В двух шагах

С почти час Кетани болтается в электричке до школы, надеясь нагнать недостающее время сна, потраченное вчера на «Monster Hunter». За прошлые полгода он отвык приезжать в школу так рано, но пропускать тренировки не хочется. Не потому, что какой-то там Яхаба отчитал его на матче, конечно, нет. Но если он собирается выбить для Сейджо победу на следующих отборочных, лучше уж постараться. Подступающая зима кусает его за щеки всю дорогу от станции, вынуждая поторопиться. В раздевалке редкие третьегодки из запасного состава показательно его игнорируют, но кому есть дело до тех, кто просто занимает в клубе место. Да, он и сам, конечно, не стартовый игрок, но это лучше, чем быть безнадежно запасным. Кетани удивлен, что они еще приходят. Ладно Ойкава с Ивайзуми-семпаем и те двое из основного состава, Кетани вечно путает их имена. У них хотя бы есть способности, а запасные только место зря занимают. С ним здоровается несколько второгодок, неохотно, но вынужденно, как с малознакомым соседом в лифте. Кетани с таким же отсутствующим энтузиазмом бурчит в ответ. Самый нормальный из них — либеро Ватари, не строит из себя ни слишком гордого, ни слишком ценного, хотя он и играет в основе. Яхаба тоже всегда с ним здоровается, лучась украденной у Ойкавы такой невыносимо фальшивой доброжелательностью, не совпадающей с выражением глаз, что Кетани хочется сбежать подальше. “Показушником” его зовут даже первогодки, не за глаза и вполне беззлобно, однако это лишь подтверждает точку зрения Кетани. Настоящий Яхаба с осенних отборочных, живой и яростный, без прикрас говорящий и делающий то, что считает нужным, нравится ему куда больше. Первогодки тоже пытаются его избегать, но более пугливо. Стоит пристально посмотреть на кого-нибудь — и тот почти стопроцентно поздоровается, извинится и сбежит в сторону. Утренняя тренировка пролетает как обычно: они разминаются, тренер Мизогучи в отсутствии тренера Ирихаты расставляет их отрабатывать подачи и приемы, а Кетани снова оказывается в связке с Яхабой. Тренер явно рассчитывает, что рано или поздно они превратятся в синхронизированную группу из связующего и будущего аса. Вот только с этим все не ладится. Яхаба честно старается подстроиться под его ритм, но ему не хватает непредсказуемости, как будто все пасы он продумал заранее и не может изменить программу дня. Яхаба чуть сбивается при подаче с темпа, и вся их и без того не совершенная комбинация летит к чертям. Кетани давно знает, что Яхаба не такой собранный, каким хочет казаться. Иногда достается первогодкам, иногда составу запасных, а чаще всего - Кетани. Как будто Яхаба осмелел после того случая на матче, поэтому и сам он огрызается с удвоенной силой. — Тебе не обязательно каждый раз показывать, насколько ты некомандный игрок, — кидает ему Яхаба под конец тренировки. Кетани хмурится и говорит в ответ: — Просто связующий ты паршивый. Это не совсем правда, но Кетани хочется как-то Яхабе досадить. Тот поджимает губы и отворачивается. Занятия до вечерней тренировки пролетают в миг, кажется, стоило Кетани только положить голову на парту под заунывную монотонность геометрии, и вот уже можно собрать сумку и отправиться на вечернюю тренировку. В последнее время они смотрят только записи чужих матчей с отборочных. Видимо, тренеры разумно рассудили, что они еще не готовы снова смотреть на свой проигрыш, но оттягивать просмотр бесконечно нет ни смысла, ни пользы. Третьегодки Юда-сана не видать, а значит можно не бояться, что кто-то будет рыдать на всю аудиторию. Кетани видит на экране свои непродуманные инстинктивные съемы, но на поле невозможно удержаться от удара во всю силу. Смотреть со стороны как второй сеттер Карасуно отвлекает его подачами еще больше раздражает. Кетани покусывает изнутри щеку, глядя как косо принял мяч, и как тут не дотянул не только он. Он помнит этот момент — с другого ракурса, с другими мыслями — и, чтобы не смотреть как падает финальный мяч, а лица у них всех становятся донельзя жалкими, переводит взгляд на спины впереди. Ватари горбится, первогодки впились взглядами в экран, как будто время от этого пойдет вспять, а Яхаба сидит неестественно прямо, и кажется, вовсе не дышит. Матч заканчивается, и тренер Мизогучи милосердно выключает его раньше, чем Ойкава на записи успевает построить их на прощальный поклон. Кетани хочется что-нибудь пнуть, выбежать из аудитории и пойти набить сто съемов под понимающим взглядом Киеши-сана. Эти Карасуно оказались хороши, но и он облажался. Они все облажались. Тренера еще с час пытаются обсудить стратегию и допущенные ошибки, но в итоге сдаются и велят собираться домой, чтобы завтра все пытались стать еще лучше. Торопливо выходя из раздевалки, Кетани слышит за спиной знакомый звук, как будто кто-то с размаху ударил по дереву, и взволнованный голос Ватари. Его это все равно не касается. *** Какую-то бесформенную кучу возле своего дома он замечает издали, но только возле соседского забора понимает, что это не мусор, а довольно крупная собака, свернувшаяся клубком на люке колодца. Она поджимает переднюю лапу и смотрит довольно агрессивно, если он что-то понимает в собаках. Судя по гладкой, но всклокоченной палевой шерсти, собака домашняя. Кетани без лишних раздумий садится на корточки и протягивает повернутую ладонью вверх руку. — Иди сюда. Животное недоверчиво поводит носом и пятится. — Давай, не будешь же ты на улице жить. Побудешь у меня, пока я ищу твоего хозяина. Кетани все детство провел окруженный собаками, но со смерти Почи они так никого и не завели. Он занят школой и волейболом, да и родители целыми днями пропадают на работе. Собака, наконец, решается, подходя ближе, шумно обнюхивает его протянутую ладонь и внимательно смотрит. Он никогда не видел такой породы и такого светло-каштанового оттенка шерсти, наверное, какой-то метис. Собака собирается пройти в открытую дверь, и Кетани приходится вскочить на ее пути, перегораживая дверной проем. — Нет уж, сначала я тебя вымою. Даже не думай! — собаку приходится поймать за морду. Кетани жалеет о необдуманном движении мгновенно, чужую собаку за морду хватать последнее дело, но та лишь замедленно щелкает пастью. Затащить собаку в ванную — тот еще квест и Кетани с блеском его преодолевает только минут через тридцать. И наконец замечает за всей этой шерстью, что собака вполне себе пес. Намыливая его, Кетани зацепляется пальцами за ошейник. У пса стандартный дешевый адресник с пропечатанным “Меня зовут __-чан. Пожалуйста, позвоните по номеру ___”. Заполнена только одна сторона, с кличкой пса, ни адреса, ни телефона, и та вся вкривь и вкось, как будто кто-то подписывал его на бегу. Кетани щурится, пытаясь разобрать иероглиф. — “Я”? - вслух читает он кандзи. — То есть ты у нас Я-чан? Пес неуверенно виляет кончиком хвоста, оглядывается на него, мокрый и не особо радостный. Произнося “Я-чан” Кетани чувствует себя немного глупо, и немного Ойкавой, но никто не услышит, что он называет собаку уменьшительно-ласкательным у себя дома. Так же, как никому не нужно знать про коллекционирование упаковок “КараАге-куна” с мультяшными цыплятами. — Ну и как ты тут оказался, Я-чан? Пес гавкает и отряхивается, с ног до головы забрызгивая Кетани и всю его небольшую ванную. — Очень информативно, - Кетани тратит на то, чтобы толком вытереть всю шерсть, три полотенца. — Хочешь есть? Пес снова гавкает. Собеседник он хороший, вот только ответы все как на подбор бесполезные. Разумеется, у него нет никакой собачьей еды, да и с обычной едой не густо, живет-то Кетани считай один. Мать он в последний раз видел пару месяцев назад, как раз перед ее командировкой в Тайвань, а для отца неудивительно ночевать в офисе. Хотя Кетани и подозревает, что куда чаще он ночует на вокзале и в лав-отелях после корпоративных попоек. Кетани иногда тоже не отказался бы заночевать прямо в клубной раздевалке и не тратить время на дорогу. — Я куплю тебе завтра что-нибудь приличное по дороге домой. — обещает он, выставляя перед собакой миску с рисом и второпях свареной курицей. — Сегодня придется так. Пес заинтересованно наклоняет голову набок, осторожно обнюхивает миску и накидывается на еду, будто несколько дней не ел. Увесистая порция исчезает за минуту, если не быстрее. Кетани доедает свою тарелку риса куда медленнее. Пес ложится возле двери, устраивает морду на лапах, и то и дело на него поглядывает. С чистой шерстью он выглядит куда лучше, хотя Кетани все равно не может определить его ни в одну знакомую породу. Возле своей кровати он устраивает для пса замечательную лежанку из гостевого футона, чтобы тот не спал один. Однако пес игнорирует все его ухищрения и кружит вокруг кровати, явно собираясь устроиться на ночлег там. — Нет. Я буду спать на кровати. Ты будешь спать на футоне. Это и так большая роскошь. Почи мы даже на диван не пускали. Пес наклоняет голову на бок, поставив острые лохматые уши торчком. — На футоне, — еще раз говорит Кетани, указывает на пол и забирается на кровать. Ему еще надо успеть сделать домашку. Пес кладет морду на край кровати и шумно вздыхает. — Даже не думай, — Кетани спихивает собачью морду с края кровати. — На полу. Кетани раскрывает учебник, то и дело поглядывая на собаку. Пес показательно лежит возле футона, свернувшись клубком. Кетани наконец откладывает книгу на стол и устало потирает глаза. Стоило бы лечь спать пораньше, но собака ему весь ритм сбила. Он выключает свет, на автомате желает полутемной комнате спокойной ночи, и сразу чувствует себя дураком. Пес цокает когтями, со вздохом укладываясь на футон, и только Кетани закрывает глаза с надеждой, что теперь-то сможет выспаться и даже не проспит утреннюю тренировку, пес принимается скулить. — Нет, никаких собак на кровати. Тем более таких здоровенных! — Кетани старается сказать это как можно увереннее. Главное — убедить себя, а затем и собака поймет крепкость его воли. Пес продолжает скулить, как потерянный щенок. Кетани спускает руку с кровати, со вздохом почесывая собаку между ушами. — Дай поспать. Мне завтра рано вставать на тренировку. Пес замолкает, словно что-то поняв. А может, просто успокаивается от прикосновения. *** Просыпается он, разумеется, зажатым между собакой и стеной. Настоящий хозяин Я-чана, видимо, совсем его балует. Пес испуганно дергается от движений Кетани, увесисто лягает его всеми четырьмя лапами и соскакивает на пол. — Ужасное поведение, — с зевком сообщает ему Кетани. Ему слишком хочется спать, чтобы всерьез раздражаться. Будильник, заведенный раньше, чем обычно, надрывается третьим повтором. Кетани кидает взгляд на часы. Время еще есть. Открутить заглушку с собачьего прохода в двери оказывается делом пары минут. Отец, конечно, не одобрит, что он так расстарался, но ему неловко оставлять пса в доме без выхода на улицу. В конце концов, это не квартира, да и участок у них огорожен. Не переставая зевать он зарывается в шкаф и приходит в себя только со старым поводком Почи в руках, на полпути в прихожую. Пес восторженно цокает когтями рядом. На улице мерзкая влажная морось, обычная для поздней осени, не лучшая погода для утренней прогулки. Кетани до носа натягивает капюшон толстовки. Руки вспоминают полузабытые движения - намотать поводок на запястье, притянуть к себе, пересекая трассу. Кетани кажется, стоит закрыть глаза, и прошлое, где ему двенадцать и он гуляет после школы с Почи, встанет в полный рост, реальнее настоящего. Жизнь тогда казалась, да и была куда проще. И в средней школе он был капитаном команды! Паршивым, конечно, теперь-то он понимает, что стоило вести себя совсем иначе, как вот Ивайзуми-сенпай, например. Только теперь его все равно никто в капитаны не возьмет. Ватари капитаном быть не может, он же либеро, так что можно руку на отсечение давать, что капитаном выберут Яхабу. Первогодки его любят, словно не замечая какие фальшивые у него иногда улыбки и взгляды. А может, они так привыкли к Ойкаве, что чего-то такого от капитана и ждут. Кетани встряхивает головой, сбрасывая оцепенение мыслей. Не очень-то он и хочет быть капитаном. Вот попасть на национальные очень бы хотел, но, конечно, победила сыгранная команда, а не Кетани, избегавший всех последние полгода. Все до обидного логично. Пес тянет поводок, вновь отвлекая его от неприятных мыслей. Кетани подстраивается под собачью скорость, на пробу пытается перейти на бег, раньше они с Почи часто бегали по утрам. Пес радостно отзывается, хотя он куда быстрее. Тренер не обрадуется, если узнает, что он бегал перед тренировкой, но ему это знать не обязательно. Как и то, что по понедельникам и воскресеньям Кетани вместо отдыха ходит играть в секцию возле станции. Они с псом деловитой рысцой пробегают парк, и перегораживают поводком дорогу утреннему бегуну в такой же безликой толстовке с капюшоном. Кетани с усилием тянет упирающегося пса ближе к себе, чтобы не мешать. — Доброе утро, — говорит бегун, останавливаясь возле натянутого поводка как возле железнодорожного шлагбаума. Кетани удивленно вскидывается, но это просто Киеши-сан из районной волейбольной группы. Он кивает в ответ на приветствие. — Не встречал тебя тут раньше, одинокий волк старшей школы. Завел собаку? — говорит Киеши-сан, смотрит уважительно. Я-чан прижимается к ногам Кетани, словно собираясь защищать от какой-то угрозы. Кетани не задумываясь опускает руку, успокаивающе гладит по холке. — Подобрал возле дома. Породистый, наверное. Киеши-сан задумчиво потирает заросший щетиной подбородок. — Порода какая-то знакомая. Это не хаски? — Разве они не должны быть большими и серыми? Как волки? — пожимает на это плечами Кетани. Киеши-сан задумчиво хмыкает. Он не знает, что еще сказать, да и не так уж хорошо знает Киеши-сана. Тишина становится неловкой и Я-чан разрушает ее рычанием. — Не опоздай на тренировку, твоя команда не обрадуется, — монотонно говорит Киеши-сан вместо прощания и переходит на бег, достаточно отдалившись от пса. Я-чан снова приглушенно рычит. — Может, ты сторожевая собака? — спрашивает у него Кетани, но, к счастью, не получает в ответ привычный лай. *** — Я скоро вернусь! Не скучай, - на прощание он треплет пса между ушами и тщательно запирает двери. Привычное море людей вносит его в вагон и выносит на станцию, но он все равно опаздывает на пару минут. Яхабу это обычно жутко раздражает, будто Кетани своим опозданием нанес ему оскорбление. Или даже хуже — обидел лично третьегодок, за чью честь Яхаба прочитает ему заунывную лекцию о командной работе. Он осторожно заглядывает в раздевалку, ожидая увидеть недовольное лицо Яхабы, но, похоже, все уже переоделись, даже тот ленивый первогодка. Зачем его тренеры только держат в основном составе? Он бы не стал. Дверь ящика Ватари вся скособочена и держится, видимо, только на честном слове. Кетани мимоходом заглядывает внутрь - в ящике виднеется запасная футболка, моток аккуратно свернутых наушников, тетради с разлохмаченными уголками, ничего интересного. Ойкава с отточенной мимикой кинозвезды сразу же улыбается ему с другого конца зала, заставляя Кетани передернуться. Его сбивает фальшивой улыбкой и внимательным взглядом Ойкавы, как синкансеном на полной скорости. За всю разминку он так и не видит Яхабу. Зато вместо него присутствуют невероятно вовремя решившие вспомнить про кохаев Ойкава и Ивайзуми-сан. Ойкава кажется слегка встревоженным, но с ним не угадаешь. Может, фанатки перед классами восхищались им недостаточно сильно. “Показушник несчастный”, думает Кетани, с трудом сдерживаясь, чтобы не пробить не предназначенный ему мяч. Когда Яхаба не появляется и на вечерней тренировке, Кетани благодарит богов за спокойный день. Да, конечно, еще остается Ойкава и другие третьегодки — кроме Иваидзуми-семпая, вот он всем семпаям семпай — но от них ему не выслушивать придирки ближайший год. Да и приходят они все реже и реже. Он размахивается и забивает в аут. Сонный первогодка, толкающий тележку с мячами, чудом избегает столкновения и посылает Кетани далекий от восторженного взгляд. — Осторожнее, — окликает его Иваизуми, — ты так всех сокомандников перебьешь. На перерыве к нему подсаживается Ватари, скороговоркой выпаливает “Я-с-тобой-сяду-ты-не-против”, явно не ожидая отрицательного ответа. Да и Кетани все равно не успел бы вставить возражение. По правде говоря, после отборочных он совсем не против провести время с товарищами по команде, даже и с фальшивым Яхабой. — Опять у Яхабы какие-то проблемы с телефоном, — жалуется ему Ватари, отставляя опустевшую бутылку в сторону. — Может, он тебя просто игнорирует, — предполагает Кетани. Ватари хмурится. — Я знаю, что ты с ним не очень ладишь, но на него это совсем не похоже. Кетани неопределенно хмыкает, но его перебивает невесть когда успевший подсесть к Ватари Киндайчи, в голосе которого так и звучит скрытая трагедия национального масштаба, как у ведущего экстренного выпуска новостей: — Может, его украли конкуренты! — Из Шираторизавы, — монотонно подсказывает переживший неудачную подачу первогодка — как его там, Куними? — и кидает на Кетани кислый взгляд. За последний месяц он выучил имена всех игроков основного и запасного состава, на целую команду больше, чем за весь первый год. Киндайчи все еще смотрит на него с опаской и старается держаться на площадке на шаг дальше, чем стоило бы. Окрик тренера превращает шаг в полшага и опасливые озирания через плечо. Кетани с усилием пытается улыбнуться ему, подражая открытой улыбке Иваизуми-семпая, но, судя по виду Киндайчи, лучше было даже не пытаться. *** По пути домой он покупает для собаки корм и пару игрушек. Стоит уже сделать и выложить фотографии, хозяин или хозяйка Я-чана наверняка очень скучает. То, что он теперь живет с собакой можно услышать от самых ворот. Пес лает и с грохотом прыгает за забором. Стоит Кетани отпереть ворота, пес почти сшибает его с ног, проходится языком по лицу, заставляя поморщиться. Проходя внутрь он со смехом отталкивает собаку, как будто это не незнакомый пес, а старая-добрая Почи. Тот сразу же переключается на его сумку, засовывает морду по самые уши и, хотя, казалось бы, такое невозможно, еще энергичнее виляет хвостом. — Я купил тебе игрушку. Лови! — говорит Кетани и закидывает мячик в комнату. Пес пару секунд недоумевающе смотрит на него, словно что-то раздумывая, но радостно срывается вслед, загребая лапами на повороте. Кетани смеется себе под нос. Стоило того. Оставлять незнакомую собаку дома одну, как оказалось, не самое умное решение, но он лишается только упаковок “КараАге-куна”, которые пес свалил на пол и немного погрыз. По-хорошему их давно стоило выкинуть, но Кетани все было жалко. Он кидает собаке мяч раз тридцать до ужина, десять во время, и по самоощущению, добрую сотню, пока доделывает домашку за столом. — У тебя столько энергии, потому что у тебя нет двух тренировок в день, — обвинительно говорит Кетани. Он устал и хочет только завалиться спать, но пса еще нужно выгулять. Тот сразу же отвечает ему громким лаем. *** День тянется за днем, а Яхаба так и не появляется. Другие члены клуба перекидываются во время тренировки разными версиями, но самая популярная — и, видимо, официальная, так как ее выкладывает Ойкава — заключается в том, что Яхабе пришлось по семейным причинам на время уехать в Нагаи к бабушке, но он скоро вернется. Первые дни без Яхабы казались Кетани раем на земле, но, несмотря на все его дурацкое поведение, его вроде как недостает. Простое командное недомогание, когда из слаженного механизма убрали важную деталь, ничего личного. Связующим выступает то Ойкава, то неуверенный первогодка из бывшего запаса. Ватари заговаривает с ним в два раза чаще, и они с другими членами клуба иногда вместе идут до станции. В основном Кетани молчит и слушает в пол уха. Сегодня сокомандники обсуждают глупые фантастические фильмы, которые так любит Ойкава, что даже Кетани об этом знает. Ватари упоминает любимый фильм Ивайзуми-сана, и Кетани прислушивается. Он и подумать не мог, что это окажется оригинальная “Годзилла” 1954 года. Кетани вполне мог бы найти его и сам, но Ватари сразу же предлагает отправить, и отказываться от такой открытости даже ему неудобно. *** Вечером Кетани раскрывает ноутбук, все дела сделаны и он вполне заслужил посмотреть присланную “Годзиллу”. На заставке у него по-прежнему стоит их снимок с последних отборочных. При взгляде на него Кетани каждый раз испытывает множество противоречивых чувств. Сегодня сильнее всего раздражение. Пес кладет голову ему на колени и заглядывает в экран. — Это моя команда, — зачем-то говорит Кетани. — Это я, это Ватари, он отличный парень оказывается, а вот Иваизуми, лучший семпай, какой только может быть в клубе. Пес негромко гавкает, тычется влажным носом в другую половину экрана. — Ну и вкусы у тебя, Я-чан. Это Ойкава, он тоже мой семпай, но ведет себя хуже первогодок иногда. Это команда, тут большинство запасные. А это вот Яхаба. Он, ну, — Кетани задумывается, — был бы лучше без оглядки на Ойкаву. Пес поворачивает морду к нему, смотрит умными каштановыми глазами. — Я знаю, что ты ничего не понимаешь, но мне нравится, как внимательно ты слушаешь, — говорит Кетани, зарываясь пальцами в густую мягкую шерсть. Он бы еще посидел так с псом, но если он не примет душ в ближайшие пятнадцать минут, то уже не сможет себя заставить. Кетани отставляет ноутбук в сторону, не закрывая крышку, и говорит собаке: — Я скоро вернусь. *** Под горячим душем Кетани почти бездумно тянется к члену, чтобы сбросить напряжение. Представляет чужое теплое тело совсем рядом и чужие пальцы, скользящие по стволу. Безликая воображаемая фигура постепенно обзаводится знакомыми каштановыми глазами и волосами, мягкими даже на вид. Кетани каждый раз невольно вспоминает такого близкого разгоряченного Яхабу с липнущей ко лбу челкой, каждый раз обещает себе, что это последний раз, и каждый раз срывается. Кетани чувствует прилив стыдливого возбуждения и прижимается спиной к кафельной стенке, проигрывая в голове сцену с отборочных. Яхаба вжимает его в стену, находится так близко, что Кетани почти чувствует на своем лице его горячее дыхание. Ощущение фантомных пальцев на груди, оставшееся от секундного касания, никуда не исчезает. Он чувствует теплые руки Яхабы, вцепившиеся ему в воротник, не касающиеся кожи напрямую только благодаря тонкой ткани. Возбуждение затапливает его с головой, заставляя все быстрее вбиваться бедрами в собственный кулак. Еще немного и он кончит, и Кетани нарочно подхлестывает себя, вспоминая обнаженную спину Яхабы в раздевалке и двигающиеся под кожей мускулы. Громкий собачий лай моментально сбивает его с мыслей. В лучшем случае домой вернулся отец, про худший он даже задумываться не хочет. Пес было замолкает, и Кетани думает, что еще хотя бы пару минут тишины... Звонкий лай снова разносится по дому, и Кетани с разочарованием тянется за полотенцем. Стоит ему войти в комнату, как он видит пса возле ноутбука и горящий огонек веб-камеры. Тот ухитрился нажать на видео звонок с Ойкавой, надо же быть таким неуклюжим! Кетани кидается к ноутбуку — вот и пригодились спортивные тренировки и эстафеты на время — торопливо нажимает на кнопку сброса звонка, успевая увидеть озадаченное лицо Ойкавы на экране, и захлопывает крышку ноутбука. — Что ты думаешь ты сделал? - риторически спрашивает он у собаки. Тот прижимает уши. — Ничего хорошего. Придется тебе сегодня спать на полу. Пса приходится с трудом спихнуть с кровати на пол, где он продолжает прижимать уши и смотреть на Кетани. — На меня не подействуют твои грустные глаза, у меня было две собаки, — объявляет Кетани. Фильм досмотреть, конечно, хочется, но Ойкава явно будет пытаться до него дозвониться, так что проще поставить все на беззвучный режим и лечь спать. Сон тоже полезен, — Хорошо еще ты не Яхабе набрал, а то, не знаю, пришлось бы выгнать тебя обратно на улицу. В комнате стоит тишина, пока пес, как и в самый первый день, не начинает тихонько скулить. — Шутка, шутка, — говорит Кетани в стену, чувствуя себя немного виноватым, — куда я тебя выгоню? Только если к твоему настоящему хозяину. Пес запрыгивает на кровать, с шумом укладывается у него в ногах и Кетани не хватает духу согнать его обратно. *** На утренней тренировке Ойкава отводит его в сторону с видом главного школьного сплетника и драматично говорит: — Бешеный песик, если у тебя с командой какие-то проблемы... Например, с каким-нибудь сокомандником, сейчас самое время сказать. С высоты своего опыта, я, так и быть, тебе помогу. Кетани было теряется, но тут же все понимает. Ойкава что, серьезно думал, что он ему звонит чтобы поплакаться, что отношения с командой у него не складываются? — Я тебе по ошибке набрал, — неохотно бурчит Кетани, инстинктивно стараясь не смотреть Ойкаве в глаза. Тот не отстает, но Кетани не собирается повторять по сто раз. — Ива-чан, он меня игнорирует! Ивайзуми-сан, этот святой человек, которому место среди небожителей, а не рядом с Ойкавой, вздыхает, и отвешивает им обоим увесистые удары по плечам. — Ойкава, отстань от человека, — и без паузы разворачивается к Кетани, продолжая начатый Ойкавой разговор. — Кетани, все точно в порядке? Он кивает. Хорош из Ойкавы капитан, вешать свои поспешные решения на других людей. *** Убирая зал, он задерживается и встречает на выходе из школы давно не заходивших на тренировки третьегодок из запасного состава. Идти в их компании до станции ему совершенно не хочется. — Мог бы и не возвращаться в клуб, от тебя одни проблемы в команде, — кидает ему вслед другой голос, в котором Кетани без удовольствия распознает Саваучи-сана. Год назад Кетани переругался с ним прямо на тренировке, раскритиковав и технику, и минимум прилагаемых усилий. — Меня хотя бы на поле выпустили, — огрызается Кетани. — Мы поэтому и проиграли, что тебя выпустили, — добавляет другой третьегодка, кажется, Шидо-сан, будто невзначай задевая его плечом. Кетани очень хочется ввязаться с ним в драку, но понимает, что ничего хорошего не выйдет, если он подерется с пусть и бывшим, но членом собственной команды. Он щелкает языком и убыстряет шаг. *** Кетани откидывает в сторону школьную сумку, прижимается лбом к собачьей морде и замирает. Пес не пытается вырваться, словно что-то понимает. Глупая обида подступает к горлу. — Тяжелый день, — поясняет он псу, хотя тот, конечно же, ни слова не поймет. Я-чан кладет ему голову на плечо. Кетани не знает, сколько они так сидят. Достаточно, чтобы он успел успокоиться. Псу, должно быть, наконец надоедает сидеть без движения и он выскальзывает из объятий Кетани, пару раз успевает лизнуть его в нос, и уходит в комнату. Кетани вздыхает и уходит на кухню, готовить ужин. Отец обещал приехать сегодня ночевать домой, но особых надежд у Кетани нет. Опять засидится с коллегами за выпивкой и пропустит последнюю электричку. Проходя мимо комнаты, он видит как пес толкает носом волейбольный мяч, пытается подбросить, будто из цирка сбежал. Кетани фыркает от смеха, и пес испуганно замирает с поджатым хвостом, будто его поймали на чем-то запрещенном. — Прости, — оправдывается он перед собакой. Пес ловит его взгляд, подкидывает мяч и ловит на длинный нос, балансирует, не давая скатиться. — Да ты талантище, Я-чан! Кетани со смехом треплет собаку между ушами. *** Следующим вечером он открывает дверь, удивляясь ставшей непривычной за последние дни тишине. Неужели пес его не услышал? Прихожая, комнаты и даже ванная встречают его тишиной и пустотой. Кетани прикусывает губу. Ему обидно, как на первом году старшей школы, когда третьегодки с нахальными улыбками игнорировали его замечания по поводу игры. Пес, такой умный и дружелюбный, предпочел свободу улицы, или своего старого хозяина. Разумно, логично, но как же неприятно. Да, он откладывал расклейку листовок и даже в интернете объявление не повесил, просто времени не было, в выходной бы сел и написал все. Конечно, он не собирался оставлять собаку себе. В кровати без собаки слишком много места, а вернувшийся на выходные отец от души отчитывает его за открученную дверцу собачьего выхода. — Если тут и была собака, неудивительно, что она сбежала! Дальше что, ворота перестанешь закрывать или сразу дом? Кетани еле отсиживает с ним ужин и сбегает к себе в комнату. Глупо плакать из-за пропавшей собаки, да еще и чужой, говорит себе Кетани. Ему уже давно не двенадцать и Я-чан не умер, а просто убежал, но глаза все равно щиплет от непрошенных слез. *** Вишенкой на торте становится возвращение Яхабы. Кетани уже привык к относительному спокойствию тренировок. Да и его сокомандники, в сущности, неплохие люди. Яхаба, впрочем, ведет себя спокойно и старательно-капитански. Даже когда Кетани, поддавшись моменту, пробивает мяч, предназначенный совсем не ему, Яхаба сводит брови и с видимым усилием проглатывает вертящееся на языке оскорбление. *** Кетани достает из сумки пару наспех распечатанных листовок, чтобы приклеить их на информационной доске в коридоре, и замечает подошедшего Яхабу только после оклика: — Это твоя собака? Кетани взвешивает слова. — Нет, но его хозяину, очевидно, нет до него никакого дела. Яхаба морщится, словно осуждая его поспешные выводы, и складывает руки на груди. Даже Киндайчи на его месте наверняка предложил бы помочь, но Яхаба только молча смотрит, разворачивается, и продолжает как ни в чем ни бывало спускаться по лестнице. *** Он всю тренировку ловит на себе взгляд Яхабы, словно в каком-то фильме ужасов. Повернулся налево — Яхаба кидает мяч первогодкам и оглядывается через плечо, направо — снова он, разговаривает с тренером и смотрит в сторону, точно на Кетани. Кажется, повернись он на сто восемьдесят градусов и там окажется Яхаба. Кетани не привыкать к излишнему вниманию с его стороны, после осенних-то отборочных. Он чуть больше старается вписаться в команду, но иногда очень трудно побороть чувство, что ты единственный среди бесполезных бревен делаешь что-то стоящее. Дурацкие взгляды вездесущего Яхабы его бесят и он срывается на медлительном Куними. — Шевели задницей! Тебя на поле держат не для того, чтобы ты тут спал! Первогодка вяло огрызается и подает ему прямо в затылок. Тренер Мизогучи с усталым видом убирает из игры, разумеется, не косорукого дурака, а самого Кетани. И, конечно, у дверей раздевалки его ждет Яхаба. Чтобы отчитать за подрыв командного духа, не иначе. Кетани хмурится и внутренне готовится терпеть нотации Яхабы некоторое количество времени, пока не сможет сбежать от него за школьные ворота и припустить к станции. Яхаба устало потирает глаза, словно у него болит голова, и говорит: — Давай вместе пройдемся до станции, — Кетани почти верит, что роковой удар мячом как-то повлиял на его слух, — собаку твою потерянную поищем. Кетани вроде бы соглашается. Они с Яхабой идут до станции в неуютной тишине ( хотя Кетани и ждет, что Яхаба вот-вот разразится лекцией о командной работе), озираясь по сторонам, будто отбившиеся от группы туристы-иностранцы. Никакой собаки, разумеется, нет, Я-чан ведь даже не здесь потерялся. — Это все бесполезно, — вскипает наконец Кетани. — Моего пса тут быть не может, с чего бы ему тащиться от моего дома до школы? Такое только в тупых фильмах бывает. — Разумеется, — торопливо говорит Яхаба с невыносимой снисходительностью в голосе, словно за дурака его держит, — я думал мы доедем до той станции, где твой пес потерялся, и поищем там. Кетани раздраженно хмурится. Разумеется, у Яхабы все продумано. Хотя ему все равно кажется, что фальшивый Яхаба быстро сообразил логичную ложь. — Какое тебе вообще дело до моей собаки? — Может, мне просто нравятся животные. Или нечем заняться после тренировки. Они оглядывают каждый поворот от станции до дома Кетани, оглашают сонную округу выкрикиванием собачьей клички, но откликаются только ворчливые пенсионеры. Рано заходящее осеннее солнце почти скрывается за горизонтом. — Бесполезно это все, — говорит Кетани. — И тебя я не звал. Яхаба останавливается посреди тротуара. Кетани почти чувствует себя на отборочных за минуту до удара об стену, хотя и не видит выражение его лица. От этой мысли ему немного страшно и немного радостно, как на вершине “Колеса обозрения”. — Я тогда… — Но спасибо, что поискал со мной, — выдавливает Кетани. Он не уверен, что адекватно среагирует, если Яхаба снова впечатает его в стену. Яхаба оборачивается и растерянно улыбается. Кетани, кажется, никогда еще не видел на его лице такой настоящей улыбки. Яхаба наверняка так улыбался, когда Сейджо победили на весенних отборочных, или когда подавал удачный пас, но Кетани никогда не приходило в голову смотреть во время матча на лица сокомандников. — Увидимся завтра на тренировке. Я запомнил как добраться до станции, не заблужусь. Яхаба уходит, помахав ему на прощание. Вопреки собственным словам Кетани прочесывает еще пару кварталов, но пес не обнаруживается ни возле аппетитно пахнущей раменной, ни под столами кафе. Следующим утром Кетани обнаруживает все расклеенные по школе листовки сорванными, а вечером Яхаба снова ждет его у дверей раздевалки, как в плохом “Дне Сурка”. — Это Ойкава тебе сказал со мной подружиться? — вскидывается на него Кетани. Яхаба выглядит искренне удивленным. — Ойкава-сан?.. — Забей, — бурчит Кетани, — пойдем, поищем сегодня у соседней станции. С каждым днем становится все холоднее, и Кетани прячет руки в карманы и чуть горбится. Яхаба натягивает шарф до носу и совсем не выглядит серьезным-почти-капитаном. — Не хочешь зайти в магазин по пути? — говорит он, и Кетани почти невольно соглашается, подивившись взгляду Яхабы. Не обычному сниходительному сверху, а какому-то словно снизу. — Я куплю тебе наггетсов. Ты ведь любишь курицу? Кетани инстинктивно отступает на шаг назад. — Значит все-таки Ойкава тебе советов надавал? Яхаба хмурится и откидывает со лба челку. — Тебе Куними вчера последние мозги вышиб? Да даже твоя собака будет знать, что ты любишь курицу, ты же вечно только ее и ешь. — Кто бы мог подумать, что ты за мной следишь, — говорит он в спину уже повернувшемуся открыть дверь Яхабе. — Киндайчи думает, что если я продолжу с тобой ходить, ты меня убьешь и украдешь мою позицию, — говорит Яхаба, расплачиваясь на кассе. — Зачем мне красть позицию связующего? Яхаба пожимает плечами и откусывает булку. — Потому что ты подозрительный тип и чуть не покалечил Киндайчи на отборочных? — Это случайно получилось, — возмущается Кетани и тише добавляет, — и это был мой мяч. — Ты его в аут забил, — говорит Яхаба и между бровей у него залегает упрямая морщинка. Кетани много раз видел ее на тренировках. — В следующий раз не забью, — говорит Кетани, тоже хмурясь. *** Третьегодки приходят на тренировки все реже. У них в разгаре подготовка к поступлению. А стоит Юда-сану прийти как он начинает рыдать, и всему залу приходится его успокаивать. С остальными куда легче. После тренировок Яхаба упрямо следует за ним и они обыскивают ближайшие улицы и пристают к местным собачникам. Возможно, это все таки какое-то хитрое упражнение по командообразованию, но Кетани почти привыкает к Яхабе слева от себя и к их изредка соприкасающимся при ходьбе плечам. Первый раз Кетани чувствует теплое даже сквозь одежду прикосновение, когда Яхаба чуть пригибается к нему, и заглядывает в экран телефона. — Ты поставил собаку на заставку. Как мило. Голос у Яхабы звучит не саркастично, но Кетани все равно отпихивает его, и засовывает телефон в карман. Светло-коричневая шерсть бросается ему в глаза, и Кетани непроизвольно срывается на бег. Собаку чуть видно на другом конце улицы. Кетани лавирует между людьми, чертыхаясь и не придает значения рассерженым взглядам. Ему очень хочется верить в то, что они нашли все-таки Я-чана, пусть он и чья-то чужая собака. Пес выглядит куда встрепаннее, чем он его запомнил. И глаза у него не карие, а серые. Кетани разочарованно щелкает языком. Вблизи совсем не понятно, как он мог так ошибиться, это совершенно другая собака. — Не повезло, — говорит Яхаба, отставший на пару шагов, и Кетани слышится в его голосе не разочарование, а что-то совсем другое, больше похожее на надежду. В электричке Яхаба сонно приваливается к нему, и Кетани боится вдохнуть и порушить хрупкую иллюзию того, что они с Яхабой друзья. Глупости все это, конечно. Наверное, Яхаба просто очень любит собак, вот и все. *** Кетани не замечает, когда именно они перестают заглядывать во все щели и выкрикивать собачью кличку, а начинают просто слоняться после тренировок по городу. Ему жаль, что они так и не смогли найти собаку. Наверное, Я-чан все таки сумел отыскать своего настоящего хозяина. Он как-то слышал, что собака добралась вслед за хозяином с Хоккайдо до Кюсю. Яхаба присаживается на пологом склоне дамбы, и Кетани, не успев задуматься, садится рядом. Небо переходит из голубого в желтый и скрывается за силуэтами зданий на другом берегу. Вдали за ними Кетани видит четкие очертания статуи Каннон. — Если бы ты был кайдзю, что бы ты делал? — разрывает тишину Яхаба. — Кайдзю? Город бы пошел крушить, наверное. — Не очень большой кайдзю, - мгновенно поправляется Яхаба. — Пригород. Слова замерзают на ветру вместе с их дыханием и разговор умирает, не успев начаться. Яхаба вздыхает, кладет подбородок на руки, и смотрит на линию домов на другом берегу. Еще видимый за домами полукруг солнца отражается в неподвижной воде. — Я тебе давно хотел показать кое-что, — наконец говорит Яхаба, щелкает по экрану и поворачивает его в сторону Кетани. Кетани заглядывает в экран телефона. Оскаленное волчье чучело слепо блестит вспышкой в стеклянных глазах. Выглядит оно так, словно делавший его человек имел крайне смутное представление о собачьих. — Ты издеваешься что ли? Это просто уродливое чучело. Разве что цвет шерсти похож. Яхаба пожимает плечами и блокирует экран: — Никогда не видел у собак такой расцветки. По-моему довольно похоже. Яхаба фыркает и поворачивается к Кетани. Он так близко, что Кетани может пересчитать все ресницы и все трещинки на чужих губах. — Слышал новую песню “Hello Sleepwalkers”? Кетани отрицательно мотает головой, сдерживаясь от комментария о сомнительных вкусах, и Яхаба тут же протягивает ему наушник. На улице довольно холодно, но он почти чувствует фантомное тепло плеча Яхабы. Силуэты домов на другом берегу, подсвеченные с торца заходящим солнцем, выглядят ненастоящими, будто вырезанными из плотного картона для сценки на школьном фестивале. Вливающаяся в уши музыка не совсем подходит пасторальному пейзажу вокруг, но Кетани вроде как хочется положить голову Яхабе на плечо и смотреть, как солнце тонет за крышами. Так что он выдергивает наушник из уха раньше, чем песня успевает кончиться, подхватывает сумку, и бурчит: — Завтра рано тренировка. Я пойду. И торопится к станции, оставляя недоумевающего Яхабу за спиной. *** В школе Яхаба пялится на него всю тренировку, ничего необычного, но то и дело отводит взгляд, стоит Кетани его на этом поймать. Он не предлагает пойти до станции вместе, но все равно, словно по привычке, ждет у дверей клубной комнаты. — Пойдем до станции вместе, — бросает ему Кетани, не давая рта раскрыть. Лучшее извинение, лучшая атака и лучшее признание это нападение. Краем глаза он видит улыбку Яхабы, но боится повернуть голову и посмотреть, как боятся посмотреть на солнце и несущуюся наперерез машину. *** В сообщениях его ждет письмо от незнакомого адреса, лаконично озаглавленное “Собака”. Кетани мгновенно стряхивает сонливость, кликая на сообщение. Оно возмутительно короткое: “Видел на станции Атаго-баши” и прикрепленное фото. Я-чан (без ошейника, но Кетани все равно узнает в собачьей морде знакомые черты), лежащий в тени возле выхода со станции. На фотографии даже есть дата, вчерашний день. Он отправляет в ответ “Спасибо.”, подхватывает рюкзак и вспоминает, что пора бежать на тренировку, поэтому он и встал в такую рань. *** После разминки Кетани говорит тренеру Мизогучи, что готов потренироваться в паре с Яхабой и сразу же кидает в того слова - и волейбольный мяч: - После тренировки мы едем на станцию Атаго-баши. Яхаба ловит мяч на чистых инстинктах, а вот с ответом у него выходит не так гладко: — Ко мне?... Зачем? — К тебе? — переспрашивает Кетани и тут же отбрасывает факт, как не имеющий значения. — Искать мою собаку, разумеется. Его там видели. Яхаба поправляет челку, замирает с мячом в руках, что-то обдумывая. Его “Окей”, явно прихваченное у назойливого Ойкавы, раздается одновременно с окриком тренера. Их с Яхабой темп снова не совпадает, Кетани слишком торопится, словно, если он будет двигаться быстрее, то и время пройдет скорее, а Яхаба наоборот, то и дело задумчиво тормозит с мячом в руках. — Яхаба, лучше бы ты с Кетани пример брал, чем с Куними! — снова возмущается тренер Мизогучи. — Кетани, иди пока с Киндайчи потренируйся. *** Они обыскивают всю станцию, хотя железнодорожный работник и говорит, что бродячих собак они не пускают, и квартал возле, и следующие несколько рядов домов, но пса так и не находят. Оживленная пенсионерка с шибой говорит им, что пару раз видела его в округе. Короткое зимнее солнце клонится к закату, но Кетани готов хоть до последней электрички искать, как бы бесполезно это не было, и как бы не гудели после тренировок ноги. Улица, по которой они идут, поднимается в гору, и дома вокруг тесно жмутся стенами друг к другу. Яхаба проверяет телефон. — Как тебя еще дома не хватились. Кетани с хмыканьем пожимает плечами, надеясь, что Яхаба задал вопрос из чистой вежливости. Ему не очень-то хочется рассказывать про свою семью. — Мне жаль, что мы не смогли найти, — Яхаба на миг запинается, подыскивая слова, — твоего пса. Кетани нечего ему ответить. В молчании они проходят еще пару домов, и Яхаба говорит: — Хочешь ко мне зайти ненадолго? Отогреешься и поедешь к себе. Он сам не знает, как соглашается. Будь тут Ойкава, он бы обязательно пошутил про “Укрощение Бешеного Пса”, но, на самом деле, Кетани совсем не против провести больше времени с Яхабой. Мысль слегка пугает, и Кетани обещает себе уйти почти сразу же. Яхаба живет в квартире, и со сложившимся у Кетани в голове образом это не вяжется. У Яхабы должен быть дом в традиционном стиле и суровые, но любящие родители, пропадающие на работе и страшно гордящиеся успехами сына в волейболе. Мать Яхабы похожа на него разве что глазами того же теплого каштанового цвета. Кетани бурчит приветствие и старательно избегает ее взгляда, пробираясь с Яхабой к его комнате. — Я принесу чай, — говорит Яхаба, аккуратно ставит школьную сумку возле стола, — подожди тут минут пять. Сначала Кетани честно садится на край стула с твердым намерением ничего не трогать и оставить все секреты Яхабы Яхабе. Он скучающе скользит взглядом по открытым тетрадям с невыносимо упорядоченными записями, но время без дела тянется так долго, да и Яхаба не торопится возвращаться, что он решает проверить книги на полке. В основном это учебники и несколько ранобе с загнутыми страницами. Еще часть книг стопкой лежит возле кровати и Кетани приседает на корточки, чтобы взглянуть на названия. Что-то блестящее привлекает его внимание и, заглянув под кровать, Кетани замечает короткий кожаный ремень с металлически блестящим кругляшом, похожий на собачий ошейник. Возможно, у Яхабы раньше тоже была собака. Это бы многое объяснило. Этого делать не стоит, но Кетани все равно протягивает руку и тянет ошейник к себе. Сначала он загребает пыль — Яхаба такой же человек как все и пренебрегает уборкой в незаметных местах — и только на второй раз зацепляет пальцами кожаный ремень. — Что ты думаешь ты делаешь? — холодно окликает его Яхаба, и Кетани замирает в самой глупой позиции из возможных, чувствуя, как покрывается потом. — Вылезай оттуда, пока я не решил, что приглашать тебя домой было большой ошибкой. Кетани выпускает ошейник из пальцев и вылезает из-под кровати, избегая смотреть на Яхабу. — Неужели Киндайчи был прав? — патетически продолжает Яхаба, со щелчком закрывая дверь, и Кетани хмыкает, разрушая всю напускную мрачность. Когда Яхаба ставит поднос с чаем на стол, Кетани замечает горсть молочных карамелек, вскрытую пачку печенья и кукурузный батончик “Умайбо” со вкусом куриного карри. Подборка странная и Кетани почему-то представляет, что Яхаба так долго шел, потому что не мог выбрать, что положить. — Я не знаю, что ты думаешь, но явно что-то не то, — говорит Яхаба, хмурясь. Кетани виновато берет чашку. — Играть в команде не так уж и плохо, правда? — Угу, — согласно говорит Кетани, делая вид, что страшно увлечен чаем. Играть с командой действительно веселее, чем в секции, где вечно не хватает людей, но рассказывать все это Яхабе он не собирается. — Не знаю, как мы справимся без третьегодок, — вздыхает Яхаба, кидая задумчивый взгляд за окно. Кетани повторяет за ним, но видит только окна дома напротив, отражающие небо, ничего интересного. — Отлично справимся, — говорит он, невольно поддерживая беседу, — с тобой играть приятнее, чем с Ойкавой. Яхаба прячет улыбку за бортиком чашки, но Кетани все равно успевает ее ухватить. На такую улыбку хочется смотреть и смотреть, не моргая, но Яхаба такого шанса ему не дает. — Видел Джосенджи в прошлом году? Это совершенно другая команда была, с другими целями и стилем игры. Что, если при мне Сейджо станет хуже и я испорчу все то, над чем годами старались Ойкава-сан, Юда-сан, тренеры? — распаляется Яхаба. — Или, как в Карасуно, придет талантливый первогодка и войдет в основу вместо меня. — Ты слишком беспокоишься, — говорит Кетани, слишком беспокоясь о том, что подумает о его вспотевших ладонях Яхаба. — Тебе-то можно метить в нового Ивайзуми-сана, — продолжает Яхаба. — Вы с ним даже чем-то похожи, подтянуть твои отношения с командой и будет сносная замена. Ну, когда я наконец пойму, как подавать так, чтобы правильно тебя использовать. Кетани отворачивается и смотрит, как изломанная луна отражается в окнах дома напротив. — Я не собираюсь становиться новым Ивайзуми. Он, конечно, безумно крут, но я собираюсь быть собой, только с четверкой на груди и первым местом на отборочных. Яхаба вскидывает на него голову, свет лампы отражается в его глазах как еще одна маленькая луна. — Вот поэтому, Бешеный Пес, ты и подходишь на роль капитана куда больше меня. Кетани хмурится: — Я уже как-то был капитаном в средней школе. Тебе бы такое капитанство не понравилось. — Не сомневаюсь, — говорит Яхаба и отворачивается. Кетани это чуть задевает. У себя дома Яхаба, видимо, чувствует прилив сил, и не прячется за маской вежливого связующего. Кетани видит его таким все чаще, но ему все равно хочется возразить и спровоцировать Яхабу на перепалку. Так что он упрямо говорит: — Но капитан из меня будет лучше, хоть никто и не проголосует. — Мне казалось, мы тут друг друга вроде как понимаем и поддерживаем, — вскидывается Яхаба, хмурясь, и на носу у него проявляется хорошо знакомая Кетани морщинка. — Ага, только ты совсем уж расклеился. Кто такому нытику доверит команду? Кетани слышит звук покатившейся чашки раньше, чем успевает заметить движение. Яхаба вцепляется в воротник школьной ветровки и притягивает его к себе, впивается немигающим взглядом. Нос у него снова морщится и Кетани хочется провести по нему пальцем, стереть с лица недовольное выражение. Он вырывается, отпихивая Яхабу. Стул под ним не выдерживает накала страстей, и они оба валятся на пол. Кетани получает ощутимый тычок под ребра и наугад бьет в ответ, задевает Яхабу по скуле. Ему все-таки удается получить преимущество над Яхабой и усесться сверху, вцепившись в воротник. Все это напоминает искаженную версию так запомнившегося ему момента на матче, и Кетани борется с волной невольного возбуждения. — Ладно, твою точку зрения я понял, — недовольно говорит Яхаба, — а теперь слезь с меня. Кетани отпускает воротник и прикасается ладонью к скуле Яхабы, где наливается синяк, чувствуя как Яхаба вздрагивает, и наконец говорит, глядя в свое отражение в широко раскрытых глазах: — Я сейчас сделаю кое-что очень глупое. Даже глупее попытки залезть под твою кровать. У тебя все шансы выгнать меня из квартиры, - он вдыхает и медленно выдыхает. — Ты мне нравишься. Если ты еще сам не понял. Яхаба сразу же меняется в лице: хмурится и слегка улыбается. Кетани чувствует как горят уши и щеки, поспешно отодвигается. Яхаба просто составлял ему компанию, а он уже навоображал неизвестно чего. Свой единственный и оттого лучший матч в старшей школе он уже сыграл, Киеши-сан расстроится, конечно, если он опять бросит клуб, но все лучше, чем выслушивать насмешки Яхабы еще год. Через бесконечно долгий миг Яхаба рывком сокращает расстояние между их лицами, неловко сталкиваясь носами. Губы у него мягкие и чуть потрескавшиеся. Сначала Кетани теряется, не отвечая на поцелуй, и кидается вслед начавшему было отстраняться Яхабе. Все так странно, как будто на самом деле у него высокая температура, и это ему только снится, как бывает при болезни. Яхаба, впрочем, вполне по-настоящему покусывает губы, а его руки вдруг оказываются у Кетани на затылке и лезут под футболку. У их поцелуя горьковатый привкус чая и дешевого печенья. Кетани проводит языком по трещинкам, чувствуя, как отзывается на это прильнувший ближе Яхаба, как вздыхает в поцелуй. Он прижимается к Яхабе и из-за задравшейся футболки чувствует тонкую полоску кожи, где прикасается к такой же обнаженной коже Яхабы. Ощущения куда лучше его фантазий. Сначала они целуются совсем просто, одними губами, без затапливающей с головой похоти. Кетани на пробу скользит языком по стыку чужих губ и Яхаба приоткрывает рот, впуская его внутрь. Обнимая Яхабу, он чувствует себя на своем месте, в отдельном космосе, окружающем только их двоих. Хорошо бы было остановить время и навсегда остаться в этом моменте. Никаких лишних слов, только одни поцелуи. — Тебе пора домой, а то не уедешь, — хрипло говорит Яхаба, облизывая губы. Кетани невольно повторяет за ним. Зрачки у Яхабы такие расширенные, что он почти не видит привычной каштановой радужки, да и сам он, наверняка выглядит не лучше. Яхаба хозяйски поправляет на них обоих одежду, вручает Кетани сумку и провожает до двери. Уходить ему совсем не хочется, потому что завтра наступит другой, неизвестный день, и как вести себя теперь с Яхабой он не понимает. *** Всю ночь он проигрывает в голове поцелуи с Яхабой, пока не начинает еще больше сомневаться в их реальности, и гадает, что будет делать Яхаба, когда они встретятся завтра утром. Обрадуется ли он? Смутится? Покраснеет ли? Скажет ли что-то, предназначенное только для него и непонятное остальным? Яхаба первый его поцеловал, значит что-то это должно значить? Их отношения изменились и обратно их не откатишь, как заваленный бой в видеоигре. Чем больше Кетани вертится в кровати и думает, тем больше ему кажется, что это все какая-то большая подстава. Что Яхаба посмотрит на него свысока, рассмеется и расскажет всей команде, какой он идиот. После такого он точно не вернется в клуб. Тут не подождешь, пока самодовольные третьегодки выпустятся. Уснуть ему удается только под утро, и он вздрагивает, просыпаясь от мутного и беспокойного сна. *** Яхаба его не игнорирует. Он просто совершенно не меняется, будто весь вчерашний вечер случился в голове у Кетани. Кетани не знает, как ему теперь вести себя с Яхабой, настороженно смотрит на него из своего угла в раздевалке и со своей позиции на поле, однако Яхаба ведет себя как обычно. Перешучивается о чем-то с Киндайчи, сухо кивает Кетани и избегает оставаться наедине. Кетани все больше раздражается. Конечно, не стоило и надеяться, что для Яхабы их поцелуи были чем-то серьезным. Надеяться не стоило, но он все равно надеялся. Ярость копится в нем весь день, пока Кетани оказывается снова в клубной комнате, нависая над сидящими Яхабой и Ватари. Первогодки пугливо переглядываются и пытаются побыстрее переместиться в аудиторию. — Я уже думал, ты никогда ко мне не подойдешь, — вместо приветствия кидает ему Яхаба, даже не подумав голову повернуть. Кетани давится волной злости. Выходит он всю ночь переживал, вспоминал, боялся реакции Яхабы, чтобы в итоге получить такое отношение? — Если ты такой умный, чего сам не подошел? — бросает он, закидывая на плечо сумку. От того, чтобы сразу же уйти, его останавливает только удивленное — и дурацкое, с удовольствием подмечает Кетани — выражение лица Яхабы. — Возможно, я не настолько умный, — осторожно говорит он, и Ватари прячет смешок за напускным кашлем. Яхаба пихает его локтем под ребра, Кетани даже за столом видит. И ему, вроде как, хочется вжать Яхабу в стену и целовать, пока не перехватит дыхание, и, в то же время, хочется проскользнуть мимо, сесть на электричку и трусливо выкинуть из головы месяца с ноября по январь, особенно последнюю пару недель. Он еще на первом году выучил, что от себя можно бежать сколько угодно, и иногда — довольно успешно. Останавливает его от этого, довольно буквально перехватывая за запястье, Яхаба. — Сегодня смотрим трансляцию матчей в Токио, не забыл? — Было бы на что смотреть, — говорит Кетани, сам не веря в свои слова, лишь бы сказать что-то против. Он усаживается на самый дальний ряд, подальше от остальных, но все равно видит Яхабу прямо перед собой. Карасуно стали еще лучше, и удовольствия ему это не приносит. Он бы с радостью посмотрел, как те проиграют, но они вопреки всему выигрывают, и Кетани остается только смотреть на спину Яхабы. Тот поддается моменту и подбадривает Карасуно на экране. Кетани недовольно хмурится. — Я болею за них, только потому что мы их знаем! — оправдывается Яхаба, словно чувствуя его неодобрительный взгляд. - И проиграть хорошей команде не так обидно! — Я вообще молчу, — говорит Кетани, складывая руки на груди. *** После того, как тренеры обсуждают с ними матч, Яхаба привычно предлагает поехать вместе, даже не вворачивая про потерявшуюся собаку. Кетани не менее привычно соглашается. — Что это такое утром с тобой было? — не выдерживает он, пока они ждут электричку Падающий хлопьями снег превращает будничный вид в запоздалую рождественскую открытку. Яхаба поправляет челку с крайне задумчивым видом. — Если я скажу, что испугался, ты опять начнешь говорить, что капитана из меня не выйдет? Кетани хмыкает: — Нет, я приберегу эту угрозу на будущее. В прошлый раз отлично сработало. Яхаба зарывается носом в шарф, словно от холода, и Кетани жалеет, что не видит выражение его лица. В электричке за их спинами довольно громко обсуждают отборочные. Еще чужие обсуждения не хватало слушать, думает Кетани, и тянется за наушниками, но прерывается на полпути. — Это же Сейджо. Видел как они продули на отборочных? — нагло заявляет кто-то позади, и он пытается развернуться, но в толпе это не так-то просто. — Еще бы, волейбол это не бойзбэнд, чтобы выигрывать просто от того, что они пару красавчиков в команду понабрали, — ехидничает другой голос. Кетани ухитряется наконец увидеть форму, но название школы ему ничего не говорит. — Был бы это еще женский волейбол… Я слышал в этом году от нашей префектуры такие секси бэйбы едут! Кетани почти слышит как Яхаба скрипит зубами и уж точно видит как тот сжимает и медленно разжимает кулаки. — Твоя станция ближе, — говорит он. — Пойдем. *** Яхаба до боли сжимает его запястье и почти бегом тянет Кетани за собой по улицам, безошибочно находя дорогу к дому Кетани. — Откуда ты… — начинает было Кетани, но Яхаба кидает на него один взгляд — ярости в нем больше, чем в той речи на отборочных, достаточно, чтобы запугать впечатлительного первогодку на неделю вперед — и он прикусывает язык. Пока Кетани возится с ключами, отпирая ворота на участок и двери, Яхаба скрещивает руки и приваливается плечом к стене. Кетани исподтишка кидает на него взгляд, но тот смотрит в сторону с каменным лицом. Кетани все равно замечает, как он впивается ногтями в ткань ветровки. Хватка у Яхабы железная, как он уже успел испытать, так что на предплечьях наверняка останутся синяки. Яхаба проходит в открытую дверь вперед него, чувствительно толкая плечом. Бросает, не оборачиваясь: — Где ванная? И начинает двигаться в нужную сторону на мгновения раньше, чем Кетани показывает на дверь. Возможно, он бы и не заметил, но волейбольные тренировки приучили его уделять внимание мельчайшим движениям других людей. Дверь за Яхабой с шумом захлопывается, и Кетани слышит звук включенной воды. Он осторожно ставит сумку на пол и прислушивается. Ничего необычного, кроме легкого звука шагов. Кетани представляет, как Яхаба ходит из стороны в сторону, как зверь в клетке, он видел таких в токийском зоопарке много лет назад. Он с полчаса бездумно листает новостную ленту, но Яхаба так и не выходит. Кетани бездумно подкидывает волейбольный мяч и решает проверить. За дверью слышен только шум воды, Кетани подготавливает извинение и дергает дверь на себя. Яхабы в ванной нет. Зато есть собака знакомого палевого цвета и волейбольная форма Сейджо на полу. - Я-чан? — не задумываясь выпаливает Кетани. Пес пятится и прижимает уши. Кетани медленно закрывает дверь, прижимается лбом к прохладному дереву. Два и два отлично складывается, но все равно получается какой-то бред. Яхаба зашел к нему в дом и превратился в собаку. Более того, в ту самую собаку, которую он недавно подобрал на улице и о которой с неделю заботился. Возможно, не стоило пренебрегать отдыхом от тренировок. Он пару раз бьется лбом о поверхность двери, медленно вдыхает и еще раз берется за ручку. В ванной по прежнему стоит собака. Кетани неуверенно протягивает руку, сам не зная, что именно хочет сделать. Логично было бы схватить за ошейник, но ошейника у пса больше нет. — Яхаба, — говорит Кетани, чувствуя себя тем еще дураком, — это ведь ты? От громкого лая у Кетани звенит в ушах, а пес проскальзывает возле его ног и, знакомо загребая лапами на повороте, убегает на кухню. Кетани пытается схватить его, но гладкая шерсть скользит под пальцами, заставляя его чертыхнуться. Он кидается следом, но кухонную дверь, к которой привалился пес, удается открыть совсем немного, только руку просунуть. Кетани чувствует под пальцами мягкую собачью шерсть. Он присаживается на пол возле двери, прислоняясь спиной к стене. — Не думай, что я тебе доверяю, или верю, что ты не можешь превратиться обратно, — и добавляет, — особенно после сегодняшнего. Кетани старается не обращать внимание на давящую боль от двери. Тренера явно не обрадуются, когда увидят их с Яхабой на тренировке всех в синяках. Хотя Яхабе беспокоиться не о чем, замазал же он синяк на скуле. Вся его жизнь со вчерашнего дня все больше походит на какой-то больной сон. Кетани закрывает глаза и отчаянно мечтает проснуться. Разумеется, ничего не происходит, стены вокруг не рушатся и не раздается звон будильника. — Тебе не кажется, что о таком, ну, как бы, предупреждают? Из кухни не раздается ни звука, даже лая. — Я бы хотел, чтобы ты превратился обратно. Это совсем не разговор. И со всей этой тишиной я не особо уверен, что ты там вообще живой. Шерсть уходит из-под его хватки, и спустя пару минут отчаянных попыток ухватиться по новой Кетани понимает, что задевает кончиками пальцев чужую голую кожу. Ему в руку мертвой хваткой вцепляется рука Яхабы, и Кетани чувствует как спадает вес с двери. Сейчас он мог бы зайти, но Яхаба продолжает судорожно цепляться за его руку. Кетани садится на порог, сжимает пальцы, чувствуя ладонь Яхабы, и успокаивающе поглаживает большим пальцем. Вечность спустя Яхаба ответно сжимает ладонь. Свободной рукой Кетани открывает дверь. — Пожалуйста, отпусти меня, я зайду, — говорит он Яхабе тем же тихим голосом, каким успокаивал пса. Яхаба сидит у двери в невозможно собачьей позе. — Ты меня напугал, — говорит Кетани, осторожно расцепляя пальцы. Яхаба порывисто его обнимает, не совсем человек, не совсем собака. Кетани неловко обнимает его в ответ, стараясь не обращать внимания, что обнимает практически голое тело. Сейчас совсем не время. Он гладит Яхабу по спине успокаивающими круговыми движениями, откуда-то всплывшими в памяти, так делала его бабушка, или, может, мама. Яхаба кладет голову ему на плечо, вздрагивает. — Тебе больно превращаться? — спрашивает Кетани, чувствуя укол вины, как будто это он заставил Яхабу превратиться в человека здесь и сейчас своими словами. Яхаба отрицательно трясет головой, и Кетани чувствует прикосновение чего-то обжигающе горячего к плечу. Яхаба плачет. — Все будет хорошо, — неловко говорит Кетани, изо всех сил представляя на месте Яхабы собаку. — Ты будешь замечательным капитаном и в следующем году мы выбьем у Карасуно эту победу. Ты же и сам за них радовался, разве нет? Яхаба в его объятиях на миг напрягается, но почти сразу же расслабляется. Кетани неловко касается губами волос Яхабы. Они сидят так еще вечность, Яхаба, кажется, успевает устало задремать, пока Кетани не понимает, что буквально умирает с голода. — Просыпайся, — говорит он, отстраняясь от Яхабы, — я дам тебе свою домашнюю одежду. Яхаба переплетает пальцы с его рукой, и оба они делают вид, будто ничего странного не происходит. *** Они едят на кровати в комнате и ставят опустевшие тарелки на пол. На этом Кетани приходит к выводу, что его миссия радушного хозяина выполнена: — Ты надо мной смеялся. Все то время, что мы искали пса, он был от меня в двух шагах. Яхаба оборонительно поднимает перед собой ладони. — Не мог же я сказать: “Твою собаку не нужно искать, потому что это я”. Ты бы сам мне не поверил. Кетани скрещивает руки на груди и хмыкает: — Мог бы сказать, что ты знаешь хозяина Я-ч… собаки и с ним все хорошо. Ты бы даже фотографию без проблем мог мне показать. — Мне казалось, я тебе теперь должен, — перебивает его Яхаба, смотрит серьезно. Кетани отвечает мгновенно: — Если дело в этом, то ты мне ничего не должен. Я просто нашел собаку. — Тогда я останусь… просто так? — говорит Яхаба, заправляет волосы за ухо. В глазах у него вселенная сложных эмоций и Кетани уверен, что видит там надежду. Он кивает и вселенные взрываются. Яхаба улыбается, и Кетани смущенно отворачивается. — Из-за тебя мне пришлось выкинуть лимитные упаковки “КараАге-куна”, — говорит он без настоящей обиды. — Зато так твоя комната выглядит куда опрятнее, — говорит Яхаба. Кетани скашивает на него глаза. — Можно подумать у тебя в комнате прибраннее, — бурчит Кетани, — Только о внешности своей и беспокоишься. — Разумеется я хочу выглядеть опрятно, я и так превращаюсь в… — Яхаба прикрывает глаза рукой. — Ты и сам все знаешь. — По-моему, ты очень милая собака, — нерешительно говорит он. — Лучший комплимент в моей жизни, — Яхаба не убирает руки с лица. Кетани садится ближе и отодвигает его руки: — Да и как человек тоже вроде ничего. — Не заставляй себя, — Яхаба загораживает губы ладонью, — я понимаю, что тебе мерзко целовать… животное. Монстра. — Перестань, — говорит Кетани, целуя место, где ладонь переходит в запястье. — Ты мне все равно нравишься. Яхаба заваливается спиной на кровать, смотрит снизу. Пробивающийся сквозь полузанавешенные окна вечерний свет рисует на лице Яхабы причудливые тени, и Кетани смертельно боится расшифровать это выражение лица неверно. Он неуверенно ложится рядом. На кровати было нелегко поместиться вдвоем даже с собакой, что уж говорить про Яхабу. — Ты мне тоже нравишься, — говорит Яхаба, глядя в потолок. — Я тебе тогда так и не ответил, — и тут же поправляется, — Словами в смысле. Кетани фыркает, но в груди у него словно сворачивается клубком пушистый котенок. — Общую идею я понял. Яхаба полуоборачивается к нему, и в этот раз Кетани первым начинает поцелуй. Губы у Яхабы такие же мягкие, как он запомнил, а язык скользит к Кетани в рот и неторопливо сталкивается с языком Кетани. Его ресницы щекочут Кетани щеку. Кетани забирается рукой под футболку Яхабы, чувствуя напрягающиеся мышцы и медленно ведет вверх. Поцелуй забирает почти все его внимание, но Яхаба не протестует. Воздуха начинает не хватать, но Кетани так не хочется прерываться. Вот в прошлый раз они прервались, и столько фигни вышло. Яхаба плавно прерывает поцелуй, ведет теплыми губами к шее Кетани. Кетани приятно вздрагивает, когда Яхаба влажно проводит языком по шее. Руки Яхабы медленно принимаются стягивать с него футболку. Кетани чуть отодвигается, хотя сделать это в ограниченном пространстве совсем не просто, и скидывает мешающую одежду в сторону, натыкаясь на ищущие пальцы Яхабы. Тот расправляется с собственной одеждой, попадает Кетани под дых. Но он, не обращая внимания, сразу же прижимается к обнажившейся коже. От прикосновений ему кажется, что он вот-вот растает, как забытый на солнце шоколад, и навсегда смешается с Яхабой. — Когда ты понял, что я тебе нравлюсь? — выдает Кетани, тут же прикусывая губу. Его рука замирает на животе Яхабы, но тот не напрягается и накрывает его руку своей. — На том матче, наверное, — с каждым словом Яхаба задевает губами его шею, — Не то, чтобы мы с тобой общались на первом году, но раздражал меня ты страшно. — Взаимно. — Ойкава-сан сказал бы что-нибудь вроде: «Противоположности притягиваются», — хмыкает Яхаба. Кетани мгновенно зажимает ему рот свободной рукой. — Вот только Ойкавы здесь не хватает! — он чувствует, как Яхаба смеется под его ладонью. Тот придвигается ближе к нему, бесстрашно проводит рукой вниз, по груди, по животу, до самого члена. Кетани втягивает воздух через закушенную губу. Одно дело самому себя трогать, а когда тебя трогает с целью доставить удовольствие человек, который тебе до ужаса нравится, это совсем другое. Кетани срочно пытается подумать о чем-нибудь максимально не возбуждающем, нет, не о волейболе конечно, потому что там снова Яхаба, тяжело дышащий после удачного матча, такой же, как и прижимающийся совсем рядом реальный Яхаба. Совсем позорно будет кончить в первые минуты петтинга, пусть даже он и мечтал об этом так много, десятки раз кончая на этой же кровати, представляя Яхабу. Ему, наконец, удается оживить воспоминание о том, каким пустым стал дом без Почи. Не лучший выбор, но возбуждение слегка спадает, позволяя отсрочить неминуемый позор. Раскрасневшийся — или залитый румянцем? — Яхаба поднимает на него мягкий каштановый взгляд. Кетани, не сдерживаясь, вжимается в губы поцелуем, проходится языком по зубам, небу, находит такой же ищущий язык Яхабы и тает от восторга. Скажи ему кто пару лет назад, что он сможет вот так с кем-нибудь целоваться, он бы не поверил, но с Яхабой все идет так, что становится ясно — у него никогда и не было других вариантов. Кетани откидывается на спину, утягивает за собой Яхабу, сладко вздрагивая от ощущения их соприкоснувшихся членов. В голову приходит шальная мысль. Он подтягивает Яхабу выше, останавливает ласкающую его руку, бездумно переплетая пальцы, и прижимается пахом к члену Яхабы. — Давай так, — хрипло выдыхает он, чувствуя, что и сам краснеет так, что ушам тепло. Кетани прикасается к головке члена Яхабы, всем телом чувствуя чужую реакцию, размазывает смазку по стволу. Яхаба смеется, взгляд у него мутный, плавящийся, влюбленный. — Я долго не продержусь, — говорит тот, обхватывает ладонями лицо Кетани. Он чувствует на ладонях Яхабы влагу и возбуждается еще сильнее, инстинктивно толкается бедрами вперед. — Я тоже. Смех Яхабы срывается на тихий стон. Сначала они двигаются хаотично, Кетани немного неловко под взглядом Яхабы, пусть даже и в вечернем полумраке комнаты, но пальцы Яхабы осторожно поглаживают его скулы, проходятся ногтями по коже головы, и от этих ласковых касаний Кетани успокаивается. Яхаба то и дело слегка меняет угол, под которым соприкасаются их тела, пока не находит такой, от которого Кетани хватает ртом воздух и обнимает его, теснее прижимая к себе и вжимаясь лицом в плечо. Они двигаются все быстрее, теснее вжимаясь друг в друга, и Кетани все-таки кончает первым, но совсем не чувствует неловкости или стыда. Яхаба продолжает дергано двигаться, но когда Кетани приходит в себя, замирает, пытаясь отстраниться. — Шигеру, — бездумно выдыхает Кетани, — не уходи. Он просовывает руку между их телами, успевает обхватить чужой член и пару раз двинуть ладонью и чувствует, как Яхаба вздрагивает в оргазме и чужую горячую сперму на своем животе. В порно все это кажется довольно мерзким, но он прижимается ближе к Яхабе, смешивая и размазывая сперму по ним обоим. Яхаба вновь негромко смеется, устало и довольно, трется щекой о щеку Кетани. Жест такой невинный и домашний, что у Кетани сердце сжимается от любви к Яхабе. Через пару минут Яхаба отодвигается, шумно ложится рядом, и Кетани тянется за салфетками, протирает Яхабу и себя. — Ты ведь останешься на ночь? — спрашивает он. Яхаба откашливается, очевидно, запоздало смущаясь. — Конечно. Давай просто полежим. Кетани скидывает использованные салфетки на пол (он разберется со всем мусором завтра, обязательно) и ложится рядом. Они только что занимались сексом, но ему почему-то немного неловко прикасаться к Яхабе, вдруг тот совсем этого не хочет. Яхаба придвигается ближе, мягко прижимается губами к уголку губ Кетани. Он так близко, что Кетани чувствует легкий фруктовый запах его шампуня, и незаметно для себя засыпает. *** Кетани открывает глаза и видит перед собой бесконечную серебристую белизну. “Красиво”, - обрывочно думает он со сна. Спустя пару секунд он понимает, что это чьи-то волосы, привстает на локте и наконец собирает целую картину. Побелевшие волосы Яхабы серебрятся в падающем из полуоткрытого окна свете и следующая же мысль, возникающая в голове у Кетани, это паническое “Я его убил”. Он нерешительно дотрагивается кончиками пальцев до вполне теплого голого плеча Яхабы, виднеющегося над одеялом. Кетани еще по тренировочному лагерю помнит пугающую способность Яхабы мгновенно просыпаться, но все равно вздрагивает от абсолютно не сонного: — Доброе утро, Кентаро. *** — Яхаба, мы все думали, что это ты будешь положительно влиять на Кетани, — с усмешкой говорит Ханамаки, закидывая руку Яхабе на плечо. — А ты сам превратился в делинквента, — говорит Мацукава, встрепывая серебристые волосы, — что дальше? Пирсинг? Татуировки? “Откуда они тут опять, разве им не пора готовиться к выпускным экзаменам?”, думает Кетани, инстинктивно придвигаясь ближе к Яхабе. — Может, он тебя покусал? — продолжает подначивать Ханамаки, но смотрит не на Яхабу, а вполне себе на Кетани. — Мацун, Макки, прекратите. Мы должны гордиться тем, что Яхаба поддерживает такие тесные отношения с другими членами команды. Ойкава со значением поглядывает на него с другого конца зала, и он готов под землю провалиться. Хотя Яхабе, наверное, не лучше. Ханамаки и Мацукава, он уверен, совершенно не в курсе, но на лету схватывают атмосферу, особенно, если эта атмосфера подразумевает выразительные взгляды и значительные движения бровями. — Нам всем, и особенно тебе, Дуракава, — значительно говорит Ивайзуми, лучший в мире семпай, — нужно идти на дополнительные занятия, а не дразнить кохаев. *** Напечатанная на футболке четверка словно жжется через одежду. Сжимая в руке чуть дрожащую ладонь Яхабы, он делает шаг в залитый софитами зал. В этот раз они все сделают правильно.