Сладкий виноград

Если бы в галактике не разразилась очередная война, вошедшая впоследствии в историю под названием Войны клонов, тринадцатилетняя юнлинг Алоли Мандиса отправилась бы в один из четырех Корпусов обслуживания коротать свою жизнь, помогая другим постигать пути Силы во всём их великолепии и совершать великие дела, направляя галактику к светлому будущему. Вспомогательный персонаж — не более. Но началась война, и в бой бросили едва ли не всех, кто оставался в запасе, потеряв столь многих в первой битве за Геонозис. Лучшие из лучших пали там, и Орден не мог позволить себе тратить ресурсы, распределяя всё-таки способных учеников, для которых не нашлось по разным причинам наставника, по вспомогательным корпусам. В эти неспокойные времена Ордену, как никогда раньше, нужен был каждый. Алоли, как и многие другие ученики её возраста, к примеру, Асока Тано, были брошены сразу в гущу сражений, очутившись плечом к плечу со своими мастерами на поле боя. Тано чрезвычайно повезло, ей достался Скайуокер… Алоли грех было жаловаться, ведь ещё пару месяцев назад перспективы поступить к кому-нибудь в падаваны стремительно приближались к нулю, всё быстрее и беспощаднее с каждым днём. И не то чтобы у неё не было способностей или какого-нибудь особенного таланта. Наоборот, она была весьма старательной девочкой, хотя и немного застенчивой. Исполнительной, но как будто бы лишённой собственных идей. Поставь перед ней задачу и покажи, как необходимо с ней справиться — она будет одной из первых, кто добьется успеха. Но если требуется что-то оригинальное, нестандартное… она окажется в самом хвосте, решив задачку, разве что подсмотрев, как с этим справились остальные. Из талантов — явные склонности к целительству, но среди джедаев это довольно распространённое явление, так что, в общем-то, ничего особенного. И да, видения Силы. Тоже так себе эксклюзив. И скорее даже способность анализировать имеющиеся данные и на их основе предлагать несколько возможных вариантов развития событий. Хотя всё же в итоге она выбирала тот, который и вправду сбывался. Но джедаи, в отличие от ситхов, очень осторожно подходили к вопросам видений и пророчеств, идущих далее ближайших пяти минут. Почувствовать, что за поворотом тебя ждёт вражеская засада — это да, это всегда пожалуйста. Очень полезный навык. Но вот так ошибиться с Избранным, как это сделал Совет… Мысль, как всегда, обогнавшая время, появившись в сознании Алоли. Одно лишь воспоминание о Скайуокере заставляло маленькое девичье сердечко биться быстрее. Это было неправильно, она это знала, но ничего не могла поделать с собой. И ей везло хотя бы в этом — всякий раз, как Анакин и его учитель возвращались в Храм с очередного задания, Алоли чудесным образом оказывалась рядом, чтобы хотя бы мельком увидеть предмет своего обожания. Она никогда не подкарауливала Скайокера, и это, вероятно, было её успехом. Просто в голове что-то щелкало, и ноги сами несли её туда, где оказывался в этот момент Анакин. Падаванская косичка, всегда несколько странно смотревшаяся на послушниках мужского пола, была срезана, Скайуокер отращивал волосы, которые чуть вились теперь. Делая его ещё более красивым и привлекательным в глазах Алоли. Ещё одна причина, по которой из неё не вышло бы по-настоящему хорошего джедая. Запретные привязанности — через это проходили все члены Ордена, каждый в своё время. Но преодолевали свои слабости… Алоли имела все шансы не справиться и хотя старалась скрывать свои чувства (уж если успокоить их не получалось), но явно терпела поражение. Все замечали. Но, вероятно, какую-то особо опасную черту невозврата, за которой начинались строгие выговоры по поводу нарушения, она ещё не перешла. И даже выглядела не очень назойливой, обычно теряя дар речи в присутствии Избранного или же, наоборот, начиная нести без остановки какой-то вздор. Ей в очередной раз повезло уже ближе к концу войны, когда очередная миссия привела Алоли и её мастера на борт крейсера под командованием адмирала Юларена. Война оставила неизбежные следы в душе Алоли, сделав девочку слишком быстро молодой взрослой девушкой, увидевшей слишком много крови и смерти для своего возраста. Много даже для джедая. Серые тени бесконечной усталости залегли под глазами, и без того худенькая, она вытянулась и стала ещё «острее». Застенчивость сменилась прохладной отстранённостью и серьёзным отношением к решаемым вопросам. У неё был мастер, и Алоли нравилось выполнять приказы, в этом она была хороша, чувствуя себя несколько неловко, когда приходилось импровизировать. Она увидела Скайуокера, и прежние чувства проснулись снова, без особой надежды на взаимность, впрочем. Почему — она и сама не знала ответа на этот вопрос. Потом как-то случайно найденный ответ ей очень не понравился. Но пока ещё она пребывала в счастливом неведении, теша себя возможностью хотя бы видеть его. Пусть недолго, пусть мельком, но всё же… Военно-полевая практика пошла ей на пользу, она больше не дрожала, словно в лихорадке, рядом со Скайуокером, вежливо держась позади своего мастера. Скайуокер и Кеноби приветственно кивнули им обеим. Очередную миссию посчитали чересчур опасной для падаванов, и решено было оставить их на время под присмотром Юларена. От подобной перспективы адмирал в восторге не был, но главная причина его беспокойства — Асока — улизнула вслед за мастерами. Как всегда. — Падаван Тано отправилась вместе с ними, — сообщила адмиралу Алоли, когда бросаться вдогонку и пытаться вернуть беспокойную тогруту было уже поздно. — Вы очень «своевременно» сообщили об этом, мисс Мандиса, — недовольно произнес Юларен. Только вот этого ему не хватало. Впрочем, он даже не был удивлен. Тано была, как всегда, в своём репертуаре. Но больше его беспокоила эта джедайская солидарность в плане хранения секретов и утаивания информации от вышестоящих офицеров. Это Юларену категорически не нравилось. — И почему же вы не отправились вместе с Тано? Она не успела ответить, стоя по струнке перед адмиралом, отвлечённым срочным сообщением одного из подчинённых. Юларен вступал в игру, отправляясь вносить свою лепту в военные действия. — Можете идти, мисс Мандиса, — произнёс адмирал, заметив, что ученица ещё здесь. — Надеюсь, больше проблем с вами не будет. — Да, адмирал, — коротко ответила девушка. Почему-то в это Юларену верилось с трудом. Почему она не отправилась вместе с Асокой? Хороший вопрос, в самом деле. Потому что привыкла повиноваться приказам. Да. Нет. Скорее… — Я чувствую, что должна отправиться с ними. Вдруг им понадобится моя помощь, — говорила Асока. — Думаю, если бы они нуждались в нас на этом задании, то сразу взяли бы с собой. — Мастера, они иногда такие, ну, ты знаешь, слишком заботливые и оберегающие, — вытащила очередной козырь тогрута. — Слишком много беспокоятся и всё такое… — Они делают это для нашего же блага, — отозвалась Алоли, сама слегка сомневаясь в собственных словах. Асока закатила глаза: — Послушай, я же не говорю, чтобы ты шла со мной. Просто не выдавай меня Юларену — и всё. — Мне не хотелось бы обманывать адмирала без надобности. Он, кажется, неплохой человек. Странная фраза, сказав которую Алоли почувствовала, что этого говорить не следовало. Прозвучало как-то чудно, не к месту. Асока состроила непонимающую мордашку, почуяв что-то неладное, к делу прямо не относящееся, но что-то необычное. Будто холодный бриз на морском побережье в солнечный день, появившийся из ниоткуда предвестником скорого урагана. Тано отмахнулась от мрачных мыслей, сосредоточившись на текущей задаче — не быть пойманной до начала своего побега. — Пожалуйста, — неуверенно протянула тогрута. — Так велит мне Сила. — Ладно. Я скажу адмиралу не сразу, — Алоли пошла на компромисс. — Но только не рассчитывай на меня, если мастера будут недовольны. А они будут. — Мне не привыкать, — призналась Асока. — Спасибо, ты чудо, если захочешь. — Иди уже, — отмахнулась Алоли, глядя вслед неугомонной Тано. — И да пребудет с тобой Сила! — И с тобой! — уже на бегу сказала Асока, не теряя ни секунды, растратив и так непозволительно много драгоценного времени на разговор. «Так велит мне Сила». Алоли осталась, чувствуя, что для неё так будет правильно. Так надо. Так пригодится впоследствии — мысль-видение, к которым она уже успела привыкнуть. Что ж, Юларен и вправду начинал нравиться ей. Совсем не так, как Скайуокер, как-то по-отечески, что ли, или как большой брат. Нет, скорее как добрый дядюшка, строгий, но справедливый. Да. Она украдкой снова вернулась на мостик, чтобы наблюдать и учиться. Формально джедаи должны были командовать солдатами-клонами, но из Алоли командир был так себе. Она больше подходила на роль исполнителя, точно следуя выданным инструкциям и указаниям. В тех редких миссиях, когда руководство переходило от мастера к ней (в качестве обучения, как считал её наставник, и наказания, как считала сама Алоли, стараясь всё же отказаться от такого взгляда на сомнительную честь командовать солдатами), она оставляла за офицерами и даже рядовыми отряда возможность давать ей советы и корректировать приказы и изобретаемые ею планы. Последние — все как по учебнику или бледные копии знаменитых стратегий полководцев прошлого, заученные, ввиду необходимости, наизусть. Джедай на мостике крейсера давно стал чем-то обыденным, но всё-таки Алоли предпочитала держаться как можно незаметнее. Чтобы не мешать. И, как зачастую это случалось с ней, когда она слишком старалась, то маскировка не срабатывала. Алоли обнаруживали, будто она стояла в свете прожекторов, хотя на самом деле выбирала самый, казалось бы, неприметный уголок. По крайней мере, скрыться от взгляда Юларена ей не удалось. Не то чтобы она боялась адмирала, просто, наверное, ещё как следует не привыкла к нему. На это ей тоже требовалось время — привыкать к новым для неё людям. — Вы что-то хотели сказать, падаван Мандиса? — спросил Юларен, всегда называвший её «мисс» или «падаван», игнорируя звание. Она не обижалась, справедливо полагая, что адмирал может обращаться к ней, как ему заблагорассудиться. Но «мисс» почему-то нравилось Алоли больше, чем «коммандер» или «падаван». — Нет, адмирал, — короткого ответа ей почему-то показалась мало, и она начала говорить про то, что хотела просто посмотреть и поучиться командовать. Звучало не очень, и Алоли не стала обижаться на несколько более, чем обычно, резкий ответ адмирала, посоветовавшего ей заняться чем-нибудь полезным. Рисковать и нарываться на ещё большие неприятности — Юларен был явно не в духе, что редко, но случалось с ним — Алоли не стала. Как не стала и размышлять на тему того, какая муха его укусила. Девушка покинула мостик и теперь искала, чем бы таким полезным заняться. Ей было бы гораздо легче, если бы адмирал выразился более конкретно, отдал прямой приказ, например, что именно она должна сделать. Однако возвращаться на мостик ещё раз Алоли не рискнула, решив придумать что-нибудь самостоятельно. С этим могли быть проблемы. Лучше всего ей думалось на ходу, пустые коридоры крейсера с изредка встречающимися военнослужащими, дроидами и техниками располагали к раздумьям, если и не к праздным прогулкам. Ноги сами привели Алоли в лазарет. После последнего боя, в который им пришлось вступить, прошло уже достаточно времени для того, чтобы там осталось совсем немного солдат, которым требовалось на восстановление несколько больше времени, чем остальным, уже выписанным и вернувшимся в строй. Несколько человек. Одно лицо на всех. Но так кажется только на первый взгляд. Шрамы, морщины, ожоги и царапины придают каждому из них внешнюю индивидуальность. Бинты и повязки — меняют до неузнаваемости. И, конечно, характер. Клоноделы хотели сделать универсальных солдат, но у них это не очень получилось. Жестянки — и те обладали некоторой степенью индивидуальности, что уж говорить о людях из плоти и крови. Несколько человек спали, другие негромко переговаривались между собой. Один лежал в коме. Когда Алоли зашла в палату, разговоры сами собой стихли. Ей всегда было несколько неловко, когда приходилось оказываться в новой, незнакомой для неё компании людей. Она старалась бороться с этим (и другими) своим недостатком, но все они отступали разве что в разгар сражения, когда мысли уступали место рефлексам, Силе и завораживающему танцу смерти. Грубому, жестокому и ничуть не прекрасному. К клонам, с которыми Алоли сражалась бок обок, она обращалась «ребята», став «своей», насколько это возможно за короткое, но насыщенное событиями время, выучив наизусть, конечно же, не только номера, но и те имена, которые они выбрали себе сами. Первые, потому что так было положено по уставу, вторые — ради удобства и уважения к праву других на самоопределение и самоидентификацию. Ко всем остальным клонам применялось нейтральное «солдат» или обращение по званию. Когда неловкость (по крайней мере, присутствующая со стороны, Алоли) первых минут прошла, джедай познакомилась с этими солдатами, среди которых неизменно оказался один с именем — вариацией на тему удачи. Но этому «Лаки» не очень-то и повезло, как раз таки он и лежал в коме. Однако же слишком трудный случай, чтобы с него начинать. Надо бы с чего-нибудь попроще. Из «попроще» оказался сержант, который не отказался от предложенной Алоли помощи — несколько ускорить процесс заживления сломанных пальцев. И хотя целительские способности джедаев ни для кого не были секретом, всё же солдаты с некоторой осторожностью смотрели на молодого коммандера. Вероятно, им было бы куда спокойнее, если бы сейчас рядом с ней присутствовал её учитель, дабы исправить при необходимости нанесённый неумелым обращением с переломами вред. Но наставника или даже местного доктора рядом не оказалось. — Может, снимите для начала мою головную боль, коммандер? — подал голос один из солдат с легкой насмешкой в голосе. — Сержант, вы же не станет возражать? «Этот, похоже «шутник», — подумала Алоли, но спорить не стала, примирительно пожав плечами. Пересев с больничной койки сержанта на стоящую рядом постель рядового, Алоли протянула руки к вискам солдата, держа пальцы в несколько миллиметрах от кожи, не касаясь её. Солдат снисходительно улыбался, будто взрослый, потакающий увлечённому игрой ребёнку. Девушка пару мгновений пристально смотрела ему в глаза, а затем закрыла свои, сосредотачиваясь и погружаясь в Силу. Ища и находя боль, потихоньку усмиряя её, забирая от солдата себе, пропуская через себя, ласково успокаивая, словно разъярённую нексу, неслышно напевая песенку, сошедшую бы за колыбельную… Ножки устали, труден был путь. Закрой свои глазки, приляг отдохнуть. Алоли открыла глаза. Клон перестал улыбаться насмешливо и теперь был рад избавиться от, казалось бы, навечно засевшей в его голове боли, против которой не помогали ни болеутоляющие, ни сон, ни сладкое — проверенные помощники в подобных случаях. Боль стала неотъемлемой частью жизни, с тех пор, как в голову солдату угодил осколок. Клон чудом выжил, но боль осталась. И вот теперь боль ушла, разжав свои когти. — Спасибо, коммандер, — проговорил солдат. — Не за что, солдат, — в тон ему ответила Алоли. — А сейчас, если не возражаете, я бы не отказалась от чашечки кафа. Клон собрался было в качестве благодарности сгонять за кафом, но джедай его остановила, пойдя за кафом сама. Она настаивала на этом, боль ушла, но падаван заметила кое-что странное, поразмыслить о чём за одну чашечку кафа она, конечно же, не успела, но смогла бы вновь придать лицу нейтральное выражение и скрыть своё беспокойство. Только потом, когда разразилась катастрофа под названием «Приказ 66» стало ясно, что означала увиденная ею странность. Чип, обеспечивающий безграничную верность солдат-клонов истинному господину, а отнюдь не джедаям и Республике. С неудачным переломом всё прошло так же гладко, Алоли не зря потратила время, основательно изучая в Храме, кроме всего прочего, анатомию различных видов, вероятно, старательно готовя себя к поступлению в Медицинский корпус, раз уж путь рыцаря не был так ясно начертан для неё, как для других. Скрупулезность в изучении в совокупности с природным талантом принесла плоды. Однако же лёгкость и даже некоторое волшебство (как могло показаться стороннему наблюдателю, несведущему в тонкостях Силы), с которым Алоли справлялась с поставленной перед ней задачей, были обманчивы. Сила направляла её, давала ей возможность помочь этим солдатам. Но о том, чтобы заниматься целительством с широким размахом… об этом Алоли старалась не думать. Сержант, как и первый её «пациент», чувствовал себя лучше, и потому вся компания принялась упрашивать Алоли помочь и Лаки, находившемуся в коме. Алоли пребывала в некоторой нерешительности относительно своей способности помочь солдату. — Ну же, коммандер, после того, что вы сделали! — Кома — это не так просто, я не могу обещать вам чуда, — осторожно ответила девушка, понимая, что, если что-то пойдёт не так, исправить ошибку будет не так легко, как в случае с головной болью или неправильно сросшимися костями. — Но вы же не откажетесь, коммандер? — Нет, не откажусь, — произнесла девушка, вспоминая слова учителя: «Ты дала им надежду. Теперь тебе остается выбрать — либо помочь им, либо забрать надежду обратно. И ты знаешь, что должен сделать джедай». Свет, сгорающий и отдающий свою жизнь ради других. Ты дала им надежду, и теперь ты в ответе за них. Потому что ты можешь им помочь. Вошедший врач прервал их не очень оригинальным вопросом: — Что здесь происходит? Ему объяснили, доктор в восторг не пришел, скорее был недоволен несанкционированным вмешательством в лечебный процесс. Достигнутые поразительные результаты доктора нисколько не впечатлили. — Я запрещаю вам производить какие-либо манипуляции с солдатом JNT-3338! — строго произнёс врач, заставив Алоли отступить. — Но сэр, коммандер прекрасно справилась с переломом сержанта и моей головной болью! — солдат попытался отстоять право своего товарища на экстра-джедайскую помощь, заработав строгий взгляд доктора, не желающего так просто сдавать позиции официальной медицины. А заодно и свои собственные. — Не вам судить об этом, солдат, — коротко отчеканил доктор. — А о вашем поступке я сообщу адмиралу, коммандер. И вот теперь Мандиса застыла под строгим взглядом адмирала, вынужденного слушать негодующего майора Бернса по поводу несогласованных с ним действий в отношении находящихся в лазарете солдат. Выслушав гневную тираду очень нервного доктора, адмирал не торопился с ответом. — Джедаи известны своим даром врачевания, майор, — наконец произнёс адмирал свои спокойным голосом. Почему-то заставляя доктора нервничать ещё сильнее. — Да, но… — адмирал прервал поток возможных возражений. Он знал их наизусть — майор всегда ревностно ратовал за более традиционную медицину, не доверяя сомнительным, с его точки зрения, мистическим практикам Силы — и выслушивать их ещё раз Юларен желанием не горел. — Вы, конечно же, проверили результаты работы мисс Мандисы. Голубые глаза посмотрели на девушку, находящуюся сейчас в меньшинстве, тщательно старающуюся держать себя в руках перед лицом грозного противника — сразу двух старших офицеров. — Да, кости срослись правильно, другой пациент перестал жаловаться на головную боль, — нехотя признал врач, считая это не более чем просто каким-то странным везением. Возможно, знаменитым, кореллианским. — Таким образом, полагаю, всё в порядке? — спросил адмирал, переводя взгляд с майора на коммандера и обратно. — На данный момент в порядке, сэр, — вынужден был согласиться майор. — Но это ещё не всё. Коммандер собиралась воздействовать на солдата, находящегося в коме. Это вам не срастить парочку костей и «убрать» головную боль. Этого я позволить решительно не могу! — Вашу точку зрения я выслушал, майор. А что скажете вы, коммандер Мандиса? Справитесь или это уже чересчур для вас? Голубые глаза казалось, видели её насквозь не хуже самого магистра Йоды.  — Джедаи всегда помогали, если могли, — проговорила она, как бы размышляя вслух. Прося… помощи? Ожидая, чтобы кто-то из них — майор или адмирал — решил за неё, запретив вмешиваться.  — Традиции Ордена общеизвестны, но я спрашиваю вас — лично вы, коммандер, готовы взять на себя ответственность за человеческую жизнь? Нет мастера рядом, нет Ордена, нет никого, кто бы решил за неё, отдал приказ. Только она сама будет в ответе за провал или за успех. Но если есть хотя бы маленький шанс, она должна постараться и сделать всё возможное, чтобы помочь. И быть готовой к последствиям в случае ошибки.  — Я беру на себя отвесность за жизнь JNT-3338, адмирал, сэр, — наконец произнесла Мандиса, встречая взгляд Юларена — насколько могла — спокойно.  — Хорошо, — ответил адмирал. — Майор Бернс любезно согласится наблюдать за вашими действиями и предложит необходимую помощь, если таковая понадобится. Не правда ли, майор?  — Да, сэр, как прикажете, сэр, — нехотя согласился Бернс. — Разрешите идти, адмирал?  — Можете быть свободны, майор, — отпустил врача Юларен и добавил для Алоли: — Вам тоже есть чем заняться, мисс Мандиса. Коммандер коротко кивнула и поспешила исчезнуть вслед за майором. И как только она успела снова попасть в историю? Вероятно, к этому у неё прирождённый талант. Собственно, с лёгкой частью — испросить разрешения у Юларена — было покончено, и тяжелая часть маячила, как всегда, перед самым носом — оставалось лишь добраться до медицинского отсека и приступить к делу. Алоли открылась Силе, черпая из неё спокойствие и уверенность. «Я не обещала вам чуда, но определённо не отказалась бы, если такое случилось бы сейчас», — рассеяно подумала падаван, подходя к пациенту. Бернс скептически наблюдал, но не проронил ни слова, когда она появилась. Солдаты с напряжением следили за происходящим. Прикрыв глаза, Алоли погрузилась в Силу, оставляя весь мир позади себя, ныряя в нереальное подпространство — вселенную золотого света, бесконечный океан безмятежности, теплоты и спокойствия. Вытягивая оттуда маленький золотой шарик, возникший между её ладоней и неспешно увеличивающийся в размерах. Кисти девушки совершали ряд незамысловатых движений, подчиняясь улавливаемому только ею ритму. Когда сфера достигла в диаметре около полуметра, Алоли направила её в сторону солдата. Сфера начала уменьшаться, пока, наконец, не исчезла в теле клона. Несколько минут ничего не происходило, а когда терпение зрителей истекло, Алоли неспешно упала в обморок, двигаясь будто в замедленной съемке. На диагностическом дисплее приветственно замигали огоньки, оповещая об улучшении состоянии больного. JNT-3338, более известный как Лаки, открыл глаза, потихоньку приходя в себя. Бернс глазам своим верить отказывался, а потому запустил полную диагностику состояния пациента. Результаты заставили его если не полностью пересмотреть свои взгляды на джедайскую технику исцеления, то проникнуться толикой уважения к Мандисе. Алоли проспала несколько часов подряд, а когда проснулась, то её уже ждала двойная порция крепкого кафа, за что она была неимоверно благодарна.  — Это было потрясающе, коммандер! — услышала она жизнерадостный голос одного из клонов.  — Вы справились, коммандер, поздравляю, — это уже сержант.  — Как Лаки, с ним всё в порядке? — спросила Алоли, наслаждаясь обжигающим вкусом кафа. После солнечного ветра в её персональной вселенной шел дождь, ливень из прошлого, вспоминать который спокойно пока не получалось. Чужая боль, ставшая её собственной, хотя и на время. Бесконечные дожди Камино навсегда оставались в памяти каждого выращенного там солдата.  — До полного порядка ещё далеко, но после того как вы… в общем, сейчас он идёт на поправку. И всё благодаря вам, коммандер.  — Не благодарите меня слишком сильно, сержант. Благодарите Силу, — устало добавила Алоли. Через пару часов она предстала пред светлыми очами Юларена. — Поздравляю вас, коммандер Мандиса. Не знаю, как это у вас, джедаев, получается, но вы справились. Даже майор Бернс остался доволен, крайне редкое для него состояние, смею заметить, — проговорил адмирал, позволяя себе улыбнуться. — Спасибо за оказанное мне доверие, адмирал, сэр, — ответила Алоли. — Вы полностью его оправдали, падаван Мандиса. С таким талантом вы могли бы принести гораздо больше пользы где-нибудь в госпитале, а не на полях сражений, — заметил адмирал. — Всё не так просто, адмирал, сэр, — коротко ответила Алоли. — Ах да, конечно же, — согласился адмирал. — И в чём же сложность, если это не великая джедайская тайна? Майор Бернс на его месте произнёс бы данный вопрос с неизменной издёвкой, явно насмехаясь над древними верованиями, предпочитая современную науку. Юларен задал вопрос мягким тоном, ему действительно было интересно, почему защитник мира и справедливости предпочитает участвовать в военных действиях, а не помогать в госпитале раненым. — Целительство требует слишком много сил, адмирал. Я «забираю» боль себе, пропуская через себя. Каждый джедай делает это по-своему. Нет какой-то универсальной методики. Я могу взять на себя ответственность за помощь нескольким людям, но в промышленных масштабах — это слишком много для меня. Я не готова к этому, адмирал. — Спасибо за честный ответ, коммандер. Можете быть свободны. — Адмирал помедлил и добавил: — Отдохните хорошенько, мисс Мандиса. Вы это заслужили. Алоли поклонилась, оставляя адмирала наедине с его мрачными мыслями. «Война слишком рано повзрослевших детей». Тонкая фигурка девушки всё ещё стояла перед его внутренним взором — обманчиво беззащитная, хрупкая. Со стержнем внутри, хрустальным пока, но со временем обещавшим стать стальным. Если она переживёт эту войну. *** С задания они вернулись не в полном составе. Кеноби, Скайуокер, Тано. Наставница Мандисы миссию не пережила. Алоли, казалось, на удивление спокойно встретила данную новость. Тяжело выдохнула и ничего не сказала, стараясь удержать слезы при себе. Слыша голос Скайуокера, подбирающего правильные слова, выражающие понимание и сочувствие, которые должны были её успокоить, но вместо этого только причиняющие боль. Вот он рядом, её голубоглазый бог, о котором она всегда мечтала. Так близко, но ей не хочется, чтобы он был рядом сейчас. Чтобы он был снисходителен к ней только по причине кончины её учителя. Только не так, только не эти бесполезные слова сочувствия, одинаковые и ровным счетом ничего не значащие. Не помогающие… Алоли, по крайней мере. Почему он так близко, когда ей больше всего на свете хочется остаться одной и бессовестно, неподобающе джедаю, разрыдаться? Почему он рядом, только когда ей плохо? Почему он не может быть с ней, когда она улыбается… и улыбаться вместе с ней. Её мастер умер, а всё, о чём она была способна думать сейчас — это насколько далеки всё же от неё голубые глаза Анакина Скайуокера, хотя он так близко к ней сейчас. Утешающее хлопает по плечу — обжигающее прикосновение даже сквозь пелену скорби от нечаянно свалившегося на неё горя. Алоли Мандиса, как всегда, безнадёжна… Одинокая слеза предательски катится по её щеке. Тонкие пальчики Алоли поспешно её стирают, не давая Скайуокеру и шанса сделать это за неё. Помимо всего прочего, девушка боится, что Анакин не сделает этого — не будет настолько сочувствующе добр для подобного жеста. Потом её будет обнимать Асока, Алоли не ответит на это, оставшись стоять бесчувственным телом. Но и не предпримет попытки её оттолкнуть. Асока сменила своего учителя, наивно полагая, что сможет утешить её лучше Скайуокера. И отчасти маленькая тогрута была права, но Алоли просто не хотелось, чтобы Избранный видел её слабой. Она должна стать ещё сильнее теперь. Эстафету сочувствия и эмпатии принял Оби-Ван, впрочем, скорее вернувший присутствующих к текущим проблемам. Вроде тех, что теперь Мандисе следует возвратиться на Корускант и провести некоторое время в Храме, пока не найдётся подходящий для неё учитель.  — Если позволите, мастер Кеноби, — тихо проговорила девушка, — я хотела бы на некоторое время остаться здесь. Под командованием адмирала Юларена.  — Несколько необычная просьба, — задумчиво протянул Кеноби, однако же, в подробности вдаваться не стал, отложив решение данного вопроса до разговора с Советом (когда с более важными и насущными делами было покончено).  — Новый требуется учитель падавану Мандисе, м-м-м, — изрёк Йода. — И говоришь, Оби-Ван, остаться на крейсере падаван хочет?  — Возможно, это не такая уж плохая идея, — произнёс Винду. — Если адмирал Юларен не против. Что ж, пусть будет так. Идея и вправду была хорошей. Избавляла от необходимости тем или иным образом отправлять Мандису в путешествие до Корусканта (куда ни крейсер, ни Кеноби со Скайуокером в ближайшее время не собирались). И уж если Кеноби участвовал в особо опасных миссиях, то ему требовался скорее кто-нибудь с воображением, нежели отличающийся исполнительностью. И учитывая, что Скайуокер падаваном уже был укомплектован. А также тем обстоятельством, что Юларен действительно был не против, хотя и несколько озадачен тем, что девушка в сложившихся обстоятельствах не захотела вернуться хотя бы на время в Храм — фактически к себе домой. Алоли осталась на крейсере под командованием Юларена, став его помощницей, удачно совмещая обязанности адъютанта, помощь в лазарете и медитации Силы… По максимуму заполняя свой график, дабы не осталось ни минутки свободного времени, ни сил, чтобы ощущать свою скорбь, царапающую сердце, и чтобы не видеть эти странные сны. Тёмные, злые — дымчатые предвестники ужасного будущего. Чем сильнее разгорались бои, чем больше потерь несли обе враждующие стороны, тем мощнее и ярче становились видения Силы, посещавшие Алоли. И тем сильнее она ощущала потребность бежать от предначертанного всем им будущего. Тщетно. Лишь с каждым шагом двигаясь навстречу неизбежному. Сепаратисты похитили Канцлера Палпатина, бои велись над самым Корускантом, и галактика, казалось, скручивалась в спираль, тяготея к центру. Затянувшаяся война, такая ненужная и нелепая, как и все войны, подбиралась к самому главному, что должно было произойти. Никто, разве что, кроме того, кто тянул за ниточки всех своих марионеток, пока не знал, что это будет за страшное событие на самом деле. Войска стягивали к Корусканту, и крейсер Юларена не был исключением. Маленькие каникулы Алоли — служба во флоте не шла ни в какое сравнение с обычно выпадающими на долю джедаев миссиями — закончились. Пора было возвращаться в Храм. Почему-то Алоли этого нисколько не хотелось, хотя чувствовать так было неправильно. Будь у неё выбор — настоящий — она предпочла бы и дальше оставаться под командованием адмирала. До конца войны и, наверное, даже после. Так спокойно и приятно было подчиняться приказам, следовать чётким инструкциям. Быть винтиком четко отлаженного военного механизма. Так уютно и легко, когда за тебя думают и тебе лишь остаётся следовать Уставу, выполняя свои обязанности. Ничего общего с хаосом Силы и непростым, зачастую весьма запутанным путем джедая. Но… — Для меня было честью служить под вашим командованием, адмирал, сэр, — шаблонная фраза не могла передать всех её чувств, но вместе с тем звучала уместно и правильно. Она и сама не знала тогда, отчего ей так спокойно рядом с адмиралом. Так уютно, несмотря на войну и всё это вот недоразумение, что она звала своей жизнью. — Если вам когда-нибудь понадобится моя помощь, коммандер, обращайтесь, — после всего прочего произнёс адмирал, и в самом деле проникнувшись каким-то тёплым, почти отеческим чувством к девушке (хотя, конечно, не стоило). Дежурная фраза в действительности. После подобной ещё никто не решался рискнуть воспользоваться предложенной помощью. Они распрощались, в общем-то, вполне церемонно и сдержанно, по-военному скупо. Чтобы встретиться вновь по прошествии не столь уж долгого времени. В воздухе Корусканта ощущалась грядущая гроза, вслед за которой неизбежно разразился ливень, смывший гротескный грим с главных действующих лиц, заменив его масками — уродливыми, свирепыми, отталкивающими, намеренно наводящими страх.