Из лошков в котёночки

POV Алексея       Если быть с читателем до конца откровенным, я теряю всякую бдительность и способность распознавать флирт в моментах, касающихся симпатичного мне человека. Действую «вслепую», так сказать. Но в данный момент я почувствовал его сочащуюся из слов, взглядов, интонаций неприязнь к этой девушке. И дело было совершенно не в «дружат – не дружат». Даже пусть влюблённость застилает мне мягкой вуалью глаза, я всё равно вижу ревность в его действиях. Он, этот тихий осторожный парень, вот так вдруг перебил одноклассницу на половине фразы, придумал какую-то нелепую отмазку про книгу. Такое поведение, конечно, не могло остаться без моего внимания. И мне, конечно, было приятно. Разговор с новой знакомой затянулся, а я намеренно! шёл в его школу с целью увидеться именно с Антоном. Короче, избавиться от общества этой назойливой девушки мне тоже хотелось, но вот так оборвать её словесный поток, как это сделал Антон, я бы не смог. Ну а раз нам даже не удалось поговорить по пути, предложил пригласить себя на чай. И он согласился.       Мой вопрос про ревность был, по сути, игрой, нацеленной на то, чтобы вывести его на искренность, хотя только взглянув на его лицо, сложив в уме два плюс два, становилось понятно – ревнует. А вопрос… Поиздеваться чуток захотелось, наверное.       Мы зашли в уютную квартиру, которую через окна наполнял солнечный свет. Кухня, находящаяся прямо напротив коридора, была окутана этим тёплым свечением; пыль, отражая лучи, двигалась при этом так лениво, будто время и вовсе остановилось. Было успокаивающе тихо. Я повторял за Антоном: повесил куртку, помыл руки, успевая при этом запечатлевать окружающий декор, общую чистоту, приятный запах, характерный для жилых помещений, о которых каждый день заботятся. Да, эта квартирка небольшая, но уютная; защита от внешних страхов; своя тёплая колыбель, укрывающая в непогоду, пропускающая лишь солнечный свет. Он поставил чайник, и мы пошли в его комнату. – Я почему-то думал, что здесь будет интереснее, – мне казалось, увидев здесь плакаты рок-групп или розовых пони на полках, я наконец составлю полный портрет его личности. У каждого же должны быть какие-то заскоки? Но нет, комната была в общих с остальной квартирой бежевых тонах. Школьные учебники над рабочим столом с ноутбуком меня не впечатлили. Небольшое помещение с кроватью, рабочим столом и телевизором не выделалось никаким ярким пятном. Возможно, только статуэтками Эйфелевой башни и прочими декорными безделушками. – Ну простите, что я не такой интересный, – в его интонации вновь проступила нотка грусти. – Вот именно, что ты интересный, и мне всё хочется узнать тебя, но по твоей комнате вообще ничего не скажешь… – Моя комната и не должна ничего говорить, лучше я скажу! Спрашивай, что хочешь, – видно, эта идея его воодушевила. Ну что ж… – Кто тебе нравится? – первый и самое, наверное, каверзный вопрос вырвался из уст, но я не хотел узнать ответ именно сейчас. Пока не сейчас. – Я имею в виду, та девушка, Катя, она тебе не нравится? Вроде симпатичная…       Антон напрягся. Было видно, что он не то, что не был готов услышать именно этот вопрос – он именно ЭТОТ вопрос вообще не хотел слышать. Пока я не спросил про Катю, он, наверное, думал, как наименее болезненно соскочить с темы про симпатию, или (мне показалось?) собирался с силами. – Катя… Мне нравилась долгое время. Она действительно красивая девушка, но, думаю, всё это время я был без ума от её образа, не более. На деле же она, походу, та ещё болтушка. Да и парень её… отрезвлял меня. Хотя надежда умирает последней… – Так что же случилось? Почему она тебе разонравилась? – я резко перебил его. Теперь уже эта тема напрягала меня. А вдруг он приревновал не ко мне, а к ней? Возможно, он забил на парня, но вот я привлёк слишком много её внимания. Сам задал этот вопрос – сам и расхлёбывай. – Потому что когда я пришёл в клуб, то понял, что вокруг меня так много замечательных людей, что на Кате свет клином не сошёлся. Она не хуже, но и не лучше многих. Я жил в своём коконе так долго, что совершенно забыл об окружающих людях. К тому же эти чувства, кроме страданий, больше ничего не приносили.       Я не мог ничего сказать. Он впервые искренне заговорил на такую откровенную тему, к тому же в месте, где мы только вдвоём. Пожалуйста, Лёша, скажи что-нибудь. Что-нибудь нетупое, пожалуйста. – Я рад, что ты смог избавиться от чувств, которые тебя тяготили. Теперь ты открыт новому. Возможно, тебя уже поджидает новая влюблённость, новые… – Аха-ха-ха. Поджидает за углом, чтобы ударить по башке, - он залился смехом. Я всё-таки сказал что-то тупое? – Прости, прости. Я просто хотел разбавить обстановку. На самом деле, я тоже жду этого. Но это слишком неловкий разговор, извини, давай лучше о книгах пообщаемся.       И вот так просто он закрыл эту тему? Ладно, для первого раза неплохо. Будем стараться дальше…       В тот день меня накормили супом, мы выпили душистый чай и в разговоре затронули множество тем. Кроме тем про чувства. Видимо, и мне, и ему было неловко сейчас делиться настолько сокровенной информацией. Но я не переживаю. Время для этого разговора у нас ещё есть.

***

      ЕГЭ, ЕГЭ и ещё раз ЕГЭ… Как завещал дедушка Ленин, но с некоторыми современными правками. Слава богу, я сдал декабрьское сочинение. Кстати, вас, дорогие читатели, тоже пугали этим событием, будто это следующая ступень по сложности после гладиаторских боёв, а в конечном итоге сдали даже те, кто не прочёл ни одной книги за все школьные года? Потому что вся наша система образования (в особенности, гуманитарного), а конкретно люди, которые её разрабатывают, пытаются оценивать! По 5-бальной шкале фантазию школьника и его способность красиво излагать мысли. А как можно оценивать необозримое, необъективное, неоценимое?! Конечно, сначала всё формализировать. Написать список клишированных фраз, с которых обязательно должен начинаться каждый абзац; указать диапазон слов, в которых не дай бог не попадёшь – минус балл; на каждую тему «посоветовать» нужную литературу - и вот перед проверяющими стопка абсолютно идентичных сочинений. Всем «пять»: все сдали. А мысли мне свои куда выражать? Через фанфики?! У учеников и учителей должно быть одно мнение – одно мнение на весь Минобр, и тогда, наверное, мы сможем объективно оценивать сочинения.       Конечно, я не дурак: я не буду спорить. Я написал так, как просят; я расписал тему про любовь к Родине, используя рекомендуемую (обязательно!) школьную литературу. Экзаменаторам, наверное, не понравилось. Не потому что сочинение было написано неправильно: оно-то как раз было написано по канонам, а потому что я «насочинял» так, как рекомендовали, и они проверили так, как рекомендовали. Только в каком месте здесь происходило оценивание моих настоящих способностей мыслить, рассуждать, сочинять – вопрос интересный и, к сожалению, безответный.       Короче, декабрь возник в учебной суматохе; даты на календаре незаметно сменяли друг друга под моё нытьё, подготовку к экзаменам и школьному выпускному; под репетиции в клубе и под небольшие, но ежедневные переписки с Антоном. Так наступил конец года: начались Новогодние ёлки.       Наталья Витальевна в этот раз не просила меня приходить на все «ёлки», так как у меня теперь статус одиннадцатиклассника (к тому же, сколько раз я уже на них был), но я всё же решил помочь ребятам хотя бы на двух последних. Сие мероприятие – это, по сути, новогодняя развлекаловка с детьми после театральных представлений. Отличное времяпрепровождение для ребятишек, и ужасное для нас. «Ёлки» обычно длятся несколько дней и каждый день по несколько раз – в разное время. Поэтому на последних мероприятиях наши ребята выматываются так, что многие уже не хотят приходить, а я для них как раз буду лишними ногами и лишними руками. «Ну как ты, готов? Первые ёлки ещё норм, а потом завоешь» –Алексей «Норм. Не пугай, пожалуйста, я и так волнуюсь» –Антон «Всё будет нормально. Просто хочу, чтобы ты правильно настроился и не забывал отдыхать. Возьми с собой покушать! И термос с чаем!» –Алексей «Хорошо, мааам» –Антон       Встречи с ним я с нетерпением ждал. Конечно, ждал. Это было то несравнимое чувство сладкого ожидания встречи с объектом влюблённости, которое уже некоторое время не покидало мой организм, рождая новые картины признания: как я это сделаю, что я скажу, когда. Да, я уже начал придумывать способы сказать о своей симпатии, хотя само по себе мероприятие было опасным. Я, может, и чувствовал, что чувства взаимны, но я ведь мог ошибаться. Что, если он на самом деле для него всё происходящее – не более, чем редкие гейские шутки между друзьями или, что ещё хуже, он вообще окажется гомофобом. Его ненависть ко мне – самое последнее, чего я хочу. А я ведь даже не гей! Я бисексуал…наверное. Хотя, скорее, я дурак, нежели бисексуал, потому что расстраиваюсь ещё до наступления той ситуации, которая меня может расстроить. Но если вам ещё не наскучил поток моих мыслей, у меня новость! Соня пригласила всех клубных к себе: отметить окончание ёлок. И эта новость невероятно важна, потому что именно на этой вечеринке я планирую осуществить своё признание (кошмар, я уже расстраиваюсь). И, как полагается, на ней будет алкоголь. – Идёшь к Соне? – для хорошего признания всё-таки необходим тот, кому признаются. – Да, иду. Никогда не был на вечеринках, уф… – Антон показался мне очень воодушевлённым. – Что хочешь выпить? – жизнь учит находить в себе силы двигаться дальше и ларьки, где не спрашивают паспорт. – Я особо не пил никогда, так что пиво, наверное…Что дадут, в общем, – ладно, глупый вопрос, не будем же мы пить шампанское…       После последней в этом году «ёлки» мы, невероятно счастливые и вдохновлённые скорой попойкой, выбежали из Дворца творчества. Я сообщил, что сначала закуплюсь алкоголем в известном только избранным месте, и со мной вызвались Ваня и Андрей в качестве добровольцев. «И пусть пиво всегда будет с вами». Девочки заказали алкоголя тысячи на две и послали нас с миром, а сами забрали с собой Антона со словами, что сейчас темно, а с ними ни одного мальчика даже нет. – Вы такой толпой идёте, что вас не то, что никто не напугает – вас уже Антон боится, – решил пошутить Ваня, на что получил пару колких замечаний в сторону своих умственных способностей и, кажется, что-то про грёбаного сексиста.       Но меня это не интересовало. Единственная мысль, занявшая всю голову, была: «Сегодня. Это произойдёт сегодня».