Шесть с половиной недель

      «Уважаемые пассажиры, наш самолет совершил посадку в аэропорту города Санкт-Петербург. Температура в городе плюс двадцать три градуса, местное время десять часов пятьдесят минут. Командир корабля и экипаж прощаются с вами. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах с пристёгнутыми ремнями безопасности до выключения светового табло. Напоминаем, что первыми к выходу приглашаются пассажиры бизнес-класса».       Одна из стюардесс кивнула мне и улыбнулась. Я отстегнула ремень, достала сумку с багажной полки и двинулась по проходу за ней. Мы покинули самолёт раньше всех.       — Где я могу забрать свой чемодан? — спросила я. Это был мой первый полёт рейсовым самолётом.       — Я помогу. — Стюардесса продолжала любезно улыбаться.       Пока мы шли по бесконечным коридорам, я позвонила родителям и отчиталась, что за час полёта из Москвы их дочь никто не похитил и не убил, она не отравилась, не приняла ислам, не сменила ориентацию, персонал был приветлив и услужлив, и вообще всё замечательно. Карина ждала меня в зале для правительственных делегаций вместе с Сергеем Николаевичем — моим личным шофёром и охранником. Он поздоровался, и улыбчивая стюардесса увела его получать мой багаж. По хмурому лицу подруги я сразу поняла, что не всё так радужно в нашем Датском королевстве, как мы себе напланировали.       — Привет, Алиса, — сказала она и чмокнула меня в щёку. — С прилётом.       — Привет. Спасибо. Что случилось? У тебя такой вид, будто ты сломала ноготь. — Я ещё не успела поделиться с ней собственными проблемами, от которых разрывалось моё бедное сердце, но, видя её такой расстроенной, решила свои горести отложить на потом.       — Лучше бы я их все переломала, — мрачно сказала Карина. — В последний момент папа передумал оставлять нас одних. По будням с нами будет ночевать ваша Светлана, а на выходных твой противный охранник. Ты представляешь?!       — Вот чёрт! — вырвалось у меня. — Так нечестно, они же обещали…       Расстроиться было из-за чего. Третье лето подряд я на месяц устраивалась работать в компанию отца. В то время, пока мои друзья катались на лыжах в Альпах и на яхтах в Греции, веселились на вечеринках на вилле, которую их предки специально на все каникулы снимали в Белладжо или Комо, я постигала основы семейного бизнеса. После восьмого класса со мной жила мама, после девятого, когда ко мне присоединилась Каринка, нас пасла уже её мама, но я была убеждена, что сейчас, окончив десятый, мы заслужили доверие и могли ненадолго обойтись без надзора.       Наша домработница Светлана Петровна — отличная женщина. Она вкусно готовит, и убирает квартиру, никого не напрягая своим присутствием. Сергей Николаевич раньше работал папиным телохранителем и знает меня с самого моего рождения. Они оба хорошие люди, но я надеялась, что мы с Карой поживём одни. В следующем году нам всё равно придётся жить самостоятельно — я планировала продолжить учёбу в Лондоне, подруга хотела уехать в Штаты.       — Надо позвонить папе, поговорить с ним… попросить его, — сказала я, сильно сомневаясь, что это поможет — пять минут назад мы болтали, и он ни словом не обмолвился о своём решении.       — Бесполезно, — хмуро буркнула Карина. — Мои сказали — либо так, либо дуй в Италию. А я хочу в этом году поработать старшим менеджером в зале.       Наши друзья крутили пальцем у виска, когда узнали, чем мы с Кариной занимаемся на каникулах. Объективно они правы, ведь глупо сидеть в офисе за зарплату, которой не хватит даже на приличные босоножки. В первые два лета я работала на подхвате — копировала договоры, разносила по кабинетам почту, помогала офис-менеджерам готовить конференц-зал для презентаций и совещаний. У Карины всё обстояло ещё смешнее — она работала в ресторане дяди и начинала как мойщица овощей. Вечером за ужином мы обсуждали прошедший день, делились друг с другом своими эмоциями и хохотали над собой, но сходились в том, что если ты хочешь когда-нибудь возглавить бизнес, то должен изучить его с самого низа. И тогда никто не сможет тебя обмануть. Наши родители нас поддерживали.       — Алиса, Карина, вы готовы? — Сергей Николаевич вернулся с чемоданом, и мы пошли на стоянку к машине.       Дорога из аэропорта занимала больше часа, поэтому я скинула мокасины и забралась на сиденье с ногами.       — Ты записала меня в тренажёрку? — спросила у Карины.       — Да, сейчас гляну, — подруга достала телефон и стала листать заметки. — Так, запоминай. В понедельник воздушная йога в семь, в среду силовая в восемь, в пятницу пилатес в шесть… Не многовато ты набрала? Ты оставила себе всего два свободных дня.       — Не оставила. На вторник и четверг я записалась на итальянский. Вот теперь ещё бы что-нибудь придумать на выходные, и будет полный комплект, — сказала я, с трудом сдерживая слёзы.       Карина ожидаемо вытаращила глаза.       — С ума сошла? — воскликнула она. — Сечины опять виллу в Белладжо сняли, я Маринке клятвенно обещала, что мы на уикенды будем к ним летать… А Юрка как же? Алиса… что случилось?       Я отвернулась к окну, пытаясь не разреветься. Карина не стала расспрашивать дальше, а просто взяла за руку и легонько сжала.       — Потом поговорим, — шепнула она.       Доехали мы в молчании.       Квартиру на Крестовском острове в клубном жилом комплексе папа купил, когда я в первый раз решила начать работать на него. Он был удивлён, узнав, что целый месяц из своих законных летних каникул я собираюсь провести в душном офисе вместо моря или шоппинга в Европе, сказал, что «чем бы дитя ни тешилось, лишь бы своих не наделало», но в целом одобрил. Как и мама, которая даже оставила свои дела в Москве, жила со мной и помогала советами.       Своими родителями я очень гордилась. О Юрии Александровиче Голденберге много писали в СМИ, называли стальным королём и олигархом. Ему не было и тридцати, когда он стал финансовым директором большого металлургического комбината, а во время приватизации получил контрольный пакет акций компании «Русская Сталь», как утверждали газетчики — обманным путём, облапошив тогдашнего генерального директора. Я в это не верила, ведь мой папа был не только очень умным, но ещё порядочным и добрым. Жёлтая пресса писала, что он бросил своего сына от первого брака и никак не помогал, но Илья уже третий год работал в головном офисе, закончив юридический. Второй раз папа женился, когда его компания стала холдингом, в то время мама работала в его HR-департаменте. Ею я тоже гордилась — она была одной из очень немногих жён богатых бизнесменов, которая, выйдя замуж, продолжила работать. Дизайнерская студия Юлии Голденберг уверенно заняла пустующую нишу услуг офисного и промышленного дизайна. Так писали СМИ.       Мы заехали на закрытую охраняемую территорию, и Сергей Николаевич сначала открыл мне дверь, помог выйти, а потом достал чемодан.       — С обедом чуть позже, — сразу на пороге объявила Карина встречавшей нас Светлане Петровне. — Мы пока не голодны. Где-нибудь через полчаса.       — Через час, — сказала я. Хотя боялась, что и этого времени может не хватить. — Добрый день.       — Хорошо, как скажете. Добрый день, Алиса. С приездом.       — Спасибо…       Мы пошли на верхний этаж в свои комнаты, вернее, не сговариваясь, направились в мою.       — Ну, рассказывай, — не успев положить сумочку, сказала Карина. — Что произошло, Алиса?       — Юра бросил меня. — Теперь я уже могла не сдерживать слёзы, хотя думала, что выплакала их все накануне.       — Как?! — Карина упала в кресло и приготовилась слушать. Я села на кровать.       — Сказал, что я ещё маленькая и глупая, что слишком много болтаю, что всё говорю невпопад… и ничего не умею, — пыталась я перечислить на одном дыхании все претензии своего любимого парня.       — Ничего не поняла… То есть спать с тобой можно, для этого ты не маленькая, а… — тут Карина потерялась, — а в каком смысле ты говоришь много и невпопад?       — Ты говоришь с Кириллом? — шмыгнула я носом. — Не, ну, конечно, вы разговариваете, но я имею в виду в постели… ну… когда вы вместе?       Карина задумалась.       — Да не очень, — призналась она. — Ну, я говорю ему всякие ласковые слова, но чтобы именно разговаривать… нет. Нам как-то не до этого. А ты что, разговариваешь, что ли?       — Ага. В самый неподходящий момент что-нибудь прилетит в голову, и я не могу удержаться. Особенно если это что-то смешное, меня прямо распирает изнутри, пока не скажу вслух. А Юра злится, говорит, что моя болтовня сбивает его с настроя… И… ууу, — тут я уже не выдержала и заревела во весь голос. Карина подскочила с кресла и бросилась ко мне на кровать.       — Погоди, не реви. Что здесь такого, что разговариваешь? Как-то это несерьёзно. Разве из-за такого расстаются? И… стой-ка, он что, так и сказал — глупая?       — Он сказал, что я малолетка… и что я глупышка ещё… что мне нужно общаться со своими ровесниками, а взрослым мужчинам со мной неинтересно, потому что в постели я бревно.       — Это он-то взрослый?! Да он старше тебя всего на четыре года, и от этого он вдруг заделался взрослым? — хмыкнула Карина. Она имела право высокомерно хмыкать — Кириллу, с которым они встречались уже три месяца, недавно исполнилось двадцать пять, вот он был действительно взрослый. Именно из-за него Кара прилетела в Питер на неделю раньше — через несколько дней он уезжал в Америку, но к середине июля, когда мы все собирались лететь на день рождения Маринки, обещал вернуться. — Какое такое бревно? — подскочила она снова.       — Юра так сказал. Что я фригидная. И, наверное, он прав. А может, это моя болтовня отвлекает не только его, но и меня тоже?       — Может, и так, — сказала Карина задумчиво.       Я уже почти успокоилась, но после этих слов разревелась с новой силой. В конце концов, мне нужна была поддержка лучшей подруги, а не её согласие с тем, что я всё делала не так.       — Моя жизнь кончена… — от жалости к себе я уже икала.       — Не говори ерунды, — сказала мудрая Карина. — Может, вы ещё помиритесь. Вот поедем на днюху к Маринке, попроси её поговорить с братом, Юрка ведь её слушает, хоть она и младше. А в августе у него самого день рождения… Марина говорила, отец снова снимет отель на Мальдивах. Купи себе новый купальник, у Феррагамо видела миленький такой… Ты чего, мать?       Услышав о дне рождения Юры, я просто взвыла.       — Кара, — хлюпала я, размазывая по лицу тушь и сопли, — я ведь и правда полная дура. Это ведь ещё не всё… Знаешь, что я ему сказала? Когда… ик… когда он сказал, что взрослым мужчинам со мной неинтересно? Сказала, что легко влюблю в себя любого старикана, вот! Сказала — спорим? А он, знаешь, что сказал? Сказал, что все мужики России поклянутся мне в любви. И полмира тоже… сразу… ик, как только узнают, чья я дочь. А иначе нет. Вот. И что он принимает пари… и если я проиграю, то на его днюхе станцую топлесс. Ты можешь в это поверить?!       — Во что? — ошарашенно спросила подруга. — Ты сейчас слишком много чего сказала.       — В то, что он подлец! И что я так его люблююю-ууу… ик…       — А, ну это да. В это верю. — Карина не стала уточнять, в какое именно из двух утверждений она верит, встала, вытащила из сумочки упаковку бумажных носовых платков и подала мне. Потом снова села рядом, дождалась, пока я высморкаюсь и вытру лицо, положила мою голову себе на плечо и обняла. — Хватит плакать, дорогая. У тебя голова разболится. Мы что-нибудь придумаем. Он не мог сказать такое всерьёз. Это просто, чтобы тебя подразнить. А тебе необязательно говорить правду, Юрка же не будет выспрашивать подробности. Соврёшь ему, да и дело с концом.       — А вдруг он прав? Вдруг в меня и правда нельзя влюбиться, если не знать, кто я? И со мной правда неинтересно. Я правда утомляю своей болтовнёй… Я сама хочу проверить это, Кара… — Безумная идея казалась мне уже не такой безумной. — И ещё… есть кое-что ещё… Только не ругай меня, пожалуйста, я знаю, что это плохо. Я хочу влюбить в себя кого-нибудь, а потом бросить его. Чтобы ему тоже было больно, чтобы его сердце тоже было разбито, как моё… Вот. Ты думаешь, я гадина?       — Ты просто расстроена и обижена… но это неважно. Важно, что у тебя почти нет времени. До дня рождения Юрки чуть больше месяца, а это очень мало. У тебя уже есть кто-нибудь на примете?       За что я уважала свою подругу, так это за то, что она сразу брала быка за рога, сразу начинала планировать, как заполучить желаемое. Она не разменивалась на мелочи и эмоции, а приступала к делу. Я задумалась.       — У нас в офисе есть один парень. Ну, как парень… он уже после института, ему наверное, двадцать четыре-двадцать пять… Айтишник. Симпатичный. Рыжий, правда.       — Да, пойдёт. Давай ещё кого-нибудь. Нужны запасные варианты.       — Из юридического департамента есть один старичок, ему к пятидесяти… Очень умный. В прошлом году я помогала ему распечатывать договоры для налоговой проверки. Но он вечно потеет и волосы на плешь начёсывает.       — Фу, какая мерзость… Нет, такие нам не нужны. Вдруг тебе целоваться с ним придётся?       Меня передёрнуло.       — А как думаешь, если Сергей Николаевич? — нерешительно предложила я, хватаясь за соломинку. — Он ничего так, спортивный, подтянутый… И хорошо ко мне относится. Хотя нет, он уже совсем древний, ему пятьдесят шесть.       — Да и не выйдет у тебя с ним, — сказала Карина так уверенно, что я чуть не обиделась. Но не успела, потому что она пояснила: — У них роман со Светланой Петровной.       Моя челюсть отвисла.       — Но у него семья, дети… и, вроде, даже внуки… А ты откуда знаешь?       — Да тут пару раз ночью спускалась за водой, так из спальни такие вздохи доносились, мама не горюй! Так что водитель твой не вариант. Ну и старый он совсем, ты права… Ладно, пошли обедать, а то я сейчас умру с голода. Я уверена, мы что-нибудь придумаем. На сытый желудок мне всегда лучше думается.       Обед не помог, ничего дельного в голову нам так и не пришло. Но за это время Светлана Петровна разобрала мои вещи, разложила по полкам, кое-что погладила и повесила в шкаф.       — Поехали в центр, погуляем, — ближе к вечеру предложила Карина. — Пройдёмся по Невскому. Я соскучилась по Питеру, но ты не поверишь, мы с Кириллом почти не гуляли, лишь на машине катались. Нечего дома сидеть и реветь, нужно двигаться! Сейчас ведь время белых ночей!       Подруга была права, как всегда. Она всего на полгода меня старше, но не переставала удивлять своей житейской мудростью.       Сергей Николаевич отвёз нас на Невский и высадил у «Бургер Кинга», где мы купили на вынос бургеры и колу. Не то чтобы мы успели сильно проголодаться, просто захотелось фастфуда. Потом не спеша дошли до Казанского сквера и, расположившись на травке, всю эту вредную вкуснятину съели и выпили. Не знаю, где Сергей Николаевич припарковался, но когда мы уже почти расправились с едой, увидели его сидящим на ближайшей скамейке с книгой в руке.       Около фонтана невысокий парень в рваных джинсах и красной футболке поставил на складной стул портативный проигрыватель с флешкой, достал из футляра скрипку и начал играть. Мы с Кариной некоторое время слушали, продолжая расслабленно лежать на траве, а потом встали и подошли поближе. Из динамиков лилась классическая музыка в современной обработке, но ведущую партию исполнял живой скрипач, и я с удовольствием смотрела на его виртуозную игру, наблюдала за эмоциями на его лице. После очередной композиции мы зааплодировали. Парень поклонился и заиграл снова. Слушателей было немного, и это расстраивало, ведь играл он чудесно. После четвёртой мелодии скрипач прервался, достал из сумки бутылку воды и стал пить — с вечером желанная прохлада в город так и не пришла.       — Ты здорово играешь, — сказала я. — Аранжировки сам делаешь?       — Спасибо. Да, сам. Вам правда понравилось? Меня Стас зовут. — Он протянул руку и улыбнулся.       — Алиса, — сказала я и пожала тёплую ладонь, заметив краем глаза, что наш чтец закрыл книгу и поднялся со скамейки. Когда Карина тоже представилась, я ответила: — Очень понравилось. Что-то даже не сразу распознала. Последнее это же Вивальди был? Оригинальная трактовка.       — Мне тоже понравилось, — сказала Карина. — Ты так на жизнь зарабатываешь, Стас?       — Нет, это, скорее, хобби. Я люблю музыку, мне нравится играть. Ну, а если кто кинет денежку, так мы, студенты, народ небалованный, будем только рады. — Он засмеялся и кивнул на пустую бейсболку, лежащую на траве около стула.       — Хочешь, мы тебе поможем? — спросила Карина.       — Как? — воскликнули мы со Стасом одновременно.       — Ты будешь играть, а мы танцевать.       Я толкнула Карину в бок и зашипела: «Ты с ума сошла, что ли?»       — Мы сейчас с коллегой утрясём некоторые разногласия, а ты пока подыщи нам какое-нибудь зажигательное танго, — сказала Карина и потянула меня в сторону. Сергей Николаевич, не обнаружив угрозы, снова уселся читать.       — Ты что творишь? Какое танго? — спросила я, когда мы отошли.       — Обыкновенное, — отрезала Карина. — Посмотри на него. Он симпатичный — тёмные волнистые волосы, прямой нос, хорошая фигура, приятная улыбка, не прыщавый. Играет на скрипке, значит, творческая натура. Значит, впечатлительный и влюбчивый. Чего тебе ещё надо? Вдруг с айтишником твоим рыжим ничего не выгорит? Иди давай, соблазняй!       — Кто, я?!       — Нет, адмирал Иван Фёдорович Крузенштерн, человек и пароход! — съехидничала подруга. Вообще-то это была моя любимая фраза¹, но Каринка нагло её украла. И теперь торжествующе улыбалась. — Давай сбацаем наш коронный? Он не устоит, вот увидишь, — сказала она тоном демона-искусителя.       Спортивными бальными танцами я начала заниматься в шесть лет. Тренер хвалила меня, и когда после седьмого класса я поехала учиться в Швейцарию, то любимое дело не забросила — профессиональные преподаватели работали и там. На последний Рождественский бал, когда на главный конкурс талантов все желающие ученики представляли свои номера, мы с моей новой закадычной подругой Кариной исполнили танго и заняли второе место.       Номер я в основном придумывала сама, подбирала музыку и костюмы, а с хореографией нам помогала мой преподаватель. Научить танго Карину, которая занималась фигурным катанием и умела работать в паре, оказалось гораздо проще, чем переучить меня. Рисунок танца мадемуазель Пейро выстраивала так, чтобы мы с Кариной менялись, каждая на время становилась то «партнёром», то «партнёршей». Наше выступление тогда вызвало овации, нас требовали на бис, а наши мамы в зале растроганно утирали глаза. Но исполнять это танго сейчас, на площади перед собором, мне казалось не совсем хорошей идеей — то, что в толерантной Европе воспринимали как вещь обыденную, в центре культурной столицы России могли не одобрить, а возмутителей спокойствия забросать камнями. А охранник у нас всего один.       — Чего ты боишься, Алиса? — уговаривала Карина. — Посмотри, народу немного. Мы по-быстренькому сбацаем, Стас впечатлится, и дело в шляпе. Сходите потом куда-нибудь вместе. Если с первого раза не выйдет, придём сюда ещё раз… Соглашайся. Ну, или придумай что-нибудь сама. Соблазняй своего потного юриста.       — Ладно, — нехотя кивнула я.       Карина сделала знак Стасу. Он включил проигрыватель и взял в руки скрипку.       Танцевать я любила и после долгих лет упорных тренировок умела делать это красиво. В моём арсенале были не только вальс, румба или рок-н-ролл, но и современные танцы, включая паппинг, джаз-фанк и дэнсхолл. Но с танго у нас сразу сложились особенные отношения. Не знаю, быть может, поэтому я на тот бал выбрала именно его.       Техническая сторона не беспокоила меня, я знала, что мы всё сделаем правильно — мадемуазель Пейро говорила, что у нас с Кариной идеальный баланс, мы хорошо чувствуем друг друга, держим равновесие и в покое, и в движении. Но наш номер не был только лишь танцем, это был эпатаж, провокация. Мы не танцевали с Карой, мы любили друг друга. И не скрывали этого. Наши взгляды, наши касания демонстрировали нежность, истому, тягучее желание. И когда при заключительных аккордах я закинула ногу на талию подруги, а она нежно взяла меня за подбородок, и мы обе замерли, глядя друг другу в глаза, толпа, которая успела собраться вокруг нас за эти несколько минут, заулюлюкала.