Шесть с половиной недель

      Мы кланялись, делали книксены и снова кланялись. Толпа аплодировала, кто-то выкрикивал: «Браво!», «Молодцы, девчонки! Дали жару!» Стас изумлённо качал головой, а Карина, быстренько схватив его бейсболку, стала обходить зрителей, приговаривая: «Подайте бедным артистам на пропитание». Люди смеялись и охотно протягивали ей разноцветные купюры. Карина посылала воздушные поцелуи и ослепительно улыбалась в ответ.       Когда она вернулась с полной кепкой денег, Стас присвистнул:       — Вот это да! Круто!       К нам подошли трое парней, по виду ровесники Стаса, они тоже одобрительно хлопали в ладоши.       — Ну вы даёте! Здорово зажигаете, — восхищённо сказал один, самый высокий и привлекательный, а потом оценивающе оглядел нас и ухмыльнулся: — Девчонки, вы сестрёнки?       При этих словах его друзья гоготнули, и я тоже улыбнулась. Ведь и правда смешно было предполагать, что черноглазая и черноволосая Карина хоть каким-то боком родственница мне, сероглазой светлокожей блондинке. Но у всех свои способы завязывать знакомство.       — Да! — кокетливо сказала Карина, принимая игру ребят. — А что?       — А я мастёр ебать сестёр, — сказал высокий, и его друзья заржали уже в голос. — Особенно если это сестрёнки-лесбиянки.       Это было настолько неожиданно и грубо, что даже бойкая Карина не нашлась с ответом. Я же вообще застыла на месте в предчувствии беды. Именно так мне и представлялся финал нашего выступления, именно этого я и боялась, когда отказывалась танцевать. А беда, как известно, не приходит одна — от памятника Барклаю-де-Толли в нашу сторону деловито направлялись двое полицейских. Хулиганы их пока не видели.       — Попридержи язык, поганец мелкий, — раздалось за спиной, и моё сердце снова сжалось. Только прилюдного скандала нам не хватало!       — А то что будет? — уже без особого куража спросил задира, отступая.       — А то я засуну его одному из твоих друзей в место, о котором при дамах не говорят.       Я обернулась. Возле нас стояли двое мужчин: уже в возрасте, наверное, как папа, может, чуть моложе. Один — здоровый, прям как медведь, с длинными тёмными волосами и крупным носом — сердито сжал кулаки. Другой — пониже, но тоже широкоплечий, с короткой стрижкой — угрожающе сощурил неестественно синие глаза.       — Единственное, в чём ты мастёр, это вручную свой затвор передёргивать. Так что топай, занимайся любимым делом. И дружков своих не забудь, — сказал «медведь».       Парни, огрызаясь, попятились, а потом побежали по дорожке к проспекту. Сергей Николаевич подошёл уже совсем близко, когда я торопливо заправила прядь волос за правое ухо. Это был знак для него, что у нас всё хорошо. Он оценил ситуацию, развернулся и направился к полицейским, показал им своё удостоверение и что-то сказал. Стражи порядка неторопливо пошли обратно. Сергей Николаевич потёр мочку уха, давая нам знать, что нужно уходить.       — Всё окей?       Оглянувшись на голос, я увидела искреннее участие в синих глазах.       — Теперь да. Спасибо вам, — сказала я и затем кивнула Карине: — Нам пора.       — Нет, девчонки, погодите. Давайте разделим выручку! — возбуждённо сказал Стас. — Вы просто улётные! Я никогда не видел такое крутое танго.       — Понравилось? — спросила Карина. Она уже пришла в себя от потрясения. И когда Стас энергично закивал головой, снова спросила: — Хочешь, мы снова придём? Алиса ещё станцует для тебя…       — Конечно, хочу, — ответил Стас. — Карина, вы не обращайте внимания, таких придурков я вообще впервые вижу. Обычно зрители очень доброжелательные. Приходите завтра. И вот ваша доля, Алиса. — Он протянул мне скрученные купюры.       — Вас зовут Алиса? — тот синеглазый мужчина всё не отставал.       — Да.       — Меня Александр. Это мой друг Дмитрий. Не желаете с Кариной чего-нибудь выпить с нами? — Он показал через дорогу на кафе «Зингер». — Горячий шоколад с перцем чили? Или, может быть, чего-нибудь холодного?       Я не знала, кому первому отвечать и на кого смотреть.       — Нет, — сказала Стасу. — Деньги мы не возьмём, мы же вызвались тебе помочь. А завтра, если получится, постараемся прийти. Во сколько ты здесь будешь?       — Давайте часиков в семь, когда жара уже немного спадёт. Я подберу специально для тебя что-нибудь зажигательное.       — Договорились, — кивнула я и перевела взгляд на наших заступников: — Спасибо огромное ещё раз. И за приглашение спасибо. Но нам уже нужно идти. Извините, пожалуйста.       — Может быть, в другой раз? — спросил Александр.       — Может быть, — улыбнулась я. Напряжение и испуг потихоньку отпускали и меня.       — Могу я позвонить вам, Алиса? — Александр, заметив моё замешательство, тут же предложил: — Если я дам вам свой номер, вы позвоните? — Я неуверенно кивнула, потом достала из сумочки телефон и под диктовку записала номер. Звонить я не собиралась — это было запрещено.       В воскресенье мы начали полномасштабную подготовку к военной кампании, задействовав все скрытые резервы и ударные силы. Карина полночи консультировалась с Кириллом, рассказала ему и о моей беде, и о моём споре. Я утром позвонила бабушке, с которой делилась своими секретами с самого детства. Именно она полгода назад помогла мне завоевать сердце моего кумира — Юрки Сечина.       Моя бабуля была особенная. Узнав, что Юра бросил меня, она хмыкнула: «Вот же козёл!», а когда я назвала причину, воскликнула уже разгневанно: «Да он просто мудак!» И посоветовала срочно завести себе нового парня. «Если у женщины есть голова на плечах, то у неё обязательно есть любовник!»¹, — сказала бабушка. Моей идеей — на спор влюбить в себя взрослого мужчину — она не восхитилась, но и не осудила. И, как всегда, обещала помочь.       После завтрака я засела за ноутбук, зарегистрировалась на «Одноклассниках» и стала шерстить мужские группы. Когда бабушка предложила мне это, я недовольно поморщилась:       — Но там ведь одни старпёры…       — Вот именно! — сказала она, даже не обидевшись на мою реплику. — Ты ведь хочешь закадрить не юнца, но зрелого мужа, а они все в Одноклашках сидят. Почитай, что эти старпёры пишут о женщинах…       Через час моя голова гудела словно улей, а я была готова отказаться от своей затеи. В комнату заглянула Карина, и мы начали совет.       — Кирилл сказал, одного месяца реально маловато. Хотя если видеться каждый день, куда-то всё время вместе ходить, то должно хватить, — стала делиться Карина ценными советами своего умудрённого жизненным опытом друга.       — Хорошо, — послушно кивнула я.       — Более быстрый способ — секс, — сказала Карина. — Взрослые мужики на прогулки под луной не очень ведутся. Они от этого грустнеют и хотят сбежать. А внимание молодых девушек им льстит, и они реально могут втрескаться. «Седина в бороду — бес в ребро» — так про них говорят. Ты к такому готова?       — Сейчас я так зла, что даже к каннибализму готова.       — Так, дальше Кирилл ещё сказал, что болтливость и правда может отпугнуть, особенно в начале отношений. Поэтому помалкивай. И не вздумай шутить про каннибализм. Ты сама чего накопала?       — Бабуля советует восхищённо смотреть и внимательно слушать. А если захочется открыть рот, то задавать вопросы о нём, о его успехах, о его увлечениях. И снова восхищаться, хвалить, подбадривать. И не умничать.       — Вот бы мне такую бабулю… Чего там стариканы в Одноклашках пишут?       — Ужас, я не совсем верю, что это адекватные люди. По их мнению, женщина должна молчать, хорошо делать минет и по первому требованию раздвигать ноги. Ах, да… ещё она должна варить борщ. А у меня с борщом и минетом огромные проблемы… даже не знаю, с чем больше. Потом ещё никто не любит истерики и всякие обидки, когда дуют губы по надуманным поводам. А для них, как я поняла, все поводы надуманные…       — Дураки какие-то озабоченные, — фыркнула Карина.       — Почти все мужчины плюются от искусственной груди и накачанных губ, их раздражают девушки, которые клянчат подарки, просят деньги на маникюры-педикюры, — продолжала я делиться своими открытиями. — И при этом все они хотят, чтобы их девушки хорошо выглядели, чтобы у них были ухоженные руки и ноги, красивые волосы и подкачанная попа. А где им на всё это взять денег, не говорят… Как-то так…       — Одним словом, старые маразматики, — припечатала Карина старых маразматиков. — Ладно, подводим итоги. Завтра начинаешь наступление на айтишника. Действуешь по плану А, так как с ним вы можете видеться каждый день. — С самого начала было понятно, кто из нас двоих генерал. — Сегодня вечером идём на Невский, там добиваешь Стаса. С ним, похоже, придётся по плану Б. Мы же не можем в будни туда мотаться, с понедельника начнётся работа. Да ты ещё и занятий себе всяких набрала по вечерам.       — Это чтобы отвлечься и не думать о Юре. А по поводу Стаса… Знаешь, может, я не права, но мне не понравилось, что он ни слова не сказал в нашу защиту тем хамам. Головой понимаю, что умнее промолчать, ведь их было трое, но всё равно осадочек остался…       — Так это хорошо. Ты же чего хотела? Влюбить и бросить с разбитым сердцем. Поэтому если тебе вдруг станет жалко Стаса, вспомни, как он струсил. И жалость пройдёт. — Карина смотрела вопросительно и ждала ответа. Она снова была права, а мне даже в голову такое не пришло, поэтому я просто кивнула, соглашаясь. — Ладно, пошли обедать, а то я уже проголодалась, — сказала моя генеральша.       Когда вечером в назначенное время мы подошли к скверу, Стаса там не оказалось. Карина предложила посидеть на скамейке, чтобы решить, что делать дальше, ведь такой подставы никто из нас не ожидал. Хотя я вздохнула с облегчением — воспоминания о той стычке всё ещё вызывали во мне дрожь, и танцевать совсем не хотелось.       — Добрый вечер. Позволите? — Александр, один из наших вчерашних защитников, остановился рядом.       — О, привет. Конечно, присаживайтесь, — сказала Карина. Я тоже кивнула и подвинулась.       — Смотрю, скрипача, которого вы взяли под свою опеку, сегодня нет? — спросил он и сел рядом.       — Может быть, его что-то задержало, и он будет позже? — предположила я. — А вы что здесь делаете?       — Встречался с друзьями. Выходные же, — сказал Александр и улыбнулся. — Моё вчерашнее приглашение в силе. Вы можете подождать своего друга за чашкой чего-нибудь вкусного. Или за бокалом…       Мы с Кариной переглянулись.       — Я не против, — сказала она.       — Хорошо, — согласилась тогда и я.       Сидеть в прохладе кондиционеров было приятно. Я взяла себе холодный ягодный чай с лаймом и мятой, а Карина холодный ореховый кофе с шоколадом и молоком. Александр пил «Сан Пеллегрино».       — Вы, наверное, профессионально занимаетесь танцами? — спросил он.       — Только Алиса, — ответила Карина, кивнув в мою сторону. — Бальные танцы её страсть. Вам понравилось наше выступление? Это она придумала тот танец.       Я смутилась и наступила подруге на ногу, чтобы она не сильно хвасталась. И увидела, как за спиной Александра за столик почти у самого выхода уселся Сергей Николаевич.       — Да, мне понравилось, — сказал Александр. — Идея танца необычная и… смелая.       Я с благодарностью взглянула на него — приятно, когда кому-то нравится то, что ты делаешь. Глаза Александра, обрамлённые пушистыми, какими-то почти девчачьими ресницами, при искусственном освещении кафе казались ещё более синими. Засмотревшись, я поймала себя на мысли, что хотела бы узнать, насколько колючая его щетина и провести ладонью по щеке. Очнулась от того, что теперь кто-то мне наступал на ногу.       — Спасибо, — вежливо сказала я.       — Схожу посмотрю, не пришёл ли Стас. Если через пять минут меня не будет, значит, он пришёл, так что встретимся там. Спасибо за кофе. — Карина поднялась и направилась к выходу, но не доходя до двери пару шагов, повернулась и, сначала кивнув на Александра, подняла большой палец вверх.       Она не вернулась ни через пять, ни через десять минут, поэтому мы, покончив со своими напитками, тоже пошли в сквер. Там веселье шло полным ходом — проигрыватель надрывался, Стас вёл партию на скрипке, а Карина обучала желающих хип-хопу. К ней уже присоединилась девушка и двое парней, они встали парами друг напротив друга и устроили шуточные состязания. Толпа ликовала.       Мы с Александром остановились справа от Стаса и тоже начали подбадривать танцоров криками и хлопками. Зрители иногда подходили и бросали деньги в открытый футляр от скрипки, Стас в ответ благодарно кланялся.       — Тебе не холодно, Алиса? — Александр накинул на меня джинсовую куртку, оставшись в футболке, и не убрал ладони с моих плеч. Сегодня было пасмурно, но хоть я и не замёрзла в своей лёгкой клетчатой рубашке, говорить этого не стала, просто неопределённо пожала плечами, лихорадочно припоминая, когда мы успели перейти на «ты». — Мы можем увидеться завтра? — спросил он снова, щекоча дыханием затылок.       — У меня работа, — сказала я, почти жалея об этом.       — У всех работа, и у меня тоже. Но есть ещё вечер. — Мне всё же удалось узнать степень колючести его щетины, когда он коснулся щекой моей шеи. Щетина была мягкая и совсем не царапучая. Но я всё равно отстранилась, увидев, как сурово смотрит на нас Сергей Николаевич, повела плечами, сбрасывая руки, а потом сняла куртку.       — По вечерам у меня занятия, — сказала я. — Свободны только выходные.       — Хорошо, давай в следующую субботу куда-нибудь сходим поужинать?       — Ладно, мы придём с Кариной сюда в субботу в семь. — Поймав насмешливый взгляд Александра, я вспомнила фразу из одного очень старого фильма, она просто читалась сейчас в его глазах: «А зачем нам кузнец? Не, нам кузнец не нужен»², и с трудом удержалась, чтобы не произнести её вслух. Я знала много цитат из советских фильмов и мультиков, мы с папой часто перебрасывались ими, это было нашей игрой. Но Александр был не папой, и я промолчала.       Запыхавшаяся Карина подбежала ко мне, когда Александр отошёл покурить.       — Давай, Алиса, твоя очередь. Стас обещал для тебя что-то особенное.       — Мне не хочется сегодня танцевать, — сказала я, утянув подругу подальше. — Почему Стас опоздал?       — У них малыш заболел. Пока жена бегала в аптеку, он с ним сидел. А теперь вот деньги вышел зарабатывать. Они оба студенты.       — Тогда тем более не хочу, Кара… это подло. У него жена и маленький ребёнок. Мне это не нравится.       — Но у нас ещё есть синеглазый старикан! — хитро подмигнула Карина. — Ты можешь станцевать для него. Он ничего так, бодрячком. Вы до чего с ним в кафе договорились?       — Он рассказывал анекдоты, приглашал в ресторан, на мотогонки за город… А вдруг он тоже женат?       — А чего он тогда пристаёт к тебе? В ресторан он приглашал… ля, пижон какой! Значит, так ему и надо будет, если ты разобьёшь ему сердце.       — Я как-то побаиваюсь его. Ты видела, как он смотрит? Я чувствую себя голой. — И ещё Александр так странно кривил в ухмылке губы, что мне хотелось укусить его за нижнюю губу. Этого, правда, я не стала говорить Карине. — Как ты думаешь, сколько ему?       — Не меньше тридцатника, — авторитетно сказала она. — Ты же вроде старикана и хотела? А Стасу двадцать два, я спрашивала. То есть он почти как твой Сечин. Шило на мыло… Не дрейфь, мужчины в возрасте обычно лысые и с пузом, а этот, смотри, какой — грудь как наковальня, глаза как васильки, и взгляд ехидный. Мечта, а не старпёр!       Я хотела ответить, но Стас не дал нам поговорить, он звал нас, настойчиво размахивая руками, а когда мы, наконец, обратили на него внимание, взял скрипку и сыграл несколько пассажей. Я улыбнулась, узнав любимую мелодию своего детства — Symphony 2011 в своё время стала хитом³. Её автор, Крис Паркер, один из самых загадочных диджеев и музыкантов, писал музыку в стиле электрохаус с элементами классики. Да, пожалуй, я хотела бы станцевать под неё.       — Пошли вместе, — сказала я Карине. Подруга не особо разбиралась в бальных танцах, но в современных ей не было равных, а я сейчас нуждалась в поддержке.       Зрители уже немного разошлись, пока скрипач отдыхал, но нас это не беспокоило — главный зритель находился здесь. Мы с Карой встали напротив друг друга, и Стас включил проигрыватель.       Эта композиция позволяла нам продемонстрировать все свои умения — от балетных па до африканских трясок, и когда первой заиграла скрипка, мы включились мгновенно. Кто-то зааплодировал. Скрипка замолчала, голос подали басовые накладки электроклэша — наши движения утратили пластичность, они стали пружинистыми и ритмичными. Скрипка Стаса чередовалась с высокотональными партиями синтезаторов из проигрывателя, а с этим менялся и рисунок танца — от сексуальных покачиваний бёдрами к порывистым, почти агрессивным взмахам рук, от манерного выгибания спины к отточенным шагам. На иллюзию непрерывности танца, который, словно лоскутное одеяло, состоял из разных стилей, работало абсолютно все — корпус, руки и ноги, шея, голова и даже глаза и губы.       Когда мы закончили, зрители снова начали аплодировать и выкрикивать: «Браво!» Карина опять собрала полную кепку денег, Стас счастливо улыбался.       — Тебе понравилось? — спросила я у Александра, подойдя к нему. Мне хотелось, чтобы он тоже восторгался, сказал, как он удивлён и поражён, но он просто произнёс:       — Да. — И всё. А потом ещё спросил: — Я могу тебя проводить?       — Я на машине, — сказала я, извиняясь.       — Тогда увидимся в субботу? — спросил он, и я кивнула. — Здесь в семь? — И я снова кивнула. И он ушёл. Я была немного разочарована.       С понедельника началось то, ради чего мы, собственно, сюда и приехали. Утром Сергей Николаевич завёз меня в офис, а потом Карину в ресторан.       Только начав работать в компании отца, я осознала весь масштаб его могущества. До какого-то возраста я наивно думала, что вообще все люди так живут — за высокими заборами, с охраной и сигнализацией, с садовниками и поварами, приходящими на дом массажистами, с отдельной комнатой для игрушек и перелётами на самолётах, в которых находится лишь твоя семья. Позже, конечно, узнала, что месячная зарплата большинства россиян сопоставима с тем, сколько моя мама оставляла за один раз в косметическом салоне. А иногда и не сопоставима.       В офисе ко мне прикрепили сотрудника, который помогал адаптироваться, давал несложные поручения, но основную часть времени просто рассказывал о холдинге «Русская Сталь». Мой рабочий день длился всего четыре часа⁴, из-за чего в первый год мы прошлись лишь «по верхам», как сказала мой куратор Ольга. Но этого времени хватило, чтобы желание стать частью созданного отцом окрепло. Потому что это реально было до невозможности грандиозно. Кроме предприятий чёрной металлургии у него были акции золоторудных компаний, портов, угольных разрезов, трубопрокатных и автомобильных заводов. Ему принадлежали доли в одном большом банке, медиа-группе, компании-операторе сотовой связи и одном из крупнейших туристических концернов Европы. Папино фото поместили на обложку первого номера русского Forbes, а в прошлом году признали самым богатым человеком России по версии агентства Bloomberg. Да, я хотела работать на такого человека, хотела приобщиться к империи, которую он создал и, быть может, когда-нибудь возглавить её.       Сразу я попросила, чтобы папа взял меня к себе в головной офис в Москве, но мама посоветовала начать «с малого», и мы с ней поехали в Питер, где у «Русской Стали» было своё рекрутинговое агентство. И сейчас большим минусом этого агентства для моего дела стало то, что работали там в основном женщины. Считалось, что они справляются с наймом новых сотрудников эффективнее мужчин. Поэтому Егор из IT-отдела и юрист Павел Петрович были почти единственными более-менее подходящими кандидатурами для осуществления моего вероломного плана.       Сегодня, в свой первый рабочий день, увидев тёмные круги под мышками на рубашке Павла Петровича, я укрепилась в правильности решения исключить его из своего списка. Но с Егором, приятным и скромным молодым мужчиной, постаралась завести разговор, пока он настраивал мой ноутбук — подсоединял его к общей сети, заводил корпоративную почту и проводил инструктаж по безопасности. В среду из списка я исключила и Егора. Похоже, он так впечатлился моим предложением сходить вместе на какой-нибудь фильм, что заболел. И ушёл на больничный.       — Ты его напугала, Алиса, — сказала Карина. — Шутка ли, дочь биг-босса запросто приглашает в киношку сходить. Так и инфаркт можно получить. Наверное, лучше действительно парням не знать, кто ты. Так спокойнее. И ты же именно этого хотела — чтобы никто не знал. Не переживай, у нас ещё есть в резерве синеглазый пенсионер! В субботу вы идёте в ресторан, а потом, может быть, поедете к нему…       К вечеру четверга я уже так устала, что соображала совсем туго — теперь мой рабочий день стал длиннее, чем раньше, а вечером я либо шла в спортзал, либо зубрила итальянский, — но после этих слов Карины поражённо схватилась за голову. Ведь была ещё одна проблема, о которой не сразу вспомнилось — мне не разрешалось ночевать вне дома.       Папа всегда говорил, что проблемы нужно решать по мере их поступления, а бабушка, что утро вечера мудренее. Но в пятницу утром мудрость почему-то меня не посетила, и весь рабочий день я была задумчива и рассеянна, пытаясь найти выход, методично перебирая варианты. И так была занята своими мыслями, что два раза ошиблась в ежедневном отчёте, который сдавала Ольге перед уходом домой. Конечно, она ничего не сказала, но посмотрела удивлённо. Но зато у меня к вечеру наметился план действий.       Когда я села в машину и пристегнулась, к делу приступила сразу. Мне казалось, что лучше это сделать без свидетелей.       — Сергей Николаевич, у меня к вам серьёзный разговор.       — Да, я слушаю тебя, Алиса, — ответил он, выруливая с парковки.       — Может так получиться, что я не буду ночевать дома.       — Это исключено, и ты об этом знаешь. Вы можете приглашать друзей к себе, устраивать вечеринки, на любое время оставлять кого угодно у себя жить, но сами ночевать в другом месте не можете.       — Кого мы можем приглашать? — возмущённо воскликнула я. — В городе никого нет, все разъехались.       — Твои родители установили правила, и они не обсуждаются. По правилам я должен не допустить их нарушения, а если такое произойдёт, то доложить Юрию Александровичу, — флегматично сказал Сергей Николаевич.       — По правилам романы на рабочем месте тоже запрещены, но вас это не остановило, — сказала я то, над чем думала весь день. И, чувствуя себя последней сволочью, добавила: — Если мама узнает, то выгонит Светлану Петровну без разговоров, вы же её знаете.       Я немного опасалась говорить об этом во время поездки, мало ли, вдруг в порыве эмоций Сергей Николаевич нажал бы не на ту педаль. Но, наверное, он действительно был настоящим профессионалом, потому что ровный ход машины по шоссе никак не изменился.       — То есть ты меня шантажируешь? — после небольшого молчания спросил Сергей Николаевич, не отрывая взгляда от дороги.       — Нет. Просто я храню ваш секрет. А вы будете хранить мой. Мне кажется, это честно.       — А ты подумала, что будет, если с тобой в это время что-то случится? — Он немного помолчал, ожидая моего ответа. Но я не знала, что сказать, и он продолжил: — Знаешь, Алиса, наверное, пусть меня лучше выгонят за нарушение этики, чем я увижу твоё расчленённое тело.       — Почему сразу расчленённое? — ахнула я.       — Потому что таких, как ты, часто похищают ради выкупа, либо давления на родителей, если у них есть власть. И не всегда родным удаётся вернуть своего ребёнка обратно живым и невредимым.       — Такое было раньше, сейчас уже не те времена. Вы меня просто пугаете.       — Отморозки были всегда и всегда будут.       Я молчала, мне больше нечего было сказать. Мой план провалился, а аргументы закончились. Какое-то время мы ехали в тишине.       — Кто он? — спросил вдруг Сергей Николаевич.       — Кто? — не поняла я.       — Тот, с кем ты собираешься провести ночь. Это ведь мужчина? Я не твой отец, Алиса, и не собираюсь читать тебе нотации. Твоя личная жизнь меня не касается. Но я отвечаю за твою безопасность. Скажи мне, кто это, я пробью его по базе и только тогда смогу дать окончательный ответ.       — Я… я не знаю. Его зовут Александр.       — Это один из тех, кто вступился за вас в прошлую субботу? Кто… хм… накинул на тебя куртку?       — Д-да.       — Его фото я сделал, но мне нужна его фамилия, номер машины или адрес. Хоть что-нибудь.       — У меня ничего такого нет. Но у меня есть его номер телефона. Завтра мы встречаемся.       И снова долгое время мы ехали в полном молчании.       — Хорошо, план такой, — сказал Сергей Николаевич, когда мы были уже недалеко от дома. — Ты действуешь строго по инструкции, без импровизаций. Слушаешься меня во всём. И… и тогда… — Он въехал в распахнувшиеся ворота нашего двора и начал парковаться.       — Я согласна, — не дожидаясь конца фразы, сказала я и поспешно добавила: — Это Карина мне сказала о вас и Светлане Петровне. Но вы не бойтесь, она тоже никому не расскажет, я попрошу её.       — А я и не боюсь, — сказал Сергей Николаевич и после паузы спросил: — Кирилл Сергеевич Строгов является родным братом её матери, так? И уже минимум два месяца имеет сексуальные сношения со своей семнадцатилетней племянницей Вагранян Кариной Артуровной, так? Нет, Алиса, я не боюсь, что Карина что-то кому-то расскажет. С сегодняшнего дня мы с ней тоже будем бережно хранить секреты друг друга.       Мой желудок сжался до размеров мяча для гольфа и попытался выпрыгнуть из горла. Тайну Карины знала только я. Нет, конечно, все знали, что Кирилл её родной дядя, но об их отношениях подруга рассказала только мне. Я не осуждала их, зная, как сильно Карина любит Кирилла, и как он любит её. Они почти год боролись со своими чувствами, но всё оказалось напрасно. А теперь получается, что этот секрет для нашего охранника совсем не секрет.       Сергей Николаевич запарковал машину, повернулся и посмотрел на меня.       — Мария Фёдоровна знает о твоём новом увлечении? Это ведь с её одобрения ты начала встречаться с Юрием Сечиным? — спросил он. От страха и растерянности я уже с трудом соображала и просто машинально кивнула. — Это хорошо. Мне спокойнее, когда кто-то из твоих родных в курсе событий. Бабушка твоя удивительная женщина, — закончил он меня добивать, вышел и открыл дверь.       Из машины я выползла на ватных ногах. И не пошла на пилатес, сказавшись больной.