То что было после ада

— Тихо, ты только глянь какой ракурс, — в полумраке раздается тихий, совсем неразличимый шепот вслед за скрипом половиц. В агентстве Devil may cry давно пора было сделать ремонт, ибо оно без него было, похоже, со дня своего возникновения. Но, во-первых, законный его владелец платежеспособностью похвастаться не мог, а две нацелившиеся на офис вертихвостки имели привычку тратить деньги только на себя любимых, в том числе на шмотки. Неро же, который обнаружил в собственном кармане завещание, душевно послал любимого дядюшку на все веселые буквы, и последние пять лет нога его порог офиса не переступала. И сейчас, когда владелец наконец вернулся, первое, что он сделал — это завалился дрыхнуть на все еще мягком, но уже давно мечтающем о свалке диване. Нет, спящего Данте нежданно нагрянувшие Триш и Леди могли лицезреть сколько угодно! Но сейчас он спал на диване не один и даже не с очередной ночной феей, что было редкостью. Сейчас он теснился на этой штуке вместе со своим братом, и его физиономия, пусть и тощая после ада, как у жертвы опытов, впервые на их памяти излучала такое искреннее довольство жизнью. Собственно, на этом диване, чтобы лежать вдвоем, нужно было очень постараться. Что две барышни сейчас и видели, тихонько щелкая уже десятый кадр. На одиннадцатом у Верджила приоткрылся один глаз, и он, переведя взгляд с макушки дрыхнущего у него на плече Данте, обозрел вторгшихся. Приподнялась бровь. Дернулся уголок рта. Одна рука легла на спину брата, а вторая сжалась на катане. И даже Триш поняла, что сейчас им не двусмысленно говорят слово «брысь», ибо упаси их Спарда разбудить Данте… Его братец им это не простит очень долго. И дамочки удалились. Это над Данте можно издеваться сколько угодно, как угодно и когда угодно. А этот… чего доброго оторвется за свою кровинку по полной, хотя сам воротил тот еще звиздец. Так уж вышло, что после визита к Пэтти эти двое тихонько свалили. И сюда их пошли искать только обойдя добрый десяток окрестных баров и кофеен, хотя как бы путь их на самом деле был очевиден. Да и в кофейнях братья и правда отметились — заказывали клубничный санди и шоколадные тарталетки со сливками… Ну, а сейчас они валялись на диване, и только когда Данте наконец зашевелился, его братец позволил себе сменить положение на более удобное. — Я не сплю? — это стало частым вопросом. Даже слишком частым. Потому, что кошмаров при совместном сне почти не было, а хороший сон с явью было легко попутать и опять все испортить. Потому, что они оба всегда и все портят. — Не думаю. Иначе ты не спал бы на мне, — иронично кривит губы Верджил, спокойно стряхивая с себя окончательно проснувшегося братца. Странно, что даже после отделения от себя зародившейся человеческой личности… сама по себе человечность как таковая никуда не делась. Просто пропала граница, мысли и лишний голос в голове. Но собственное сожаление, собственные эмоции и собственная вина никуда деваться не собирались. Например, находясь в человеческом мире уже третий день, он не мог никак привыкнуть к тому, что… теперь можно просто жить. Просто жить, есть как вчера шоколадные вкусняшки в каждой попадающейся по дороге кофейне, и не ждать нападения каждую секунду. Ну, а еще можно наконец перестать держаться рядом с братом настолько близко. Но есть одна проблемка… — Не поверишь, но на тебе спать куда удобнее, чем на диване! — с кривой усмешкой Данте поднимается на ноги, с наслаждением похрустывая суставами. В простой, купленной в первом попавшемся магазине одежде он поразительно похож на Ви. Может потому, что одел черную кожаную безрукавку, а может потому, что все еще пугающе истощен после ада. Но из-за аналогии и воспоминаний о человеческой части самого Данте, старшему приходится потратить больше полуминуты на то, чтобы вообще найти, что сказать. По той простой причине, что в голове начинают вертеться совершенно другие мысли. — Это потому, что диван давно пора менять. — О! Кстати! А ну пошли-ка в подвал! — вскакивает на месте Данте, хлопая себя по лбу. Так, будто до него только сейчас дошло кое-что очень простое и почти забытое. Уже в подвале, когда Данте с натугой извлекает из личного пространства мешок с содержимым сокровищницы Мундуса, становится понятно, о чем же он вспомнил с таким трудом. Верджил, собственно, после возвращения тоже почти забыл о награбленном… в смысле о компенсации за моральный и физический ущерб, как это не так давно назвал Данте. Звучало достаточно разумно, и такая версия ему нравилась больше простого мародерства. Правда, Верджил догадывался, что его братец выразился не совсем всерьез. К моменту, когда на пол стала огромная лабораторная колба с человеческой фигурой в питательном растворе, весь отнюдь не маленький подвальчик превратился в пещеру дракона. Братья никогда не видели таковой, но при виде того, что получилось, представлялось именно это. Золотые слитки получилось приспособить в качестве подставок для всякого, навроде корон, золотых черепов и прочих драгоценных гадостей. Золотые монеты, кажется, из какого-то там среднего человеческого мира. Данте не знал какого, Верджил знал, но не задумывался. Пусть он, в отличие от брата, и перелопатил в свое время тонны литературы, но какая-то история человеческого мира была ему совершенно не интересна, когда дело не касалось получения силы каким-либо из возможных образов. — Надо же, я теперь смогу расплатиться с долгами! — хохотнул Данте, обозревая возникшее вокруг богатство, от которого в подвале стало тесновато. — Позволь-ка узнать, откуда они взялись? — Верджилу правда интересно, с какого такого… у его братца так плохо с финансами. — Большинство моих заказов уходит в минус из-за разрушения… — Люди обнаглели, — Верджил сказал это уверенно и как-то очень высокомерно. Впрочем, иного он от них и не ожидал. Им спасают жизнь, а они еще и недовольны. Жалкие создания на его взгляд. — Да ладно… — Я окружу это место магический защитой. Давно пора позаботиться о том, чтобы здесь не ходил… кто попало, — Верджил поднимает взгляд на фигуру в колбе и слабо хмурится, глядя на парящее над головой облако серебристых волос. А затем потянулся к стянутым в аду алхимическим реагентам. — Эм… А что так можно было?! — искренне изумился Данте, становясь похожим на дурковатого ребенка, что усугубляется тем, что исхудавшее и гладко выбритое совсем недавно лицо выглядело лет на тридцать моложе. — Ну, собственно, да. Будь у тебя мозги, всякая мелочь не превращала бы это в руины! — оскалился старший близнец, пересчитывая в уме, сколько реагентов понадобятся на все это здание. — Уж кто бы говорил, брат! — фыркнул Данте, припоминая заварушку уже сорокалетней давности, и вдруг озадаченно поскреб щеку, глядя в глянцевую поверхность серебряного щита. — Слушай, а мне кажется или до нашего милого сафари я выглядел несколько посолиднее? — Если ты не забыл о диете из моей крови, — с почти садистским удовольствием напомнил Верджил, прекрасно понимая, что для Данте это теперь очень больная тема. — То ты сейчас не далеко ушел от этого глупца. — Хорошо еще волосы не кудрявые, да? — фыркнул младший полудемон, отворачиваясь и уходя к противоположной стене. Его неловкость ощущалась в пространстве как дрожь воздуха. Это напоминание правда его задело. Верджил же не особо понимал такого… пренебрежения. Для него это был способ спасти Данте. И он спасал. Лично для самого Верджила это было сложно только поначалу и то психически. На самом деле, в той сложившейся ситуации он был не далек от мысли выдрать себе кусок мяса и скормить излишне упрямому, доведшему себя до истощения придурку. Для него даже это сейчас казалось нормальным и вполне таким логичным выходом из той ситуации. Почему-то резкое отторжение Данте на этот счет его почти обижало. Если не сказать, что оскорбляло. Верджил очень хочет сказать это все близнецу. Вот только при самой мысли о таких словах горло перехватывает судорога. И не потому, что это слабость. Ха! Данте за все время в аду изучил его слабости сколько ему было угодно! А еще давно перестал быть врагом. Но это разум понимает. Душе все до лампочки. — Данте… — старший говорит с трудом, почти натужно, и от того последняя гласная тянется совсем уж особенно. — Теперь была моя очередь. — В чем? — тихо вопрошает охотник на демонов и только после понимает… — Протянуть тебе руку, — просто отвечает Верджил, первым уходя прочь из подвала. Это по-прежнему верх откровенности в их общении. Но между строчками этого хватает за глаза.