Больше, чем врагами

Боже, Джонсон, почему ты меня так бесишь, но одновременно и безумно мне нравишься? Твой героизм пока не показывает того, что я тебе что-то должен. Хотя... Может я и злюсь, но откуда ему знать, что я предпочёл бы сдохнуть там? Он сделал то, что считал нужным. – Что? – всё-таки спросил я. – Если решил поиздеваться, то вперёд, – ничего себе, какой самоуверенный ты, Фишер. – Ц, короче, – шатен перекручивал конверт у себя в руках. – Медсестре я сказал, что ты подскользнулся на мокром полу и ударился затылком о кабинки. И-и в школе об этом никто не узнает... Я не такая скотина, как ты думаешь, Сал, – немая пауза, – эм... Ну я пошёл... Божечки! Он назвал меня по имени! Так, стоп, Фишер! Не веди себя, как тупая влюблённая одиннадцатилетняя шкура. Ты же понимаешь, что единственный кто тебя понимает – это кот. И чтобы он не сдох, надо сходить в магазин и купить ему еды, сука! Я же по-любому красный, как помидор. Температура не менее 40 градусов, я в этом уверен! Не мог же я так засмущаться! Так! Гизмо хочет кушать! А ты не хочешь умереть в одиночестве! Вперёд!

***

Когда я возвращался в апартаменты, то Ларри я уже не видел. Да и зачем он мне, блин! Я и правда похож на тупую пятиклассницу. Влюблённую пятиклассницу. Любовь – это зло! И я никому её не советую! Лучше набухайтесь, чем влюбитесь. Но блин... Как в него не влюбиться!? Он помог мне, прикрыл меня. Кажется, в душе он всё-таки добрый. Не зря же за ним половина женского населения школы гоняется. Может и не только женского... Я десятки раз видел, как глупенькие разукрашенные школьницы признавались ему, но он абсолютно всем отказывал. И, уточню, в довольно грубой форме. Не: «Извини, прости, но я не могу...», а просто равнодушное «нет», сразу разворачивался и уходил. Может ему уже кто-то нравится? Если бы ему никто не нравился, то он бы попытался завести отношения, а с такими ответами... И опять... Сердце пропустило удар. Если честно, мне каждый раз больно от этого. Любовь – это боль.