lovedrunks

он подбирает дэхви, так не вовремя разругавшегося с (теперь уже, кажется, бывшим) парнем, посреди вечерней трассы, беспечно и самонадеянно открывает перед ним дверцу машины, и дэхви – беспечно и самонадеянно – забирается внутрь. у джинена на плечах тяжелая кожаная куртка, под ней – винная водолазка с высоким воротником, закрывающим даже кадык. кажется, будто он специально одевался так, чтобы его было трудно раздеть. дэхви об этом (почти) не думает. дэхви этого (почти) не хочется. с первой же встречи. – куда направляемся? – с усмешкой интересуется джинен, не убирая рук с руля заведенной машины. дэхви неопределенно хмыкает. – я бы сказал «к звездам», но, знаешь, лимит пафоса мы и так уже превысили, – он негромко прокашливается, а после расправляет плечи и элегантно протягивает джинену белую как февральская метель ладонь. – ли дэхви. – бэ джинен, – и он пожимает ее слишком грубо, своей сухой и мозолистой от сигарет рукой. дэхви невольно вздрагивает от контакта с чужой непривычно огрубевшей кожей. – ну, так все-таки, куда? / они едут по шоссе, у которого, как кажется, и вовсе нет конца. джинен то разгоняется до непозволительной скорости, то почти тормозит и плывет по дороге так размеренно, будто они и правда повисли в космической невесомости, как дэхви о том попросил. а дэхви в свою очередь – переключает песни на магнитоле, тонкими пальцами с идеальным маникюром вдавливает кнопки на панели, а джинен мельком обращает внимание на его старания и смеется. дэхви про себя думает: «все равно самая лучшая музыка – это его смех». / они останавливаются, чтобы заправиться, и дэхви покупает целый пакет снеков в круглосуточном магазине; когда он выходит обратно на улицу, джинен стоит, замерев, и курит, опираясь на машину. движется только дым от сигареты в его вскинутой руке и его подрагивающие веки. чем ближе дэхви подходит, тем больше видит, что в его глазах отражается вселенная. чем ближе дэхви подходит, тем больнее ему становится. кажется, что с бэ джиненом им предначертано держаться на расстоянии. – будешь чипсы? – но дэхви его нарушает. – не буду, – пакет резко вырывают из его рук – дэхви даже не успевает сжать пальцы, – и ты не ешь эту дрянь. дэхви поникает, опуская плечи. – как скажешь. мысленно, конечно, он в беззлобной жажде мести добавляет: «папочка». / когда музыкальный выбор дэхви останавливается на тихой современной синти-поп песенке, джинен поначалу замедляется, а после и вовсе тормозит на безлюдной обочине, отпуская руль и откидываясь лопатками на сидение. в ответ на растерянный взгляд дэхви он объясняет: – я люблю эту песню. и, чуть помедлив, добавляет (что было вовсе необязательно дэхви знать): – я под нее трахаюсь. дэхви вздрагивает и закашливается, так что джинену приходится постучать его по лопаткам и сказать, что он пошутил, даже если на самом деле он не. не то чтобы дэхви настолько невинен – скорее, как раз таки, шокирован джиненовой открытостью. из-за его слов в голову начинают лезть настырные картинки: все вокруг тонет в закатном оранжевом свете, контакт голой кожи, пот на лбу и висках, переплетенные и сжатые до белеющих костяшек пальцы, сорванные вздохи и стоны, интересно, какой бэ джинен под одеждой? – ты трахаешь девочек, да? – без малейшей тени стеснения спрашивает дэхви. джинен в ответ как-то неопределенно хмыкает. – а мне все говорят, что я очень красивый, – продолжает дэхви. – как девочка. они сталкиваются взглядами, устанавливают эту невидимую линию, высоковольтную, смертельно опасную. не прикасайся! дэхви часто моргает, но в целом сохраняет спокойствие, а джинен снисходит до него тяжелым пасмурным небом, фиолетовыми разрядами молний в темных глазах. дэхви первый тянется ближе к нему, почти как для поцелуя, и джинен находит в этом что-то кинематографично-очаровательное, а потому просто подается вперед и, прежде чем дэхви успевает что-либо понять, целует. долго, плавно, пробует на вкус его мягкие и неиспорченные вечным курением губы, чувствует привкус далекого детства и сахарных леденцов. дэхви сорвано выдыхает, пытается укусить его за нижнюю губу, но джинен не дается и отстраняется, запоздало отвечая на прежде заданный вопрос: – и красивых мальчиков тоже. / «давай сделаем вид, что этого не было». они делают. / джинен привозит его к дому под утро, когда рассвет за горизонтом брезжит смесью бирюзового и оранжевого, туман почти стелется под ногами, и еще не отогревшийся воздух пробирает холодом до самых костей. дэхви даже не заметил, как долго они ехали, как далеко он был от дома все это время, забытый, в неведении, будто никто даже его не искал. и если сейчас дэхви вдруг постучит в дверь – вряд ли ему откроют. слишком самонадеянно будет считать, что ему откроют. – ну, пока? – джинен глушит мотор. дэхви обжигается этим «пока», как вчера в чужой квартире обжегся огнем конфорки, от которой пытался подкурить. он осматривается по сторонам, а после наклоняется через коробку передач, ладонями обхватывает джинена за шею и отчаянно вжимается в его искусанные и иссушенные курением губы своими – мягкими и с нотками земляничной сахарной сладости бальзама для губ. джинен чувствует себя неправильно. будто он целуется с пятилеткой. – иди уже, – шепчет, когда дэхви отстраняется. – не хочу, – шепчет в ответ дэхви, доверительно глядя ему в глаза и очерчивая дрожащими пальцами его острую линию челюсти. – хочу к тебе. тебя. – глупый, – джинен щелкает его по кончику носа, но все равно не может не смотреть на губы – припухшие, бледно-розовые, – и представлять зажатым в них колпачок шариковой ручки или тонкую сигарету. дэхви на миг показывает кончик языка, проведя им от уголка да уголка, а после едва ли не всхлипывает, когда джинен снова кладет руки на руль. – иди. я не хочу, чтобы на меня повесили твою кражу. – я бы сам на себя ее повесил, если бы только пришлось, – не унимается дэхви. «понимаешь, ты – мальчик из песен и клипов ланы дель рей, сигареты в твоих руках смотрятся так же выгодно, как и мои руки в них. пускай у меня ладошка меньше и слабее, ты смог бы сжать ее крепко-крепко, а я бы и не пискнул. я даже разрешил бы тебе называть меня своей девочкой, если бы ты только о таком попросил». и джинен его просит: – иди. уже стоя на крыльце, дэхви провожает взглядом машину, одиноко уносящуюся по узкой неровной дороге навстречу нежно-голубому рассвету. утро прохладой пробирает до костей. дэхви не запоминает даже номерных знаков – дэхви стирает все подчистую, будто улики, за которые его могут уничтожить. бэ джинен, случайный попутчик, мимолетная влюбленность, безвозвратно отпечатывается в памяти, как самая большая слабость, как дорогое вино, как хорошее кино, просмотренное в гордом одиночестве. на переосмысление. возможно, дэхви – лишь один из миллиона таких случайно подобранных для него. возможно, джинен даже не вспомнит о нем, как только взойдет солнце нового дня. дэхви очень красивый. красивее всех девочек мира. а красивые девочки не плачут из-за глупых мальчиков.