Супергерои носят белый халат

Когда её объявляют по громкой связи, Оксана чертыхается, усилием воли заталкивает в себя оставшийся кусок шаурмы и галопом несётся вниз. Хочется очень громко поругаться с кем-то. Если быть конкретнее, то с диспетчером, который обещал дать на обед час, а по итогу позвал через двадцать минут. Мысленно Оксана успевает послать его и всю его семейку куда подальше, но увидев повод к вызову, хочет послать уже тех, кто вызывал. Аська молча протягивает ей карточку, где корявым почерком написано: «Плохо, пил три дня». Оксана вздыхает и говорит, что обед можно было и не отменять. Три дня терпел, потерпит еще немного. Антон смеряет её тяжёлым взглядом, бросает: «Езжай» и тут же теряет к их бригаде всякий интерес. Он хватает из-под стола рацию и выкручивает колесико громкости на всю. «Машина 66, примите вызов. Пятнадцать лет, вскрыл вены. Цветочная, двенадцать, частный дом. Вас встретят. Номер вызова…». Оксана обхватывает себя за плечи, думает, что всё могло бы быть гораздо хуже, и неторопливо шагает к машине. Она собирается уходить со скорой каждый месяц. Но зарплату платят неплохую, да и медсестру в последнее время стали давать толковую. А приключения сами себя не найдут. Приключения Оксана всегда любила. Ещё в универе над ней и её стремлением пойти на «скоряк» смеялись все, кому не лень. «Сама бомжиха, к бомжам ездить и будешь», — говорил Костян. Сам он метил в реаниматологи, оттуда — в токсикологи. «Буду привозить их тебе, чтобы вытаскивал из алкогольных ком», — мстительно отвечала Оксана и обещала себе не мыть никому из отравившихся желудок. Чтобы Костяну доставалось как можно больше содержимого. «Это же общаться с ебанутыми», — кривила нос Нинка. Сама она общаться с живыми не собиралась, её целью была судебная медицина, и обязательно танатология. Серёга наблюдал за их дискуссиями и молчал. Из всей их группы в двенадцать человек он один собирался идти работать по специальности — педиатром. Его, в общем-то, как и Оксану, считали больным на голову. Поступив на педиатрический факультет, многие искренне хотели помогать детям. Но в процессе обучения некоторые не выдержали обилия информации об особенностях разных возрастов, кто-то охренел от неадекватности родителей, кто-то испугался большей ответственности. Оксана к детям не собиралась, но факультет ей нравился. Группа тоже. За шесть лет учёбы разные ситуации бывали, возникали мелкие конфликты, но положительных моментов было гораздо больше. Они сумели сохранить тёплые отношения, и даже спустя несколько лет после выпуска не растеряли связи друг с другом, продолжали периодически встречаться и каждый день перебрасывались парой слов в мессенджерах. Оксане повезло в какой-то степени больше остальных. Учитывая специфику её работы, она то и дело встречалась с одногруппниками в приёмных отделениях больниц. С некоторыми, конечно, хотелось встречаться пореже (она ещё помнила вопли Костяна на весь приёмник, когда на прошлой смене привезла в токсикологию наркомана с передозом в четыре утра). Но в остальном встречи на сменах были приятными. От приятных воспоминаний её отрывает Аська: едва касается своими холодными пальцами плеча и легко тормошит. Оксана вздыхает, вылезает из машины, вытаскивает из салона ярко-оранжевый чемодан и неохотно плетётся за напарницей. Вызов кажется пустяковым, но что-то внутри царапает лёгкие, шепчет, что за углом поджидает пиздец. Пошарпанную дверь в пошарпанной пятиэтажке им открывает мужчина неопределённого возраста и машет в направлении единственной комнаты. Аська просит документы и два стула, а Оксана подходит к кровати. На зассаном матрасе лежит предположительно мужское тело, распространяя вокруг себя амбре дешёвого портвейна и пота. Оксана пристально осматривает пациента, попутно натягивая перчатки. «Давно пьёте?» — спрашивает она, попутно показывая Аське два пальца. Две недели, не меньше. С кухни возвращается встречавший их мужчина. Он ставит табуретки на захарканный липкий пол и блеет что-то про увольнение полторы недели назад. Оксана довольно хмыкает и щупает живот пациента. Пациент внезапно открывает глаза, обводит комнату мутным взглядом, что-то хрипит и начинает блевать. На пол льётся угольно-чёрная жидкость. «Блядь», — говорит Оксана. Аська, переписавшая данные из документов, хватает тонометр и несётся мерить давление. «Пятьдесят, нижнее не слышу», — сообщает она. Оксана несётся к чемодану, копается там, достаёт жгут, шприцы, нужные ампулы и бежит обратно. «Вены найдёшь, с таким-то давлением… Попрятались небось». Аська хмыкает слегка обиженно и ловит жгут. Оксана знает — найдёт. Вдвоём они бывали и в худших ситуациях. «В вене!» — слышит она заветные слова. Аська уже залепила иголку пластырем и теперь торопливо набирает в шприцы нужные лекарства. Оксана в это время достаёт из чемодана небольшую бутылку с неяркой этикеткой и длинный шнурок капельницы. «Дамы, осторожнее. У него это, полный комплект болячек…» — сбивчиво бормочет им собутыльник пострадавшего из коридора. Оксана почти не слышит его, она сжимает бледное запястье и считает пульс. Аська суетится где-то рядом, загоняя нужные лекарства в вену. Пульс постепенно учащается, становится более ощутимым под пальцами. «Доктор, давление без изменений». Она замирает на секунду, вздыхает: «Ну что же, будем звать Игорька». Игоря она вызывала нечасто. В большинстве случаев обходилось как-то без реанимационной бригады. Да и при Игоре Оксана казалась себе малолетней влюблённой дурочкой, хотя вроде бы и отпустила эти глупые чувства курсе на четвёртом, когда стало окончательно понятно, что Игорю учебники по интенсивной терапии гораздо интереснее девчонок. Оксане конечно иногда казалось, что он смотрел на неё дольше и нежнее, чем на остальных, но всего лишь казалось. Такие, как Игорь, должны сначала стать врачами с большой буквы, а потом находить себе покорных робких хранительниц домашнего очага и строгать кучу талантливых и красивых детей. Оксана никогда не думала, что сможет стать для него кем-то особенным. Но надежда умирала последней. Умирала до сих пор. Поколебавшись пару секунд, она набирает короткий номер и просит соединить со старшим врачом. «Здравствуйте, доктор. Мы не справляемся, нам бы реанимацию сюда. Адрес… Да, да, спасибо». Она прячет телефон и кивает Аське. Ждать им остаётся недолго. Игорь с парой помощников врывается в квартиру минут через пятнадцать. Взъерошенный, сосредоточенный и решительный, он совсем не изменился. Оксана даёт себе мысленную затрещину. Человек вообще-то немного умирает, а она сопли распустила, как дура малолетняя. Тряхнув головой, она подходит к Игорю и начинает тараторить нужную информацию. «На ЭКГ изменений нет, прокапали, давление не поднимается, сознания нет… Костян будет в восторге». Игорь улыбается краешком губ. Они оба знают, как Костян не любит тратить время на алкашей. «Ну, приму удар на себя. Вы молодцы, девчонки. Дальше мы сами». Оксана кивает и командует Аське закругляться. И, пока есть свободное время, украдкой косится на Игоря. Он устал — это видно по опущенным плечам, по фиолетовым кругам под глазами, по помятой форме с пятном на воротнике (опять ел шавуху в ларьке у площади). По морщинам на лбу и волосам с проседью (им всего по тридцать, но Оксана точно помнит начало седины — ту девочку с ожогом пищевода он потерял у порога приёмного отделения). Но в глазах Игоря она видит то, на что у неё иногда не остаётся сил. Желание бежать наперегонки с костлявой, вытаскивая пациентов с того света. И неважно, алкаш это, бабка с инфарктом или неудачно упавший малыш. И неважно, сколько раз он не успел — успеет на один больше. Выходя из подъезда, Оксана жалеет, что не является героиней каких-нибудь супергеройских комиксов. Там всё на удивление просто: щёлкнул пальцами — вылечил рак, чмокнул в лоб — заживил раны, несовместимые с жизнью. Только что-то в реальной жизни нихера не просто: сначала несёшься на вызов с мигалками по встречке и боишься опоздать, потом качаешь пьяного мудака до приезда реанимации. А потом с ним в больнице возятся несчастные люди (хотя что лучше: смерть или лечение в токсикологии у Костяна — вопрос сложный и интересный). И супергеройского красивого костюма не завезли — дали синюю форму со светотражающими полосками и красным крестом, сказали: «Денег на другое нет», и послали на линию. Выкручивайся, мол, подруга, как хочешь. И она выкручивается. Карабкаясь на последние этажи в домах без лифтов, выслушивая охерительные истории, никак не относящиеся к заболеванию, разделяя с Аськой двести рублей после тяжёлого вызова, Оксана думает, что в их реальности супергерои носят не обтягивающие костюмы с длинными плащами, а синие формы с надписью «Скорая помощь» на спине и белые халаты.