, уютно свернувшись под его рукой, блаженно вздохнула: – Наверное, можно было бы еще… хм… пообниматься… но вроде и так хорошо. – Это такой комплимент, мисс Грейнджер? – ехидным тоном поинтересовался Снейп, наконец-то расслабившись и с наслаждением вытягиваясь на постели. – Сомнительная похвала, как по мне.       Гермиона потерлась щекой о его плечо: – Почему? Говорят же, что есть люди, с которыми хочется обниматься. Или такие, с которыми хочется секса и больше ничего. А к некоторым вообще не хочешь прикасаться, никак и никогда, даже если человек нормальный, и общаешься с ним вполне по-дружески. Я это еще в школе заметила. – Проверяли на своих дружках, мисс Грейнджер? – фыркнул он. – Тестировали степень… привлекательности объятий? – Сейчас по носу получишь, – предупредила она, впрочем, беззлобно. – Я размышляю о подсознательной привлекательности в принципе. Мы же порой даже не понимаем, почему тот или иной человек нам приятен или неприятен. – И к какой же категории вы отнесли меня, мисс Грейнджер? – Северус, перестань. А то ты не знаешь.       Да откуда он может знать? Нет, сексом-то она с ним занималась с удовольствием, и обнималась, и за руку брала. И все же… – Торчание в лаборатории способствует размышлениям о жизни, – она издала легкий смешок. – Чтоб не так скучно было выполнять рутинную работу. Я на днях сортировала очередной мешок всякой дряни, из которой в зелья сгодится от силы половина, и думала… Вокруг меня сейчас столько людей. Большинство не вызывает во мне никакого желания сближаться. С некоторыми я обнимаюсь, это в порядке вещей. С Гарри я могу и обняться, и подержаться за руки, и посидеть поболтать, и вообще… – Вообще – что? – уточнил Снейп ревниво. – Уж не то, о чем ты подумал, – фыркнула она. – Что, ни разу? Никогда? Даже мыслей таких не возникало? Вы с первого курса втроем ходите как приклеенные. – С ума сошел? Они же мне оба как братья.       Снейп хотел было спросить, кто же тогда был у нее первым (имелись у него кое-какие предположения на этот счет), но, слава богам, вовремя сообразил, что за такие вопросы точно можно получить в нос. И не только. – И что же это тогда было, на шестом курсе? Кто в больничном крыле сидел над Уизли, когда он выпил отравленного вина у Слагхорна? – Ну, тогда он мне немного нравился, – призналась она после недолгой паузы. – Но ничего такого. Опять-таки, если бы твоего друга отравили, ты не сидел бы в больнице? Не ухаживал бы?       Интересно, врет или нет? Блок пока на месте, не «занырнуть» и не прощупать. – Так вот, собственно, к чему я веду, – продолжила Гермиона, прижимаясь к нему теснее и закидывая ногу поверх его ног. – С тобой мне хочется все вышеперечисленное, и даже просто так лежать, ничего не делая.       Северус открыл было рот – и понял, что не знает, что на это ответить. Сглотнув, он слегка поерзал, укладываясь поудобней, и Гермиона тут же отодвинулась, решив, что ему некомфортно и мало места. – Не надо, – выдавил он, снова подтягивая ее ближе и поддевая ногой ее ногу, чтобы вернуть обратно. – И если тебе интересно… мне тоже хочется. Все вышеперечисленное. – Но не прямо сейчас, – сонно пробормотала она, обнимая его за пояс. – Вот выспимся и…       Он вдруг поймал себя на том, что улыбается, глядя поверх ее головы в темное небо в окне. Они прикрыли его на ночь, но сквозь оставленную щель в комнату вместе с легким ветерком влетали ночные запахи и мерный шум прибоя. Возле кровати покачивался и тихонько, убаюкивающе шуршал светильник, сделанный из тонких перламутровых пластинок. И теперь и впрямь было хорошо. ****       Утром Гермиона поднялась ни свет ни заря. Северус демонстративно зарылся носом в подушки и слушал, как она на цыпочках ходит по домику, шумит водой в ванной, тихонько звякает посудой на крохотной кухоньке. Затем скрипнули рамы в соседней комнате, и в коттедж ворвался свежий поток воздуха. Через несколько минут девушка вернулась в постель и, пристроившись рядом, с намеком засопела ему в плечо. – Садистка ты – будить в выходной на рассвете, – проворчал он, не открывая глаз. – Мы же не спать сюда приехали. – А зачем еще? – Н-ну… Тогда на море я пойду без тебя.       Он прислушался к себе и решил, что в данный момент даже это не сподвигло бы его вылезти из кровати. Однако старая привычка «присматривать» так укоренилась в нем за последние лет семь, что любые аргументы вроде «да взрослые люди уже, сколько можно?» все равно меркли. Поэтому он только вздохнул и выбрался из-под одеяла.       Этот день он, наверное, запомнит надолго.       Непривычный к пляжному отдыху, Северус быстро обгорел. Впрочем, и Гермиона этой участи не избежала – в книгах же черным по белому написано, что до одиннадцати утра солнце безопасное, как она могла не поверить? Со стороны они, наверное, выглядели до ужаса банально – совсем как в глупых романтических фильмах, где парочка обязательно гуляет босиком по пляжу, плещет друг в друга водой, а потом занимается сексом прямо на песке – на закате или при луне. Слава Мерлину, у Гермионы на вечер были другие планы. Снейп недоверчиво разглядывал бурливший агрегат на уединенной террасе: – Ты уверена, что… хм… хочешь сидеть в этом чавкающем унитазе на глазах у всех? – А что тебя смущает? – удивилась Гермиона, залезая в джакузи и пристраивая палочку на широкий бортик. – Ты столько маскирующих чар навешал, что удивительно, как мы сами тут что-то видим. Иди сюда, это не страшно.       Он только фыркнул. Ему и на пляже обнажаться было неприятно – позорный эпизод у озера на пятом курсе бесследно не прошел. Что за извращенец это придумал, и почему нельзя было поставить эту штуку в доме или хоть отгородить ширмой? Да и вообще, с релаксом как-то не очень получалось. Несмотря на видимую беззаботность, Гермиона тоже не выглядела расслабленной. Снейпу казалось, что он буквально слышит жужжание мыслей в ее голове. Да, гулять по пляжу было приятней, чем торчать в лаборатории или в Отделе Тайн, но и он никак не мог перестать обдумывать очередную модификацию зелья для Гермионы или мысленно расшифровывать закорючки в записях Вольдеморта – он перечитывал эту тетрадку столько раз, что мог по памяти воспроизвести все написанное, хотя понимать текст лучше не стал.       Вздохнув, он скинул футболку и джинсы и полез в джакузи. Хм… Он и забыл, каково это – валяться в горячей ванне. Однако напрасно он думал, что Гермиона даст ему просто тихо понежиться в воде. Едва он устроился поудобней, девушка придвинулась ближе: – Расскажи что-нибудь. – Что, например? – Да что угодно. – Про десять способов вываривания рогатых улиток для простейших снадобий? – гадко ухмыльнулся Снейп. – Да ну тебя, – отмахнулась Гермиона. – Давай про что-нибудь такое… Не про зелья. – Что я слышу? – издевательски-сладким голосом промурлыкал он. – Мисс Грейнджер не хочет про зелья? Или еще про какую-нибудь науку? – Зануда. Расскажи, как ты проводил каникулы, когда преподавал в Хогварце. – Там и рассказывать нечего. Зачем тебе? – Просто любопытно, что еще тебя интересует помимо работы. Выкраиваем свободное время, чтобы поработать – кому рассказать?       А и правда.       Ему раньше и в голову не приходило, насколько однообразной была его жизнь. Даже когда его рвали на части Дамблдор и Вольдеморт. С тех пор, как он начал преподавать, все поводы повалять дурака отпали сами собой, не при студентах же. К лету маска сурового профессора так прилипала, что уже не сбросить. Все расслабление сводилось к «поспать», «почитать» и «выпить». Вот и сейчас – вместо того, чтобы наслаждаться моментом, он продолжает думать о работе. – Я почти все время торчал в лаборатории, – сказал он. Гермиона наморщила нос: – И не надоедало? Никогда? – Если надоедало, у меня были книги.       Она вздохнула: – Надо же… Я думала, я одна такая… – Какая? – Заучка, по твоему меткому определению. – Разве ты не проводила каникулы с Поттером и Уизли? – Ну не все время же. Иногда с родителями выбирались куда-нибудь. Ездили во Францию. Или с палаткой в лес… – И как? – Ненавижу палатки. Да, наверное, книги все же интереснее. Ну, а… э-э… раньше? Расскажи про свою маггловскую компанию. Как вы познакомились?       Да зачем ей это сдалось? Как будто больше не о чем поговорить. Но Гермиона смотрела на него с таким искренним любопытством, будто это был важнейший вопрос на повестке дня. – Все, с кем я общался в Хогварце, на лето разъехались кто куда. Дома находиться было невозможно, а эти ребята оказались почти нормальными людьми. – Почти нормальными? – Не полными отморозками, – лаконично ответил он. – И чем вы занимались? – Шатались по городу. Слушали музыку. Иногда дрались с бандами из соседних районов. Злоупотребляли вредными веществами, – усмехнулся Снейп. Гермиона оперлась локтем о бортик и подперла голову рукой: – Вообще не могу представить. – Помнится, ты не верила, что я носил косуху. – Хм… Ну косуха и драные джинсы – еще куда ни шло, но… А татуировки? Это же вроде было модно?       Он пожал плечами: – Модно. Но татуировка у меня одна. Не маггловская. – Может, и пирсинг был? – Это важно? – Значит, был, – констатировала она, придвигаясь еще ближе. – А где?       Вот пристала. – Угадай, – предложил Снейп, гадая, куда заведет эта болтовня. Гермиона закусила губу, разглядывая его так, будто видела впервые, хотя давным-давно изучила с головы до ног. – Уши? Бровь? Или… – Не «или», – почти прорычал он, когда воображение вмиг нарисовало массу прочих возможных мест, годившихся для продырявливания. – Все было банально донельзя. – С тобой-то банально? – усмехнулась она. – Вот уж вряд ли, при твоем имидже. Теперь мне и впрямь любопытно посмотреть. На том фото не видно.       Снейп поморщился. Вот вроде серьезная девица, а как выдаст что-нибудь… – Я и носил-то его всего одно лето. Перед отъездом в Хогварц избавился, меня бы там не поняли.       А уж что устроили бы Мародеры… Даже думать страшно. Среди магглов и то была масса предрассудков, связанных и с татуировками, и с пирсингом. Попробуй еще проколи не то ухо – проблем не оберешься. – Эти ребята из твоей компании знали, что ты волшебник? – продолжала допытываться Гермиона. – Нет, конечно. Но они меня приняли, – он вспомнил, после чего именно приняли, и с трудом подавил очередную ухмылку. Какой же он был идиот в юности. Да и все они. – Иногда подначивали, но… это было и вполовину не так обидно, как в Хогварце. До Хогварца я был уверен, что никогда больше не свяжусь с магглами, мне и отца за глаза хватало. Черт, а? – он сел и уставился на нее. – Как это ты меня раскрутила на подобные разговоры? – А что, это был какой-то большой и страшный секрет? – удивилась она. – Нет, но… Я никому об этом не рассказывал. – Почему? – Ну а кому интересно слушать подобное? – Мне, например.       Снейп ехидно вздернул бровь: – И что тебе дает это ценное знание? – Это называется общение, Северус. Мне интересно слушать, как ты жил, чем занимался, что тебе нравилось тогда и что нравится сейчас.       Гм. Он вдруг поймал себя на мысли, что сам о ней не знает практически ничего – кроме того, что видел на уроках и еще немного узнал за время проживания в одной квартире. К любой информации он относился с точки зрения ее полезности. Знать, что человек ест и чего не ест – это, несомненно, полезная информация. А с кем он дружил в подростковом возрасте – да какая разница? Хотя, в его случае разница, несомненно, была. Многие продолжали неосознанно судить его только за то, что он числился в верхнем эшелоне Пожирателей Смерти, а некоторые и вовсе не верили ни в какое раскаяние, чем бы оно ни было вызвано.       Гермиона вздохнула и стала смотреть на море. Видимо, почувствовала его недовольство, хотя ничего такого в этом и впрямь не было. Учитывая то, что она знала о нем самое худшее, пара-тройка историй из бурной юности погоды уже не сделает. – Мне было тоскливо тем летом, – проговорил он, отрешенно глядя в сгущавшиеся сумерки. – Я не видел смысла ни в чем. Читать колдовские книги опротивело… никогда не думал, что такое может произойти со мной. Мне и колдовать не особо хотелось. – Из-за… того, что произошло после экзамена? – осторожно уточнила она. Снейпа передернуло. Когда он уже перестанет так реагировать? Совершенно очевидно, что это болевая точка, от которой необходимо избавиться, иначе этим может воспользоваться кто угодно. Тот же Поттер, например. – И поэтому тоже. Я понятия не имел, как мне после такого вернуться в школу. Меня тогда видели многие и разнесли сплетни по всему замку. Я и без того был непопулярен, а если все до единого начнут тыкать пальцами и смеяться… Я надеялся лишь на то, что до сентября все это забудется. Но летом деваться было некуда, как я уже сказал. Эти ребята каждый день собирались у реки. От скуки я начал к ним присматриваться. Послушал, о чем они говорят. Удивился, что не всегда о какой-нибудь ерунде. Однажды они подрались с местными забулдыгами недалеко от моего дома, и я увидел повод вмешаться… на их стороне. От забулдыг неприятности были у всего района, так что наподдать им стало почти делом чести. – А-а, – Гермиона улыбнулась уголками губ. – Ну да, сразу с ходу попал в боевое братство. – Почти. Повезло еще, что никто серьезно не пострадал в той драке. – А если бы пострадал, ты тогда уже мог подлечить сам? – Мог. И память подчистить. Но на мне все еще висела министерская следилка, и если бы я попробовал колдовать в присутствии магглов, меня бы исключили из Хогварца. Сама знаешь. – И что было дальше?       Снейп прикрыл глаза. Дальше было немного неловко и даже местами смешно. Маггловские подростки не ожидали, что Снейпов сынок полезет в драку, Эйлин и Северуса местные считали не от мира сего. Кто-то даже сказал ему в тот вечер – мол, мы-то думали, ты псих и задрот, а ты нормальный чувак. Его самого потом колотило на адреналине полночи. Драться без применения магии ему приходилось нечасто, и просто удивительно, что ему не нанесли никаких серьезных увечий. Потом они скрепили «дружбу» выпивкой, и ему даже удалось залпом влить в себя какого-то сомнительного пойла и не блевануть при этом. Так себе повод для уважения, но для приема в «банду» оказалось достаточно. – Да ничего особенного. Познакомились, разговорились. В этой компании даже были ребята из… приличных кварталов. Им тоже было скучно летом, захотелось… экстрима. – Там, где я жила, тоже была такая компания, – задумчиво протянула Гермиона. – Но мне казалось, они все как один хулиганы. – Не без этого. – Хулиганили, значит? – она озорно сверкнула глазами. – Я тоже был подростком… и придурком, как и все в этом возрасте, – многозначительно ответил Снейп. – Или ты думаешь, все преподаватели Хогварца сразу родились в учительских мантиях? Слыхала про Флитвика? – А что именно про Флитвика? – оживилась Гермиона. – Ну, мы все слышали, что он мастер в дуэлях и… э-э… Локхарт говорил, что он… был популярен у женщин.       Ха. Его и самого веселили эти сплетни, а уж Флитвика веселили особенно. Нет, безусловно, мастер по чарам был неординарной личностью и очень сильным волшебником. Когда-то именно он и возглавлял дуэльный клуб в Хогварце, потому-то Снейп и не удивился, что Локхарт выбрал в спарринг-партнеры его, а не Филиуса. Очевидно, этот надутый болван был уверен, что на фоне какого-то там зельевара будет выглядеть героем. Ах, как же приятно было размазать это ничтожество по дуэльной платформе и смотреть в его растерянную рожу! Судя по оживленным возгласам учеников, они пришли от этого в восторг, а Слизерин открыто восхищался Главой Дома еще недели две. – Флитвик в юности был бунтарем похлеще Сириуса Блэка. Но тогда и времена были другие, потому он и стал мастером в дуэльном деле. Добавь к этому всеобщее отношение к любым полукровкам – и получишь приблизительную картину того, с чем ему довелось столкнуться, пока он не начал преподавать. Это он сейчас такой благонравный, а тогда был – оторви и выбрось. Как и Минерва Макгонагалл. Иначе она не возглавила бы Гриффиндор. – Да? – изумилась Гермиона. – Вот уж не подумала бы… А ты откуда знаешь? – Преподаватели знают друг о друге куда больше, чем ученики. Было бы странно не узнать за столько лет работы бок о бок.       Он мог бы добавить, что чаще всего пикантные истории сыпались из коллег на праздники, когда все выпивали. А уж он-то умел слушать, прикинувшись, что тоже пьян. Только вот его самого на подобные истории развести почти никому не удавалось. – Странно, однако, что они все остались преподавать в Хогварце. С такой бурной молодостью им, наверное, в школе скучновато. – В Хогварце надолго задерживаются только те, кто достаточно наприключался в молодости, и больше не хочется. Или же те, кому больше некуда податься. – И к какой же категории ты относишь себя? – подняла брови Гермиона.       Вопрос на миллион галлеонов. Едва не угодив в Азкабан после войны, Снейп мог бы с уверенностью сказать, что деваться и впрямь было некуда – если бы Дамблдор не заступился за него и не взял в школу, еще неизвестно, чем бы все закончилось. Разве что анонимно варить зелья на заказ. С таким, как он, попросту никто не захотел бы связываться, и будь он хоть трижды высококлассный специалист. Что же касается приключений… Вот тут сомнительно. С одной стороны, ему тогда и впрямь хотелось тихой жизни, чтоб все всё забыли, и он мог начать с чистого листа. С другой же – он ощущал себя живым лишь тогда, когда и мозг, и тело работали в режиме овердрайва. – К обеим, видимо, – ответил Снейп, хоть и чувствовал, что это не совсем правда. Впрочем, Гермиона не стала расспрашивать дальше. – Хм. Ясно... И что, на следующее лето ты уже не общался с теми магглами? – С некоторыми общался, но мало. У меня тогда появились занятия поважнее. Но после окончания Хогварца я больше никого из них не видел. – Ты говорил, вас фотографировала девушка?       Ну и память. Это же надо, запомнить оброненное вскользь. Кто его за язык тогда тянул? – Она была из «приличных». Примкнула к нам со своим братом и фотографировала все подряд. Ребята охотно ей позировали, для них это было очередным развлечением. – А ты? – А что я? – Ты на тех фото такой же мрачный, как всегда. – Я не любил излишнего внимания к своей персоне, – сухо ответил он, лихорадочно соображая, как бы замять неудобную тему. В глазах Гермионы отчетливо читалось «да неужели?», но вслух она этого не сказала. Только оседлала его колени и провела руками по его обнаженной груди, отчего по коже пробежали мурашки, несмотря на теплую воду. Кристалл на его шее слабо засветился под ее прикосновениями. – А мне кажется, что иногда тебе излишнее внимание просто необходимо. – Ничего себе заявления, – фыркнул он, подтягивая ее поближе и пристраивая поудобнее. – С чего вдруг такие выводы? – Да потому что это порой нужно всем. Ты бы знал, как мне хотелось, чтоб меня в школе заметили… не потому, что я вечно подпрыгиваю за партой с поднятой рукой, и не потому, что я умная и у меня можно списать домашку. Когда Виктор Крам пригласил меня на бал… и на самом балу… как на меня все смотрели! На меня никогда так не смотрели. Даже Гарри и Рон.       Северус попытался вспомнить тот вечер. На память он никогда не жаловался, но тогда его заботили совсем другие вещи, поэтому сам бал превратился в мутное цветное пятно. Грейнджер, кажется, и впрямь произвела фурор – и тем, что пришла с Крамом, и внешним видом. Но он в упор не мог вспомнить, как она выглядела. Кажется, на ней было что-то голубое. Учителя за завтраком только об этом и говорили – шутка ли, заучка Грейнджер и вдруг со звездой квиддича! После статей Скитер все были уверены, что она придет на бал с Поттером. – Понимаю, – только и выдавил он. Будь он сам студентом тогда, жаждал бы оказаться на месте Крама, и чтоб все смотрели благоговейно. Сейчас – уже нет. Судя по поведению Поттера после войны, ничего хорошего в известности не было.       Гермиона слегка поерзала у него на коленях и обняла его за шею: – Я бы и сейчас не отказалась… от внимания. – Куда уж больше, – усмехнулся Снейп, скользя пальцами по ее спине от плеч до талии и ниже. – Я весь внимание, мисс Грейнджер.       В джакузи оказалось неудобно и скользко, поэтому продолжать они отправились в спальню. Потом Гермиона, довольная и расслабленная, уснула у него на плече, а Северус сонно глядел в ночь за окном, вспоминал убогую квартиру в Тоттенхэме и свой дом в Кокворте, сравнивал с этим коттеджем, современно обставленной кухней, аккуратной и красивой мебелью и большой мягкой кроватью, и понимал – жить по-старому больше нельзя. И Гермионе так жить он тем более не даст. ****       Осторожно отщипнув лепесток сушеного цветка папоротника пинцетом, Снейп задержал дыхание и опустил его в котел. Почти готовое зелье замерцало, сменило оттенок на золотистый, затем вновь стало серебряным. Теперь настоять три дня. Если все вышло так, как он рассчитал, эффект от снадобья усилится в несколько раз, и теоретически тактильные ощущения в видениях обострятся. Но проверить он мог только на Гермионе, а она, похоже, начала что-то подозревать. Проснувшись утром на море, он долго рассматривал ее, прислушиваясь к тому, что творилось в ее сознании. Если раньше там во сне царила тишина, то теперь в голове у нее гудело даже в состоянии покоя. Она беспокоилась и не могла понять, почему. А вот Снейп понимал. И решимости это не прибавляло. Чем больше они взаимодействовали, чем больше упражнений она выполняла под надзором Маккирби, тем сильней они «зеркалили» друг друга. Гермиона улавливала его тревогу даже под ментальным блоком, но не могла разобрать, чья она, и потому присматривалась к Снейпу куда внимательней, ища причины беспокойства. То ли его окклуменция стала заметно слабее, то ли Грейнджер «выросла»… И что с этим делать, он не знал. Рассказать ей все как есть? Она не останется здесь и его никуда не отпустит. Просто уйти, не предупредив, нельзя, хотя после бесконечных отчетов то перед одним, то перед другим «хозяином» его так и подмывало испариться в ночи, никому ничего не объясняя. В любом случае, ментальная связь никуда не денется, а если он не сможет долго держать щит, Гермиона рано или поздно вычислит, куда он отправился. Не сумеет сама – в Отделе Тайн наверняка подсобят. Значит, надо все-таки довести до ума изобретение Вольдеморта, жить с перманентным блоком, не отвлекаясь на чужие ощущения, будет проще.       Уговаривать Гермиону на новый тест не пришлось. Она зыркнула с подозрением, но что бы ее ни тревожило на самом деле, озвучивать она не стала, лишь спросила: – Ты просчитал, сколько оно должно работать по времени? Ну, в смысле… Как долго им можно будет пользоваться, не прибегая к контакту? – Теоретически – сколько угодно. Но цветок у меня всего один, и лепестков на нем немного. Одного хватает на две пинты снадобья, если разбавить сильнее, не сработает. Я рассчитывал, что можно будет добавить только в основу и сварить ее хоть бочку. Но по формуле не выходит. Или же я что-то упускаю. – А купить этот цветок можно, или только добыть самостоятельно? – В этом и проблема. Те, кому удается его найти, отказываются продавать. А добыть его можно только в одну ночь в году, и следующая нескоро. – Это… очень страшно? – Мне он достался... не без трудностей, – честно признался Снейп. Вспоминать о той ночи не хотелось. – Самое сложное – не оглянуться, пока не выберешься из леса. В идеале надо бы идти вдвоем, для подстраховки. А я был один.       Гермиона нахмурилась, разглядывая флакончик в его руке: – Почему мне кажется, что ты рассказываешь далеко не все? – Вот уж не знаю, – приняв невозмутимый вид, отозвался он. – До сих пор ищешь во всех моих действиях скрытые мотивы, уловки и увертки? – Нет, но… – Ты же сама хотела, чтобы я его доработал под твои нужды. – Да, но… – И сама настаивала, чтобы попробовать. – Да, но… – Но что?       Гермиона подняла на него глаза и сглотнула: – Просто мне иногда снится, что ты уходишь. И не возвращаешься. И теперь я боюсь.       Ах ты ж… Вот как?! – Я не собираюсь уходить, – призвав все свое вдохновение, соврал Снейп. – Но если вдруг мы окажемся врозь и не сможем аппарировать друг к другу, было бы неплохо иметь хоть какую-то альтернативу. – Знаю, – она потерла щеки обеими руками. Вид у нее был несколько потерянный. А ведь сама же настаивала на зелье. И заряжала кристаллы как ненормальная, едва он выращивал новую партию. В Кокворте у него их уже целый ящик стоял. Для чего они нужны в таком количестве, он предпочитал не спрашивать, просто скидывал в другую коробку разряженные брусочки. Новые кристаллы были куда мощнее первых версий. По расчетам их должно было хватить на два-три дня, если не аппарировать на большие расстояния, но проверить он не мог, пока у них нет рабочего снадобья для Гермионы.       Неужели она и впрямь что-то чувствует? Или предвидит? С нее станется. Может, ей теперь для этого и не нужно физически находиться на лей-линии, достаточно «дистанционного» подключения.       Как и при прошлой проверке, они провели врозь почти сутки. Снейп не спускал с нее глаз, нервно сжимая руки в кулаки и готовясь подхватить, едва ее начнет трясти. Гермиона доверчиво выпила зелье, предусмотрительно сидя на диване, и отключилась, совсем как он на грани приступа. Он напряженно ждал, поглядывая на выставленный таймер. Каждая минута казалась вечностью. На этот раз Гермиона дышала ровно, пульс замедлился до нормального, судорог не было. Должно получиться. Если бы не сработало, ее бы уже колотило. Снейп бродил вокруг дивана, вертя в руках палочку. Драккл побери эту треклятую связь, как же можно было такое придумать? Его и раньше трясло от ярости, когда он читал о древних ритуалах с заимствованием магии, различного вида связями и прочим подобным, а теперь и подавно. Да кто добровольно согласится на это?       «Ты же согласился», – напомнил гаденький голосок внутри.       Снейп только отмахнулся от невидимого собеседника. Он-то согласился не ради этой самой связи. А о чем думали люди, совавшие голову в петлю при полном осознании, что не получат от этого ничего, кроме страданий? Хотя, если уж совсем по-честному, согласия «жертвы» в таком ритуале почти никогда не спрашивали.       Мерлин и Моргана, да сколько же еще? Почему стрелки движутся так медленно?       Он то и дело порывался сграбастать девушку в объятия, хотя самочувствие было вполне удовлетворительным. Теперь уже стало очевидно, что он привязался к ней слишком сильно. Ему хотелось быть рядом, и если вдруг ее не станет в его жизни… Подобная мысль вызывала отчаяние.       «Поздравляю, Северус. Это уже больше чем просто влюбленность».       А главное – он совершенно не мог вспомнить, было ли у него такое с Лили, и был ли момент, когда он осознал, что это не какое-то проходящее увлечение. Он и не думал, что она может исчезнуть. Да, было плохо, когда они поссорились окончательно и перестали видеться. Но он как-то выжил. Наверное, повезло, что появилась новая цель. А если бы не появилась? А если бы с ним такое приключилось сейчас?..       Заткнись немедленно и сосредоточься.       Когда таймер отщелкал десять минут, Гермиона сама открыла глаза и, сфокусировавшись, уставилась на него. Снейп едва сдерживался, чтобы не вцепиться в ее руку. Странно было и то, что он ничего не чувствовал с ее стороны, пока она лежала в этом «трансе», хотя блок упал сразу же, едва она потеряла сознание. Он улавливал только физические ощущения. Это тоже стоит проанализировать.       Гермиона облизала губы и тихо проговорила: – Работает… Работает же? – Если ты о проявлении симптомов – их не было. Ты увидела то, что хотела? – Это было как… по-настоящему, – помедлив, ответила она. Нервно потерла висок. – Но мне все равно… некомфортно. В глазах не темнеет, но тревожность есть. Как будто чего-то не хватает. – Насколько терпимо? – Наверное, с этим можно жить, если ощущения не будут накапливаться, и при условии, что действия хватит хотя бы на сутки, и зелье будет постоянно при мне. В любом случае, если цветка папоротника хватит лишь на небольшой запас, это довольно хрупкая полумера, но я рада, что теперь ты сможешь быть чуть свободней... если захочешь.       Снейп сглотнул, по-прежнему не приближаясь к ней: – Правда? – Правда, – кивнула Гермиона. – В плане физических ощущений при нахождении в этом… видении разницы нет. Разницу я чувствую только сейчас, когда пришла в себя. – Думаю, это уже чисто психологическая зависимость. – А если нет? – от едва заметной дрожи в ее голосе ему захотелось кричать. Это не жизнь. Нельзя так жить. Нельзя постоянно переживать, что с ними будет, если кто-то из них не успеет вовремя аппарировать. Нельзя постоянно жить с этим поводком. Да, они максимально облегчили себе жизнь в нынешних условиях, но...       Но. – Выждем еще, понаблюдаем, не будет ли отката, – предложил он, ненавидя себя как никогда. Зачем он согласился участвовать в этих ее мучениях? Отказался бы наотрез – она бы не настаивала. Теперь уже не спрыгнуть, надо идти до конца. Но ощущал он себя сейчас ничуть не лучше, чем в ночь на Астрономической башне, и никак не мог избавиться от мысли, что вся сотворенная им магия для решения этой проблемы – темней темной.